На небесном ватмане - о творчестве Алёны Ракитиной

Невозможно поделиться ощущением феномена, совершенно неизвестного литературной критике, без справедливого недоверия с ее стороны, потому что вдруг и неожиданно редко что возникает. Речь идет о творческих особенностях поэтического мастерства Алёны Ракитиной, еще не издавшей в книжном варианте ни одного сборника. 

В истории мировой поэзии, известны случаи, когда автор оставлял после себя 30-40 стихотворений, являвшихся заметной вехой на общем фоне. Достаточно вспомнить таких поэтов, как Артюр Рембо{1}, или, скажем, Николоз Бараташвили{2}. Бывает и так, что даже одно стихотворение открывает новые горизонты – к примеру,  «Баллада  о прокуренном 
вагоне» Александра Кочеткова{3}. 

Я не могу предугадать всего творческого наследия, которое в итоге предписано Алёне Ракитиной, но созданное впечатляет:


          На траурно матовом ватмане неба 
          коробки домов, жёлто-серые склепы 
          картинно застыли. 
          Мне всё это виделось где-то – но где бы 
          мне было ещё так же глухо и слепо, 
          как в – этой – пустыне?  {4}


Такая дилемма не может оставить равнодушным!.. С одной стороны  бумажно-ирреальная реальность (неба матовый ватман), на котором примитивистски схематическими штрихами обозначен социум (коробки домов, желто серые склепы); с другой стороны – поэт, отчужденная душа которого  пустыннее житейской пустыни… «Мне все это виделось где-то», – говорит Алёна Ракитина, и здесь резонансно вспоминается пушкинский «Пророк»: Духовной жаждою томим / В пустыне мрачной я влачился…

И, конечно же, попутно всплывает в памяти статья Владимира Соловьева, «Значение поэзии в стихотворениях Пушкина», в которой воззрения критика нами осознанны родственно. Отвечая на вопрос что, в духовном смысле, требуется от истинного поэта, он пишет: «…его душа должна быть так же пуста, как та пустыня, куда его тянет…<……..>…эта пустота души…<……..>….составляет основную противоположность между ним и действительно пустыми людьми…». [1, 344]. И далее Владимир Соловьев усиливает эту мысль с еще большей определенностью:  «Все то житейское содержание, что наполняет ердца и умы занятых людей, весь их мир должен стать для истинного поэта пустынею мрачною, – более мрачною и пустою, чем та, в которой он влачится и которая дает ему убежище от мнимой и суетной полноты жизни и внешнее условие для будущего утоления его духовной жажды».  [1, 345]

Заметим, что «Пророк» написан 27-летним Пушкиным (1826 год) и является первым из, принадлежащих его перу, тематических произведений о высоком предназначении творца. И в связи с развиваемой темой невозможно пройти мимо почти эзотерического факта, что стихотворение «театр теней» создано в 2006 году – то есть, в том же 27-летнем возрасте (Алёна родилась в 1979). Отмеченное совпадение не является случайным потому именно, что в том же 2006 в ее активе появляется «Ургальская баллада» в одинаковом с «театром теней» тематическом устремлении. Здесь так же показана неприемлемая поэтическому духу агрессивная природа социума и описывается она в виде 500-летнего старика, испытывающего педафило уподобленное вожделение к чистому поэтическому символу – к девочке – к бессознательно горящему в ее душе священному источнику: Я маленькой была, / а Вы – седым и старым… 

Событие разворачивается в замкнутом пространстве купейного вагона, где болезненная память пробивается «сквозь темноту» или толщу времени к своему воображаемому и, вместе с тем  реально воплотившемуся насильнику поэтического духотворения. И не ради ли неодолимо и праведно растущего в поэтессе желания мести она готова разделить с извращенцем  «купе и перестуки колес – ночной кошмар…»? 

И вот наступил момент явленного присутствия злобного и безжалостного… Что же делать ей – попавшей в безысходную ситуацию, если вдобавок ко всему в чудовищном старце символизирован источник всемирного зла, существующий теперь не только в реально опустошающем «здесь», но уже и «там» – в пустыне ее собственного поэтического вакуума? И в сюжетно кульминационной точке этой баллады мы становимся свидетелями феномена космической быстроты мышления – звуки, ощущения и застрявшие в горле слова сжимаются до импульса одной буквы «т», передающей перестуки колес на стыках, как весьма ощутимое сгущение пространства-времени:


тик-так, 
ти-та, 
т-т – так... 
...тикает?.. 
...Топор?.. ?.. 
...Топор!.......... – 
...не истребить – 
...............…….. – 
Топор везде и всюду – 
на тех же рельсах он…{5}

И в следующее мгновение суицидный момент самопожертвования – 

я прыгаю с моста, 
я рассекаю нить, 
я – вечно – буду плыть, 
я – вечно – помнить буду...  {5}

В завершение краткого обзора обратим внимание на эпиграф к стихотворению «Ургальская баллада», взятый из пушкинского «Пророка»: «…на перепутье мне явился.» 

Почему именно этот эпиграф взят автором в «Ургальской балладе» нами уже выяснено, но в этой матрешке сокрыта еще одна: на творчески осмысляемом перепутье в пределах социально испепеляющего социума, где царствует чернь, Пушкину, а равно и современному поэту-пророку А. Ракитиной является образ шестикрылого Серафима. Известно, что одно из этих существ (Ис. 6, 2-3 и 6, 6-7) прикасается к устам пророка горящими углями жертвенника для намечаемого богослужения. Читаем у Пушкина: 

И он мне грудь рассек мечом,
И сердце трепетное вынул
И угль, пылающий огнем,
Во грудь отверстую водвинул.

У А. Ракитиной несколько иные атрибуты, но вполне узнаваемые по аналогии: топор = меч; грудь рассек мечом = я рассекаю нить… Но самое главное в ее творчестве – бессознательное, а значит и наиболее честное следование своему индивидуальному поэтическому предназначению. 


__________
Примечания:

{1} Жан Николя Артюр Рембо (1854–1891) – французский поэт, один из основоположников символизма.

{2} Николай (Николоз) Мелитонович Бараташвили (1817–1845) – выдающийся грузинский поэт-романтик.

{3} Александр Сергеевич Кочетков (1900–1953) – русский советский поэт, переводчик.

{4} Из стихотворения А. Ракитиной «тетр теней»: http://amkob113.narod.ru/raka/raka-992_1.html . 

{5} Из стихотворения А. Ракитиной «Ургальская баллада»: http://amkob113.narod.ru/raka/raka-992_3.html .

Библиография

[1]  В. С. Соловьев, «Значение поэзии в стихотворениях Пушкина», стр. 316-370 / «Философия искусства и литературная критика», Москва «Искусство», 1991, – 701 с. Серия (История эстетики в памятниках и документах).