У калитки

        В деревушке, что в далекой глубинке, этой ночью было тихо, но это вовсе не означает, что движения и вовсе не было. Кто-то тихонько пробирался к калитке одного из домов на окраине. Этот кто-то – Егор, страшный охотник до женской любви. Сладко воркуя с девушками, он получал-таки от них   поцелуи.   Но было одно обстоятельство, которое Егорку и не беспокоило, но все же отражалось на его жизни – каждое утро он просыпался с новой головой. Не буквально, а именно с чистой, без всяких воспоминаний. Ему приходилось каждый день начинать по новой, хотя он об этом и не думал, просто начинал. Подходил к людям, спрашивал, какой сегодня день, число, месяц и прочее. А за любовью он уже знал к кому ходить, так как Дуся, девушка, которую регулярно навещал наш Егорушка, была очень предусмотрительной – она написала ему записочку, и положила в карман. В этой записке значилось: «Приходи завтра, Егорушка. Моя хата с краю, пред домом три березы. Дуся». И он, даже со своими провалами в памяти ходил к Дусе, благодаря ее записке. И вот сегодня, у калитки дома с тремя березами он тихо прошептал: «Выходи, любовь моя, дай впиться в уста твои!» Тихонько шаркнули маленькие женские башмачки, и Дуся быстро шмыгнула за калитку.         
         - Здравствуй, мой милый Егорушка! – Поцелуй длился долго. Она отстранила кавалера от себя. – Отец мой все чаще стал меня спрашивать, не выхожу ли я куда по ночам. Начал что-то подозревать, так что завтра лучше не приходи – воздержимся, дабы не рисковать и не попасться в лапы папеньки.         
           Егорушка расстроился, но согласился. Что ж еще делать? Не хочется влететь в капкан того, кто не знает, что такое пощада, если увидит, что кто-то бегает к его дочери. На прощание они поцеловались еще раз. Она бросила слова любви и скрылась в темноте двора, не вспомнив, что надо бы исправить содержание записки, что дарована была ее ухажеру.   Егорка же побрел, грустно понурив голову, думая, что завтра ему никаких любовных привилегий от Дуси не получить.         
            На следующее утро он проснулся в каком-то свинарнике. Тут было тепло, хоть и пахло отвратительно. А что за день? И вообще как он тут оказался? Начал ощупывать карманы и наткнулся на записку Дуси. Настроение сразу улучшилось. Сегодня его будут ждать! Правда воняет от него за пятьсот километров, но это не беда – можно будет в колодец нырнуть. Окрыленный предстоящим любовным приключением за целый день он просто мотался по деревне, у какого-то деда свистнул ведро воды, дабы хоть чуть-чуть обмыться. У одной тетушки спросил, какой сегодня день. Та в ответ грустно покачала головой и отправила его в баню, достал, мол, одно и то же день ото дня спрашивать. Ну в баню, так в баню, видно так от него несло, что уже помыться посылают. Так он и бродил без дела до ночи. Ожидая этого сладкого момента, он достал записку, прочитал ее еще раз и пришел к дому, у которого его должна была ждать прекрасная Дуся. По обыкновению, шепотом он проговорил: «Дуся, свет мой, выходи, я ждал тебя весь день!» Громко хлопнула дверь в избу его объекта обожания, кто-то зашаркал.       
        - О, ты уже близко, обними же меня! – Он потянулся к калитке, ожидая теплых и нежных объятий. Вместо этого он получил такую затрещину, что все колокольчики, которые до этого в голове не работали, зазвенели со страшной силой и подсказали Егорке, что это вовсе не Дуся и бежать отсюда надо, пока жив.      
         - Ах ты, дьявол! Только приди еще сюда, я тебе так двину, что всю жизнь шамкать будешь! – Орал какой-то мужик, явно не Дуся. Напоследок Егорушку еще покрыли отборным матом, пока он бежал прочь от дома с тремя березами. «Больше никогда не приду сюда, эта Дуся плохая!» - думал он, пока драпал.         
           Проснувшись на следующий день и увидев записку от обожательницы, он окрыленный, таскался до ночи по деревне, был раз ошпарен кипятком, клюнутый петухом, узнал про какую-то ититскую силу, но вечера все же дождался.         
            - Сладострастная моя фея, награди же меня поцелуем! – Шепнул он у калитки.         
            - Опять ты! Вот ты черт, а?! Я тебе сказал, шамкать будешь? Так вот получай! От Дуси привет! – Крикнул вышедший мужик и двинул по зубам Егорке. У того после удара сложилось такое ощущение, что его челюсть теперь на ниточках болтается.         
             - Ой, не надо, не надо бить, я ухозу! – Видно ряд зубов все-таки сократился.         
             - Прочь! Придешь еще раз, зашибу!         
              На следующее утро, прочитав записку и удивляясь, отчего же так скулы и рот весь ноет, он с нетерпением стал ждать ночи. И говорил он как-то неправильно, до чего сам додумался, услышав, как говорят остальные.               
               - Эй, Егорушка, что ты такой помятый? – Поинтересовался какой-то дед.          
                - Не могу вспомнить, и я - Егоруска!          
                - Ну как знаешь.          
                Ночь наступила быстро, и от дневных приключений с гусями и коровами осталась только тень. Подойдя к калитке, ожидая теплой встречи, он шепотом произнес: «Дусенька, солныфко, выходи, я присол, отсень скутсял» . Кто-то вышел из дома.         
                - Это ты, мой ясный свет?          
                - Я, я! Ишь ты, смелый какой! Мало было вчера тебе? – Мужик орал на всю деревню да смешивая речь с такими словами, которые Егорка слышал в первый раз, но о смысле догадывался.          
                Отхватив пару внушительных тумаков, Егорка скрылся в огородах, путаясь в смородине и укалывая кожу в малиннике.         
                А на следующий день то же самое. Так он и стал Бедным Егоруской. Как ни уговаривали его жители деревни не ходить на тот край, пусто. Уже вся деревня знала, что гоняет его Дусин батя, жалели, да толку никакого – все новые шишки сыпались на его затуманенную голову. Причем шишки, размером с хороший кулак. Вскоре Егоруска потерял последние зубы. Но то ли провидение, то ли добрые люди, смогли-таки выудить у него эту записку и выбросить. С тех пор Егоруска жил чуть проще, часто по советам населения деревни, захаживая в баню.