Манюня и судебная медицина

Манюня была частым гостем в нашей квартире. Когда она пришла к нам в первый раз, на неё большое впечатление произвела наша домашняя библиотека.

-Ух ты, как много книг! Тётьнадь,- обратилась она к моей маме, - вы уже всё это прочли?
-Ну не всё, Маша,- сказала мама, - но бОльшую часть этих книг я прочла, а некоторые перечитывала, и не раз.
-А почему не все книги прочли? - жадно поинтересовалась Манюня.

И тут моя мама сделала большую ошибку. Она подвела Маню к одному из шкафов, битком набитому книгами.
-Видишь, Маша,- сказала она ей,- это книги по медицине, здесь энциклопедии, учебники и разные научные труды, их читает дядя Юра, Наркин папа.

У Мани глаза полезли на лоб. Она часто-часто задышала и кинулась открывать дверцы шкафа. Но тщетно. Шкаф был заперт.

А был он заперт потому, что я лет в шесть выдернула какую-то папину книгу и раскрыла её наугад, а там, на целые полстраницы, была женщина с огромной опухолью глаза, страшное, я вам скажу, зрелище. Я пошла с этой книгой к папе за разъяснениями, и он тут же отобрал её у меня. После этого он запирал свои книги на ключ, мотивируя это тем, что медицина не для детских глаз.

А Манюня, как потом оказалось, моментально теряла покой, когда от неё что-то запирали. Она сразу же начинала канючить, ходить кругами, заглядывать в глаза и вообще всячески давить на жалость. Ей здесь и сейчас категорически требовалось знать, какую жизненно важную информацию утаивают от неё взрослые. У Маньки надо лбом росла непокорная прядь волос, которую чтобы кое-как пригладить и уложить в причёску, надо было обильно намочить и пришпилить заколкой. В минуты крайнего волнения эта прядь развевалась над ней грозным ирокезом, свидетельствуя о несгибаемой решимости добиться своей цели любой ценой.

Когда папа вернулся с работы, она кинулась ему наперерез.
-Дядьюра,- выдохнула она вместо приветствия,- а отдайте-ка мне ключ от вашего шкафчика! И чуть подумав, с сомнением добавила, - пожалуйста!

Папа остолбенел. Дело в том, что дядьюра является счастливым отцом четырёх девочек, и от большого количество разномастных и разнокалиберных дочерей, я подозреваю, у него периодически рябило в глазах. И когда ему навстречу вылетело смешное полненькое розовощёкое создание с большими бантами в косичках и развевающимся надо лбом ирокезом, дядьюра первым делом видимо испугался, что у него внезапно обнаружилась ещё одна дочь.

- Папа,- я поспешила представить ему Маню, - это моя новая подруга, её зовут Маша.
- Здравствуй, Маша,- с нажимом сказал папа, намекая на ответное приветствие.

Маня засопела.
-Дядьюра, - сказала она,- так вы мне отдадите ключ от шкафчика? Пожалуйста?

Но папа был стреляным воробьём. Он владел своими методами воздействия на непослушных детей.
-Принесите-ка мои инструменты,- крикнул он вглубь квартиры,- сейчас в честь нашего знакомства я буду осматривать Машины зубы.
Маня с готовностью открыла рот.
-От... ять...,- проговорила она с открытым ртом,- а...е....аю...ей...., то есть я не боюсь врачей, - уточнила она, захлопнув рот.

Папа озадаченно почесал в затылке.
- Видимо, к нам приехал ревизор?- деланно рассмеялся он, в надежде, что собьёт неожиданной фразой Маню с толка.
Куда там! Маня вцепилась в отца как клещ. Она ходила кругами и всячески заглядывала ему в глаза. Сначала она сопроводила его в ванную комнату и проследила, чтобы он вымыл руки с мылом, затем она уселась с ним за компанию ужинать, а потом пошла смотреть программу "Время". Она подобострастно комментировала всё, что показывали по телевизору, начиная от рекордного урожая хлопка в Узбекской Советской Социалистической Республике и заканчивая стачкой угнетённых империалистами работников боннского аэропорта. Я сидела рядом и, затаив дыхание, наблюдала за действом.

Впереди были новости спорта. И я понимала, что если Манюня будет говорить в унисон спортивному комментатору, этого папа точно не переживёт.

Видимо, это понимал и папа. Поэтому он со вздохом поднялся и повёл нас к заветному шкафу, долго ковырялся в нём, отгородившись от нас дверцами, и наконец вытащил какую-то книгу. Пролистал быстро, и не увидев ничего ужасного, протянул её нам. Мы счастливо взвизгнули и, устроившись поудобнее на диване, стали изучать добычу. "По-со-би-е по су-деб-ной ме-ди-ци-не",- прочитали по слогам. Затаив дыхание, раскрыли книгу и принялись листать в надежде на какие-то картинки. Скоро наше ожидание увенчалось успехом - на 34 странице мы обнаружили дивное зрелище: на рельсах поезда лежало изуродованное тело молодой женщины. Голова была размозжена, торчали зубы, нижняя челюсть отсутствовала напрочь. Казалось, что поезд проехал колёсами по её рту и разделил череп ровно пополам.

Мы с Маней какое-то время в остолбенении изучали картинку. Потом Маня с грохотом захлопнула книгу и прошептала - мне надо попИсать.
-Пойдём,- шепнула я. Мы пошли вдвоём в туалет, тщательно заперлись на защёлку (как Ниф-Ниф и Нуф-Нуф, сказала Маня). Сначала на унитаз села я, а Манюня постояла рядом, потом уселась она.

- Тёпленький, - отметила она с удовлетворением.
Какое-то время она вдумчиво изучала плитку на стенах туалета. Потом перевела взгляд на потолок. Потом снова на стены. Потом глянула на меня.

-Я забыла, как нужно пИсать,- сказала она.
-Может, мне выйти?- спросила я.
-Нет!- Манюня вцепилась мне в рукав,- пожалуйста, не уходи, а то мне страшно, я быстро, честное слово!

Она ещё какое-то время посидела на унитазе. Поболтала ногами, повздыхала.
-Напряги низ живота,- стала подсказывать я ей,- подумай о льющейся воде. Ну как, получается?
Манька задумалась, напряглась, выпучила глаза, громко пукнула.

-Нет,- горестно вздохнула,- пописать есть, но не получается. Она встала, - надо же, - удивилась, - как я вонюче пукнула, - натянула трусики и мы виновато пошли сдаваться маме.

Это был не первый случай, когда мама ругала папу непонятным словом янамоскоменский. Мы с Манькой нагло подслушивали под дверью и сильно жалели отца. Папа оправдывался страшным словом пахтакор. "Ты окончательно помешался на своём футболе", - возмущалась мама в ответ.

Маня пригладила непокорный вихор ладошкой и толкнула дверь.
-Дядьюра,- конспиративным шёпотом сказала она, - ты больше никому не показывай эти книги. Особенно мне. И если этот твой пахтакор из судебной медицины, то и его не смотри, а то вдруг ты тоже забудешь, как надо пИсать!