двести 36

Основополагающие правила их работы, а, вернее, служения, были просты и незамысловаты, чисты и несколько даже наивны, а потому, без всякого сомнения, верны и безукоризненны. Регулярно, не реже одного раза в месяц, Стражам приходилось обходить все дома, квартиры и поместья города – с мыслями о духовном здоровье, истинной моральности и психической чистоте горожан.
Одна из специально обученных, взращенных собак - породы уникальной, лишь в здешних краях обитающей, выращиваемой исключительно в «собачьем» лесу близ Города, - перебегала порог жилища какого-нибудь обывателя; за ней, храня тишину, спокойствие и величие, входили Стражи. Если вело себя божье создание умиротворенно и спокойно - без волнений или праведного гнева изучала людей, жить которым дозволено было в городских квартирах или домах - если беззвучно обнюхивала и оглядывала закоулки жилища, Стражи могли свидетельствовать: «Дух злой не присутствует здесь». 
Но как только «малый Воин Господа» проявлял беспокойство, начинал рычать, а тем паче бросаться, оскалив зубы «божьей кары», на оробевшего горожанина или на все его дрожащее семейство, Стражи вне всяких раздумий или сомнений знали: «Здесь поселился дух зла».

Освободившееся место жительства заполнялось быстро – многие праведные семьи желали сменить свое прежнее жилище на новое, лучшее, занимаемое слугами Зла не по праву, – и Стражи им помогали в этом, одаривая приверженцев истинной и благостной семейственности заслуженной наградой.

- Поговаривают, что... Кто там?! – пригнувшись, сжавшись, Костя стал будто бы ниже и тоньше, щуплостью и беззащитностью своей заставив сердце Светланы сжаться от жалости. – Нет, показалось... Поговаривают, что собак Стражи выращивают так, что тявкают они на всех и всегда. Что Стражи просто берут деньги с тех, кто может дать. Ну, чтоб не забирали. То-то у Стражей Резиденция такая... Кто там?!
- Никакого. Не бойся... - хоть и звучал голос Светланы увереннее, чем у её друга, говорила она, тем не менее, как и Костя, шепотом, изредка касаясь его взлохмаченных и мокрых кудрей губами. -  Кто сюда забредет?.. Самый заброшенный и темный угол резервации... Костер не потухнет?.. Нет?.. «Берут деньги»... Если бы так... Было хотя бы понятно. Неприятно, но понятно. А так... В позапрошлом году собака в моей квартире ведь не лаяла, нет... Хвостиком еще повиляла, сучка. А вот в этом разбрехалась! Ты что? Костя, ты что?!
- Ничего, Светка, ничего. Покушать бы... Я-то – ладно... Вот ты... Уже два дня ничего не ела...
- Не напоминай лучше. Так вот... Было б понятно. А так... Всем Городом распоряжаются какие-то четвероногие псины. «Собака чувствует много больше, чем человек. И всё в руках Господа». Даже возразить нечего... Глупость, а возразить нечего.
- Светка... А ты... Я никому не расскажу. Правда!.. Ты только мне скажи... - Костя приблизил свое лицо, ставшее вдруг чрезмерно широким и грязным. – Только мне скажи. Ты на самом деле кошачий оборотень?
- Что?! И... И... Ты?! – Светлана отпрянула, оттолкнулась - рукой от плеча Кости – спрятала – искривленное лицо в темноте.
- Светка! Что ты?! Ну, где ты?! Прости, прости меня! Дурак, знаю, дурак! Да где же ты?!

Вскоре Костя нашел Светлану – она сидела на берегу замызганной, плохо пахнущей речки – в месте, которое когда-то полюбилось им обоим – сжалась крохотным комочком и плакала. Костя неслышно сел рядом с ней, прижал нежно к себе, провел холодной рукой по её коротким волосам - ладонь как-то сама по себе медленно и осторожно опустилась чуть ниже - вдоль истонченной шеи, к озябшей спине, по мягкой, чуть мокрой шерстке.