Пустяковые вопросы

Мы в самом центре Манхеттена, в точке, где температура кипения городской жизни доведена до предела – мы на Times Square. И мы такие крохотные – мы где-то на глубоком дне гигантского котла, имя которому Нью-Йорк. Вокруг высоченные небоскребы, вознесшиеся к небу, словно жертвенные алтари, обвитые электрическими жилами, горящими вывесками и зеркальным стеклом.
Мы сидим на красных ступеньках напротив памятника отцу Даффи (кто это?) и созерцаем пульсирующее сердце Манхеттена. Кто мы, ты, наверное, хочешь узнать нас поближе? Какого черта нас сюда занесло? Ну, хорошо…. Мой приятель Виктор, человек с наполненной морским воздухом грудью и с шикарной густой шевелюрой, плотной как английские паруса. Куда дует ветер – туда несется Виктор, он беспечен как морская чайка. Собственно и питается он как чайка – что бог пошлет. Сам он родом с Одессы и…представляешь – больше не знаю ничего о его прошлом, потому что на все мои вопросы он отвечает вопросами. Ну, а я Лева - ждущий клева.
- Не рыбный день сегодня. Может быть, ясновидцами поработаем? – просвистел Витя.
- А то!
Чеши затылок, дружок, на Манхеттене деньги только так зарабатывают! Мы минуем роккафе, где хранятся музыкальные реликвии: гитары и автографы. Beatles, Ф. Синатра и многие легенды были здесь завсегдатаями. Напротив входа – толпа девушек, а посреди «Голый ковбой». Длинноволосый мужчина, одет в ковбойскую шляпу и сапоги, а из одежды – только белые плавки, в руках гитара. Девушки по очереди фотографируются с ним, трогают его большие мускулы, обнимаются, а после кладут денежку в гитару. Говорят, «Голый ковбой», таким способом зарабатывает до трех тысяч долларов в день, а сейчас еще и в мэры Нью-Йорка баллотируется. 
- Витек, а мы чем хуже?
Он промолчал. Его сейчас волновал вопрос вечернего меню. Денег не было. Мы вышли на финишную прямую к станции метро. Под ноги попался какой-то нищий с табличкой: «Заплати доллар – и я выслушаю все твои проблемы».
Погружаясь в нью-йоркское метро, я погружался параллельно в свои мысли. Метро не ровня московскому: на стенах один белый кафель и трубы под низким потолком, а воздух здесь как в пасти у дракона – обжигающий. Виктор перепрыгивает через турникет под возмущенные возгласы американцев, шум доноситься до бдительных полицейских. Успеем или не успеем: Витя самым непринужденным образом толкает пожарную дверь – гудит сигнализация, я прошмыгиваю, и мы мчимся к платформе. Однако в штатах все полицейские подтянутые, спортивные, от чего они опережают нас и преграждают путь.
- Фигня, коси под дурачка, - по-русски говорит мне Витёк, а сам улыбается трем стражам порядка, что держатся за кобуру своих больших пистолетов.
Разумеется, они стали требовать документы, которых мы, отродясь, с собой не носили. Мы в один голос на ломаном английском стали объяснять, мол, мы туристы и не знаем порядков в их стране. Говорим, что в нашей стране транспорт бесплатный. И парадокс - они прислушиваются и верят. У этих ребят в голове нарушена логическая связь, без судебного разбирательства и сбора фактов, а также без совета эксперта они не могут проанализировать нашу речь на предмет лжи. Наконец, я достаю пустой кошелек, прошу разрешить мне заплатить штраф сейчас. Полицейские дико смотрят на меня, переглядываются, что значит: ну, эти двое полные дебилы. В свою очередь мы с приятелем переглядываемся тоже, что можно расценить как: сегодня мы вас, а не вы нас. Они спрашивают наши паспортные данные. Мы охотно называемся: Вася и Михрютка Пупкины, то бишь братья. Страж порядка выписывает нам штраф, который уже через несколько минут находит свое тихое пристанище в мусорном баке.

- Знаешь, вот сейчас мне так грустно было и так гадко. Я прокручиваю весь эпизод и вижу это так, как если бы мы обманули детей.
- Лева – ты заболел что ли? Сейчас бы на бабки попали!

В полупустом вагоне я, уставший, распластался на скамье и принялся рыскать взглядом в поисках нимф и муз. Нимфами и музами я называю красивых чернокожих девушек. Я искал идеально округлые формы, пышные девичьи бедра, роскошные волосы, белоснежные улыбки. Обычно на вагон  приходилось две-три чернокожие музы. После техногенного мегаполиса чернокожие девушки были для меня порталом в мир мягких природных линий, в мир телесных импульсов и тока венозной крови, а не электричества. Невероятно, мой взгляд был продолжением рук, он скользил по стройным крепким ножкам девушки, что так изящно привстала перед своей остановкой. И вероятно, на моем лице было явно что-то написано, причем это что-то должно было кричать, потому что женщина, сидевшая напротив, задала мне самый логичный вопрос:

- Нравятся черные девушки?
Я улыбнулся.
- Ну, да!
Она явно ждала что-то еще. И я добавил.
- Есть в них что-то необычное.
Мы посмеялись.

Виктор всю дорогу кимарил. Он проспал все самое интересное. На одной из последних бруклинских станций в уже пустой вагон заплыл гитарист. Его электрогитара была подключена к колонке, висевшей ранцем за его спиной. Он извлекал звуки дивной красоты, мелодия была задумчивой, вводила в транс. Звуки были утробными, словно шум морской раковины, от чего Виктор впал в фазу младенческого сна, и, как, оказалось, впоследствии вывести его из этого состояния не просто. На конечной станции я, отчаявшись разбудить его гражданским методом, поступил с ним круто по-варварски:   стащил его за подгрудки со скамьи, так, что он брякнулся прямо на пол. Сурово, скажешь ты, однако ты не знаешь, насколько крепко спят одесситы. Сладкий крепкий сон для Витьки – болезнь, он так проспал свой день рождения, прикорнув на диване, в надежде набраться сил перед долгим кутежом. Проснулся только на следующее утро, обнаружив в квартире одни осушенные пивные бутылки.
Не так уж это и важно. Важно то, чем, или как мы разжились деньгами в русском районе. Неподалеку от станции метро – в закутке был офис гадалки, коих в Нью-Йорке огромное множество. Мы с напарником долго не могли поверить, что тысяча шарлатанов получила здесь приют и неплохой заработок. В свое время Виктор сделал несколько пробных заходов к разным гадалкам и перенял пару-тройку их шарлатанских приемов. Очень часто к гадалкам наведывались богатые еврейки, и после сеанса женщины выходили задумчивыми: глаза их горели мистицизмом. На мир они смотрели через призму символов и тайных смыслов. Самое главное было угадать, по какой причине пришел клиент.
Витя пошел поглядеть, есть ли кто внутри и как раз в этот момент из дверного проема вывалилась тучная еврейка с золотыми перстнями на толстых коротких пальцах. От неожиданности Витя задал пустяковый вопрос:

- Который час?
 Женщина посмотрела на него, выпучив глаза:
- Не знаю.
А сама тайком достала ручные часы и как бы невзначай их обронила.
- У Вас часы упали мадам – с издевкой в голосе сказал Витя.
- Это не мои, – отрезала еврейка и, семеня пухлыми ножками, пошла прочь.

Ну, потом было несложно придумать новую схему. Виктор зашел к гадалке, пошушукался с ней о чем-то. Я даже не знаю, что он ей наговорил, знаю только одно: женщины от речей одессита млеют. Он может нести полную околесицу, однако делает он это так двусмысленно, так путано и так очаровательно, что милые дамы в этом беспорядке находят и лестные комплименты, и намеки и бог весть что еще. Обаяние и одесский выговор только усиливают эффект.
Те, брошенные часы, Виктор надел на правую руку. Улица была абсолютно пустой. Виктор скрылся где-то за углом, а мне наказал  наблюдать за выходом от гадалки, и сообщить ему по мобильнику в какую сторону пойдет следующая клиентка. 
Вот и настал момент Х – свою часть плана я выполнил в аккурат. И наблюдал: из дверей вышла низенькая бабка в летнем платье. Витек вырулил из-за угла. Он шел как фазан, важный, насвистывал какой-то простой мотивчик и щелкал пальцами правой руки.
Так как по улице он шел один, то бабка задала совершенно пустяковый вопрос именно ему:

- Молодой человек, - делала ударение на последние слоги – не подскажете который час?
- Минутку, – Витя поднес правую руку, не прекращая насвистывать легкий мотивчик – опаньки, часики встали, бабуль.
- Какая я тебе бабуля! Как встали? – бабка округлила глаза.
- Натурально, старые они механические, все выбросить хочу, да уж больно дорого стоили.
-  Сынок, - таинственно начала она – зачем выбрасывать, давай я их у тебя куплю, сколько хочешь?
- Не, не хочу я продавать Вам негодные часы, – полушутя-полусерьезно ответил Витя.
- Сынок, посмотри на меня, мне как раз и нужны такие часы, которые останавливают время, – с трепетом выговорила. – За сколько ты их купил?
- За 200, послушайте, какое это имеет значение, - засуетился Витя.
- На 100, - бабка достала сотню из толстого кошелька и требовательно посмотрела на парня.

Витя подумал-подумал и снял с правого запястья часы. Дождавшись, пока бабка, осчастливленная покупкой, скрылась за углом, он зашел к гадалке на пару минут. И вышел, размахивая разменянными десятками.

- Братан только 80, пришлось за сеанс гадалке отдать, пошли поедим.