Папа, а сколько сейчас времени?

 Я хорошо помню, как, придя из школы и, бросив портфель дома, бежал в рядом расположенную гостиницу ''Весна'', чтобы попросить у ''тётеньки за стойкой'' разрешить мне позвонить отцу. Телефоны тогда в том узбекском промышленном Алмалыке были редкостью... Помню, как с замиранием сердца набирал заветный номер на диске телефона и... после нескольких гудков отвечал мой отец. Я не знал о чём спросить отца и всегда спрашивал одно и то же: ''Папа, а сколько сейчас времени?''. И отец отвечал мне своим ровным и чуть глуховатым голосом: ''Три часа, сынок!''.

 Так я бегал в ту гостиницу каждый день. Мне хотелось услышать отца... Мне очень этого хотелось. Отец был тогда то ли начальником смены, то ли начальником цеха на огромном металлургическом заводе. И мне доводилось его видеть только по воскресеньям (тогда ведь в субботу все работали). Я уходил в школу — отца дома не было — он уже был на заводе, а когда отец приезжал с работы — я уже спал, хотя давал себе слово дождаться отца.

 Помню, как одна из сотрудниц этой гостиницы в ответ на мою очередную просьбу воспользоваться телефоном ответила отказом: ''Делать тебе, пацан, нечего, вот и шлындаешь тут, время у своего отца спрашиваешь — иди отсель. Вон часы на стенке висят — посмотри и время узнаешь''.

 Не понимала она, наверное, эта гостиничная работница, что мне, семи-восьмилетнему мальчишке, этот минутный разговор с отцом был необходим как воздух, как вода... Это очень краткое телефонное общение с отцом давало мне уверенность в жизни, в её бесконечной ценности. Эти минутные разговоры с отцом по телефону и общение с отцом по выходным и праздничным дням в итоге сделало меня человеком, любящим свою землю, свою страну, своих соотечественников.

 Кто бы знал, как я хочу позвонить своему отцу и спросить: ''Папа, сколько сейчас времени?''. И услышать его чуть глуховатый, спокойный и уверенный голос... Но этого мне уже не удастся никогда... Всю свою жизнь я сверяюсь по отцу... Как сверяются часы в стране по кремлёвским часам...