Глубинные детские воспоминания как опасный реактив

Фильм «Скрытое» (Cach;) показывает кусочек жизни литературного критика Жоржа (Даниель Отой), работающего на телевидении. У него есть жена Анна (Жюльет Бинош) и двенадцатилетний сын Пьеро. Они живут в уютной квартире какого-то тихого парижского квартала. Все бы ничего, если не присланная по почте видеокассета с записью отрывков из его повседневной жизни, после чего Жорж начинает переживать о своих родных, хотя угрозы к кассетам не прилагаются, да и на видео ничего странного не происходит — зафиксированы лишь обыденные моменты. Позже Жорж будет подозревать в рассылке кассет алжирца, по отношению к которому в детстве он совершил нехороший поступок, и будет с ним выяснять отношения по этому поводу. Если собрать кадры, раскрывающие сюжет фильма, можно обойтись пятнадцатиминутной короткометражкой вместо двухчасовой ленты. Из-за этого зритель может задать вопрос: зачем так скучно и долго? Другой же зритель поймет, что прелести фильма кроются не в повествовательной части: они скрыты.

Поэтому фильм, конечно же, понравится не всем: это не шаблонное кино с выстроенной нарративной схемой и продуманными диалогами, где их любопытно слушать, наблюдать за игрой актеров и следить за действием и поворотами сюжета. Это такое кино, в атмосферу которого погружаешься, если отнестись к нему серьезно, как к настоящему фильму с характерным киноязыком, а не как к очередному запутанному триллеру. Фильм может показаться скучным из-за практически полного отсутствия действия и музыки, что Ханеке сделал намеренно для большей реалистичности и придания экзистенционального характера работе. Здесь нет действия, но это не значит, что фильм ни о чем. Наоборот, в фильме есть загадочность, которая останется тайной даже после просмотра, здесь есть что-то незримое — то, что происходит в фильме, но не показывается. Неизвестный, отслеживающий главного героя и записывающий его на видеокамеру, так и останется не увиденным зрителем до конца ленты. Это сюжетное решение вместе с `подглядывающими` ракурсами камеры без посторонних звуковых эффектов, по-вансентовски создают впечатление присутствия, как будто этот некто, подсматривающий за жизнью семьи Жоржа, и зритель — одно целое. В качестве доказательства этого тезиса может послужить сцена, в которой главный герой просматривает видеокассету и обнаруживает на записи, что смотрит прямо в объектив снимающего его человека, но признается жене, что в тот момент никого не видел. Так же как не видит он неизвестного видеолюбителя, герой фильма не видит и зрителя по другую сторону экрана; зритель же подглядывает за героем, отождествляя себя все с тем же неизвестным видеолюбителем из фильма. Фильм делает сильным то, как Ханеке смешивает пространство фильма с действительностью, а зрителя переносит в свою кинематографичную атмосферу, в этот тревожный сон. Как говорила героиня последнего фильма Джармуша: «Лучшее кино похоже на сон, и вы никогда не знаете, откуда у вас в голове осталась изображение: из сна или из фильма».

Сюжетом фильма является показ поведения человека, знающего, что за ним наблюдают, таким образом нарушая его идиллию богемной жизни в окрестностях Парижа. Это вмешательство другого будит его сознание и вытягивает своими щупальцами неприятные воспоминания из детства, почти забытые, глубоко запутавшиеся в нейронных сетях мозга и закинутые на дно контейнера памяти (cach; в пер. с англ. — «свинцовый контейнер»). То, что он скрывал, в первую очередь, от себя (а позже — от жены, что вызвало ссору, пошатнув доверие друг к другу), начало тревожить его и сниться в кошмарных снах, а подозрения мальчика-алжирца из воспоминаний детства (который, кстати, уже дожил до седины и отрастил себе живот) стали чуть ли не навязчивой идеей. Детская обида у мальчика сохранилась до нынешних дней и подкрепилась завистью к известности Жоржа, которого со времен детства он видел только на экране в программе телевизионного шоу. Тревога Жоржа, а позже и чувство вины за произошедшее, запивается снотворным, ведь сон — лучший психологический анестетик и средство для восстановления душевных и физических сил. А как уже говорилось у Джармуша, хорошее кино похоже на сон. Отсюда делаем вывод: смотреть хорошее кино и набираться душевных сил.