Ода полярному коммунальщику

В первых строках настоящего повествования я прошу извинения у дотошного любознательного читателя за неожиданность, и, на первый взгляд, скабрезность поднимаемой темы. От, совсем уж, интеллигентного, с изысканным литературным вкусом, читателя я готов услышать его «Фэ», и может быть даже «Фу. В оправдание скажу только – жизнь есть жизнь, и никакой интеллигент не застрахован от, не к стати, настигшей его неожиданности.
Вряд ли, житель монстра нынешней цивилизации – совремённого мегаполиса, способен ощутить радость северянина, въехавшего с семьёй в новый двухэтажный, не беда, что деревянный, дом. Радуются взрослые, обходя просторные комнаты, повизгивают от радостного возбуждения дети, разглядывая невиданное белоснежное чудо в туалетной комнате, дёргая за цепочку неизвестного им доселе таинственного агрегата. Радостная хозяйка осторожно крутит водопроводный кран, а хозяин ответственно проверяет комплектность чугунного агрегата. И не беда, что в кране нет воды, а агрегат не радует слух желанной мелодией. Жить стало лучше, стало веселей.
Проблема воды, конечно, осталась. Однако, людей, привыкших к позвонковому подвозу воды водовозками, выбить из седла не  может даже морозная зимняя темень. Сплачивает и крепит коллектив живая очередь с вёдрами, а запасы воды в семейных бочках укрепляют и соседские узы.
И всё бы хорошо, если бы не оборот воды в природе. При трубе А не возможно обойтись без трубы Б. Так и у человека, творения природы. Ибо Создатель, якобы, сотворивший его по образу и подобию своему, должен был бы проектировать рациональнее. А у человека живущего, т.е. питающегося, дальнейшие проблемы известны, постоянны, и требуют деликатного интимного и, порой, экстренного, решения.  Навертел, что называется. Но ты понял меня, читатель.   
Так вот. То, о чём ты догадался, в те далёкие времена было проблемой существенной. Геологам-полевикам, в их таёжных странствиях, где под каждым им кустом, как известной стрекозе, было всё, довольно круто приходилось по возвращении в цивилизацию, т.с. Два тёплых туалета, пардон, на посёлок в 12 тысяч нормально питающихся, благодаря заботам УРСа, потребителей – это, согласитесь, нонсенс. Вам смешно? Тогда представьте себе одетых в шубы здоровых мужиков, спортивным шагом, однако в режиме ошпаренной кошки, или затравленного зайца(кому как нравится), сосредоточенно торопящихся по направлению к этим спасительным сооружениям известной архитектуры. И что характерно! Именно сейчас там была уборка. А до второго сооружения – с полкилометра, и мороз не на шутку. Темно. Однако, делать нечего. Природа требовала своего. Набирая скорость несчастный бросает на ходу озабоченному встречному – уборка. И вот они, уже парой, набирают темп, с единой мыслью – не дай бог, уборка и там. Прониклись?
А ведь проблема не шуточная, коли приспичило. По секрету поведаю вам историю, закончившуюся, прямо скажем, печально.
На одном из совещаний, в присутствии большого начальника, решался вопрос финансирования крупного геологического подразделения. Решался, вроде бы, положительно. Оставалось поставить точку над и. И тут, большой начальник, попросив пардону, на время удалился. Надо сказать, что начальник местный, проживавший рядом с конторой, вопросам сангигиены должного внимания не уделял, как и другие чиновники. До дома-то два шага. А, по причине такого наплевательства, пара туалетов в конторе, МЭ и ЖО, естественно, напоминали одноместные курятники. Вот и посетил этот МЭ большой начальник. С кем не бывает. Дело житейское. Не знаю, что уж там стряслось такого, только к заседающим он вернулся красный и злой, а ассигнования были здорово уменьшены. Местный начальник рвал и метал, когда ему доложили, что гнездо МЭ, включая кирпичные подпорки насеста, разрушены вдрызг. А сотрудники подразделения, благодарили провидение за приезд начальства – реконструкция спецпомещений началась уже назавтра.
Молодёжь, геологи, проживали на отшибе, в своём итровском общежитии, и их, по молодости, не печалили эти глупости. Убежав поутру в свою камералку, они возвращались вечером, решив все проблемы там, на работе. Поужинав, делились по интересам. Длинный коридор оглашал звон клинков – каждый второй или третий питерский оказался мастером рапиры или сабли. Старпёры-преферансисты шипели на них из-за дверей своих полусумрачных тихих кабинетов, иные отдавались Бахусу. Кто-то читал, кто-то писал плёнки с мага на маг. Общага, она и в Африке общага. И жил в общаге один геолог, из киевских. Спокойный, большой, немногословный. Если есть на свете люди, которых обидеть – рука не поднимется, так это про него. Он любил компании, любил пошутить, и шутки его всегда были добрыми. Чтобы закончить портрет этого типичного флегмы, скажу, что целый сезон он проносил в рюкзаке пистолет без бойка, и даже не удивился этому, сдавая оружие осенью. Слегка недослышивая, не участвуя в массовых песнопениях, однажды он подарил нашему другу на день рождения тихую песню. Мелодия её  ограничивалась всего тремя нотами, но в его исполнении звучала очень душевно. Вот так: « Волоса тыхлюдей оченьмного-о-о, волоса таягрудьнеодна-а-а, ауТоль киуТолькиОстрого-о-о волоса таядажеспина-а-а-а». Кто скажет, мол не шедевр, пусть бросит в меня камень. Так вот.
Была у нас гуляночка. Юра надел шубу и шапку, обул валенки и отлучился по-английски, не обратив на себя внимания. Скоро ли, не очеь, он вернулся и, не раздеваясь, присел на койку. И на это внимания никто не обратил. И только спустя где-то с полчаса, кто-то молча кивнул на Юру. Мол, чего это с ним? Тот сидел потупившись, разводя руками, будто о чём-то размышляя. На общий вопрос – что случилось, он как-то растерянно ответил – а столб-то какая-то зараза спилила.
Эту пакость, как потом выяснилось, устроил наш зам. по ХЧ. Этот мужичонка, из бывших вертухаев, ужасно не любил молодежь с высшими образованиями, игнорирующими законное общественное место из трёх сохранившихся  досок с подобием крыши, на вершине заснеженной «Фудзиямы». Ему, видишь ли, помешал столб, выполнявший хоть одну полезную миссию. Такая вот грустная история.


Рецензии