После варенья

  первая редакция. прошу делать замечания. )))учту





 - Это ж уродится такая красота?! – не известно к кому обращаясь, проговорил Жих, разглядывая себя в зеркале.

     Надо заметить, посмотреть было на что.  Вчерашняя война, с осами за варенье (доваривать-то пришлось), не прошла для Жиха даром.  Два укуса в переносицу заставили разъехаться глаза. Укус в ухо тоже шарма не добавил.

    - Ещё и морда не бритая, - прибавил Жих, - впору напиться и заскучать. К слову сказать, последний спиртной припас, в виде прикупленного по акции коньяка  *Roland Bru*, смахнул на пол кот, невесть как забравшийся на запретную для него полку. Ни слова тогда Жих не сказал. Ни коту, ни так, в воздух.  Взял только из аптечки пузырёк валерьянки да и вылил в раковину, у кота на глазах. Дня два не общались.

    Да и то посудить, что толку коньяком напиваться? Tолько добро переводить.  Коньяк, он по рюмочке хорош, кофе там, лимончик. Венец творенья! Не нами сказано, но ведь как верно.  Короче, надо было собираться в магазин. Да нет, не то чтоб уж так Жиху приспичило печень помордовать. Пора было пополнять основные припасы. Сахар весь вышел, а ещё ведь и чёрная смородина на очереди.  Замаешься с этими заготовками.

    -Ну, значит так, - продолжая поглядывать в зеркало,- скомандовал Жих, - я за покупками, а ты давай, займись противовоздушной обороной.  Речь была обращена к коту, который как бы случайно ошивался позади Жиха, делая вид, что разыскивает прошлогоднюю мышь в Жиховых кроссовках.  Про противовоздушную оборону было сказано не для шутки. Повадился коршун кур пугать.  Ни одной ещё не спёр,  но нервы портил. А от того и яйценоскость у пеструшек падала!  Не спёр же исключительно благодаря бдительному коту.  Вот уж не знаем, кто победил бы в открытой схватке, но кот умел такой вид обеспечить – собаки пугались. Куры, кстати, кота совсем не боялись. И ничего удивительного в том нет.  Они же его ещё с цыплячьих времён знали, когда, по плохой погоде, жили в избе, в отдельной загородке.

    Жих быстро, по походному оделся, вытащил  бабкин рюкзак, судя по виду, времён Наполеоновского нашествия.  Запихал в этот рюкзак два целлофановых пакета и пустую пластиковую бутылку.  Надо было и коту и себе молока прикупить. Кот отправился во двор, дверь заперли на замок. Для кота лаз был. При непогоде он мог свободно вернуться в дом.  Но вообще-то предпочитал в таких случаях прятаться в курятнике.

    До магазина, по прямой, было километра три. Но это именно что по прямой.  А поскольку прямую, в данном случае, можно было провести только воображаемую, то с обходами да обскоками получалось чуть поболее. На целый гак.  Жиха это не смущало.  Погода была солнечная, лёгкий ветерок только добавлял свежести.

    Через какое-то время стало ощутимо припекать.  Жих расстегнул ещё пару пуговиц на рубахе и с учётом укусанной морды и старых кирзачей, стал похож на забулдыгу-механизатора, спешащего на опохмелку.  Не дай Бог, кто знакомый попадётся.  Да, в общем-то и незнакомых пугать не хотелось.

   На взлобке, слева от дороги стояла изба бабки Кузминишны да деда Арсения. У них Жих покупал молоко.  Когда покупал, а в основном отрабатывал. Там воды в бочку натаскает, тут дров сноровится наколоть. Крылечко поправить, забор подновить.  Да мало ли что?  Денег со стариков не брал, а вот молока бутылку, с удовольствием.  У Жиха в хозяйстве коровы не было. За коровой уход нужен, не по Жиховым способностям. Да и в разъездах часто.  За курами, ежли что и соседка, бабка Дарья посмотрит, а на корову у неё у самой сил не было. 

    К дому подходил с опаской.  Бабка и так была подслеповата, а в таком виде могла вообще не признать и гвалту не оберёшься.
- Кузминишна-а, - не доходя шагов пять до крыльца, заорал Жих, - принимай соседа, за молочком явился!  Уж так, по голосу по крайней мере признают.  Кузминишна неспешно вышла на порог. Голова её была покрыта платком.  Вроде как обычно, только вид малость не такой.  Как-то бабулька скособочилась на лицо. 
- Батюшки, - всплеснул руками Жих, как эт тебя бабушка перекосило. Что за напасть?
- Дык Дед всё! Полез в улей, надыть, говорит, пчёлов проведать.  Как мол, да что.  А надымить-то, дымогаром от и не подумавши.  Яму, чёрту косматому, чего ж? У яво в бороде пяток пчёл засядет, так он и не почует.  Вот и нанёс в избу! А они оттель, с бороды, повылазили, да и ну меня по избе метать. Чтоб ему! Лежить сам-то, спину, говорит, стрельнуло.  А ты, чегой-то, тоже никак  скосомордился?
- Варенье варил, - коротко ответил Жих, - на улице. Осы понимаешь прицепились, ну я их полотенцем и ...вот.
- Ай, ты какое ж дело. Землицы надо было приложить, сырой.  Оттянуло бы глядишь.
- А ничего и так пройдёт.  Мне бы, Кузминишна, молока, - переводя разговор, сказал Жих и достал из мешка бутылку.
- Я оставлю, а обратным ходом из магазина и заберу.
- Ага, хорошо малый, заходи, будет тебе молоко. Как раз обедишное.  Только ты мне с магАзина хлеба принеси, буханки четыре, вот и отслужишь.
-  Это всегда пожалуйста, - сказал Жих и отправился дальше.

    Дорога вилась где мимо, а где и прямо через бывший совхозный, а ещё раньше, наверное барский сад. Вместо забора, у старого сада стояла стена вековых, а то и поболее чем вековых, елей.  Жиху всегда нравилось тут проходить.  Шёл ли, как сейчас, в магазин по утру, или ночью с автобусной остановки. Останавливался, смотрел на строй елей.   Чем-то они напоминали ему атлантов у Эрмитажа.  Казалось бы такой антропоморфизм  ну совсем уж неуместен. А вот.  Такие же мощные, также подпирали свою часть небосвода...
    Бабка Жиха, когда жива была, часто собирала около этих гигантов рыжиков. Раз целое ведро набрала, да сырьём и засолила.  Лежали они, рыжики, в ведре, как единое целое.  Так их гнётом придавило.  Каждый грибок отколупывать приходилось.  А какой запах шёл! Одним запахом закусывать можно было.
    Тут, под этими елями, нашла бабка, вместо грибов, крест. Медный, старый, а может быть и старинный. По сию пору, крест этот висел у Жиха на груди.  Сточился уже до лепестка, но Жих нового не хотел.

   Так вот и прошагались километры. По прямой три, по памяти побольше.  Народа в посёлке не видать, кто по своим огородам  да садам, урожай собирает, а кто и на работе казённой.  Это и хорошо, некого будет мордой покусанной пугать. Жих вспомнил Кузминишну и приободрился, не один такой.

    У магазина никого, внутри несколько человек мнутся около прилавка.  Жих толкнул дверь, вошёл.  Челюсть сама собой поползла вниз. И продавщица Людмила и посетители, счётом четыре сельских жителя. (Карпов-коневод, Васька колченогий инвалид, Мария Константиновна библиотекарша и вихрастый Гриша, сын почтальонки Люськи) все без исключения представляли собой жалкое зрелище. Морды, лица и физиономии, у кого что было.  Все были украшены опухолями в различных местах!
- Да что ж тут за эпидемия?! –в сердцах закричал Жих.
- Не епидемия, а один дурила-завмаг! – едва не рыдая ответила продавщица Людмила.
- Полез олух, на чердак, за хомутами да и навернул по осиному гнезду, под застрехой! Ну они вот и прибыли. А мы тут. А они нас...А завмаг в окошко чердачное сиганул, в крапиве сидит.
   Тут все, просто наперебой, загалдели, рассказывая свежему посетителю про то, кто куда побёг, кого куда жахнуло...пока не пригляделись к уже икающему от смеха Жиху,
- От эт дело! Я то думал один такой, а тут полсела вампирами отмечено!
- Общий смех покрыл его слова.

    Вечером, накрывая на стол (чёрный хлеб, свежее масло, картошка в пинжаках*, огурчики, помидорчики, укроп, лучок, молоко для кота, килечка, шматок сала с дрянинкой** и! как завершение, бутылка "Абсолюта"!) Жих с упоением пересказывал, внимательно слушавшему коту, весь сегодняшний поход. Кот мудро улыбался в усы и порою, в скушных местах, зевал.

21.11.2009.





*картошка в пинжаках – т.е. в мундирах
**дрянинка - прослойкa мяса в сале (местный диалект)