Личная жизнь вождя - Ленин

Михаил Окунь

ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ ВОЖДЯ


В своей речи «О Ленине» на вечере кремлевских курсантов 28 января 1924 года в разделе «Гений революции» другой будущий «гений всех времен и народов», И.Сталин, высказался так: «Никогда он не чувствовал себя так свободно и радостно, как в эпоху революционных потрясений!» Попробуем доказать, что были у Ильича и кое-какие другие «радостные» моменты в жизни.

Нелюдимый и волевой

О ранних влюбленностях Володи Ульянова, если таковые существовали, ничего не почерпнешь из отлакированных воспоминаний о его юности. Директор Симбирской гимназии Федор Керенский, отец будущего трансвестита поневоле (если достоверна байка о том, что его сын, глава Временного правительства Александр Керенский, бежал из Зимнего в женском платье), отмечал излишнюю замкнутость и нелюдимость Володи.
Ему в своих воспоминаниях возражает сестра Ильича, Анна Ульянова-Елизарова: «Больших приятелей у него в гимназические годы не было, но, конечно, нелюдимым его никак нельзя было назвать». Так, вероятно, и осталось на всю жизнь: товарищи по партии да соратники по борьбе, а вот друзей — не было. Юношей Володя держал себя в руках, время экономил,
сильную волю вырабатывал (из воспоминаний Крупской о молодых годах вождя, написанных с его же слов). Какие уж тут девушки?.. То же и в студенческие годы, и в деревне Кокушкино на высылке после участия в волнениях в Казанском университете. Интересы у Владимира Ульянова были совсем другие.
 
Товарищ Якубова

О недолгой и, возможно, первой любовной связи молодого Ильича с Аполлинарией Александровной Якубовой известно немногое. Они познакомились в 1893 году в Петербурге. Аполлинария была своей в питерской социал-демократической «тусовке», и не исключено, что Ленин даже сделал ей предложение, но получил отказ. Отношения, однако, продолжали оставаться теплыми. Ульянова-Елизарова вспоминает, как «в день освобождения брата в нашу с матерью комнату прибежала и расцеловала его, смеясь и плача одновременно, т. Якубова».
Напомню: будущий вождь просидел с декабря 1895 года по февраль 1897 года в «предварилке» на Литейном (теперь на месте того здания, сгоревшего в 1917 году, высится новое, аналогичного назначения, — Большой дом, управление ФСБ). Затем он получил три года ссылки в Восточную Сибирь и был отпущен домой для сборов.
Когда он сидел, Надя Крупская вместе с Аполлинарией приезжали к месту заключения Володи и прогуливались по Шпалерной улице, пересекающей Литейный, - так, чтобы заключенный мог увидеть их из своего окошка.
Говорят, до сих пор на Литейном, 4 имеется мемориальная камера, где сидел Ильич. Есть байка, что какой-то "враг народа", сидевший уже в советское время по соседству с этой камерой, зная, что "вышки" ему не избежать, долбал в стенку и орал: "Что ты наделал, сволочь?!"
А «т. Якубова» была, видимо, девушкой эмоциональной, порывистой...

Надя по кличке Рыба

Крупская была старше Ленина на год с небольшим: она родилась 26 февраля 1869 года. В 21 год вступила в студенческий марксистский кружок. В 1894 году познакомилась с Ильичом и на следующий год вошла в созданный им «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». В 1896 году была арестована и после семимесячного заключения приговорена к трехлетней ссылке в Уфимскую губернию. В эти же годы за ней закрепились клички Рыба и Минога.
Ильич по ходатайству матери, ввиду «слабости здоровья», поехал за свой счет (то есть не по этапу, кочуя от тюрьмы к тюрьме) в село Шушенское Минусинского уезда, «самую здоровую местность Сибири».
Через год к нему приехала вместе со своей матерью и Наденька, которая уже числилась его невестой. Власти опять же удовлетворили ее просьбу отправиться к жениху в Сибирь вместо Уфы. Молодые сняли квартиру попросторнее и зажили семейной жизнью.
По окончании своей ссылки в феврале 1900 года Ильич проводил супругу в Уфу, где оставил «мотать» окончание срока, а сам вскоре укатил за границу. Позже Крупская, выехав из России, безуспешно искала мужа в Праге и с трудом нашла его в Мюнхене. Указанная квартира оказалась пивной, на задах которой и обитал Ильич, для немцев — «герр Мейер» (великий конспиратор!). Надя вспоминала, что, обнаружив супруга, стала ругаться: «Фу, черт, что ж ты не написал, где тебя найти?» Владимир Ильич оправдывался. В конце концов, его можно понять: благополучная Европа была реальностью, а медвежий угол — Шушенское, провинциальная Уфа и Минога остались далеко.

«...И Надю замучил»

По-видимому, интимные отношения в этой семье играли роль самую малую, если играли вообще. Главное — «революционная работа». В воспоминаниях Бобровской (Зеликсон) о швейцарском периоде жизни четы «Ильичей» (так их прозвали) можно прочитать, как ворчит мать Крупской, сопровождавшая дочь всегда и везде: «Вот, уткнулись там наверху в свои книги и тетради, мучает себя на работе Владимир Ильич и Надю замучил — покушать не дозовешься их». Наверху — это в двух комнатах второго этажа «небольшой дачки» в предместье Женевы. В каждой комнате — стол для работы, полки с книгами, пара стульев и узкая койка, прикрытая пледом. И сидели «Ильичи» каждый за своим столом, и спали в разных койках и даже в разных комнатах...
Некоторые воспоминатели описывают весьма трогательные подробности. Одна из них, Эссен, рассказывает об эпизоде совместной прогулки в горах: «Мы наткнулись на целое поле нарциссов. Владимир Ильич стал энергично собирать цветы для Надежды Константиновны. «Надюша любит цветы», — сказал он и с юношеской ловкостью и быстротой моментально собрал целую охапку».
Прямо как на охоте в Шушенском: если уж зайчикам на островке во время разлива Енисея деваться было некуда, так «целую лодку настреляет». Максималист во всем... Да и на покупке цветов сэкономил.
Крупская, впоследствии ставшая деятелем народного образования, замнаркома просвещения РСФСР, пережила мужа на 15 лет и умерла как-то очень вовремя, в 1939 году, на следующий день после своего 70-летия.
И все же, почему к ней смолоду приклеились столь негероические клички? Навевает противоречивые ассоциации: с одной стороны — «как рыба в воде», с другой — «холодна, как рыба». А минога и вовсе только присосаться норовит...
 
Таинственная Элизабет

В 1905 году Ленин приезжает из Швейцарии в Петербург поруководить первой русской революцией. Живя на нелегальном положении под чужим именем, он знакомится с некоей молодой и богатой особой, которая в переводных источниках таинственно именуется Элизабет де К. Незадолго до их знакомства она развелась с мужем, скучала и искала острых ощущений.
Ильич предложил проводить на ее квартире конспиративные сходки, на что женщина согласилась. Однако в этих «сходках» зачастую принимали участие только два человека: хозяйка квартиры и главный подпольщик. Их связь продолжалась с перерывами несколько лет, однако обратить Элизабет в «свою веру» Ильичу так и не удалось. «Совершенно очевидно, что ты никогда не станешь социал-демократом!» — сказал он ей однажды. «А ты никогда не станешь никем, кроме социал-демократа», — ответила находчивая Элизабет.

Чем он их брал?

Тут уместно сделать небольшое отступление и задать вопрос: чем все-таки брал Владимир Ильич своих поклонниц? Ведь воспоминания людей, не принадлежавших к большевистской партии, сходятся на том, что внешне это был полноватый человек с вечно засаленным воротничком, довольно язвительный и нелюбезный. К тому же весьма малорослый (2 аршина 5 с половиной вершков, или 166 см). Вероятно, играл свою роль революционный флёр, окутывавший этого «непримиримого борца». И, возможно, красноречие. Хотя с последним — еще вопрос. Может быть, оно и действовало на дам, рабочих и солдат. Но вот философ Питирим Сорокин, высланный из России в 1922 году и впоследствии ставший в США основателем американской социологической школы, остановился как-то раз у дворца Кшесинской, послушал выступавшего с балкона Ильича... Потом он написал в своих воспоминаниях «Бойня: революция 1917 года», что оратор Ленин слабый, речь полна повторов и состоит, в основном, из прямолинейных лозунгов.
Будущему гарвардскому профессору тогда еще было неизвестно, что эти самые принципы через 20 с небольшим лет лягут в основу геббельсовской пропаганды: ложь, повторенная многократно, уже как бы перестает быть ложью. А то, что большевистские лозунги были доходчивы, подтверждает и сам Питирим Александрович: «В тени ворот, прямо на открытом месте, никому не известные мужчина и женщина вели себя самым непотребным образом. «Ха, ха! — веселилась толпа, — раз свобода, то все позволено!..» На всех углах города солдаты и проститутки вели себя с революционной непринужденностью.
— Товарищ! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Пошли со мной домой! — пристала ко мне разукрашенная особа. Оригинальное использование революционного лозунга».
 
Пламенная Инесса

То, что не удалось Ильичу с одной Элизабет, удалось с другой — Елизаветой Федоровной Арманд, в девичестве Стеффен, взявшей себе имя Инесса. Она-то его догмы впитала полностью и была предана Ленину не меньше, чем Крупская.
Женщиной Инесса была незаурядной: знала несколько европейских языков, увлекшись идеями феминизма, бросила мужа, забрав пятерых детей. А когда ей было уже без малого 30 лет (Арманд родилась в 1875 году), совершила эволюцию от феминизма к большевизму, благодаря чему угодила в ссылку.
В 1909 году Инесса бежала из ссылки и в том же году объявилась в Брюсселе. На следующий год — Париж, знакомство с Лениным, членство в президиуме большевистской «Парижской группы содействия партии». Принимала она и деятельное участие в работе партшколы в Лонжюмо (помните вдохновенную поэму молодого Вознесенского об этой лесопилке - как там Ильич «распиливал» всё и вся?).
Фактически, с 1910 года и до своей смерти Арманд почти не расставалась с Лениным и Крупской. Они вместе разъезжали, жили, проводили время. И Крупская к Инессе относилась хорошо. Прямо-таки идеальное семейство — «Ильичей» стало трое.
После Октябрьского переворота Арманд на недолгое время стала в Москве чем-то вроде нынешнего Лужкова — председателем Московского губсовнархоза. А умерла она от холеры во время поездки на Кавказ в 1920 году. Ее смерть стала для Ильича серьёзным ударом. На похоронах он был крайне подавлен. Должно быть, любил по-настоящему...
 
Мозг Ленина

В книге с таким названием современный немецкий писатель и историк Шпенглер рассказывает об ученом Фогте, приглашенном в Москву для исследования мозга умершего вождя. Фогт пытался определить признаки гениальности обладателя мозга, хотя вполне мог ответить на вопрос гораздо более прозаический: был ли у Ленина сифилис мозга и стал ли он причиной слабоумия и смерти?
Еще раньше, в 1923 году, группа немецких профессоров была вызвана для консультаций по поводу состояния здоровья Ильича (он уже не вставал и по большей части находился в забытьи). Один из врачей был знаменит своей способностью диагностировать поздние формы сифилиса. Однако после переезда через российскую границу пропал его чемодан с реагентами для реакции Вассермана (в то время это был новейший метод диагностики сифилиса при отсутствии его внешних проявлений). А позже сестра Ленина категорически запретила делать анализ крови.
Однозначного ответа на вопрос о заболевании сифилисом так и не было дано, хотя байки о том, что вождь умер от «дурной болезни», подцепив ее где-то за границей в молодые годы и не залечив до конца, ходили в советском народе не один десяток лет.

2000

Опубликован: еженедельник "Калейдоскоп - Интим" №16 - 2000, перепечатан газетой "Столичные новости" №15(211), 23-29.04.2002 (без ведома автора, в "соавторстве" с С.Ковтуненко).

Иллюстр.: материал в "Столичных новостях".