Борьба со стыдом и грязными мужчинами

  Надо сказать, у моих родителей всегда были начальники. Сами же они, руководили другими людьми неохотно, а если и случалось такое, то оно продолжалось очень недолго. Мама была технологом швейного производства, и, кажется, она вполне удовлетворялась своим умением сшить трусы, рубашку или даже платье, если в журнале Burda попадались  хорошие выкройки. Папа, благодаря своему увлечению техникой, так хорошо разобрался в одной важной машине, что если она выходила из строя, ему приходилось ехать на завод даже ночью. Кроме часов одинокой бессонной славы в холодном цеху, чудесная машина дарила папе возможность путешествовать по промышленным городам СССР. Несколько раз он ездил в служебные командировки на Урал (там тоже были такие машины), возвращаясь из которых, привозил мне апельсины и модные игрушки-головоломки, описанные в журналах «Наука и жизнь» и «Юный техник». Кажется, папиному самолюбию этого вполне хватало. Помню, как однажды, когда я только начал ходить в школу, он даже отказался от какой-то хлопотной руководящей должности. «Да, зачем оно мне надо! - взволнованно взывал он к маме, стоя посреди кухни. - Зарплата та же! А ответственности в два раза больше!... Да зачем оно мне надо!». Мама согласно кивала и время от времени произносила: «Правда, Серёжа. Правда, Серёжа…». В ней не было ни капли стервозности, чтобы подхлестнуть папину карьеру. 
 Тревожно прислушиваясь к разговору родителей, я представлял себе огромные стальные механизмы и полтора десятка взрослых мужчин в грязных, промасленных телогрейках, презрительно покуривающих рядом в ожидании нового начальника. Принцип действия механизмов был для меня неясен, а среди наглых и неквалифицированных рабочих, наверняка было несколько пьяниц и хулиганов. Поэтому справиться с этим машинно-человеческим комплексом для меня было совершенно нереально. Кроме того, меня смущало слово  «ответственность». Что это такое я не знал. Но мне казалось, что «ответственность» - это такая особая форма стыда для взрослых, когда тебе заранее стыдно за самое плохое, что может случиться. 
 Следовательно, уже в ранней юности управление производством  виделось мной, как переживание стыда и борьба грязными пьяными мужчинами. Неудивительно, что я не стал откладывать в долгий ящик решение о том, что я никогда не буду начальником. Но если ты не руководишь, то руководят тобой. Значит, рано или поздно у меня тоже должен был появиться свой Испускатель. Я почти никогда не думал о нём, но как бы долго ни длилось сладкое детство, как бы ни тянулась трепетная юность, судьба короткими, настойчивыми тычками, всё равно двигала мне навстречу его фигуру. Пока, наконец, мифический персонаж, о котором я слышал лишь во время тихих кухонных разговоров родителей, не вошёл в моё существование, как он входит в жизнь практически каждого взрослого человека, поступающего в распоряжение ежедневной восьмичасовой работы.