Роман глава двадцать девятая

1
За час до отбоя офицеров в казарме уже не было. Круглов невозмутимо сидел на своей кровати, навалившись спиной на стену. Почти механически, лениво он перебирал «Лестницу на небеса», а его задумчиво блуждающие глаза казалось, страдали по этим самым недосягаемым, но желанным небесам.

Рягуж и вовсе вытянулся влёжку, положив обутые ноги на спинку кровати. Увидь их сейчас кто из офицеров – нарушителям бы не поздоровилось, ибо попрали они самые святые традиции – оседлали кровати, и с гитарой! Служивой заднице для отдыха только табурет положен, да и то, так редко, чтобы жёсткая деревяшка за счастье сошла! И вертись на ней, как сорока на колу – то столбушком, то головой в колени! А если три штуки составил, да прилёг, то однозначно – последняя сволочь и предатель пролетарских заветов! Закаляй, махор, свой хребет тяготами и невзгодами, а на кровать только облизывайся!

В казарму от телефонной будки Тураев мчался не чуя ног. Он, проведший день в наряде, сделал себе открытие – ему без Оксаны плохо. Он привязан к ней безнадежно – и мыслями и желаниями. И когда услышал её голосок в трубке, после суточной разлуки, то ожил, словно оросили ему иссошхую душу влагой живительной!
Ответ тут просился один – нагрянула настоящая любовь! А раз есть любовь, значит, будет и предложение руки! О! Если Оксана согласится - наступит вселенское счастье!

Переполненный чувств, Антон с размаху плюхнулся на кровать.
- Похоже, я влюбился! – поделился он радостью, и мечтательно проморгался глазами. – Может, женюсь!
- Курсант должен быть свободен, как трусы в полёте, – без эмоций отозвался Рягуж, складывая ноги крестиком. – Факт верный.
- Серьёзное это дело, – не оставляя струны в покое, без одобрения заключил Круглов. Тураев смотрел на друзей растеряно – неужели они не видят кто для него Оксана?!

- Я лично не тороплюсь, - Рягуж пожал плечами. - Но если припёрло!
- Что значит – припёрло? У нас любовь! - завёлся Антон.
«Then the piper will lead us to reason. And a new day will dawn, - бормоча английскими исковерканными словами, наиграл Круглов «Лестницу…». Он отложил гитару и многозначительно спросил – Знаешь, что это значит»?
- Я по английскому не такой спец как ты! – огрызнулся Тураев.

 - Новый день ждёт терпеливых! – Круглов остался невозмутим от иронии. - Драпук, конечно, сволочь, поливает грязью без разбора, но любовь проверяется временем и препятствиями. И ничем другим. Сколько вы знакомы?
- Три месяца и неделя!
«Ну, вот, собаку и отрыли!» - своим видом Круглов словно расставил все пессимистические точки.
- К тому же мы тут как в клетке, а мир огромен, - сказал Рягуж. - И там такое можно найти!

- Ты хочешь сказать, она - некрасивая, неинтересная, завалящая какая? - Тураева словно ударили об стену. - И для меня на безрыбье и рак рыба?
- Училище тут не при чём, - вступился Круглов. – Поиск – вообще категория, имеющая отношение к бесконечности. Бесконечность постигать невозможно, по - крайней мере, через бракосочетание! – он засмеялся. - Потому надо выбрать вариант и успокоиться.

- Пока курсантские погоны - посылать всех на фиг! – отрезал Рягуж.
- Учиться что - ли тяжело будет? – никак не мог оценить грядущие трудности Тураев.
- Чудак! Что учиться-то? – поднял белёсые брови Николай.
- Ну, зная, что где-то в городе тебя жена ждёт…
- Гораздо тяжелее знать, что тебя в городе жена не ждёт! – сказал Круглов. - Потому что знает – ты появишься только в субботу. И не каждую.
- Она же тут работает.
- А тут – ты выдержишь? Когда её глазами раздевают!

- Нарисовали вы тоску! – вздохнул Тураев. Его лицо от непредвиденного огорчения раскраснелось, запылало.
Круглов очень серьёзно уставился на друга: - Вы вдвоём обсуждали – про загс и прочее…?!
- Пока нет, - признался Антон и тут же всполошился. - А что, у меня шансы на отказ есть?
- Шанс у всех есть, - Круглов повеселел. – Главное – горячку не пороть!

Спать Тураев укладывался в большом недовольстве на друзей – мало, что не обрадовались, не поддержали, ещё и настроение испортили!
«Раскочегаренному» на любовь и счастливый брак Антону Круглов не хотел разъяснять парочку причин попридержать свадебных лошадей. Хотя бы то, что он видел раз, когда заглянул в лаборантскую - Савинок очень даже конкурент. Но говорить об этом сейчас – как вылить на горячую печку ведро воды. Шум, пар и даже лопнувшая плита – и ничего более хорошего.

2
На самоподготовке Драпук держал вокруг себя полвзвода, рассказывал как вывозил в подсобное хозяйство полуторатонную бочку отходов. Вывозил, конечно, солдат-водитель, а старшекурсник прилагался для пущего порядка. Но от этого одно удовольствие - из училища, за город на полдня! И главное, ничего руками не делать – сиди, на дорогу посматривай. При обоюдном с водителем согласии можно поломку какую придумать - на воле дольше побыть.

Теперь все слушали, как Драпуку подвернулась случайная попутчица до пригородного села, и как тот, подсаживая её в кабину, сам не поверил своему счастью. Но подвезти девушку, почувствовать её тёпло и высадить из машины за «спасибо», не устраивало Драпука никак. Принцип - «Салом по мусалам, а в рот – горький хрен»! - как он признался, для него - ни в жизнь (!), потому попутчица сразу же попала на «раскрутку».
Водитель по его указанию свернул в берёзовую рощицу и там Драпук вытянул девушку «погулять на природе». В кустах легкие обжимания перешли в напористый обхват, а на попытки девушки вернуться, последовало предупреждение - ломаешься, то выбирайся до любимой деревни пешком!

- Короче, отбрыкиваться стала, мочалка, - весело, даже с удовольствием посетовал рассказчик, но по его победному виду все справедливо заключили – дело кончилось как надо.
Смакование про сопротивление девушки, про молодецкий напор курсанты слушали, замерев. Тураев не узнавал товарищей: в их лицах не читалось ни сочувствия к несчастной глупышке, ни желания одёрнуть рассказчика, сказать, что он порядочный подлец, подонок - лишь горящие мечтательной похотью глаза, словно каждый жалел, что не оказался на месте Драпука.

Презрение, мелькнувшее лишь на лице у Круглова, для Антона дорогого стоило. В нём же самом боролись два чувства – желание съездить Драпуку по раскрасневшейся роже, да так, чтобы тот заткнулся от своих поганых речей. С другой стороны, Тураев понимал - он как зачинщик ссоры вызовет лишь поголовное осуждение. И боязнь настроить против себя взвод сдержала Антона.

- Меня-то разговаривать научили! Целая кафедра языком чесать учит, - самодовольно сыпал Драпук. – Ничего, говорю, с твоим богатством не случится. Мы чуть-чуть, по-детски. Даже китель на землю бросил – что бы ей задницу не кололо!

Тураев резко поднялся, словно желая сбросить с себя гадость чужого повествования, вышел из класса. В надежде встретить Оксану, он крадучась подался по тихому коридору – хождения вне перерывов запрещались! За углом от дробных, почти женских шагов захрустел паркет – Савинок! Тураев на носках неуклюже посеменил в туалет – уж кого-кого, а его Савинок впряжёт как вола! Если тут не придумает работу, на инженерный полигон снарядит, чтоб Тураев до конца дня не появлялся на кафедре.

Антон долго стоял в туалете, выглядывал на плац, где капитан Стременной гонял свою роту. Смотреть на движущихся человечков сверху было интересно – сразу выползали все ошибки, неуклюжести строя. «Слабо вам со Стременным! - подумал Тураев про шестую роту. – Как кремлёвских курсантов только Резко может вышколить»!

Драпук, закончив историю про поездку, публику не расслаблял: вынул из полевой сумки и размашисто бросил перед собой три девичьи фотографии: любуйтесь! «Ничего гёрлы, да»? – важно вопросил он.
Курсанты живо потянули руки и с энтузиазмом археологов, набредших на раритеты тысячелетней давности, принялись исследовать девиц. Драпук же начал разглагольствовать:
- Всё познается в сравнении - ещё древними сказано, - наставительным тоном пояснил он. - Как можно жениться на первой встречной бабе? Да ещё без предметного осязания и проникновения! Надо попробовать, сливки снять…любовь – любовью, ею сыт не будешь. Женщина, как и танк, обладает тактико-техническими параметрами: ножки, бёдра, грудь, калибр… сами понимаете… И параметры эти глазами не снимешь, здесь инструмент нужен конкретный!

Лаборантку, стоящую в дверях, заметили не сразу. «Зоркий сокол» дело своё прошляпил, остальные, увлечённые смотринами, и вовсе пораскрывали рты.
-Эта троица у меня сейчас на проверке, - Драпук потянулся за фотографией, где стояла крепко сбитая девушка в купальнике. – Пять баллов никому поставить не могу, но вот эта четвёрочку твёрдую зарабо…та…ла.
Драпук увидел растерянную лаборантку, картинно изобразил неловкость.
- Не будем девушку смущать, - с приторной улыбкой он собрал фотографии.

3
Оксане было любопытно, кто такая Аэлита, а Тураев с нетерпением ждал вечера по другой причине – признаться в любви. Он воображал, как уловит подходящую паузу, чтобы оттенить торжество, как разорвёт молчание словами любви и предложением выйти за него замуж. Раз и на всю жизнь!
По дороге он пожалел, что взял с собой магнитофон – только помеха такому необычному дню. Но раз обещал...

- Это и есть Аэлита! - воскликнул он при встрече и даже показал надпись. Любопытство девушки утолилось с полуслова, и восторженных охов, ахов на предмет лихо закрученной интриги не прозвучало. Её карие глаза вдруг выразили какую-то неведомую ему заботу, отрешённость от него самого и от их совместного захолустного мирка.
Антон неловко повертел вещь в руках, сердцем чувствуя – и запись будет не к месту. А обрывать гнетущее молчание сокровенным признанием в любви язык просто отказывался! 

- Ты генералом стать хочешь? – вдруг спросила Оксана.
- Какой же солдат не мечтает стать генералом! – пошутил Тураев, чуть покривясь – истина общеизвестная!
- Не мечтать, хотеть, - поправила его девушка, глядя при этом испытующе.

Тураев обескуражено задумался. Стать генералом! Хм! Конечно, у кого в ближнем, у кого в потаённом уголке сердца такая мечта грелась, вынашивалась. Да вот легко ли стать генералом на самом деле? Курсанты стенды генералов-выпускников знали как облупленные. Хватало таких счастливчиков за пятьдесят один год – не один десяток, и даже маршалы есть. Да ведь и лейтенантов наковали многие-многие тысячи! Тут такой отбор суровый, что Дарвину и не снился!

Из Василия Никитовича что вот генерала не получилось? Да что генерала – полковника не вышло! А никогда он не спрашивал прямо отца, на чём тот споткнулся. А самому… Боязно как-то взять и рубануть – «Буду я генералом! Вот увидите»! А если не получится? Это, вроде как слово уже дал, и не исполнил. Нет, конечно, стараться будет изо всех сил, но ведь пути, того… божьи – они неисповедимы… Если бы кто могучий в спину подпихивал…

«Может, Оксана из-за папы своего, полковника, так думает? Может он хочет зятя выше себя толкнуть»? – почему-то подумал Антон о словах Драпука.
- Если папа полковник поможет, может, и стану, - опять-таки с невесёлой улыбочкой проговорил Тураев.

- У тебя отец полковник? – спросила Оксана и благостная надежда внутри неё не удержалась, выплеснулась. «Приплыли с папами»! – только тут Антон шестым чувством понял, что не существует папы-полковника не у него, ни у Оксаны. Он постарался тему сменить, и сковано, без прежнего предполагаемого запала рассказал о взводных записях и выбрал послушать самую невинную – как тупой курсант-пехотинец посетил филармонию и с девушкой там познакомился.

Агурский с Кругловым, что писали сатирическую сценку, под главным героем подразумевали Копытина – ни музыкой, ни культурными вопросами не интересующегося вообще, и конечно же ни в какую филармонию в жизни не совавшимся. Однако высокие претензии и надежды того, что погоны сами сделают его человеком просвещённым и культурным - и были как раз объектом высмеивания.

Герой важничал с самого гардероба и выдавал окружающим солидные, как ему казалось, комментарии. «Филармония начинается с вешалки»! – два раза изрёк он аракулом - подавая шинель гардеробщице и принимая номерок. «Это вам не фугу фугануть»! – пояснил он портрету Чайковскому, глядя тому в нарисованные глаза.

«Глинку играют, - проникновенно шептала соседка по залу, как видно, дама просвящённая. – Я очень его люблю! Очень»! «Её, её! - важно поправлял курсант и видя непонимание, пояснял: – глинка – женский род! Она»!
Увы, должного восторга от Оксаны Тураев не дождался. Он был уверен – она поймёт в чём соль, посмеётся, оценит и талант авторов и доморощенные актёрские способности! Но девушка раз притворно-кисло хихикнула, и заговорила, что домой ей сегодня надо пораньше.

Вечер, на который Тураев возлагал невероятные, авансом медово-осязаемые надежды, провалился. Он плёлся в казарму грустный, раздражённый, еле сдерживая себя, чтобы не запульнуть Аэлиту об забор. 

Глава 30
http://www.proza.ru/2009/11/21/113