Двое

Юрий Пахотин

ДВОЕ
1
Руководитель туристической группы Береснев бегал по залу ожидания и у каждого знакомого спрашивал: «Сергея Макеева не видели?» Громкоговорители третий раз прокричали: «Опоздавших пассажиров, вылетающих рейсом 2124, просим срочно пройти на посадку». Махнув рукой, Береснев подхватил чемодан и помчался к самолету.
К очередному рейсу Сергей тоже не пришел. Диспетчер отдела перевозок аэропорта позвонила начальнику геологоразведочной экспедиции Кленицкому:
— Ваш товарищ, который должен лететь по путевке, до сих пор не явился. Последний рейс в 18.00. По московскому времени. Если на него не попадет ваш товарищ, то группу ему не догнать.
Кленицкий вызвал секретаршу:
— Клавдия Васильевна, узнайте, кто из наших не улетел по туристическим путевкам.
Через пятнадцать минут она сообщила:
— Геолог Сергей Макеев. Он на 136-й буровой. Там три дня нет погоды.
Кленицкий, чертыхнувшись, спустился на первый этаж, в радиостанцию, и попросил радиста:
— Свяжи с Черноусом.
— 136-й, 136-й, ответьте первому!
— Первый, я сто тридцать шестой, слушаю вас. Кленицкий надел наушники.
— Петрович, где у тебя Макеев? Пошли за ним кого-нибудь.
— Так он же на базе, — послышался в наушниках растерянный голос бурового мастера. — Еще вчера уехал...
— Как уехал? На чем?
— На «Урале» 27-07. Вертолета не было...
— Он один поехал?
— Нет, с инженером-электриком, которого недавно к нам прислали. Как его... Коржовым. Права у Макеева есть водительские. Зимник хороший. Вот и отпустил. Езды-то — пять часов.
Кленицкий снял наушники и сказал радисту:
— Ну вот, Коля, слышал? Позвони на всякий случай в гараж, узнай, пришел ли «Урал» 27-07. Если... Ну ты сам понимаешь... Тогда вызови опять Черноуса, узнай точно, когда выехали, как одеты, есть ли у них продукты.
Через час весь поселок знал, что потерялись Макеев и Коржов.
Кленицкий собрал в кабинете руководителей поисковых групп. Поставив конец указки на карте в кружочек с цифрами 136, проговорил:
— Они выехали вчера около шести вечера...
2
Было без десяти шесть. Сергей, взглянув на часы, подумал: «Спать не придется. Пока доедем, пока машину в гараж поставлю да вещи соберу. В 5.40 Москвы вылет. Все из-за Петровича. Вот перестраховщик. «Не положено...» Уперся... Тоже мне...
Сергей скосил глаза в сторону Коржова. Тот притворялся спящим.
«Давай, давай, — усмехнулся Сергей. — Может, думаешь, полезу к тебе с разговорами?»
Под прыгающими лучами фар искрилась дорога. Машина шла медленно: ехать по зимнику было что по стиральной доске. Сергей не обращал внимания на тряску. За пять лет привык.
Он опять скосил глаза и увидел, что Коржов спит по-настоящему. «Вот и хорошо, пусть спит, — подумал Сергей и потихоньку замурлыкал: — Ведь мы ребята, ведь мы ребята cемидесятой широты...»
Он пел и вспоминал... Коржов появился в экспедиции год назад. Откуда-то из Рязани приехал и вскоре стал всеобщим любимцем. Высокий, красивый, остроумный, он покорил сердца девчат в поселке. Как Коржов пел, аккомпанируя себе на гитаре! Мальчишки за ним тоже гурьбой ходили: по вечерам тренировал он их в маленьком спортзале, потому что имел первый разряд по борьбе.
Словом, когда старая Сережина знакомая, вахтер общежития тетя Поля, глядя в пол,
жалостливо вздыхая, сказала, что Нину провожает Коля Коржов и что девушка нередко приходит в спортзал к концу тренировки, Макеев не удивился. Нина, фельдшер медпункта, считалась невестой Сергея, и они бы поженились весной, не появись этот новенький...
— Вы, ребята, разберитесь, а то промеж двумя она оказалась и сама не знает, что делать, — попросила сердобольная тетя Поля. Сергей в тот же вечер пошел в спортзал. Дверь была не заперта. Они сидели на свернутом в рулон борцовском ковре и целовались. Сергей сказал «добрый вечер» так громко, что по пустому залу прокатилось эхо. Нина закрыла лицо руками. Коржов молча подошел, почти силой вытолкнул Сергея на улицу и глухо проговорил:
— Драться я с тобой не буду. Силы неравные. Она меня любит. Виноватых здесь нет. Такова жизнь.
Они стояли друг против друга и молчали. Потом Нина закричала Сергею:
— Уходи отсюда!.. Уходи... — И это было самое обидное.
Сейчас, спустя полгода, волею случая оказался он с Коржовым снова один на один. Знай, что побежавший за машиной человек — Коржов, разве остановился бы?
Сергей посмотрел на часы, удовлетворенно хмыкнул:
— Девять. Через два-три часа будем дома, — и вновь замурлыкал: «Если надо, значит надо...»
И вдруг почувствовал: что-то вокруг изменилось. Сначала даже не понял что. Так же ровно гудел мотор, посапывал пассажир и бил в стекло снег. Снег! Вот что напугало.
Сергей остановил машину, открыл дверцу и спрыгнул на дорогу. Предчувствие не обмануло: начиналась низовая метель. Нет, пока, конечно, ничего страшного. Просто ветер лениво перемешивал снег. Но Сергей был опытным северянином и представил, как постепенно ветер станет крепчать и, ничем не сдерживаемый в голой тундре, поднимет и потащит весь этот океан снега... Залез в кабину, хлопнул дверцей.
Коржов проснулся, спросил, зевая:
— Что случилось?
— Приехали, кажется, — хмуро ответил Сергей. — Метель начинается.
— Может, проскочим...— беспечно сказал Коржов.
— Это тебе не рязанская поземка, — буркнул Сергей, тронул машину с места и потихоньку повел вперед. Минут через сорок они уже ехали вслепую. Лучи фар упирались в сплошную снежную стену.
— Может, переждем? — предложил Сергей.
— Давай двигаться, не дрейфь, — бодро возразил Коржов. —Тут, по-моему, не переждешь...
Они не ехали, а, казалось, плыли по безбрежному белому океану. Машина то проваливалась вниз, то, переваливаясь с боку на бок, забиралась высоко-высоко. Так продолжалось довольно долго. А потом мотор


чихнул раз, другой, и наступила тишина. Сергей посмотрел на приборную доску и похолодел: стрелка указателя топлива застыла на нуле.
— Вот и все, — сказал он, повернувшись к пассажиру. Лицо Коржова побелело, в глазах застыл испуг.
— Что теперь будет? — прошептал он.
— А кто его знает, — ответил Сергей. — Утром посмотрим, — и, откинувшись на спинку сиденья, закрыл глаза. Часы отстукивали начало нового дня.
3
В кабинете беспрерывно звенел звонок. Кленицкий поднимал трубку и подробно объяснял, как все произошло. Клавдия Васильева принесла чай, спросила:
— Ну, что там, Виталий Павлович?
Кленицкий махнул рукой:
— Вертолет прошел по трассе, но ни черта не видно: низовая метель.
— Пропадут мальчишки, — вздохнула Клавдия Васильевна, —больше минус сорока да еще метель.
Виталий Павлович бросил взгляд на старинные часы в углу кабинета. Стрелки показывали шесть вечера. Опять зазвонил телефон. Это начальник аэропорта поинтересовался, на что можно ориентироваться, могут ли они развести костер.
— Вряд ли. Оба некурящие, — ответил Кленицкий.
— Это хуже, нам синоптики обещают «окно» часа на два. Пустим два вертолета и «Аннушку». Диспетчер службы движения всем пролетающим через нашу зону самолетам передает о происшествии. Они тоже смотрят. Так что найдем ваших хлопцев. Как будут новости — сообщу.
4
Уснуть Сергей не смог. Кабина быстро выстыла.
— Который час?— спросил он, но Коржов, казалось, не слышал вопроса. Съежившись, он сидел в углу и смотрел куда-то вперед.
Сергей повторил вопрос.
— Не все ли равно? — жалобно сказал Коржов и отвернулся.
— Ты что, — изумился Сергей, — умирать собрался?
— А ты надеешься выжить? — огрызнулся Коржов.
— Наверняка нас ищут. Давай лучше подумаем, что делать...
Если бы у них были спички, можно было бы развести костер, разбив борта машины. Но спичек не было. Хотелось есть. Сергей открыт бардачок и вытащил кусок вареной оленины, полбатона.
— А все же который час? — спросил Сергей.
— Пять утра, — ответил Коржов.
— Тогда еще не ищут. Часа через два-три спохватятся. Я должен сегодня утром лететь по туристической путевке — представляешь?
От медленно тающих во рту хлебных крошек ныли зубы. Ели молча. Стало совсем холодно. Коржов застучал сжатыми в кулак пальцами по коленям:
— Градусов, наверное, пятьдесят. Загнуться можно.
— Побегаем? — предложил Сергей и спрыгнул в снег. Коржов поморщился и остался сидеть в кабине. Когда Макеев после пробежки залез в кабину, Коржов проговорил:
— Ты как хочешь, а я пойду. Все равно мы где-то у самого поселка.
— По такому снегу далеко не уйдешь, — ответил Сергей, — нужно сидеть и ждать. С вертолета машину легче увидеть, чем человека. Так что не рыпайся.
Время от времени они выходили и, пробежав вокруг машины, вновь садились в кабину. С каждым разом делать это становилось все труднее и труднее. Правда, ветер утих. Несколько раз они слышали рокот вертолетов, но не выскакивали из машины и не махали шапками, знали, что с высоты их не разглядеть. А ниже лететь нельзя — сплошное «молоко». Но тем не менее шум мотора вселял надежду.
— Ищут, значит, найдут, — почерневшими губами шептал Сергей.
В десятом часу вечера Коржов заснул. Сергей, наверное, тоже задремал, иначе заметил бы это сразу. Увидел, что глаза инженера закрыты, а щеки и нос побелели.
— Коля! Коля! — закричал Сергей и начал трясти Коржова. Бесполезно. Тогда принялся яростно растирать ему нос, щеки. Потом стал методично бить по щекам. Наконец Коржов открыл глаза и, слабо улыбнувшись, прошептал:
— Вот ты и побил меня... За Нинку... И стал беззвучно смеяться.
Это было страшно.
— Перестань! — закричал Сергей. И не спи. Спать нельзя. Ты же сильный.
Коржов перестал смеяться. И, уставившись на Сергея, бешеными горячими глазами, про¬шептал:
— Да, я сильный. Может быть, меня хватит до утра. Но утром, если я выдержу, уйду. Жить хочу. Жить!
Ну и хорошо, наши желания совпадают. Я тоже жить хочу.
5
Утром в кабинет Кленицкого ворвалась Нина. С плачем и криком она просила спасти Коржова и Макеева.
Кленицкий в какой уже раз набрал номер начальника аэропорта.
— Пока ничего нового, — ответил тот. — Двадцать минут назад вылетели два вертолета. АН-2 летал — ничего не обнаружил. Видимость плохая, черт бы ее взял, эту метель.
Пришел главный инженер Фомичев. Доложил:
— ГТТ прошли по зимнику до буровой. «Урала» не обнаружили. Следов не замечено.
— Значит, Макеев сбился с дороги. Да, это хуже...
6
Снова несколько раз где-то в стороне прошел вертолет. Сидеть в кабине было невозможно. Сергею казалось, что кровь превратилась в льдинки и их острые края больно царапают изнутри кожу. Теперь они медленно ходили возле машины. Круг за кругом... Если один падал, то другой поднимал его. От холода, усталости, голода они потеряли способность думать о чем-то, кроме вот этой тропки вокруг машины. В ней было спасение.
Ночью опять похолодало. Теперь они не ходили, а стояли, и уговаривали друг друга: не спи, не спи, не спи. Понимали: стоит кому-то уснуть — и все на этом кончится.
Под утро ветер затих. Успокоившаяся тундра под стерильно белой, без единой морщинки, как отутюженной, снежной простыней лежала вокруг.
Сергей повернул голову к Коржову. Тот смотрел куда-то мимо него и шептал:
— Все. Я больше не могу. Все... — Из его глаз текли слезы.
— Перестань, — прохрипел Сергей и положил Коржову руку на плечо.
— Ты виноват! Из-за тебя! Ты не пустил меня! — повернувшись всем корпусом, вдруг закричал Коржов. И пошел.
— Стой! Стой! Ты очумел! — хрипел Сергей, цепляясь за Коржова. Но тот шел вперед.
«Замерзнет. Уйдет и замерзнет. Упадет и замерзнет», — бормотал Сергей, лихорадочно решая, что предпринять. Его глаза натолкнулись на монтировку, лежавшую на сиденье. Взял ее в руки, холодную и тяжелую, и, покачиваясь, пошел за инженером.
Догнав Коржова, Сергей молча размахнулся и ударил его по ноге. В этот удар он вложил все силы. Коржов вскрикнул и медленно опустился на снег.
— Ты что, гад? Ты со мной покончить решил? Счеты сводишь? — Сделав несколько безуспешных шагов, Коржов растянулся на снегу и затих.
— Дурак ты и трус, — сказал ему Сергей. — А я тебе еще завидовал, думал: вот человек — сильный, мужественный.
Сергей попытался поднять Коржова, с трудом перевернул его на спину. И вдруг понял, что тот спит и никакая сила не заставит его проснуться.
Сергей плохо помнил, что было дальше, но он не упал, он держался изо всех сил.

7
— Я борт 24376. Вижу машину и людей.
— Подсесть можете? — спросила Земля.
— Попробую, — ответил командир, и после паузы добавил: — Надо. Что-то там неладно.
Ми-8 завис метрах в ста от машины, бортмеханик спрыгнул и чуть ли не по грудь ушел в снег. Командир покачал головой. Показал рукой: «Зови, мол, людей. Сесть нельзя». Бортмеханик крикнул:
— Эй, вы там, давайте быстрее!
Тишина.
Командир понял все. Спрыгнула поисковая группа и по глубокому снегу пошла к людям, один из которых неподвижно лежал на снегу, а другой ходил вокруг него. На нем был только свитер. Своим овчинным полушубком он укутал лежащего. Вертолет, поднявшись повыше, боком, осторожно придвинулся к группе и, тяжело урча, завис, касаясь колесами снега. Нашедшихся,  занесли осторожно на руках.
— Я борт 24376. Иду на базу. Расчетное время прибытия 11-45. Подошлите «скорую».
— Очень плохо? — спросил диспетчер.
— Да, — ответил командир.
Кленицкий дал отбой всем наземным поисковым группам, оделся и выскочил из кабинета, бросив секретарше: «Я в аэропорт».
8
Прошло чуть больше двух месяцев. В тундре — весна. Сергей провожал улетающего в Рязань Коржова.
— Почему не рассказал все как есть там, в больнице?
Сергей, улыбнувшись, ответил:
— А зачем? Если бы я тебе сломал ногу, тогда бы пришлось отвечать. А то ушиб. Смешно. Слабак я все-таки.
Я не просто в отпуск улетаю, — сказал Коржов нервно.      Я... больше не вернусь.
— Знаю...
Коржов еще хотел что-то сказать, но осекся на полуслове, только махнул рукой.
— Самое неприятное, что Петровичу из-за меня выговор влепили, первый за двадцать лет работы, — сокрушенно вздохнул Сергей. — Старик так переживает.
Объявили посадку.
— Ну, побежал. Спасибо тебе. И... прощай, — покраснев, пробормотал Коржов и протянул Сергею руку.