О тех, которых как будто не было
– Я тебя знаю, – сказал скандалист, и пришлось в упор посмотреть ему в глаза, налитые шизоидными прожилками.
– А я – нет!
– Не прикидывайся, в 1990 году я приходил к Рони. У него мы и познакомились. Я Эран Розенберг[1] – тот самый поэт, которого ты переводил с иврита на русский.
“В 1990? Ну да…”
Рони, сосед по амидаровскому* этажу, позвал меня на стакан кофе и попутно познакомил со своим гостем.
– Потомственный поэт, – представил он своего друга, всасывающего прерывистыми присвистами кофе из четверть литровой чашки.
Из разговора выяснилось, что когда-то Эран вместе с отцом и матерью жил в киббуце**, и что он с пятилетнего возраста постоянный обитатель сумасшедших домов – отец был зарезан палестинцем у него на глазах.
– Мой отец, Беня Розенберг[2] – тоже поэт. И мать, Эдна Коренфельд[3] – знаменитая поэтесса. Ее талант сам Шлонский[4] отмечал своим вниманием, – Эран кивнул тяжелым подбородком в сторону Рони, – от него я узнал, что ты любишь поэзию, вот и решил познакомиться. И стихи принес, – он открыл сумку и выложил на стол тексты, набранные жирным ивритом.
– Опубликовано?
– Нет, – ответил он с горькой усмешкой, – рассылал в разные журналы, и сам во многих редакциях побывал, а толка – никакого.
Целый месяц я вчитывался в произведения Эрана. Лишь изредка попадалось в его опусах целостно концептуальное и, следовательно, адекватное в сцеплении понятий от первого слова до последнего: “Холодным утром / холодные сквозняки / холодом штукатурят мое лицо / холодно напоминая, / что я обыкновенный участник / жаркого трудового дня / и что к этому «обыкновенный» / прикреплена обжигающая плетка, / которая будет пламенно посвистывать / именно надо мной”.
В основном, его произведения состояли из неоправданных всплесков; из строчек, требующих квалифицированной экзекуции – укорочения, обрезания, замены разного рода неадекватностей и т. д. и т. п., и прочая и прочая… Но, при разного рода шероховатостях, то тут, то там за фасадом слов просматривалась душа, критически настроенная и конкретно непримиримая. Например, здесь: “Ландшафт человеком был поражен!/ <………> Рассеченье кентавра – / Чудовищный сон”. Или здесь, написанное к празднику “Пурим”: “Ведет к заблужденью за окнами серый пейзаж – / ну никак не стыкуется он с заповедной мечтою: / не из крашенных перьев – из шекелей сделай плюмаж / (из получки своей) и с протянутой выйди рукою”.
Качеством переводов Эран остался недоволен и, как мне помнится, взбунтовался. Однако, достичь полного соответствия мне не удалось. Я обещал опубликовать эти переводы не как прямые, а как на тему из такого-то автора… Эран со скрипом согласился и неожиданно пропал – исчез, словно его до этого никогда не было – так думал я, поскольку абсурд заключается в том, что в наших карликовых бездонностях могут по соседству разместиться во взаимной неизвестности куда больше исходов, чем первозданно библейский.
Эран исчез, но разговоры запомнились. Я раздобыл книги его отца, выпущенные друзьями-кибуцниками, где в оные годы счастливо обитала интеллектуальная семья, полная надежд и несбывшихся мечтаний: “из солнца – из него тебе я / (мои ладони – форма) вылью – / из бденья моего ночного / и щит и солнечные крылья” – писал поэт-романтик Беня Розенберг незадолго до своей трагической гибели.
Очевидно, что жизнь, неожиданно овдовевшей поэтессы Эдны Коренфельд и ее малолетнего сына Эрана, для которого единственным местом возможного пребывания оказался сумасшедший дом, выпала из солнечно рутинной тягомотины перетекающей из одного дня в другой, потому что хуже, чем стало, уже не могло быть. Первые годы поэтесса, если исходить из образной содержательности ее произведений, сопротивлялась депрессивному давлению обстоятельств: “Напористо взрывные ветры дуют, / копна волос – последнее во мгле. / И все еще люблю, люблю – люблю я / тропу меж звезд со шлейфом на земле”. Но она констатирует, что “при этом небо так болит, / что адскую волну оно вздымает”… Молодая женщина страдает и от сексуального одиночества – что особенно ярко выражено в описании хамсинной ночи: “Ну а ветер во всю раскалено и страстно ласкает. / Как не ветер взаимной настойчиво ищет симпатии. / Терзающей чувство рукою тебя подсекает / и удушает любовной удавкой объятия”. И, наконец, наступает для нее полнейшее непризнание безжалостно разрушающей действительности: “У праздников крылья черные, – пишет поэтесса, – у неба бездонный цвет”. И далее – она признается в своем бессилии, что либо изменить: “Прозревать я устала выси / и спустилась к земле – к елейному / крику воронов – к гонорейному / солнцу над полем лысым”. В ее творческом саморазвитии можно отметить и пророческие мотивы о грядущей “мятежной буре”, которая ни к чему положительному не приведет и не может привести, потому что “не обезглавит / элиты общества она и в апогее / и не избавит / от семени пустого, / чтобы пустое в землю не садить”. Единственно, что еще заслуживает ее внимание – омут эпикурейского наслаждения – то, что выражено с древнейших времен в идиоме “пир во время чумы”: “Располагает город к одиночеству, / но я свое / отправила б к собакам / на съедение. / И для веселья и для похорон / ночь будет неглиже / и хороша. / Готово все и сумерки уже / и в сумерках отброшено сомнение”.
Но вернемся к началу нашего очерка. Прошло много лет и я встретил Эрана, беспричинно накинувшегося с угрозами и проклятиями на мирно беседующих жителей. Несчастный несколько дней ночевал у Рони (моего соседа по этажу). Рони жил не один. При нем Ривка – психически нездоровая, и по остальным параметрам – болезненная. Радужное гостеприимство закончилось тем, что Эран придушил Ривку, чтобы не мешала задуманному. И, пожалуйста, без трагически идиотских вопросов – я же не сказал, что он ее задушил. Вскоре стало известно, что полиция выследила злоумышленника в соседнем городе. Никакого сопротивлеия при задержании он не оказывал.
– Документы! – потребовал полицейский для 100% опознания.
– Нет проблем! – ответил Эран и протянул полицейскому Ривкин паспорт.
__________
Примечания:
[1] Эран Розенберг (род. ~ 1942) – неизвестный израильский поэт. Стихотворения на тему из этого поэта смотри здесь: http://stihi.ru/2009/11/08/5736
[2] Беня Розенберг (1918 – 1947) – израильский поэт (посмертно издано несколько поэтических сборников) // стихотворения поэта смотри здесь:
http://stihi.ru/2009/11/20/2550
http://stihi.ru/2009/11/20/2575
[3] Эдна Коренфельд (1922 – 1995) – израильская поэтесса (издан поэтический сборник, переводила на иврит Ибсена[5]) // стихотворения поэтессы смотри здесь:
http://stihi.ru/2009/11/16/6189
http://stihi.ru/2009/11/16/6270
http://stihi.ru/2009/11/16/6338
http://stihi.ru/2009/11/16/6381
http://stihi.ru/2009/11/16/6404
http://stihi.ru/2009/11/16/6439
[4] Авраам Шлёнский (Шлионский, 1900 – 1973; возможно написание Шлонский) – израильский поэт // стихотворение смотри здесь:
http://stihi.ru/2009/11/16/6519
[5] Генрик Ибсен (1828 – 1906) – норвежский драматург.
Пояснения:
* “Амидар” – компания, предоставляющая госжилье для слабых слоев населения.
** киббуц – сельскохозяйственная коммуна в Израиле.
Свидетельство о публикации №209112000474