Манюня-снайпер или мамам-папам девочек посвящается

У папы появилось двуствольное ружьё ИЖ-27, настоящее, с которым можно ходить на кабана. Автор поста дуб дубом в охотничьих делах, так что знающим людям не возбраняется покрутить пальцем у виска, но насколько помнится автору поста, с ИЖ-27 ходили на кабана. Или на какого-нибудь другого среднерогатого скота. Кажется.

Ружьё отцу презентовал благодарный первый секретарь нашего райкома за исключительной красоты искусственную челюсть червонного золота.

Папа честно пытался отговорить этого безумного человека от затеи вырвать себе здоровые зубы и украсить рот переливающимся золотом, но тот стоял на своём.
-Ты понимаешь, доктор,- объяснял он отцу, - я недавно из Москвы вернулся, был на очередном пленуме ЦК, там бОльшая часть делегатов союзных республик щеголяли с золотыми зубами!!! А я чем хуже, у меня что, золота мало???

Видимо, золота у первого секретаря райкома было действительно немало, потому что папа сделал золотые коронки не только ему, но ещё и его жене, тёще, матери и дяде. В благодарность за проделанную работу сановный пациент преподнёс папе ИЖ-27.

Папа трясся над ружьём как скупой рыцарь над своими сундуками. Вёл с ним долгие душещипательные беседы.
- Когда-нибудь,- говорил он своему новому другу, - у меня родится сын, и мы с ним вдвоём пойдём на кабана!

Но пока сыном и не пахло, поэтому отец выезжал на охоту с друзьями. Возвращался он домой, как ни странно, в целости и сохранности, навеселе, с ружьём наперевес и пустой охотничьей сумкой за плечом. За всю свою охотничью карьеру отец убил одну мелкогабаритную ворону, и то потому, что она зловеще каркала над нашими горе-охотниками, когда те пытались культурно отдохнуть после трёхчасового безрезультатного прочёсывания леса.

–Она каркала и каркала, ну я и выстрелил вверх наугад, чтобы попугать её,- рассказывал потом отец,- а ворона возьми и свались нам на голову!

Первым делом, при возвращении с охоты, папа тщательно прятал ружьё. Заходил он домой на цыпочках, в надежде, что дети его не услышат, но куда там! Мы сразу выбегали ему навстречу и вешались гроздьями ему на шею. «Хватит, хватит»,- нарочито хмурился папа. Ружьё предательски выглядывало из-за его плеча.

Конспиративно ссутулившись, отец пятился в сторону своей спальни, нашаривал дверную ручку, при этом смотрел на нас грозно выпучимшись, заползал задом в комнату и тщательно запирал дверь. Папа пребывал в счастливой уверенности, что никто, кроме него, не знает, где он прячет ружьё.

Хех, папа плохо знал своих дочерей!

Как только за ним закрывалась дверь, мы сбивались в стайку и, затаив дыхание, подслушивали. Далее раздавался один и тот же, наработанный годами, звукоряд.
-Бум!
-Это он поставил стул под антресоли,- волновались ряды преданных слушателей.
-Хрясь!
-Ага, встал на стул и ударился головой о выступ.
-Шур-шур-шур!
– Заворачивает ружьё в газеты и прячет за одеяла,- удовлетворённо констатировали мы.
- Бах! Бах! – захлопнул дверцы антресолей.
- Плюх, - спрыгнул со стула (умильный вздох).
К моменту, когда папа, переодетый, выходил из спальни, наш след уже давно простывал.

Когда родители куда-то уезжали, мы часто забавлялись тем, что доставали папино ружьё и по очереди перезаряжали его. При этом одна из девочек всегда стояла на стрёме, чтобы сообщить о внезапном появлении родителей.

ЗАВЯЗКА

Напротив нашего здания, через улицу Ленина, на счастливом расстоянии в триста метров (почему счастливом, поймёте по ходу действия), окна в окна с нашей квартирой проживал мой классный руководитель и по совместительству физрук Мартын Сергеич. Мартын Сергеич был известным на весь город стукачом. Люди за спиной пренебрежительно называли его кагебешной шестёркой. В течение рабочей недели МС вёл наблюдение за учителями и старшеклассниками и делал заметки в блокноте, а потом бежал куда надо с подробным докладом. «Аж пыль столбом стояла, когда он мчался в КОНТОРУ»,- презрительно кривила мама губы, рассказывая отцу об очередном кроссе Мартына Сергеича.

Я ненавидела его всей своей неокрепшей 11-летней душой. Мартын Сергеич имел обыкновение на уроке физкультуры поглаживать девочек по спине и нашёптывать на ухо разные замечания типа - тебе, Алиханян, неплохо уже лифчик купить, а то грудь выросла и трясётся при беге, или тебе, Шаапуни, неплохо бы надеть шортики свободного кроя, а то эти практически обтягивают ягодицы!

Манюня, хотя и училась не в нашей школе, но из дружеской солидарности ненавидела физрука не меньше, чем я. Когда она оставалась у нас с ночёвкой, вечером неизменно подходила к окну, щурилась и презрительно цедила сквозь зубы – у этого козла в окнах уже горит свет!

Когда жена Мартына Сергеича вывешивала стирку на просушку, мы зорко выискивали бельё МС и злорадно его высмеивали.
-Смотрите,- покатывались мы со смеху,- Мартын-то, оказывается, носит огроменные семейники, они уж точно не обтягивают ему ягодицы!!!

КУЛЬМИНАЦИЯ

Как-то в праздники мама с папой и младшими сёстрами поехали в гости к папиному коллеге. Дома остались я, Манюня и моя сестра-погодок Каринка, та ещё штучка. С Каринкой можно было спокойно идти в бой, она любого дворового мальчика могла искалечить шипящим куском карбида или довести до слёз издёвками. К Каринке мы испытывали смешанное чувство любви, зависти и страха.

Остаться дома одними было для нас неимоверным счастьем. Какое-то время мы забавлялись тем, что ковырялись в маминой шкатулке с бижутерией. Потом перемерили все её наряды и туфли, перемазались её косметикой и надушились всеми духами. Для пущего аромата Манька сбрызнула нас освежителем воздуха «Лесная ягода». Амбре, которым мы исходили, могло скопытить вполне боеспособную роту пехотинцев.

Когда зубодробительный марафет был наведён, мы решили сообразить светский раут на троих. Сварили кофе, притащили сигареты, долго искали индийские курительные палочки, но мама их куда-то упрятала. Ничтоже сумняшеся подпалили сухие колоски камыша в маминой икебане.
Сели пить кофе. С первой же затяжки мы закашлялись, с первого же глотка нас чуть не вывернуло. Раут не оправдал наших ожиданий. Мы вылили кофе, спустили недокуренные сигареты в унитаз, проветрили кухню.

Вышли на балкон явить миру нашу неземную красоту.

Но покрасоваться нам не удалось. Напротив, на своём балконе, сидел Мартын Сергеич и читал газету. У нас сразу испортилось настроение.

- Давайте мы сконцентрируем всю ненависть в наших глазах и высверлим в его голове дырку, есть у меня подозрение, что инопланетяне таким методом избавляются от своих врагов,- предложила Манюня.
Мы принялись сверлить Мартына Сергеича взглядом, полным ненависти, но долгожданная дырка никак не высверливалась. Физрук потянулся, сладко зевнул и почесал себя в живот. Мы разочарованно вздохнули.

Тогда Каринка внесла новое рацпредложение – а давайе, говорит, мы в него выстрелим из папиного ружья!
-А давайте, - всколыхнулись мы с Манькой и бросились наперегонки за ружьём. Вытащили с антресолей, зарядили и притащили на балкон. Каринка уже заняла огневую позицию на полу за решёткой. Мы подползли к ней на брюхе и передали ружьё.
-Зарядили? – грозно прошипела Каринка.
-Издеваешься! – возмутились мы.

Каринка заграбастала под себя ружьё, долго прицеливалась и наконец, выстрелила. Раздался негромкий хлопок, мы выглянули из-за балконной решётки.
МС сидел не шелохнувшись.

-Дай мне,- вырвала из рук Каринки ружьё Манюня, - у меня глаз меткий, я его вмиг свалю!
Манька с минуту елозила пузом по полу, выбирая единственно правильную огневую позицию. Боевой чубчик ирокезом топорщился над её лбом. Затаив дыхание, она долго прицеливалась, зачем-то зажмурилась, отвернулась и выстрелила.

Мы прождали несколько секунд и воровато выглянули из-за перил.
Балкон напротив был пуст!!!!
-Я его убила,- выпучилась Манюня, - я его убила!

Мы по очереди отползли задом в дом и закрыли балконную дверь. Щелкнули затвором, ружьё выплюнуло горячие гильзы. Мы выкинули их в мусорное ведро. Потом изорвали в клочья новый номер «Литературной газеты» и прикрыли гильзы.

Боевой запал не иссякал. Содеянное смертоубийство сплотило нас в грозный триумвират. Мы походили какое-то время по квартире с ружьём наперевес.

Мне было обидно, что Манюня с Каринкой стреляли, а я – нет.
-Это нечестно, я тоже хочу выстрелить,- надулась я.
Девочки переглянулись. Требование моё показалось им справедливым.
-Сейчас найдём тебе цель,- Каринка зарядила ружьё и сунула его мне в руки,- сейчаааааас найдёооооооом.
Мы долго кружили по квартире. Сначала приценивались к хрустальной люстре, потом – к маминой фамильной китайской вазе. Вовремя сообразили, что мама с нами сделает, если мы разнесём вазу или люстру, и отказались от мысли стрелять во что-то ценное. Итого наш выбор пал на мусорное ведро. Сестра поставила его посреди кухни, и я, зажмурившись, выстрелила внутрь.
Потом мы убрали ведро под мойку, аккуратно спрятали папино ружьё.

-Наверное, жена МС уже выплакала себе все глаза от горя,- сказала Манька, когда мы захлопнули дверцы антресолей и спрыгнули со стула на пол.
-Наверное,- нам внезапно стало жалко длинную, жилистую и некрасивую жену Мартына Сергеича. Она преподавала в старших классах историю и имела погоняло Скелетина.
- А давайте мы позвоним им,- предложила я, - заодно, когда поднимут трубку, послушаем, что там творится.

Я вытащила телефонную книгу. Найти номер физрука не составило большого труда. Манька важно поднесла к уху трубку, набрала номер, послушала гудки, потом почему-то резко закашлялась и покраснела.
-Аллё, здрассьти, а можно Анну? Не туда попала? Извините, – она шмякнула трубку на аппарат и обескуражено уставилась на нас.
-Ну что? – хором спросили мы с сестрой.
-Он сам подошёл к трубке! Ни черта мы его не убили! Хорошо, что я не растерялась и спросила про Анну!

Нашему разочарованию не было предела. Пули, видимо, не преодолели расстояние в триста метров и шмякнулись где-то на полпути между нашими балконами.
Мы в глубоком унынии поплелись в ванную, смывать с лица боевой раскарас. Остальной день провели в нехарактерной для нас тишине, играли сначала в шашки, потом раскладывали пасьянс.

РАЗВЯЗКА

Когда родители вернулись из гостей, они застали в квартире идиллическую картину – три девочки, высунув языки, вырезали из журнала «Весёлые картинки» платьица и шапочки для бумажной девочки Тани.
Мама погладила нас по голове, назвала умницами. Потом принюхалась, закашлялась. Не душитесь всякой дрянью – сказала. Мы заулыбались ей в ответ. Вечер обещал быть прекрасным и тихим.

-Это что такое, – мамин голос раздался над нами, как гром среди ясного неба. Мы обернулись. Мама стояла на пороге детской и в удивлении изучала ровную маленькую дырку на дне мусорного ведра. Она посмотрела на нас долгим колючим взглядом и протянула гильзы,- что это такое, я вас спрашиваю, и откуда в мусоре стреляные гильзы?

Мы виновато переглянулись.
-Это не мы, - пискнула Каринка.
-А кто?! – мамин голос не предвещал ничего хорошего.
-Ладно, это мы, – вздохнула я, - сначала мы хотели убить Мартына Сергеича, стреляли в него два раза с нашего балкона, но ты не волнуйся, он живой и невредимый, мы уже позвонили к нему домой, он сам подошёл к трубке. А потом я ещё выстрелила в мусорное ведро.

Мама какое-то время переводила взгляд с нас на гильзы и обратно. Наконец по выражению её лица стало ясно, что до неё дошёл весь ужас содеянного нами. И до нас, кстати, он тоже дошёл. Мы взвизгнули и бросились врассыпную.

Наказывала мама нас весьма своеобразно – в процессе нашего бега. Она хватала улепётывающего ребёнка за шиворот или предплечье, отрывала с пола, награждала на весу шлепком и отправляла дальше по траектории его бега. Если она огревала нас достаточно больно, то остальную часть спасительной дороги мы преодолевали с перекошенными от боли лицами, а если нет – тут главное было убедительно сыграть эту перекошенность на лице, чтобы у мамы не возникло желания повторить свой фирменный шлепок.

Так как в этот раз бежать было некуда, мы попытались юркнуть мимо мамы в коридор. Первой на штурм ринулась Каринка, но мама схватила её за шиворот, дёрнула вверх, пребольно ударила несколько раз по попе, и отправила дальше. Каришка взвизгнула и, не останавливаясь, юркнула за угол. Через секунду из-за угла показалось её перекошеное от боли лицо.

Пока мама отвлеклась на сестру, я попыталась проскользнуть мимо. К одиннадцати годам я успела вымахать в такую каланчу, что меня сложно было оторвать за шиворот от пола. Улепётывала я как комар - долгоножка, ловко переставляя длинными тонкими ногами. Поэтому мне достаточно легко удалось юркнуть под мамину руку и прорваться в спасительный коридор. Но я недооценила силу её гнева.

Увидев, что жертва уходит безнаказанной, мама запустила в неё первым, что попалось под её горячую руку. А под руку ей попалось пластмассовое мусорное ведро. Выпущенное маминой меткой рукой, оно нарисовало косую бумерангову дугу, и, настигнув меня уже за углом, красиво вписалось в моё левое ухо. Мир, благодаря брызнувшим из моих глаз искрам, засиял доселе невиданными красками. Ухо моментально запульсировало и увеличилось в размерах раза в три. Я взвыла.

Но убежать далеко мы позволить себе не могли, потому что в плену у мамы остался драгоценный трофей – Манюня. Поэтому мы с Каринкой выглядывали, потирая ушибленные места, из-за угла и горестно подвывали друг другу.

Манька стояла напротив мамы, боевой чубчик восстал над ней словно большое соцветие над зонтичным растением. Манька поскуливала и затравленно озиралась на нас.

И тут мама явила миру всё коварство одной отдельно взятой взъерепененной женщины. Она не тронула Маню и пальцем. Она выговорила ровным, холодным голосом – а с тобой, Мария, разговаривать будет Ба!

Лучше бы мама мелко нашинковала Маню и скормила собакам! Лучше бы она выстрелили в неё из папиного ружья! Потому что разговаривать Ба не умела, Ба умела пройтись по телу так, что потом на реабилитационный период уходило дня два.

-Тётьнадь, - залилась горючими слезами Манюня,- не надо ничего рассказывать Ба, ты ударь меня по голове ведром, а лучше несколько раз ударь! Пожалуйстааааааааа!

Мы зарыдали с Маней в голос, мама обернулась на нас, потом посмотрела на Маню и разом упала лицом.
-Вы хоть понимаете, девочки, чем это могло закончиться? Вы хоть понимаете???

ЭПИЛОГ

В тот же вечер папа отвёз ружьё своему неженатому коллеге, и они потом долго рыскали по его квартире в поисках укромного уголка.

Поздно ночью к нам заехал дядя Миша, и мама со слезами на глазах рассказала ему, что мы вытворили. Дядя Миша сначала молча выслушал маму, потом так же молча прошёл в детскую спальню,поднял сонную Маньку с постели и отвесил ей могучий подзатыльник. Затем уложил её обратно в постель и подоткнул со всех сторон одеяло.

-А потом знаете что он сказал вашим родителям?- докладывала нам на следующее утро Манька,- он им сказал – это правильно, что вы ничего не стали рассказывать Ба. Иначе мало никому бы не показалось. В том числе и вам. И мне.

Манька вздохнула и пригладила рукой складочки на юбке.
-Ба бы нас всех тогда побила, - растроганно проговорила она и потрогала моё зудящее ухо,-ого, ещё горяченькое!