А. Хейли. Корни. Главы 18-20

Глава 18

Кунта был вынужден почти бежать, чтобы не отставать от отца. Ему приходилось делать два своих шага на один широкий шаг Оморо. Спустя примерно час возбуждение Кунты уменьшилось, так же как и ширина его шагов. Узел на голове становился всё тяжелее и появился страх – а вдруг он не сможет поспеть за отцом? Но он отбросил эту мысль, решив, что лучше умрёт, чем отстанет.
Там и тут пробегали с хрюканьем дикие свиньи, вылетали куропатки, мелькали убегавшие кролики. Но Кунта не мог ничем любоваться, так как все его внимание сосредоточилось на идущем отце, от которого он не должен был отставать. Мышцы на лодыжках заныли. По лицу тёк пот, и узел на голове стал съезжать. Ему приходилось всё чаще поднимать руки, чтобы поправить ношу.
Через некоторое время впереди показалось дерево путешественников какой-то маленькой деревни. Вскоре Кута увидел, как к ним бегут голые детишки первого кафо. Они кричали и махали руками, а когда подбежали  поближе, Кунта заметил их большие от удивления глаза, ведь они впервые увидели такого юного мальчика, путешествующего с отцом.
Несмотря на усталость, Кунта почувствовал себя взрослым и важным, когда проигнорировал многочисленные вопросы и молча проследовал за отцом.
Около каждого дерева путешественников дорога расходилась, и можно было продолжать путь, не входя в деревню. Оморо свернул и пошёл мимо деревни.
Пот начал заливать глаза. С тех пор, как они вышли из деревни, солнце прошло всего полнеба, но ноги у Кунты уже так болели, а узел казался таким тяжёлым, что он начал сомневаться в своих силах. Его уже охватила паника, когда Оморо неожиданно остановился у чистого ручья,  и Кунта схватил руками узел, чтобы снять его, но тот выскользнул и с шумом свалился на землю. Кунта замер от страха, поскольку был уверен, что отец услышал шум, но Оморо уже стоял на коленях и пил воду, как будто рядом с ним никого не было.
Кунта только сейчас понял, как ему хотелось пить. Он торопливо подошёл к воде, стал на колени, но ноги не слушались. Тогда он лёг на живот и собрался напиться, когда Оморо сказал: «Только немного, - это были первые слова, произнесённые отцом за время путешествия,- сделай глоток, подожди, потом попей ещё немного».
Кунта почему-то разозлился на отца. «Да, папа», - хотел было сказать он, но у него нечего не вышло. Он сделал глоток, заставил себя подождать немного, потом попил ещё, привалился к дереву и уснул.
Когда он, вздрогнув, проснулся, отца не было видно. Вскочив, Кунта увидел узел Оморо под соседним деревом. Значит, отец был где-то недалеко. Он потянулся и почувствовал боль в мышцах. Но всё-таки теперь ему стало получше. Кунта наклонился к ручью и увидел своё отражение. Он улыбнулся и поднял голову. Рядом стоял отец.
В тени деревьев они молча съели четырёх подстреленных отцом жирных голубей с хлебом, взятым из дома.
Когда они поели, солнце прошло три четверти неба, и стало прохладнее. Они продолжили путь.
«Тубобы останавливают свои лодки в дне ходьбы отсюда, сказал Оморо. – Сегодня мы должны переночевать в деревне».
Немного погодя отец крикнул: «Слоны!» И Кунта увидел вокруг вытоптанные кусты, объеденные стволы деревьев. Он видел только нескольких слонов за всю свою жизнь, так как слоны пасутся вдали от людей. Тогда это громадные животные бежали вместе с тысячами других зверей, спасаясь от пожара. Но Аллах послал дождь и уберёг деревню.
Кунте казалось, что они вступили в какую-то другую местность. Здесь и трава отличалась от той, что была в Джуффуре, и среди знакомых деревьев попадались пальмы и кактусы. Если не считать кусачих мух, то здесь летали не пёстрые  попугаи и другие красивые птицы, а ястребы и стервятники.
Солнце было уже у самой земли, когда Кунта и Оморо увидели густой дым. Они приближались к дереву путешественников, когда даже Кунта понял, что что-то случилось. Увы! Навстречу им выбежали не дети. Проходя мимо баобаба, Кунта заметил, что дерево обожжено. Многие дома были пусты. Люди в деревне – большинство из них старики, больные и несколько плачущих детей – лежали или сидели, прислонившись к стенам хижин.
Несколько морщинистых стариков вяло приветствовали Оморо и Кунту. Они рассказали, что однажды ночью тубобы убили или увели всех молодых и крепких людей. Уцелели только старые или больные. Деревня погибала. Урожая не было. «Мы здесь умрём без наших молодых», - произнёс один из стариков. Оморо выслушал их внимательно и сказал: «Деревня моих братьев, которая находится в четырёх днях отсюда, примет вас, дедушки». Но старики отрицательно замотали головами, а самый старый из них ответил: «Это наша деревня. Ни в какой другой деревне вода не будет такой чистой, как в нашем колодце. Никакая тень не будет более прохладной и приятной, чем тень наших деревьев. Ни в какой деревне еда не будет такой вкусной, как была в кухнях наших женщин».
Старики извинились за то, что не могут предложить дом для ночлега. Но Оморо уверил их, что он и его сын с удовольствием переночуют под открытым небом.
Кунта улёгся на подстилку из веток и задумался о том, что услышал. А если бы такое произошло с их деревней? Убили бы и взяли в плен всех взрослых и детей – Оморо, Бинту, Ламина и его самого. Кунте стало не по себе, и он постарался подумать о чём-то другом. Послышался крик какого-то животного. Затем вой гиен. И Кунта медленно погрузился в сон.

Глава 19
На следующий день, когда  солнце ещё не поднялось очень высоко, они увидели впереди одинокую фигуру, идущую навстречу. Они уже встречались с двумя или тремя другими путешественниками в этот день, обмениваясь с ними приветствиями и улыбками, но этот старик, видно, хотел что-то сказать.
Показав рукой позади себя, он предупредил:
- Вы можете встретить тубоба. - Кунта, стоявший позади отца, обмер. - С ним много людей, которые несут его вещи. Он увидел меня, остановил и спросил, где начинается река. Я ответил ему, что река начинается в самом далёком месте от того, где она кончается.
- И он ничего вам не сделал? – спросил Оморо.
- Он вёл себя очень дружелюбно, - ответил старик. – Но кошка всегда съедает мышь, с которой играет.
- Это правда! – сказал Оморо.
Кунта хотел спросить отца об этом странном тубобе, который ищет реки вместо людей, но Оморо простился со стариком и пошёл дальше, как обычно, даже не посмотрев, идёт ли за ним Кунта. Ноги у Кунты начали кровоточить, но он знал, что было бы не по-мужски обращать на это внимание, тем более говорить об этом отцу.
По этой же причине Кунта подавил в себе страх, когда неподалёку от тропы, на лугу им повстречалось целое львиное семейство. «Они не охотятся в это время дня», сказал Оморо, как будто почувствовав страх сына.
Ближе к ночи ноги у Кунты так ныли, что он бы не обратил внимания даже на двадцать львов, даже если бы они охотились в том месте, где Оморо остановился на ночлег. Кунта едва прилёг на постель из веток, как тут же заснул. Ему показалось, что он проспал несколько минут, когда отец разбудил его рано на рассвете. Хотя Кунта чувствовал себя так, словно вовсе не спал, он с нескрываемым восхищением наблюдал, как Оморо проворно ободрал, почистил и изжарил двух зайцев, которых поймал в силки, расставленные ночью.
Его сбитые ступни, ноги, спина и шея – всё начало болеть на третий день пути. Всё его тело ныло от усталости, но Кунта представлял, что началось обучение для мужчин, и он стал бы последним в своём кафо, если бы хоть как-то выдал боль. Кунта закусил губу, чтобы не закричать, когда около полудня наступил на острый шип. Но он начал хромать и так отстал, что Оморо пришлось позволить ему отдохнуть несколько минут, когда они немного поели.
Паста, которой отец смазал рану, смягчила боль, но когда они снова пошли, рана закровоточила по-настоящему. Вскоре, однако, рана забилась грязью и кровь остановилась. Кунта не был уварен, но ему показалось, что Оморо пошел чуть медленнее. К ночи рана опухла, но когда они остановились, Оморо смазал ногу другой мазью, и утром Кунта уже мог терпеть боль.
Кунта с облегчением заметил, что они входили в местность, похожую на местность вокруг Джуффура. Только деревьев и цветущих растений здесь было ещё больше. Кричали обезьяны и разноцветные птицы, которых он раньше не видел.
Оморо сворачивал на обходную тропу у каждого дерева путешественников, но каждый раз деревенские ребятишки первого кафо выбегали им навстречу и рассказывали самые интересные новости из своей деревни. В одной из таких деревень маленькие курьеры бежали к ним, крича: «Мумбо-джумбо! Мумбо-джумбо!» Обходная тропа шла недалеко, и Оморо с Кунтой видели, как мужчина в костюме и маске наносил удары прутом по голой спине женщины. Кунта знал, что муж, которому надоела сварливая жена, мог уйти в другую деревню и нанять мумбо-джумбо. Тот приходил в деревню и сначала, спрятавшись, страшно кричал, а потом появлялся и публично наказывал жену этого человека, после чего остальные женщины в деревне на время становились безупречными.
У другого дерева путешественников, навстречу им никто не выбежал, да и в самой деревне не было видно ни одного человека. Кунта думал, что Оморо объяснит ему, в чём дело, но это сделали детишки следующей деревни. Они рассказали, что Старший той деревни вёл себя очень плохо, и люди решили наказать его. Они ночью собрали вещи и все до одного покинули деревню. Старший теперь просил людей вернуться и обещал вести себя лучше.
Поскольку близилась ночь, Оморо решил остаться на ночь в этой деревне. Пока Кунта наедался, Оморо пошёл к деревенскому джалибе и договорился о том, что тот сообщит жителям деревни, в которой жили его братья о том, что он  появится у них к закату следующего дня, и что с ним идёт его первый сын.
Кунта иногда мечтал о том, как его имя выстукивают барабаны, и вот это произошло. Позже, лёжа в хижине для гостей, Кунта представлял склонившихся над барабанами людей, выстукивающих его имя на всём пути до деревни Джаннеха и Салума.
Теперь у каждого дерева путешественника их встречали не только дети, но и взрослые и музыканты. Вокруг Оморо собирались взрослые, а дети первого, второго и третьего кафо окружали Кунту.
Пока ребятишки первого кафо молча смотрели на него, сверстники Кунты и старшие ребята, отчаянно ему завидуя, расспрашивали его о Джуффуре. Когда они покидали деревню, Кунта был уверен, что у всех спрашивавших его ребят сложилось впечатление, сто они встречались с молодым человеком, который, всю свою жизнь путешествовал с отцом по самым дальним маршрутам Гамбии.

Глава 20

Они изрядно прогостили в последней деревне, и им пришлось идти быстрее, чтобы прибыть на место к закату, как обещал своим братьям Оморо. Хотя Кунта вспотел, и тело по-прежнему ныло, ему было легче удерживать груз на голове. Он чувствовал прилив сил с каждым звуком барабанных посланий, которыми теперь звучало всё вокруг. Сообщалось о прибытии гриотов, старейшин, других почётных гостей из самых разных мест. Пришёл гриот из княжества Вули, и даже прибыл сын самого князя Барры. Кунта был удивлён тем, что братья отца пользовались таким уважением и известностью.
Наконец, когда солнце стало пунцовым и почти касалось горизонта на западе, Кунта увидел дымок. Так как дым поднимался широким гольцом, Кунта понял, что в деревне жгли сухой баобаб, чтобы разогнать гнус. Значит, в деревню прибывали важные гости. Ему хотелось кричать от радости. Они пришли! Вскоре послышался мощный звук церемониального барабана тобало. Между его ударами звучали барабаны поменьше и слышались восклицания танцоров.
Тропа повернула и показалась сама деревня. Около густого кустарника они увидели человека, который тоже их заметил и тут же стал показывать и махать, как будто он был специально поставлен, чтобы сообщить о прибытии мужчины с мальчиком. Оморо помахал мужчине в ответ, а тот склонился к барабану и простучал: Оморо Кинте и первый сын»...
Кунта не чуял ног под собой. Дерево путешественников, показавшееся впереди, было украшено множеством цветных полосок. Звуки барабанов стали громче и вдруг появились танцоры в костюмах из листьев и коры, они первыми выходили из ворот деревни, чтобы встретить почётных гостей. Снова зазвучал тобало, и из толпы к ним побежали две фигуры. Кунта увидел, как Оморо бросил свой узел и побежал навстречу этим двум. Кунта тоже скинул с головы поклажу и бросился за отцом.
Двое мужчин и отец стали обниматься и хлопать друг друга. « А это наш племянник? Они оба чуть не сбили Кунту с ног в порыве радости. Толпа захватила их и понесла в деревню, выкрикивая приветствия и пожелания. Но Кунта не слышал никого, кроме своих дядей. Они, конечно же, походили на отца, но были приземистее и крепче. Оба они двигались с быстротой животных и говорили гораздо быстрее отца, забрасывая последнего кучей вопросов о Джуффуре и Бинте.
Наконец, Салум опустил кулак на голову Кунте.
- Мы не видели его с тех пор, как он получил своё имя! И сколько же тебе дождей, Кунта?
- Восемь, - ответил он почтительно.
- Почти готов стать мужчиной! - воскликнул дядя.
Высокий забор из бамбука вокруг деревни был обсажен колючим кустарником, в котором находились остроконечные колья. Они помогали защититься от непрошенных животных и людей. Но Кунта ничего этого не замечал. Они едва слышали крики птиц и обезьян, потому что их повели осматривать новую прекрасную деревню.
У каждого дома имелся свой собственный двор, рассказывал Салум, а кладовые с зерном и рисом располагались над огнём кухни, и поэтому из-за дыма там не заводились жуки.
У Кунты закружилась голова оттого, что он поворачивался туда – сюда, стараясь увидеть и услышать всё, что ему показывали и рассказывали. Было странно и интересно слушать, как другие люди из племени мандинго разговаривали на диалектах, почти совершенно непонятных Кунте. Но он провёл достаточно времени у дерева путешественников, чтобы отличать одно племя от другого.
У людей племени фула были округлые лица, волосы длиннее, губы тоньше, а черты  острее, чем у прочих. Люди племени волоф были совершенно чёрными и сдержанными по характеру, у представителей племени джола тела были покрыты шрамами, а лица казались свирепыми. Но Кунта видел и многих людей из других племён, которых он не знал.
Среди дружеской суеты и толкотни Оморо представили целой веренице жителей деревни и знатных гостей. Кунта удивлялся тому, что его дяди бегло разговаривали на разных языках. Он шёл в толпе и оказался рядом с музыкантами, которые играли для любого, кто хотел потанцевать. Потом он угощался мясом антилопы, потушёным с орехами. Еда была вкусной, но не вкуснее блюд, приготовленных женщинами Джуффура на праздник урожая.
Увидев группу женщин, возбуждённо разговаривавших у колодца, Кунта подобрался к ним поближе и услышал, что в полудне отсюда находится Великий марабут со своей свитой. Он спешил в деревню Салума и Джаннеха, потому что они были сыновьями покойного святого по имени Кайраба Кунта Кинте.
Другие женщины тоже рассуждали о его дядях. О том, что им бы пора осесть и обзавестись жёнами. «Только им будет трудно это сделать, потому что слишком многие девушки хотят стать их жёнами».
Стало почти темно, когда Кунта наконец прибился к мальчишкам своего возраста. Они рассказали ему о том,  как появилась их деревня. Многие семьи становились друзьями Салума и Джаннеха во время путешествий по разным местам.  Некоторые из этих семей были недовольны своей жизнью у себя в деревнях. У кого не родился рис, у кого не  хватало места для всех членов семьи. Дяди стали рассказывать этим людям, что нашли идеальное место для строительства новой деревни. И вскоре все они потянулись к этому месту со своим имуществом и скотом.
Стемнело. По случаю праздника все жители деревни и гости сидели вместе вокруг нескольких костров. Алимамо благословил собравшихся. Потом заговорил самый старый гость их далекой стороны. Говорили, что ему больше ста дождей. «За сотни дождей до меня пронёсся слух через большую воду о том, что в Африке есть золотая гора. Вот из-за чего в Африке появились первые тубобы. Не оказалось в Африке золотой горы, но много золота было найдено под землёй сначала на севере Гвинеи, а потом в Гане».
Потом Джаннех рассказал о местах, где соль ценилась так же, как золото. Они это видели вместе с Салумом своими глазами.
- Расскажите о горбатых животных,- потребовала старая женщина, прервав Джаннеха. Она напомнила Кунте Ньо Бото.
- Эти животные, - начал объяснять Салум, - называются верблюдами, и живут они в стране вечных песков. Однажды мы шли в караване из двадцати тысяч верблюдов, - добавил Джаннех. – На самом деле это был не один караван, а много-много маленьких караванов, объединившихся для защиты от разбойников.
«Марабут!» - простучал новость барабан. Быстро образовалась группа для встречи гостя: впереди Джаннех и Салум, как основатели деревни, потом Совет Старейшин, алимамо, арафанг, затем почётные гости из других деревень, включая Оморо. Кунта занял место среди деревенских ребят своего возраста. Музыканты повели их всех к дереву путешественников, чтобы встретить там святого.
Кунта вглядывался в белобородого чёрного старика во главе длинной процессии. Мужчины, женщины, дети несли на головах узлы. Несколько мужчин  без поклажи гнали скот. Кунта насчитал свыше ста коз.
Коротким жестом святой благословил встречавших и велел им подняться с колен. Затем марабут отдельно благословил Джаннеха и Салума, и они представили ему Оморо. Салум кивком головы подозвал Кунту, который в одно мгновение оказался рядом с отцом. «Это мой первый сын,- сказал Оморо,- который носит имя своего святого дедушки».
Кунта услышал, как марабут заговорил что-то по-арабски, а потом коснулся его головы и пошёл дальше, разговаривая со всеми, как обычный человек. Кунта вернулся на своё место среди детей. Большинство ребят следили за вереницей жён детей, учеников и рабов, которые составляли процессию.
Жёны и дети марабута быстро разместились в хижинах для гостей. Ученики уселись на землю, извлекли из своих узлов книги и манускрипты (собственность их учителя) и начали читать их всем собравшимся. Рабы не пошли в деревню вместе с другими. Они остались за забором рядом с привязанными животными. Кунта впервые видел рабов, которые держались отдельно от других людей.
Святой едва мог продвигаться из-за стоявших вокруг него на коленях людей. Жители деревни и гости прижимались лбами к земле и молили его выслушать их жалобы. Некоторые просили его прийти в их деревню. Отцы просили дать имена их детям. Другие гости, из деревень, где не было своего арафанга, просили марабута прислать детям одного из своих учеников.
Теперь ученики продавали квадратики из козлиной шкуры, которые после покупки подавались святому для прикосновения. Такие кусочки, зашитые в амулет, подобный тому, который был на предплечье Кунты, помогали человеку стать ближе к богу. За две ракушки каури Кунта приобрёл кусочек козлиной шкуры и вместе с другими попытался пробиться с ней к марабуту. Только одному человеку Кунта расскажет, почему он потратил свои две каури. Он собирался принести священный кусок шкуры домой и отдать Ньо Бото, чтобы та хранила его у себя до той поры, пока не настанет время зашить его в амулет его собственного сына.

Продолжение на

http://www.proza.ru/2009/11/22/945