Миллионерша

Юрий Пахотин

Миллионерша

Осень уже ворвалась в город и оккупировала его. Как и положено оккупанту, она загнала холодными резкими ветрами всех по домам, разворотила дождями дороги, перекрасила в красно-желтые цвета деревья и кусты.
В этом городе у меня не было знакомых, и когда женский голос произнес мое имя, я не обратил на это внимания. Но голос еще раз, уже громко, назвал мое имя, и я повернул голову. Элегантно одетая молодая женщина, улыбаясь, шла ко мне.
— Вы, наверное, обознались, — предположил я.
— Неужели я так изменилась? Меня зовут Лена… Ну ты даешь, — насмешливо проговорила она.
— Не может быть! Ленка! Боже мой! — я уставился на нее, и, наверное, у меня был такой нелепый вид, что она расхохоталась.
Пять лет мы проучились с Ленкой в одном институте. Мало того, мы жили на одном этаже в общаге, а это почти родня. Сколько же прошло с тех пор? 12? Да, 12 лет.
— Я действительно так изменилась? — по-прежнему насмешливо и удивленно спросила Лена.
— Не то слово. Ты стала другой.
— Хуже или лучше?
— Другой, — уклонился от лобового вопроса я и добавил: — Богатой будешь.
— А я и так богатая, — улыбнулась она. — Миллионерша. Акула капитализма.
— Эксплуататор трудящихся масс, — поддержал я шутливый тон.
— Я не шучу, — блеснула глазами Ленка, и тут только я увидел стоящий на дороге «Вольво» с широко открытыми дверцами и двух здоровенных парней в кожаных куртках, внимательно и настороженно следящих из машины за нами.
— Давай хоть немного поболтаем, — предложила Ленка, — столько не виделись. Найдется у тебя пять минут? — Она взяла меня под руку и повела к машине.
— Вы погуляйте немного, мне поговорить нужно, — приказала она, и оба крепыша послушно вышли из салона и, не оглядываясь, пошли в скверик. Они сели на скамейку так, чтобы видеть нас, и закурили.
Но это отметил я. Ленка включила магнитофон, поудобнее уселась в кресло водителя, меня посадила рядом, достала из сумочки пачку «Собрания», вынула сигарету и протянула пачку мне.
— Я не буржуй. У меня свои, — произнести эти слова я хотел с иронией, но получилось с раздражением. Вытащил из кармана смятую пачку местных сигарет, закурил, сам чувствуя ужасную дисгармонию благоухающего дорогими духами,  кожей салона роскошной машины с дымом отечества. С тоской я понял, что мне совсем не хочется весело болтать с этой яркой, энергичной женщиной, ничуть не похожей на ту Ленку, которую я знал в студенческие годы — тихую, застенчивую, краснеющую по любому поводу, страшно бедную, но добрую и умненькую. Тень усмешки мелькнула на ее красивом лице. Словно специально дразня меня, она поморщилась:
— Фу, какую ты гадость куришь.
— Я же мелкий служащий, а не торгаш, — мгновенно среагировал я. — И дяди у меня в Америке нет. И родителей богатых.
— И ты, Брут, — печально воскликнула Ленка. — И ты такой же, с благородным чувством классовой ненависти.
— При чем здесь ненависть?
— Да при том. Нас всех так воспитали. Бедных мы ненавидим за то, что они бедные, богатых — за то, что богатые… Противно.
— Ладно, процветай. — Я начал выбираться из машины.
— Погоди, не заводись. — Ленка почти силой удержала меня в кресле. — Давай я тебе расскажу, как у нас становятся миллионерами. Давай! А потом ты уйдешь, и все. Не виделись мы сто лет, и еще наверняка сто лет не увидимся. Совершенно ведь случайно встретились. — Она почти умоляюще смотрела на меня.
— Тебе это очень нужно?
— Да. Только не перебивай меня. И кури, пожалуйста, мои сигареты, очень прошу. Меня мутит от этой дряни.
— Хорошо, уговорила. — Я взял изящную, розовую сигаретку. развалившись в кресле. пустил колечко дыма.
Ленка вздохнула: «Значит, договорились?»
Я кивнул.
— Ты же помнишь, какой я была. Я же с трех лет жила без родителей. Они погибли, и воспитала меня тетка. Со школьных лет у меня была одна мечта — выйти замуж, иметь свой дом, родить детей. Сбылось.  Получила диплом и на другой день расписалась. Квартиру мы получили. Двух сыновей родила. И вдруг все враз изменилось. Муж работал на стройке и делал карьеру: прораб, начальник участка, начальник управления. И начались банкеты, странные командировки, откуда он возвращался пьяный, измазанный губной помадой, пропахший дамскими духами. Уйти сама не могла. Выгнать его — тем более. А вот терпеть сил хватало. Даже когда он бить стал меня по пьянке, все равно терпела. Ради себя, ради детей. А однажды он сам решил. Собрал вещи и ушел. Потом развод, раздел, размен. Банальная ситуация. Муж растворился, как кофе. Исчез. Ни алиментов, ни открыточки, хотя бы детям ко дню рождения — ничего. С работой не клеилось. С прежней выжил коллектив. Другую было очень сложно найти. Не брали. Кому нужна разведенка с двумя детьми, которые вечно болеют. Кому вообще все мы нужны? Мне говорили — государство поможет. А для меня государство — это холеные тетки во всяких комитетах, фондах, комиссиях, которые футболили меня из одного кабинета в другой, заставляли писать кучу бумаг, а денег шиш давали. Я один раз сунулась сдуру в это государство, и мне по горло хватило впечатлений.
— За все то кошмарное время один человек оказался человеком. Мужик молодой приехал из деревни к родственникам и, как положено, привез полную машину всяких продуктов. Пока в квартиру перетаскивал, мои полуголодные  стащили из машины кусок колбасы Мужик их поймал и вместо того, чтобы врезать им или в милицию отвезти, порасспросил их про житье-бытье, довез до дома, привел ко мне, со скандалом заставил взять полную корзину всякой снеди, деньги, не помню сколько, но очень много, рублей пятьсот. А я тогда каждый рубль считала. Но это было позже. А так наша жизнь была сплошным кошмаром. Все, что можно было продать из дома, с себя — я продала. Сама ходила как чума, знакомые избегали меня, боялись, что взаймы денег попрошу. Как-то зимой иду, а навстречу две мои подружки с мужьями, раньше мы семьями дружили. Увидели они меня поздновато, уже не перебежать на другую сторону улицы. Чуть кивнув, они буквально шарахнулись от меня. Я как представила себя со стороны — старое затасканное пальто, почти лысая кроличья шапка, резиновые сапоги, сама бледная, тощая. Села на скамейку и ревела, наверное, полчаса. Жалела себя. А потом стали всякие мысли в голову лезть. Уложу вечером детей спать, сяду рядом, смотрю на них и думаю, чем я буду кормить их завтра, послезавтра, на что куплю пальто старшему, ботинки младшему. И от безысходности повою, как волчица, а потом на кухню — к газу. Стою у плиты и думаю: открыть — и все! Все проблемы решены. От греха подальше перестала даже чайник разогревать по ночам.
Но если не умирать, то как-то надо было выжить. И миллионерами у нас становятся еще и те, кто стоит перед таким выбором — подохнуть или жить. Мне нужен был какой-то толчок, последняя капля, чтобы стать другим человеком. Та прежняя Ленка была обречена. Поэтому, когда неожиданно на меня свалилось это богатство — пятьсот рублей да еще продукты на неделю, я не раздумывала. Села ночью на поезд, утром сошла в другом городе в соседней области, накупила почти на все деньги маргарина, он там был втрое дешевле, чем у нас, вечером уже была дома. А на следующее утро пошла на толкучку. За два часа я заработала столько, сколько раньше за месяц не зарабатывала. Поехала опять. Сначала тряслась от страха, да и стыдно было. Потом привыкла. Появились деньги, а там и большие деньги. Трижды разорялась вдребезги, но зато набралась опыта. Сейчас у меня свои магазины, крупное предприятие. Есть все — загранпоездки, машины, тряпки от Кардена, коттедж, охрана, дети учатся в частной школе. Кручусь как белка в колесе. А вокруг все меня тихо ненавидят, как и раньше. Дама однажды приходила, из тех, что орали на меня в кабинетах: «Мы вам не обязаны помогать!» Требовала, чтобы я в благотворительный фонд деньги перечисляла. Даже сумму назвала. Я спросила: это вам на зарплату? Или на мебель в кабинет? А она мне и говорит: «Вы акула капитализма, хищница, бессердечный человек». Да с такой обидой говорит. И я должна содержать этих прожорливых кабинетных куриц?! Я индивидуально помогаю таким несчетным бабам, какой сама еще недавно была. Я их за километр вижу. Мужику тому, дай ему Бог здоровья, машину подарила. Правда, ругался он со мной, не брал, еле-еле уговорила, пригрозила, что, если не возьмет, сожгу эту машину прямо на его дворе…
— В общем, выжила. — Ленка тяжело-тяжело вздохнула. — Я очень давно ни с кем не могла откровенно поговорить. Ни с кем. А это еще страшней, чем безденежье. Теперь можешь идти. Спасибо, что выслушал. Тебя подвезти?
— Нет. Я пешком. Мне рядом.
— Тогда прощай?
— Прощай.
Я вышел из машины. Тут же появились ее ребята. Ленка пересела на заднее сиденье, рядом устроился телохранитель, другой сел за руль. Ленка закурила. В прощальном жесте взметнулась ее ладонь. Она смотрела на меня. Слезы крупными горошинами катились из ее глаз, но импортная косметика выдержала — краска не потекла. Запел двигатель. Машина плавно тронулась с места и, быстро набрав скорость, помчалась по усыпанной осенними листьями улице. Жизнь продолжалась


Рецензии
Юрий, а вы поверили своей героине, что она помогает таким, какой была сама? Обычно так не делают, может быть она исключение. А вообще мне рассказ понравился, он очень профессиональный.

Евгения Гехт   19.01.2020 21:10     Заявить о нарушении
Евгения, спасибо! Я не просто верю. Я знаю, что так и было. Это 90-е. Люди были немного другими. Удачи! С уважением,

Юрий Пахотин   20.01.2020 18:28   Заявить о нарушении
На это произведение написано 306 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.