Зона 2018. Пролог

                Зона Аномального Отчуждения, 2018 год.
                Пролог.
Они стояли на краю брошенной деревни, больше получаса. Курт сидел на мотоцикле, низко склонив голову в накинутом капюшоне пыльника.  Тихий стоял рядом, спрятав одну руку в карман точно такого же плаща, а пальцами второй сжимал медленно тлеющую сигарету, чей дым плавно поднимался ввысь и растворялся в сумраке почти полной ночи.
Курт за все время ни разу не пошевелился, не сдвинулся ни на сантиметр – он словно застыл в пространстве монолитным изваянием. Даже казалось, не дышал.
«На то он и сталкер», - усмехнулся одними губами Тихий. Он был очень доволен своим товарищем и по совместительству учеником. Хоть у них не существовало разделения по рангам «ученик» и «учитель», Тихий многому обучил молодого парня.
Темнота сгущалась все сильнее и сильнее, но друзья не боялись ночи – они были почти единственными, кто не опасался разгуливать, а точнее разъезжать по Зоне в темное время суток.
Курт, наконец, поднял голову, и словно очутился здесь впервые, осмотрелся по сторонам. Впереди простиралась старая асфальтовая дорога, покрытая разломами, сквозь которые прорастала трава. По обе стороны находились дома скрытые кое-где высокими, ржавыми воротами, а местами огражденные гнилым штакетником. Во дворах покинутых домов, клубилась загадочная темнота, но не было слышно ни единого звука.
Слева, за чертой огородов простиралось поле, постепенно переходящее в низину, изрытую длинными оврагами, болотами, пересеченную заросшими грунтовыми дорогами. Слева местность также постепенно опускалась и где-то вдали, текла узкая река со смешным названием Соленая.
Тихий понимал, что не стоит подгонять друга, но он чувствовал приближение чего-то непонятного, а потому первый нарушил тишину. Голос у него был под стать прозвищу, а интонации свистящие, робкие, словно он не говорил, а о чем-то умолял собеседника.
- Курт, нам пора.
Но тот как будто не слышал друга.
- Надо же, газета, - тихо и удивленно произнес сталкер, указывая кивком головы на почтовый ящик, висящий на заборе ближайшего дома. Он был деревянным и лишь передняя часть забрана стеклом до половины окрашенном в зеленый цвет. Краска облупилась от многолетней жары и сильных морозов, и сквозь него было видно, что в ящике белеет свежая газета.
Внезапно, слева от сталкеров, что-то загудело, и они, повернув головы, замерли от неожиданности. Наверху серого бетонного столба, заросшего изумрудным бархатистым мхом, что-то происходило, и лишь спустя секунду путники поняли, что причиной звука и света, была самая обычная фонарная лампа, которая сейчас потрескивая,  мигая неровным светом, разгоралась все сильнее и сильнее, озаряя местность бледным свечением.
На столбе что был справа, произошло то же самое.
Теперь фонари с треском и гудением, поочередно вспыхивали, образовывая в темноте Зоны яркий, призрачный световой коридор.
Сталкеры стояли пораженные,  даже оглушенные изобилием света и сюрреалистической красоты. Никто из них и не подумал броситься бежать, или хотя бы просто уйти подальше. Они наслаждались подарком Зоны и нисколько не думали о последствиях. Тихий достал фотоаппарат и быстро стал щелкать спуском. И лишь один Курт смог разглядеть иронию в этом явлении.
Сталкер грустно усмехнулся, и отрицательно покачал головой. Тут фонари мгновенно погасли, погрузив друзей в густую темноту, в которой единственными источниками света были все те же лампы – их спирали еще некоторое время тлели неуверенным красноватым светом, а затем погасли и они.
Тихий, боковым зрением видел жест Курта, и без труда разглядел его связь с происходящим.
- Курт, - позвал он его слабым голосом. – Она приглашает тебя, зовет. Радушием хозяев, не стоит пренебрегать.
- Знаю, - весело отозвался сталкер. – Но по правилам вежливости, не стоит сразу соглашаться принять тот  или иной, но очень дорогой подарок.
- Не многовато, полтора года для вежливости?
- Что поделать, я такой скромный… - засмеялся Курт, и на глазах его проступили слезы.
- А знаешь что? Я, пожалуй, вернусь сюда. Да, сегодня ночью. Поужинаю и вернусь. Она сейчас благосклонна к нам, а в таких местах, я много вижу и слышу…
- И не надейся. Вместе вернемся. А заодно и фото отдадим Гроку.
Их глаза сразу привыкали как к свету, так и к темноте - сталкеру нельзя иначе. И Курт, еще раз окинув взглядом деревню, развернул мотоцикл, завел почти бесшумный электрический двигатель, и, подождав пока сядет Тихий, выжал газ.
Мотоцикл, шелестя шинами, плавно тронулся с места.
Сразу на околице, представляющей собой большую асфальтированную площадку, с остовом тракторного прицепа, они свернули влево, и мотоцикл двинулся по грунтовой, почти не различимой дороге.
Счетчик аномальной активности закрепленный на руле, часто замигал красным диодом, сообщая об опасности. Курт сбросил скорость и задумался, но Тихий несколько раз помахал рукой, указывая, что бы тот правил вправо. Курт послушал его, и они без проблем миновали аномальную местность. 
Метров через двести дорога снова поворачивала под прямым углом. Курт свернул, и теперь они ехали по узкой грунтовке, справа от которой был полого начинающийся длинный, глубокий овраг, а слева непроходимая полоса акаций, призванных своими корнями, предотвращать смещение почвы.
Хоть темнота и не бывает полной, даже при отсутствии луны и звезд, Курт все же включил фару, и теперь путь впереди них, освещал конус рассеянного света.
Ветер свистел в ушах, справа мелькали заросли акаций, изредка счетчик извещал о пятнах радиационного заражения, и Курт маневрировал, а кое-где сверившись с показаниями прибора, просто на большой скорости проезжал сквозь зараженную местность. Естественно, он и Тихий перед этим надевали респираторы.
Что произошло дальше, Курт понимал плохо, он лишь запомнил толчок, внезапную тишину, чувство свободного полета, удар о землю и адскую боль в плече. Все происходило словно во сне – секунду назад они еще ехали к периметру под убаюкивающий свист ветра, а теперь Курт лежал на земле, неудобно вывернув шею. Каждый вздох отдавал болью в боку, плечо ныло и временами постреливало болью, а в голове гудел колокол от удара о дорогу.
Впереди послышался кашель и какая-то возня, Курт приподнял голову, и здоровой, правой рукой потянулся к кобуре с пистолетом.
- Курт… - и так негромкий голос Тихого, сейчас звучал совсем слабо, и Курт с болью понял, что с другом случилось что-то серьезное. Сталкер попытался встать, но забыл о больной руке и неудачно оперся о нее. В плече, словно что-то взорвалось, и Курт зашипев от боли, с ругательствами встал на ноги.
Как это не странно, но Тихий почему-то лежал далеко впереди. Курт без труда отыскал его в темноте.
- Ты как? – сталкер тяжело опустился рядом с ним на колени.
- Плохо, - ответил Тихий, и снова закашлял. Курт заметил, что по подбородку друга потекла темная струйка. 
- Ей, ты что, Тихий?  Где?..
Курт стараясь не причинить боли другу, расстегнул пыльник на нем, но едва сталкер коснулся груди Тихого, как пальцы наткнулись на что-то острое, твердое и влажное.
- Что там?
Курт поднес бензиновую зажигалку, крутанул колесико, и та вспыхнула голубоватым пламенем, растворяя темноту. Из груди Тихого торчал тонкий, ржавый кусок арматуры. В свете бензинового огонька, Курт успел рассмотреть лицо сталкера, внешне такое как и всегда, лишенное какой либо растительности, в том числе ресниц и бровей, с прямым носом, черными глубокими глазами, тонкими поджатыми губами и спокойным, задумчивым выражением.
Курт почувствовав жжение, захлопнул зажигалку и отбросил ее на землю. Затем аккуратно приподнял голову Тихого, убирая от его лица колкую, сухую траву и камешки.
- Ну?..
Врать Курту не хотелось, но и правду сказать он не мог.
- Ладно, я и сам все чувствую. Мне конец…
- Перестань! Ерунда, все будет хорошо, рана пустяковая, а до периметра совсем близко. И не надейся так глупо умереть!
- В Зоне глупых смертей не бывает, и умирать мы начинаем не с рождения, а с того момента, как впервые ступим на землю Зоны. Ты многих знаешь сталкеров, которые бы разбогатев, навсегда покидали Зону…
- Не говори ничего, я вынесу тебя, рана не такая страшная.
Тихий едва заметно улыбнулся.
 - Не надо, Курт. Твоя ложь во благо, но не обманывай меня в мои последние минуты.
Курту казалось, что он спит, ведь всего несколько минут назад, он с другом спокойно ехал по ночной Зоне, ветер убаюкивающее свистел в ушах, неся сталкерам запахи цветущих трав, прохладу близкого озера. Ничто не предвещало беды, путники наслаждались каждой секундой проведенной в Зоне…
А затем, мотоцикл налетел на что-то невидимое в свете фары, и вот результат – Курт с переломом ребер, вывихнутой рукой, сидит над умирающим другом… Разум не верил в это и Курт никак не хотел мириться с событиями. Но поделать ничего не мог.
Курт аккуратно просунул ладонь под горячую и влажную спину Тихого - друг лежал на большом обломке бетонной плиты.
Курт не был доктором, но его познаний в этой области хватило на то, что бы понять – рана смертельна. И поделать ничего нельзя. Едва он снимет сталкера со штыря, тот умрет. А пока Курт будет искать способ, перерезать тот под его спиной, пройдет слишком много времени…
- В моей квартире, в шкафу с книгами, отыщи тайник, там будет лежать одна вещь. Я хотел передать тебе ее позже, но сейчас…
Курт едва сдерживался, чтобы не зарыдать в полный голос, а когда Тихий внезапно умолк не договорив, сталкер завыл, как зверь, его стон прокатился по ночной Зоне гулким эхом, а по лицу потекли горячие слезы.
Курт обдирая ладонь, сорвал сухую траву, и вонзил  нож в землю. Он рыл могилу своему другу, единственному близкому человеку, и в каждом ударе ножа, выплескивал злобу и отчаяние. Он взмок, но не останавливался, боялся, что сойдет с ума. Сталкер лишь однажды взглянул в сторону, где в темноте лежал мотоцикл, будто там он надеялся обнаружить самого себя с Тихим, предупредить о предстоящей опасности…
Сталкер прервал подобные мысли, но отчаяние было слишком велико, и он с надеждой посмотрел на бездыханное тело, надеясь, что друг подаст признаки жизни. Но этого не случилось, и тут Курт по-настоящему ощутил всю тяжесть потери. Он даже не представлял, что может быть такое отчаяние и горечь, словно в кошмаре, когда некуда деться от мрака ужаса что поглощает тебя. Но холод сырой земли, аромат травы, легкий ветерок, звенящая тишина, волны прохладного воздуха что накатывали из низины неся с собой запах болота, тины, - все это не оставляло сомнения в реальности происходящего. И Курт, обливаясь слезами от боли душевной и физической, все глубже и глубже вонзал нож в мягкую землю…
…Уже на рассвете, Курт дрожа от холода, шагал по полю, чья трава блестела в свете восходящего солнца от изобилия росы. Полы пыльника были заскорузлыми от налипшей, ныне высохшей грязи. Сталкер шагал тяжело, из последних сил, с трудом балансируя, наступая на невидные в высокой траве кочки, намокшими ботинками.  Впереди в тумане, виднелись огромные корпуса ныне остановленного кирпичного завода и серая полоса бетонного забора с колючей поволокой. Далее территория перед цехами, вся усыпана хрустким щебнем и завалена бетонными плитами.
Щебень мирно и уютно хрустел под ногами, и сталкер дрожащей, непослушной рукой достал из кармана  пропуск на вход и выход в Зону, и поднял его над головой, прежде чем разразиться бранью патрульный громкоговоритель.