Над Сванетией дожди 3

Гранит разбивает и души корежит! -
Но тот километр тобою был прожит.
Ломает устои…но выдержал ты –
Знать, крепко устроен, не то, что мосты!

       Ипарский каскад! Отсюда река неизведанна и не пройдена никем. Отсюда до селения Хаиши в нижнем течении Ингури сосредоточены наиболее мощные пороги. Ипарский каскад заставил остановиться и подумать над возможностями страховки. Ширина реки и мощь порогов определили один вариант более менее надежной страховки – кораблик. Небольшой катамаран, запускаемый в нужный участок реки по принципу водяного змея. Ну и, естественно, с катамарана после порога, на тот случай, если вынесет в бессознательном состоянии (Тьфу, тьфу). Базовый лагерь разбили между Ипарским каскадом и ущельем Чвери – где-то в шести километрах от Хаиши. День был длинный, мы все успели сделать и подготовить, перевязали катамараны еще засветло. До ужина на всякий случай я решил пробежать по дороге до хаишского каскада и посмотреть, что ожидает группу дальше. Тем более, что я знал отношение товарищей к разведке. Пробежал по дороге над рекой почти все, кроме участка, уходящего в ущелье Чвери. Там река уходила от дороги и прорезала боковой отрог хребта – очевидно, был каньон с вытекающими последствиями. Худо-бедно, но даже издалека было видно, как река набирала мощь перед поворотом в ущелье – усы на воде закручивались и подбивались скоростным потоком ближе к берегу. Да, здесь, перед поворотом, перед
разгонной шиверой нужно обязательно причалить! На выходе из ущелья вода еще беситься – видно по ее белому цвету, но дальше успокаивается и со скоростью около 15 км/час идет около километра до каскада Хаиши. Этот каскад даже при взгляде навскидку смертелен. Поэтому и нечего о нем думать! Уже затемно я вернулся в лагерь, был страшно доволен собой, перестраховщиком, ну еще и тем, что выдержал пробежку в десяток километров. В лагере ждало несколько новостей. Всяких. Я уже говорил, что без приключений – как без пряников. В лагере были гости из местных, принесли вино, чачу и беду – в Хаиши в реку с моста упал «Маз» с пассажирами в кабине и пропал. Нас просили о помощи – найти и похоронить по–христиански людей. Как им было отказать! Решили, что после прохождения Ипарского каскада один катамаран отправим на поиски. А второй – сказал майор – будет пробивать ущелье Чвери. Я возразил. Сказал, что нельзя в одиночку. Ладно – сказал майор – утро вечера мудренее – посмотрим, как пойдет. Вторая новость меня вообще повергла в ужас: майор сформировал штурмовой экипаж на прохождение Ипари из капитанов судов: я, майор, капитан с голубого и капитан со штурмового. Ты в уме – сказал я – мы в первый раз садимся на эту посуду, мы ни разу не притирались – кто как гребет, кто как командует и – сразу в Ипари! Я поставил условие: или идти испытанными экипажами, или я в такой игре не участвую! Хорошо – сказал майор – я тебя снимаю с экипажа… пойдет… Саня! Саня согласно кивнул. Я изумился – Саня, ты что!? Что, что… хочется мне! – ответил Саня. Да, мне тоже хотелось, но не таким же образом! Встрял доктор – Сане желательно не идти, у него переутомление. –Да что вы тут все! - заорал майор, - точка! Я решил и – баста! - Саня, подумай, -еще раз сказал я. –Да ладно, чего ты! – ответил он …Я был назначен старшим по страховке по следующему дню.

        28.08. Наш катамаран поставили на страховку под живой, крупнокаменистой осыпью – больше было негде. Чуть выше по течению качался над рекой подвесной мост и поворот, венчающий Ипарский каскад. Мы, снизу, ничего не видели, что творится на порогах. Я стоял у кормы зачаленного катамарана и поправлял стремена. Остальные выше в трех метрах ждали сигнала сверху о том, что началось прохождение. Видимо, решив поменять место на более удобное, один из страховщиков переместился по склону и случайно сдвинул камень. Я услышал грохот за спиной, меня ударило по ногам, сбило в реку и сразу что-то громадное наехало на бедра. Вот она – счастливая звезда! Меня вдавило в расселину под водой огромным камнем, а еще в полете я зацепился за стремя рукой и не выпустил его от боли. Река меня не забрала. Кости были целы, но мышцы раздавлены так, что я мог перемещаться только ползком на руках, волоча за собой ноги. Меня вытащили на камни, уложили, и я им махнул – на страховку! Боль как–то утихла, но стало так холодно в тени, что я решил выползти на солнце, на мост. Мне помогли. Я валялся на мосту, на солнце… Опять вернулась боль, а во рту все пересохло так, что язык при шевелении казался рашпилем. Я лежал и скулил. Мост закачало сильнее – появились два свана на мосту. Когда они поравнялись со мной, спросили – Что с тобой? Я объяснил и попросил что-нибудь попить. Из сумки появилась бутылка вина, открыли и протянули мне. Я присосался к горлышку и пил, пока совсем не задохнулся. Пей – сказал один из сванов, - тебе нужно! В это время из-за поворота реки вылетел штурмовой катамаран, народ на нем азартно кричал и махал веслами – Ипарский каскад был пройден. Потом рассказали, что прохождение было на грани фола: половину каскада тащило кормой, все взяли на грудь и заднее место, что могли… Спасла только хорошая конструкция и грузоподъемность. Другого и нельзя было предположить.

        31.08. Сухуми. Позавчера, 29.08 погиб Саня. Пишу только потому, что думаю – может потом это будет нужно. Да и Сане обещал обо всем попробовать написать когда-нибудь. Все уже сделано, я – на ступеньках республиканской больницы. Гроб нашли, цинк нашли, освидетельствовали и заморозили. Саня в гробу отправлен в аэропорт, а мы вымотанные до крайности - здесь, в больнице. Ждем решения вопроса с билетами на самолет до Воронежа с грузом 200. Этого подонка, майора нет здесь. Нет никого, кто привел группу к этому итогу, никого, кто должен был первым перешагнуть порог дома, из которого месяц назад ушел сын, муж и отец! От Хаиши до Зугдиди с гор везли Саню, завернув в серебрянку – разрезали баллон от катамарана. Жара стояла неимоверная, пожалуй, под сорок градусов. В Зугдиди морг – каменная, душная клетка. Пока мы готовили Саню к освидетельствованию в этой каменной клети, выяснилось, что холодильника нет. Врач нам посоветовал срочно добираться до Сухуми. Нашли машину. Выехали из Зугдиди только к ночи. По Абхазии в
это время было объявлено чрезвычайное положение, и нас на каждом перекрестке останавливали люди с автоматами. Отупевшие, в полной прострации и смертельно уставшие, к трем ночи приехали в республиканский морг. Долго убеждали пьяного техника включить холодильник, что-то обещали, угрожали. Потом все остальное... Утром добрые люди посоветовали обратиться в партийный комитет Абхазии и объяснили, как туда попасть… А потом все пошло гораздо быстрее и без препятствий. Нами занимался персонально один из замов первого секретаря комитета. Не записал его фамилии и уже забыл! Прости, хороший человек! Через час самолет и потом нас ждет самое тяжелое испытание – объяснить дома, как это произошло. Об этом остались записи со слов участников и свидетелей, вот они…

        28.08. В базовом лагере вечером отмечали успешное прохождение Ипари, заодно ставилась задача назавтра: меня – отправить домой, как отработанный материал, мой катамаран – на поиски «Маза» с майором во главе, штурмовой катамаран – обрабатывает ущелье. Так и было сказано – об-ра-ба-ты-ва-ет! Потом, на комиссии в Москве, майор откажется от своих слов и скажет, что он имел ввиду «провести разведку». Но это будет потом. Пока же я рассказал все, что видел на реке, когда бегал до Хаишского каскада. Несколько раз повторил: перед поворотом в ущелье – причалить! Увы, после прохождения Ипари на Хаишский каскад успел сбегать и Львов, назначенный руководителем остающейся штурмовой группы. Он пренебрежительно махнул рукой и сказал: -товарищ Куликов преувеличивает, пожалуй, мы возьмем и Хаиши! Я его спросил – а ты вниз-то, в ущелье ходил? Он махнул рукой – ты уже дома, а все лезешь! Ну и ладно…завтра я уезжаю. Остальным еще пахать до Хаиши, потом – последний перевал на реку Кодори. Однако, тоже шестерка и верховья никем не пройдены. Но это уже без меня. Жаль! Утром пришла машина из Хаиши за группой поиска «Маза». Меня посадили в кабину. Впрочем, я уже чуть – чуть сам ходил с палками. Погрузили катамаран. Куда-то пропал майор и его не было целый час. Все нервничали. Вот уже группа сплава собралась и пошла по дороге вдоль реки туда, где их ждал штурмовой катамаран. Мы простились. Пришел майор, явно навеселе. Сказал, что решал вопросы с заброской на Кодори и вообще, на будущее. Как хотелось высказать ему все! Можно было все решить вечером или с утра! Тебя же насквозь видно! Машина медленно пошла. Сплавной народ брел по обочине дороги. Жилеты, весла, шлемы несли в руках. Помахали на прощанье друг другу: до встречи дома! Хаиши… Мост, с которого упал самосвал в реку. Немного дальше - поворот реки. Решили начать поиск отсюда, с поворота, где «Маз» могло прижать к подводной части скалы. Меня сгрузили и посадили здесь же, на площадку напротив поворота, где разворачивался приходящий из Зугдиди автобус. Площадка была заполнена местным народом. До автобуса была еще куча времени. Майор суетился. Вся его деятельность была сплошной имитацией работы, и практически за полтора часа ничего не было сделано. Соорудили длинный шест из рамы катамарана для прощупывания дна. Нужно было еще сделать оттяжки для шеста, так как его невозможно было опустить до дна - отбивало течением. Катамаран защелкнули на перетянутую с берега на берег веревку на карабин. Меня толкнул кто-то из местных - гляди, вон ваше барахло плывет… Я посмотрел в том направлении и мне стало жутко сразу: плывет спасжилет - я сразу узнал Сашкин - и рядом, как привязанная, каска. Ни боли, ничего уже не чувствуя, поковылял к берегу и закричал туда, где вошкались на катамаране - Саня! Я орал, пока они не услышали. Потом и увидели, но он уже уходил за поворот. На катамаране заклинил по резьбе карабин, они прокопались еще несколько минут, пока отцепились и пошли вдогон. Здесь же подъехал, визгливо затормозил ГАЗ - 69, из него выскочил Львов и страшно закричал - Саня ушел в Хаиши! У меня тупо билась только одна мысль: почему Львов здесь, а Саня - там? Потом, когда уже все закончилось, когда местный врач констатировал смерть, когда мы поняли, что ничего не вернуть - начались разборки. Я-то знал, я чувствовал, что судьба терпеливо выбирала жертву и группа все ближе подходила к этой роковой черте. И вот она выбрала! Теперь все мои записи только со слов участников, бывших там в последние часы сплава.

        29.08. Рассказывает В.П.
Старшим был Львов и он назначил группу сплава – москвичи и Саня. Расстались на дороге. Львов сказал – причалите перед каньоном (это – грубая ошибка. Разгон воды шел задолго до каньона. Нужно было чалиться перед поворотом реки, ведущим в ущелье (прим. автора). Я и Львов начали спуск к реке примерно в середине ущелья. (Опять ошибка. До середины ущелья могло быть все, что угодно, но Львов здесь следовал своей оценке ситуации, заведомо ошибочной). Спустились. Выше по течению виднелись мощные сливы!!! Пошли вверх. Без веревки идти невозможно – связали два спасконца и двинулись вверх, очень медленно преодолевая каждый метр скального берега. Подошли к водопаду (можно себе представить тот водопад при том расходе воды!). Главное было то, что внизу вся вода разбивалась о скалу. В это время к водопаду сверху спустились оператор и доктор и сразу же, уже не вспомнить, кто, крикнул – катамаран! Из–за поворота реки к водопаду несло перевернутый катамаран, в полутора метрах от него – Саня. Внутри катамарана – фигуры двух или трех сплавщиков, за водяными горбами было трудно разобраться в ситуации. Саню несло левее – в самом жутком месте, там, где петух воды над скалой поднимался почти на шесть метров после удара об нее. Все это то исчезало, то появлялось опять. Когда их вынесло к водопаду, показалось, что Саня уже был в шоке: он не делал никаких попыток сориентироваться в воде. Берегом даже идти было невозможно, не то, что бежать. Пришлось подниматься наверх, потом по дороге в сторону Хаиши - бегом. Сверху, примерно в середине спокойного участка, увидел зачаленный катамаран и рядом двух москвичей. Они кричали - Саня ушел в Хаиши! Я дальше побежал… Перед скалами на входе в Хаишский каскад увидел подушки из Саниного жилета, больше ничего… понял, что самое страшное случилось.

       29.08. Рассказывает доктор, что видел сам и что рассказали москвичи.
Расстались. Львов и прочие пошли смотреть каньон, оценивать принципиальную проходимость. Экипаж, назначенный Львовым, должен был сплавляться, самостоятельно определяя тактику сплава. Обязательно причалить перед каньоном. Разговор о каньоне шел, но никто не знал, что и где этот каньон. Экипаж решил применить опасную тактику заурядных лентяев: осторожно сплавляться и при необходимости – зачалиться  (кстати, экипаж в таком составе еще не сплавлялся! Прим.автора). Дважды до поворота причалили, но не сходя с катамарана определялись и шли дальше. Очередное место чалки указал капитан, как казалось, за небольшим сливом к правому берегу, прямо на повороте реки. В сливе изрядно тряхнуло, а когда попытались подойти к правому берегу, огромный водяной пузырь отбросил их на середину потока. Катамаран почти неуправляемо несло среди пузырей и фонтанов воды. Данис крикнул – выбрасываемся на камни! Начали отчаянно грести вправо но сильным ударом воды их перевернуло. Саню и Даниса отбросило на внешнюю сторону от катамарана, двое других зацепились за внутреннюю сторону и расклинились между поплавками. Данис чудом выбросился на камни до водопада. Когда Саня появлялся над бурунами, было видно, что у него уже что-то повреждено – он очень слабо сопротивлялся воде. Катамаран ушел в водопад по центру, Саня – левее, где был максимальный перепад. Потом было еще несколько мощных порогов до спокойного участка. Двое, упавших в водопад с катамараном, практически не пострадали. Был, очевидно, только страх перед грозным надвигающемся каскадом Хаиши. Они больше не думали ни о чем – только на берег! Примерно в середине спокойного участка они зачалились на левый берег.

         До самолета оставался какой-то час. Скоро за нами придет машина и мы покинем Сухуми. Мы так никогда и не сможем объяснить, почему погиб наш друг. Как нам не смогли этого объяснить те, у кого была возможность там, до каскада Хаиши, поднять его из воды. Мы встретились с ними уже перед заседанием центральной маршрутной комиссии, подводившим итоги расследования этого происшествия. Всем сестрам дали по серьгам, со всех сняли звания, у кого они были и на два года запретили выход на маршруты высшей категории сложности. В сущности, они оправдали все случившееся единственным тезисом: в такие маршруты ходят люди, зная, что их ждет. Я просил их подумать лучше и запретить руководство майору впредь, иначе подобная трагедия -  не последняя. Увы, я опять был один даже среди своих. Сегодня майор собирается покорять китайские маршруты, а на его счету уже четверо не вернувшихся с маршрутов отцов, мужей… Впрочем, что я говорю, если люди при погонах привыкли счет вести сотнями и тысячами. Есть, правда, у меня еще одно воспоминание…. Когда после комиссии все собрались на квартире у одного из участников тех трагических событий, майор разлил в стаканы водку и предложил сдвинуть их со словами: выпьем за то, что все, наконецто кончилось. И все выпили… Хотя погоны были атрибутами только одного из нас.
…Не в этом ли дело?