Косимжон
- Быстрее, чурка не русская.
- Быстрей, кутак баш, - глумился знавший несколько слов по-тюркски инспектор.
Косимжон понимал тюркский. Может быть, его родным языком был казахский, несмотря на таджикское имя. Он начинал семенить ножками чуть быстрее и улыбаться ещё растеряннее.
Красную полосу на учётной карточке, означавшую склонность к побегу, он получил следующим образом: в один прекрасный день, едва выйдя в жилую зону из карантина, он подошёл к внутреннему ограждению и окликнул стоящего на вышке часового:
- Как пройти?
- Что? – спросил часовой, одновременно снимая трубку, чтобы доложить начальнику караула о приближении зека к запретной границе.
- Как пройти?
- Куда?
- Наружу как пройти?.. Воля. Воля хочу выйти.
Через две минуты Косимжона уже вели в оперотдел.
Косимжон служил развлечением для сокамерников. По команде «муха справа» он поворачивал голову и щёлкал зубами, будто глотал муху. Подобным образом выполнялись команды «муха слева» и «муха снизу», а по команде «невкусная» Косимжон делал вид, что выплёвывал муху. У него очень смешно получалось.
Косимжон был болен. Что у него болело, было неизвестно – он никогда не жаловался. Но, вынося не слишком тяжёлые доски, он кривил лицо и гримасничал – ему было больно нести их. Но это были его личные трудности. Жалоб и ходатайств он не заявлял.
Косимжон почти не говорил по-русски. Это его не выручало. Заставить выносить вместо себя постельные принадлежности и глотать мух можно было и немого. Косимжон знал русский язык достаточно, чтобы подписаться под написанным с его слов заявлением с просьбой «перевести его в безопасное место, так как его жизни угрожает опасность». В зоне ему было совсем плохо, и кто-то из оперативников проявил таким образом сочувствие к нему – это был максимум того, что можно было сделать. Хотя, возможно, дело было не в сочувствие – жмур в зоне не нужен никому, а операм в первую очередь. Так он и оказался в безопасном месте, которое являло собой камеру в штрафном изоляторе.
А в безопасном месте было скучно. В нём было даже очень скучно, потому что в нём сидели месяцами, а то и годами. Потому что помещение было небольшое, а людей в нём всего четверо. И единственным развлечением был Косимжон.
А потом Косимжон умер. Так было записано во всех соответствующих документах. Причиной смерти была остановка сердца. Но только все знали, что Косимжон умер не сам – его убили. Убили его случайно, так же случайно, как случайно прошла вся его жизнь. Умер он, когда один из сокамерников бил его кулаком в грудь – просто так от скуки. Может быть, он попал точно в сердце Косимжона, а может быть, удар пришёлся не вовремя и каким-то образом срезонировал с сердечным ритмом. Точно известно было только одно: Косимжона не стало, хотя убивать его никто и не хотел.
Когда-то Косимжон родился в своём далёком ауле. У него были братья и сёстры, с которыми он играл в свои детские игры. Любящие родители долго и тщательно выбирали ему имя. Весело крича, он бегал по двору, подкидывая вверх тюбетейку, со звонким смехом гонял голубей – или что у него на родине за птицы… Потом он учился в школе, где так толком и не выучил русский язык. Влюблялся, мечтал, строил планы, служил в армии – в вертолётном полку где-то неподалёку от дома.
А потом была кража магнитофона из магазина, и семь лет всероссийского розыска. Все подельники уже успели отсидеть и выйти на волю, когда Косимжон был арестован в Питере, где он жил и работал на стройке вместе с земляками. Все эти семь лет Косимжон и не подозревал, что его ищут. Он вообще был уверен, что ни в чём не виноват. И скорее всего так оно и было.
И вот Косимжона нестало. В пустую прошли тридцать лет его жизни, без него отцветёт лето и сменится осенью. Без него белые хлопья накроют пожелтевшую траву на мёрзлой земле, смёрзнуться и растают, оголив чёрную землю с остатками прошлогодней растительности. И уже никто нигде и никогда не вспомнит о том, что был такой человек по имени Косимжон.
И по-прежнему будут перешучиваться по радиостанции инспектор, выведший рабочку из зеков на периметр, с начальником караула:
- Я тут возле СУСа мусор сожгу…
- Мусора? Или всё-таки отходы?
- Отходы мусора.
И вполне серьёзно будут напутствовать собратья по курятнику своего вышедшего обратно в зону из безопасного места сотоварища:
- Не смей без презервативов, а то тебя же убьют. Если что, так и говори: я ВИЧев;й…
А дежурный по ШИЗО будет хохотать над этой фразой, потому что вдруг осознает, по какой именно причине Иван III сжёг в своё время новгородский вечевой колокол.
И начальники отрядов на проверке будут хохотать над надписью «Чигивара», нацарапанной корявым зековским почерком на стене.
Только маленький тщедушный Косимжон ничего больше не услышит и не увидит, не поймёт и не оценит, как не мог он услышать и увидеть большую часть этого при жизни.
Забудется и то, что при прохождении склонными к побегу проверки на полиграфе (разжилось управление этим чудом техники) Косимжон ни разу не соврал. И зам начальника учреждения по безопасности и оперативной работе с удивлением говорил: «Вот это да! Самый честный человек в зоне».
И только циничная надпись в журнале учёта заключённых, содержащихся в безопасном месте «убыл на тот свет» будет напоминать о том, что существовал такой человек по имени Косимжон. И даже самый опытный и прожжённый инспектор не знал, правильно ли была сделана эта запись, или же формулировка должна быть другой. Может быть, что и правильно. По уставу и инструкции. Но только от этого надпись не становилась менее циничной.
И фотография Косимжона, снятая со стенда с надписью «склонные к побегу» лежала несколько недель на столе в дежурке, поскольку никому на этом свете была не нужна ещё больше, чем сам Косимжон. А потом пропала и она.
Может быть, ему действительно не было места на этом свете? И как знать, может быть там, где он сейчас, он намного уместнее?..
Свидетельство о публикации №209112100268