Роман глава тридцатая

1
- Тебя на КПП Вероника ждёт, - дневальный протянул Тураеву листок.
- Какая ещё Вероника?
С таким именем знакомой девушки у Антона не значилось даже близко, потому проскочила лишь единственная мысль: «Перепутали с Тугаевым». Однако на бумажке было чётко написано «Антона Тураева ждёт Вероника».
От записки яснее не стало. «Кто же? – недоумённо принялся гадать Антон. – Попутчица из Москвы»? Тогда, почти год назад, по возвращению из отпуска, с ним в купе до Ульяновска ехала девушка – по виду ровесница. Он галантно уступил ей нижнюю полку и вечером за компанию даже принёс чай.

Тураев поворошил в памяти настойчивее, до прояснения ушедших в небытие деталей - они беззаботно болтали о разных пустяках, особенно когда супружеская пара, что занимала два других места, чинно удалилась на ужин в вагон-ресторан. Вместе смеялись над шутками журнала «Крокодил», что лежал на столе, и к концу дня остались друг другом довольны: Тураев - что не особо засмущался незнакомую девушку; а его соседка тем, что в приглянувшемся ей курсанте изо всех сил пыталась зародить к себе приличный интерес.

Но на перроне молодые люди навсегда разошлись. Не взирая на то, что девушка написала Антону записку с телефоном и даже расспрашивала как найти его в училище, её настойчивость перебила курсанту всё желание общаться дальше.
И хотя ни лицо, ни имя той дорожной попутчицы так и не обрели конкретного проявления, знай Тураев, что это она решила напомнить о себе, то на встречу и не сунулся бы. Но что-то ему подсказывало – имя Вероника не оттуда.

Ситуация интриговала - больше в городе знакомых девушек нет – одна лишь Оксана. Но ведь какая-то Вероника пришла же?! А вдруг от кого-то передача?
С каждым шагом к КПП любопытство Антона разгоралось, а терпение, наоборот, улетучивалось. Ноги сами понесли его вскачь и в комнату посетителей он ворвался вихрем. Энергично осматривая всех подряд, он даже не знал кого и искать.

- Ой, как ты изменился! – раздался сзади возглас. Тураев обернулся - перед ним стояла ликующая симпатичная девушка - чуть полноватая, с высокой копной пышных волос и броским декольте. Глаза её хоть и фонтанировали энергией, но настойчиво буравили курсанта и ответно жаждали от него если не удивления до обморока, то восхищения уж точно.

Что на встречу заявилась бывшая одноклассница, Антон определил не сразу. С полминуты он недоуменно пялился на гостью и не мог узнать – незнакомка казалась ему и гораздо старше его (что вызвало поток новых вопросов в голове) – крупное лицо с важно выпирающими скулами, зрелая дородность. А когда, наконец, понял, кто перед ним, то и взаправду испытал сильное удивление - Вероника Омельченко появилась в Ульяновске?!

Мало того, что школьный мир канул в прошлое, надёжно отгородившись временем и училищным забором; уже не существовало и причин, способных привести Веронику к нему в такую даль! Но факт - ему протягивала руку бывшая одноклассница и безответная школьная любовь.
Окинув нежданную гостью взглядом посмелее, пристальнее, Тураев отметил: Вероника ни дать - ни взять настоящая дама – вальяжная, пышная.

- Какая ты стала! – попытался радостно сказать он. Радость вообще-то стояла третьей в очереди нахлынувших на него чувств. Первее всего волновала причина столь неожиданного её появления; затем шло разочарование – загадка обернулась хоть и удивительным вариантом, но всё-таки, увы, не значимым.
Впрочем, в любом случае Тураевым двигало чистое любопытство – от разговора с любой девушкой он ничего не ждал – у него есть Оксана!

– Каким ветром? – Антон справедливо надеялся на более существенную причину появления в Ульяновске, нежели встреча с ним. - Как нашла?
- У твоей матери адрес взяла, - радостно протараторила Вероника и кажущаяся торжественность из неё улетучилась. - На улице с Александрой Михайловной встретились, она и спрашивает, что ты моему Антону не пишешь? А я решила сразу и приехать!

«Вот новости! – насторожился Тураев. – И мать ничего не писала, и всё это… несерьёзно». Он даже не знал, о чём говорить со старой знакомой – их ничего не сближало в прошлом, не появилось нужды общаться и сейчас.
Нелепый приезд за тысячу километров, начинающийся нелепый разговор легли на сердце Тураева странной, щемящей обузой. Он вздохнул полной грудью, разгоняя неприятное давящее чувство: «Они с Оксаной теперь есть друг у друга»!
- Как ты? – спросил он, чтобы что-то спросить.

- Мы тут и будем разговаривать? – Вероника недовольно осмотрелась. – Может, попросишься в увольнение? Погуляем, в кафе посидим.
- По рабочим дням в город не пускают, - замялся Антон. – Я бы рад, но … в армии делают не что хочется, а что положено.
Если честно, Тураеву и не хотелось никого просить. Зачем лишний раз напоминать о себе? Повод для увольнения сомнительный, а прижмёт по-настоящему среди недели в город, так Резко на второй раз выскажет, что курсант Тураев повадился по рабочим дням в увольнения шастать.

Выпроситься ради уважения к её поступку, побродить вместе по центру, посидеть в кафе – значит, двинуться навстречу обязательствам, которые каждая сторона воспримет по своему. А обязательств перед Вероникой, даже самых крошечных, Антон приобретать не хотел. Он и без неё влюбленный человек.
Одноклассница, видя замешательство, быстро приняла управление на себя.
- Есть какие-то командиры, что могут понять и помочь? – решительно осведомилась она, проявив познания в военной иерархии. - Командир роты, что ли?
- Не могу я сразу к ротному подойти. Не положено.
- Бедные мальчики! – жалобно щебетнула Вероника. - Жизнь обрывается в самом расцвете, а вам главней всего какой-то дурацкий устав…

- Это к чему? – спросил Тураев.
- Ты разве не слышал? – девушка скорбно опустила глаза и затеребила ремешок сумки. - Митя Леванёв погиб…
- Писали мне, - вздохнул Антон. Леванёв учился в параллельном классе и после школы тоже поступил в военное училище – артиллерийское.
- В караул ехали, отказали тормоза, и они… с обрыва, - скорбно сказала Вероника и, пристально глядя на курсанта, добавила, - мы с ним дружили, знаешь?

- Помню, - кивнул Антон. Он отчетливо воскресил в памяти, что на взаимное внимание эффектной школьницы Омельченко имел куда меньше шансов против Леванёва. Митяй, как прозвали парня, появился в девятом классе «Б» за полтора года до окончания школы. Родители Леванёва приехали из Венгрии, и Митяй носил шикарные джинсы, от которых трудно было отвести взгляд – с насыщенным сиреневым отливом, яркими жёлтыми прострочками и разными золотистыми висюльками. В гардеробе Леванёва обитали исключительно фирменные вещи: батнички с блёклыми медными пуговицами под дремучую старину, пестрые футболки с заграничными лейбами, кожаные остроносые ботиночки. (Именно из уст Леванёва Тураев услышал невесёлую оценку приобретённых у Агурского джинсов).

Против разодетого по моде Мити тягаться Антону было бесполезно. Так оно и получилось. В школьной раздевалке, в ответ на предложение Тураева проводить Веронику домой, девушка, нарочно вихляя крепкими бёдрами, обошла его словно столб и ехидно пропела: «Антошка, Антошка, иди копать картошку!»
Картошку отвергнутый Тураев копать не пошёл, но его юная душа терзалась от обиды и унижения не одну ночь. А потом он охладел к однокласснице, тем более что выглядел в её улыбке неприятную обнажённость верхних зубов. Пусть мимолётную, малоприметную, но всё же отталкивающую обнажённость, что показалась ему сродни оскалу. Антон даже сам себе удивился, что раньше не замечал в ней этой черты.

Он очнулся от коротких воспоминаний и увидел, что мелькающий эфемерный оскал у Вероники никуда не исчез. Та же запросто взяла Тураева за руку, игриво спросила: «Помнишь, как ухаживал за мной»?
Ухаживаний Антон не помнил, и не потому, что забыл, а потому что их не было. Он не успел насладиться ни уединением с объектом школьной любви, ни взаимным вниманием, поскольку с первого раза получил от ворот поворот. Но сейчас Тураев просто промолчал, как бы не отрицая и такого счастливого прошлого.
Вероника прибодрилась его молчанием.

 - Я нужна тебе, Антоша, - она ласково провела ладонями по груди курсанта. - А ты мне. Я это совсем недавно поняла. Господи, какая я дура была в то время… но ещё не поздно всё изменить.  Мы должны определиться в наших чувствах!
- Как – определиться? – Тураев остолбенел от предложения. Он почти и забыл, что есть такая Вероника, а тут –  будьте любезны, вас вызывает гражданка Омельченко! Она желает мазурку, объятия и любовь! Только ещё на Загс ломовой намёк! Но на это заведение лично у него другие планы.
- В чем определиться? – переспросил Антон, делая строгое лицо. - Жизнь как идёт, пусть и идёт…

Вероника смотрела на курсанта очень пристально, словно с укоризной за такие слова. Тураев без особого впечатления пожал плечами.
- Конечно… приятно, что ты приехала, но… я не готов заводить семью, – растянуто заключил он, посчитав такую причину веской и не обидной.
- Глупый, для семьи много не надо, - вдруг жарко прошептала Вероника, и её сильно открытая грудь колыхнулась. - Всего лишь…

Она не договорила, крепко обхватила Антона и поцеловала в губы. В дверях КПП вдруг появилась Оксана. Тураев, голова которого ходила в такт напору Вероники, с ужасом увидел, что Оксана сквозь громадное окно смотрит на них.
Девушка на секунду замерла, раскрыв глаза, и часто стуча каблуками, выбежала на улицу. Тураев стал отчаянно выбираться из немилых объятий.
- Что ты, Антошик? Куда? – недовольно затеребила Вероника. Тот грубо рванулся к двери.

Покидать КПП без увольнительной записки запрещалось. Два-три метра от крыльца побегом не считались, но под горячую руку можно было схлопотать и взыскание. Антон выбежал на улицу, торопливо осмотрелся - Оксаны уже не было. Он словно наяву представил, как она быстро промчалась по аллее во двор красивого четырёхэтажного дома.

Ему надо бежать туда, за ней! Догнать и разъяснить, что случилось гадкое недоразумение! Призвать в свидетели весь белый свет и саму виновницу этой лживой сцены – Веронику Омельченко! Он перед Оксаной ни в чём не виноват! Он верен ей, любит её и боготворит!
Вот только как догонять? Форма на нём повседневная, увольнительной и в помине нет, во двор забежать – это не три метра. Да и двор особый – половина училищных начальников там живёт.

К чёрту все предписания! Вдруг Оксана там сидит на скамейке?
Тураев сделал три шага к аллее, как услышал строгий окрик:
- Что мечешься как пьяная блоха?

Антон понял, что обращаются к нему, остановился, понуро подал назад –драпать уж поздно. На крыльце стоял подполковник Дубелый. Гроза курсантов обратил внимание на суетливые прыжки Тураева и сразу насторожился – готовилось попрание священных уставных требований.
- В самоволку собрался? – рявкнул офицер.
Курсант вытянул руки по швам: - никак нет!
- Приказываю доложить командиру, что вы остановлены в трёх шагах от КПП!

- Есть доложить! – подкинул руку к фуражке Тураев и, будучи в прежнем смятении, сам не подозревая как это смотрится нагло, спросил. – Разрешите идти?
- Это не всё! – взревел Дубелый и метнул из глаз пару молний. – Вы же, хитрецы, доложите так, что никто ничего не поймёт! Разрисуете, что командир роты будет думать, уж не присвоить ли вам героя Советского Союза! Доложите, что ваше поведение свидетельствовало о намерении совершить воинское правонарушение – самовольную отлучку!

- Есть доложить о самовольной отлучке! – курсанту было безразлично о чём докладывать.
- Товарищ подполковник, не ругайте так сильно! Это я во всём виновата! – наигранно-покорный голос Вероники, раздавшийся внезапно, поразил и Дубелого и Тураева. Тураев удивился, что Вероника верно назвала Дубелого по званию. Дубелого ошарашило другое: откуда в разговор вмешалась молодая женщина? И в откровенном признании человеком (женщиной!) своей виновности без каких-либо принудительных мер он тоже справедливо углядел необычайную редкость.

От удивления офицер перестал испускать молнии.
- Что за защитница? – спросил он помягче.
- Я девушка товарища курсанта, - голос Вероники окреп, наполнился игривостью. - Имею право своего защитника защитить!
Удивление покинуло и офицера и курсанта: в Тураеве заклокотала неприязнь к гостье, перешедшей границы приличия – как она смеет называться его девушкой?! «Откуда ты придумала наши отношения»? – чуть не вскричал он.

Дубелый, видя желание девушки разбираться там, где её не просят, потерял интерес к правонарушителю – будет болтовня вместо дела. Да ещё на людном месте, где вереницей туда-сюда снуют гражданские лица, где каждый миг может появиться начальник училища или его заместители.
- Рота, фамилия? – отрывисто спросил подполковник, не обращая внимания на гримасы яркой молодой особы, и махнул: - Марш в училище!
Расстроенный Тураев повернулся к Веронике.
- Построение скоро, - угрюмо сказал он. – Я пойду… и зря этот приезд...
- Антоша, я с ним поговорю! Всё хорошо будет! – Вероника так и не понимала что произошло у Тураева, успокаивала вслед.

От обещания ходатайства курсант лишь поддал ходу. «Что ж такое? – взмолился он. – Лишь два слова сказал - какие-то притязания! И Оксана - за минуту всё прахом»! Он понял, что влип в историю совершенно невероятную и глупую. Объясниться Оксане до понедельника невозможно – завтра суббота. Увольнение? Какое тут увольнение, когда сам Дубелый свидетель самоволки! И самоволки то не было, а ничего не докажешь, строгости как на границе: сантиметр заступил – враг!

Тураев представил долгие три дня терзаний и внутри него всё запылало горечью и обидой – почему так вышло?! Кто просил Веронику сюда соваться?
Однако история с непрошенной гостьей его ещё ждала: та сделала вид, что предложения расстаться не слышала и проявила настойчивость, которую Тураев в ней даже не предполагал - каким-то образом через капитана Худякова выхлопотала ему субботнее увольнение. И капитан, даже зная о дубеловском замечании, сам вручил Антону увольнительную, без строя отправил на КПП.
 
Вероника уже ждала Тураева с кульками и подарком – военным галстуком. «Между прочим, офицерский»! –гордо шепнула она и подхватила Антона под руку.
 - Куда идём, мой отважный курсант? - воодушевлённо спросила девушка. Отважный курсант чувствовал себя полным идиотом и в одном шаге от того, чтобы грубо отправить надоедливую одноклассницу подальше. Он сдерживался еле-еле, оправдывая вынужденное к ней внимание неблизкой её дорогой и растратами.

Но все мысли его были с Оксаной - он утешал себя, надеялся примириться – сойдёт волна гнева и недоразумения, они найдут общий язык.
Антон показал рукой в сторону Волги, устало сказал:
- По аллее пройдёмся.
Там Вероника шустро достала из сумки пакет, протянула Антону:
- Твои любимые сырники! Ешь! Я знаю, какие вы все голодные!

Терпеть наигранные ухаживания, пусть с любимыми поджаристыми сырниками (Антон даже не удивился откуда она про них знает) было выше его сил - у настоящего мужчины должно всё быть наоборот! Это ему полагалось источать заботу и внимание, заглядывать в ожидании снисхождения или просьбы в прекрасные глаза девичьи, предугадывать желания! Но всё это для любимой! А перед ним, скорее наоборот…

Слащавые слова опеки лишний раз утвердили в мысли – бежать от старой знакомой подальше! Наплевать на приличия, уничтожить в себе всякие терзания, оправдания и бежать! Звонить Оксане, требовать встречи!
Исчезнуть Тураев выбрал момент, когда Вероника увлеклась видом красавицы-Волги. Глядя на искрящиеся в солнечных лучах нескончаемые просторы воды, на длинный ажурный мост, на другой берег, задёрнутый дымкой, забыть про остальной мир гостье было немудрено.

- Как красиво! – восторженно выдохнула она, но Антон слов восхищения уже не слышал. Прячась за стриженой лентой акации, он торопился к трамваю.
Надежды повстречать Оксану не сбылись. Длинный телефонный гудок пилил в уши безнадежно и равнодушно. Весь день.
Измученный курсант вечером вернулся в училище, а Вероника, поняв тщетность ожидания любви от бывшего одноклассника, отправилась на вокзал.

2
В понедельник, в первый же перерыв Тураев помчался объясняться. Оксана оскорбилась вполне серьёзно и знаки курсанта выйти к нему оставляла без внимания. Через час Антон вновь маячил под дверью кабинета и вновь его «не замечали».
Разговор состоялся только после обеда, на самоподготовке.
- Запасной вариант спасаешь? – холодно спросила Оксана, едва Тураев чуть ли не силой увлёк её на пустую лестничную площадку.

- Она мне никто! – воскликнул Антон.
- Конечно! – усмехнулась Оксана, с иронией упрекнула. - Она никто, но ты с ней стоишь на КПП! Она никто, но вы целуетесь!
- Отношения с ней - недоразумение!
- А со мной? Любовь с доставкой? – язвительно поинтересовалась девушка.
- Оксаночка, ты о чём? Я … люблю только тебя!
Тураев горячо выдал признание в любви, носимое им прежде как сокровенное, даже не поддавшись сожалению, что столь дорогие слова прозвучали лишь банальным доказательством.

- Вы целовались! – упрёк был заслуженным, но будь Тураев внимательнее, он разглядел бы именно упрёк и ничего другое. Ни возмущения, ни ревности.
- Мне нужна только ты! – затвердил Антон, вкладывая в слова всю свою убедительность.
- Хорошо! – Оксана, казалось, поверила искренним признаниям, и у курсанта отлегло от сердца - он сумеет доказать и верность и свою любовь!
- Одно условие, - с некоторой суровостью сказала девушка. - Повторишь слова в её присутствии.

- Повто…, - хотел тут же заверить Тураев, и его вдруг стегнуло изнутри. Он растеряно замолчал – обещание не могло воплотиться в жизнь при всём желании.
- Что молчишь?
- Она в другом городе живет, - тихо сказал Антон.
- Быстро отговорки сочинил! – Оксана фыркнула и направилась прочь.
- Оксана! – вскричал Антон, не веря в происходящее. – Я тебе докажу!
- Не надо больше доказательств! – равнодушно произнесла она.

Глава 31
http://www.proza.ru/2009/11/23/579