Об Илье Бокштейне

Практически каждую субботу часиков в 10 или в 11 утра в квартире, которую я тогда снимал
в Рамат Гане - это в получасе езды на автобусе от центра Тель Авива - раздавлся стук в дверь, характерный громкий одинаковый стук. Звонок был презираем. Я уже знал кто стучит.
Мысль о том, что человек только что отмахал пехом с десяток километров, не зная
застанет ли он дома хозяина, внушала беспокойство. Все мои мольбы о том, чтобы позвонить
заранее... скажем, за час до выхода из дома или на худой конец с дороги... подаренная
мной новая телефонная карточка, на которой был нацарапан гвоздем номер моего телефона,
Бокштейн оставлял без внимания. Передо мной на пороге стоял бомж. Сразу было ясно, что
он не мылся последние месяца два, рваная одежонка с чужого плеча, в глазах блеск
голодного пса. Картина хоть куда! Я же про себя  мыслил, что у человека своя собственная
хата, за которую он платит сущие гроши, плюс очень приличная пенсия - он по всей видимости получал в месяц столько, сколько совдеповский почетный пенсионер в два года.
Так в чем же дело? Так Илюша жил в Израиле уже лет двадцать пять, такова была личная
установка, образ жизни, имедж, проч... Однажды я заехал в его картиру на полчаса - там
была страшная ужасающая помойка, по сравнению с которой выгребные мусорные баки
образец чистоты и свежести.