Ширк - ширк - ширк

               

                1

  Художник страстно любил море, всегда восхищался его величием, спокойствием и волнением, великолепием и многообразием красок и, считая себя приверженцем школы пленэрной живописи, готов был рисовать его от восхода до заката солнца. Морские пейзажи не совсем вписывались в его специальность выпускника Строгановского училища, но именно за них он получил свою первую международную премию с правом поездки по городам Италии. Кажется, всё складывалось удачно, судьба благоволила ему, но так получилось, что она только поманила и тут же совершила неожиданный крутой разворот. Сразу после окончания училища он как законопослушный гражданин встал в строй новобранцев, посчитав повестку из военкомата важнее призовой путёвки.
  «Ширк, ширк, ширк» - издавала звуки метла, соприкасаясь с опавшей листвой на асфальте. Руки солдата-дворника привычно и умело совершали взмахи метлой. Со стороны это выглядело даже красиво. Очевидно, сказывались многодневная практика и добросовестное отношение к порученному делу. Странно, иногда звуки метлы отвлекали его от реальности и уносили в какой-то другой…, экзотический мир. Интересно получается, - размышлял художник, - как солдат я не волен распоряжаться собой, а вот мысли и мечты мои совершенно свободны, словно в полёте над моей несвободой. И в эти моменты он, конечно же, мечтал об Италии.
  Италия! Как она далека отсюда, - думал солдат. Сказочная страна художников, поэтов и музыкантов. Страна известных шедевров живописи и скульптуры, маленькая страна с великой историей. Там сейчас люди любят, лечатся, отдыхают, наслаждаются жизнью…, занимаются творчеством. Да и как удержаться, что б не взять кисть в руки, если на фоне приморских Альп и изумрудно-голубого моря разбросаны небольшие сказочные поселения, окруженные зеленью парков и садов. Пейзажи поражают воображение своими видами и контрастами: море и скалы, современные курорты и недоступные горные деревушки, шумные портовые города и тихие бухты. Столбик термометра никогда не опускается ниже нулевой отметки. Последнее, пожалуй, не менее важное, - подумал солдат, шмыгая носом. Осенняя прохлада, особенно утром, всё чаще напоминала о себе. Настоящие холода ещё за горами, а простуда уже не дремлет….
  Но вдруг его мысли были прерваны вопросом:
- Давно здесь служите?
Художник узнал в подтянутом, бегающем по утрам мужчине средних лет, полковника. Приняв странное положение, похожее на «смирно», и,  приложив свою метлу к правой ноге словно винтовку, он бодро ответил:
- Пятый месяц, товарищ полковник.
- Откуда знаете моё звание? Я же в спортивных трусах….
- Я видел Вас в форме…, Вы были у нас в батальоне обеспечения.
- Да. Правильно, был, но что-то я Вас там не заметил.
- Вы занятие с нами проводили…, лекцию читали по военному законодательству, а я сидел в классе вместе со всеми.
- Да, да…, было дело, - произнёс полковник, - и опять спросил, молниеносно бросив взгляд на новенький институтский ромбик, привинченный к гимнастёрке, - а что закончили?
- Строгановку, товарищ полковник…, в этом году, - отрапортовал солдат так, будто бы полковник должен был знать неофициальное название художественного училища.
Однако полковник догадался, о чём идёт речь, и улыбнулся. 
- А разве Вас не определили во Дворец культуры?
- Никак нет! Командир батальона обращался к начальнику клуба, хотел меня с кем-то поменять, но тот не согласился…, сказал, что художники ему не нужны.
- Ясно. Ну, что ж, до свиданья, сынок. 
- До свиданья, товарищ полковник!

                2
  На следующий день полковник позвонил начальнику клуба и попросил рассмотреть вопрос о возможном откомандировании художника во Дворец культуры и дальнейшем его использовании по специальности.
- Товарищ полковник, мне художники не нужны. Штат ими укомплектован…, на клетках стоят: один служащий и двое солдат, вроде все как при деле. Свыше штата держать никого не имею права, да Вы меня и сами по головке за это не погладите. Вот, если бы музыканта или вокалиста нам дали, это было бы совсем другое дело, - отрезал начальник клуба.
- Ну, певцов и  музыкантов сами ищите…, а тут речь идёт о конкретном дипломированном специалисте, который для Дворца культуры может принести реальную пользу. Я бы не советовал Вам от него отказываться.
- Если Вы так печётесь о своем протеже, я не против того, что бы его принять, только мне нужно официальное распоряжение, - холодно произнёс начальник клуба.
- Хорошо, к вечеру Вы получите распоряжение о временном откомандировании художника. Но с утра он должен уже работать в мастерской.
  Однако, ни подтверждения, никакой-либо другой реакции не последовало, а ещё через несколько секунд в трубке полковника прозвучали короткие гудки. Наглый чинуша, - подумал полковник, возмущаясь нетактичным отношением к себе со стороны начальника клуба, - лень слово «есть» или хотя бы «хорошо» сказать.
  Поэтому на третий день полковник лично решил удостовериться  в исполнении распоряжения о временном откомандировании художника во Дворец культуры. Пройдя сразу в мастерскую, и, поздоровавшись с находившимися там сотрудниками, он спросил:
- Кто здесь старший?
- Я заведующий мастерской, - представился пожилой мужчина.
- Скажите, пожалуйста…, к вам должны были прикомандировать художника. Был ли он здесь? - спросил полковник. 
- Да! Приходил позавчера какой-то солдатик…, сказал, что он художник. Но мест у нас только три и так тесно, а указаний по его устройству мне никто не давал. Ну, он покрутился немного, помог нам убраться в мастерской и ушёл, - ответил заведующий.
- И что, больше не приходил?
- Нет, не приходил.
- Да-а, приказания исполняются хуже, чем в самом захудалом колхозе, - недовольно процедил полковник и вышел из мастерской, а затем быстро покинул и Дворец культуры.
  Самолюбие его было явно уязвлено, авторитет посрамлён. Такого пассажа он не ожидал. Мелкий, но подленький саботаж со стороны начальника клуба по выполнению распоряжения был очевиден. Что делать – ругаться с этим спесивым индюком, значит, поставить себя на равный с ним уровень, жаловаться – признать свою слабость. Нет, надо искать другой выход. И он был найден.

                3

  Дверь в кабинет генерала была приоткрыта. Это означало, что вход для всех посетителей свободен. Генерал был прямым начальником  клубного чинуши. Так как в предбаннике никого не было, полковник сразу стукнул пару раз в дверь…, для приличия и, не дожидаясь после своего слова «разрешите» генеральского «да, входите», вошёл в большой просторный кабинет. Генерал встал из-за стола, поздоровался с ним за руку, усадил в мягкое кресло, расспросил о семье, здоровье, службе и, наконец, поинтересовался причиной неожиданного визита.
- Да, вот, товарищ генерал, вспомнил, что Вы являетесь ценителем портретного изобразительного искусства камерного направления…, и решил зайти к Вам, - ответил полковник, явно что-то не договаривая.
- Так, так…, слушаю Вас, - напрягся генерал, ничего пока не понимая, кроме одного, что на самом деле слабо разбирался в живописи, а в портретной - в особенности.  Однако слова полковника ему пришлись по душе, а любопытство неимоверно возрастало. 
- Представляете, товарищ генерал, у нас появился дипломированный художник высокого класса…, можно сказать мастер портрета, К сожалению, поздно мы об этом узнали…. Строгановку с медалью закончил, сейчас его временно откомандировали во дворец культуры. Вот я и подумал, а что если бы он нарисовал Ваш портрет?
-   Гм, - стушевался генерал, - я как-то никогда даже и не думал об этом.
- Это будет хороший портрет, товарищ генерал, - продолжал убеждать полковник, - на века, память Вам и Вашим детям, внукам…, всем поколениям.  Вы же заслуженный человек, боевой генерал, у Вас много заслуг и наград. Это будет впечатлять…, а паренёк, - не останавливался полковник, - очень талантливый, поверьте мне, он наверняка станет знаменитостью, обстоятельство прямо скажу существенное. Да и ходить далеко не надо, всё здесь рядом. Часика полтора-два ему попозируете, а денька через два-три  портрет будет готов.
  Полковник заметил, как настроение генерала становилось всё более и более приподнятым. На лице его появилась улыбка, морщины разгладились, а в глазах запрыгали озорные огоньки. После короткой паузы генерал бодро произнёс:
- Ну, что ж! Заинтриговали…. Мне нравится Ваше предложение, товарищ полковник и, наверное, я им действительно воспользуюсь. Но в чём, собственно Ваш интерес? Неужели  в том, что б только угодить мне?
- А почему бы и нет, товарищ генерал! Угодить Вам – большая честь для многих, а для меня – не карьеры ради, а  в радость. Мы Вас так все уважаем….   
- Ну ладно, ладно, хватит об этом! – перебил генерал, - спасибо…  Просьбы, пожелания другие у Вас ко мне есть? – спросил генерал, давая понять, что он ещё раз благодарит полковника, готов всегда помочь ему, ну и главное, что приём подошел к концу.
- Никак нет! - отчеканил полковник и встал.
- Желаю, Вам, успехов в службе…, заходите, - произнес на прощанье генерал полковнику и приказал дежурному офицеру срочно связать его с начальником клуба.

                4 
 
  Во Дворце культуры творился самый настоящий дворцовый переворот. Начальник буквально переворачивал всё в каждом классе или кабинете и ставил все предметы с ног на голову. То ему не нравилось, как стояли столы, то стулья, то было не убрано. При этом из помещений Дворца культуры из уст его разлетались в разные стороны самые  некультурные слова. Никто ничего не понимал, что могло случиться с начальником, какая "цеце" его укусила. Но кто-то, как обычно, всё же подслушал где-то чего-то и распустил слух, что звонили оттуда, якобы должен приехать какой-то высокий шишка…. или комиссия, причём внезапно. Во всех помещениях было приказано срочно промывать окна, вытирать пыль, мести и мыть полы, для чего были вызваны все уборщицы, разбежавшиеся после утренней уборки, и солдаты из подразделения обеспечения.  Больше всех досталось художникам. Из мастерской вылетали банки и склянки, посуда, старые афиши и всякий хлам…, даже нужный. Начальник топал ногами и требовал, чтобы к нему немедленно любыми способами доставили того художника, что был на днях. И только тогда, когда художника ему привели, подполковник наконец-то успокоился…, и всё сразу прояснилось.
- Вот что! Сразу после обеда прибываете опять сюда, - распорядился начальник, глядя на художника, - и с 15 часов начнёте писать портрет одного генерала…. Помещение для позирования и работы мы Вам подберём.
  Художник хотел, было, возразить хотя бы в том, что он не портретист, а самый обыкновенный дизайнер и пейзажист, что за всю свою жизнь не написал маслом ни одного портрета кроме нескольких зачётных работ. Но начальника тащило так, что перебить его было уже невозможно, а перечить - бессмысленно. Он всё решил за художника сам, и любые возражения могли бы быть расценены не иначе как бунт. Без меня меня женили, - подумал юноша, не вникая в смысл нудных наставлений начальника, одновременно чувствуя как непомерная тяжесть ответственности ложится на его плечи. Юноша не мог себе даже представить, как он справится с предстоящим заданием, а  начальнику, оказывается, давно уже было всё ясно, и он уверенно продолжал наставлять:    
 - Вопросов генералу не задавать, а на вопросы его отвечать коротко, не раздумывая и не размышляя…, вести себя вежливо и внимательно. Ясно?
- Так точно! – покорно ответил художник.
- А вы, чего стоите как истуканы! – крикнул начальник на солдат в мастерской, - готовьте кисти, краски, холсты, в общем, всё, что нужно для его работы. Помогать ему будете…. 
  Дальнейшие события художником воспринимались словно сон. Сначала юноша поздоровался за руку с высоким дяденькой, на брюках у которого он впервые увидел красные лампасы. Потом начальник клуба проводил генерала в помещение, а затем позвали его. Он вошёл в просторный класс вокального искусства, в центре которого во всех регалиях, в блеске злата и серебра на стуле восседал генерал, а напротив его было подготовлено место художника. Вид  генерала очень впечатлил юношу, но он стал искать лучших сочетаний фона и света, причиняя порой неудобство позирующему важному лицу. Он не заметил, как исчез начальник клуба. Очевидно, тот не захотел быть свидетелем бесцеремонных передвижений генерала. Наконец, юноша нашёл, чего искал и приступил к работе. Ему теперь ничего не мешало, он ни на кого не обращал внимания,  отношение между ним и генералом становилось всё менее тягостным как в начале встречи, потому что он работал. Он так увлёкся портретом, что не заметил, как пролетело около двух часов. Генерал явно нервничал, похоже, ему не нравились процедура позирования и долгое ничегонеделание. Вдруг он встал, подошел к художнику и, протянув ему в руки свою фотографию, сказал:
- Вот что, молодец, у меня неотложные дела…, по этой фотографии дорисуешь мой портрет и доложишь своему начальнику. Сможешь так сделать?
- Так точно, постараюсь, товарищ генерал.
- Ну, вот и хорошо, желаю тебе успешной работы, - произнёс генерал и покинул помещение.
Художнику ничего  не оставалось делать, как просить ребят помочь перенести ему штатив с портретом и красками в мастерскую, что бы продолжить работу там.
               
                5

  Под утро работа над портретом в основном была завершена. Оставалось нанести несколько мазков, но у художника уже не было сил сделать это. Сказывалось нервное напряжение, которое он пережил во время позирования генерала, и потом, когда над душой стояла вся мастерская, наблюдая за его работой.  Он хорошо помнил из теории, что основным условием всякого портрета является передача индивидуального сходства, как внешнего, так и внутреннего. Кроме того, изображая свою модель, каждый творец должен был наделить ее типичными чертами, признаками эпохи и социальной среды. Не до жиру, - подумал художник, -внешнее сходство, пожалуй, это единственное, чего я добился, а до всего остального – далековато….  Но доводить портрет по фотографии – это хуже ремесла, халтура, одним словом, тем более, в условиях дефицита времени и при отсутствии нормальных условий работы. Однако эти мысли не успокаивали его, а, скорее всего, лишь напрягали. Он хорошо понимал, что был здесь чужаком, точнее бесправным и своё мастерство должен был ещё доказать. И только уж потом требовать сносных условий работы, своего места и над душой, что б не стояли.  А тот эпизод, когда его приняли на днях, доверив только мытьё кистей, нужно было просто забыть.  Почему-то вспомнились к месту мудрые слова «всё проходит». С тяжелыми мыслями и надеждой он так и заснул возле портрета, свернувшись на полу калачиком. Но поспать ему не дали.
  Утром пришёл начальник клуба и, не глядя на портрет,  наорал на художника за то, что он ночевал в мастерской и не был на завтраке. Неизвестно, сколько бы ещё продолжались нотации, если бы взгляд подполковника не упал на портрет генерала. Упал и застыл. Работа была ещё не окончена, но это была великолепная работа настоящего мастера. Начальник смягчил свой гнев и уже спокойно добавил, что бы  впредь распорядок дня им не нарушался ни при каких срочностях работы. Потом поинтересовался окончательным сроком готовности портрета. Когда художник ответил, что не ранее следующего утра, подполковник наконец-то удалился. Затем  вошли в мастерскую два солдата, которые стояли вчера за его спиной в качестве наблюдателей. Каково же было удивление художника, когда он увидел, что ребята, с которыми он толком даже не успел познакомиться, принесли ему со столовой котлету, хлеб, сахар и тут же приготовили чай. Жизнь налаживалась.


                6

  На следующий день утром во Дворце культуры ждали генерала. Портрет поставили прямо в фойе, напротив входа. Всех посторонних, в том числе своих ротозеев разогнали. Встречать генерала поставили симпатичную девушку, якобы дежурную. С минуту на минуту он должен был появиться. И он пришёл точно в установленное время в окружении сопровождавших его офицеров и, поздоровавшись со всеми, стал молча и долго рассматривать свой портрет, отходя от него то в одну сторону, то в другую, то назад, то приближаясь.
- А что! Похож!? – спросил генерал начальника дома культуры.
- Очень похожи, товарищ генерал, - подобострастно ответил подполковник, - прямо не отличить.
- Да, но я  выгляжу на портрете слишком молодо, по-моему, лет на десять моложе, что скажешь, художник?
- Товарищ генерал, я завершал портрет по Вашей фотографии, а на ней я не обнаружил складок на лице, - оправдывался юноша.   
- Откуда им тут было взяться…, фотографии-то лет десять будет, в то время как раз мне и присвоили генерала…, да фотограф ещё свою ретушь наложил, вот и сделали из меня юнца какого-то, - произнес генерал и рассмеялся.
  Окружающие, как по команде, тоже заулыбались и одобрительно закивали в сторону художника. Портрет всем нравился…, и это было заметно. Но генерал угрюмо посмотрел на начальника дома культуры и недовольно спросил:
- Я тут слышал, что он у тебя вместо того, что б кистью малевать метлой машет. Так или врут?
- Не совсем так, товарищ генерал…, он только-только к нам пришёл, в деле проверить, как следует, мы его ещё не успели.
  Тут генерал весь побагровел и попросил подполковника отойти в сторонку от портрета. В воздухе запахло разносом. Подполковник стоял по стойке «смирно». Но поскольку генерал был воспитанным, он поносил подчиненного только вполголоса и так, что б никто не слышал. Однако акустика пустого фойе была такова, что слышно было всё. 
- А чего его проверять-то? Он Строгановское учи-ли-ще, то есть целый институт с медалью окончил…  Ты что, сомневаешься в этом? Или не доверяешь институту!?
-   Никак нет, доверяю – промямлил подполковник.
- То-то, ты посмотри, каков молодец, как он мой портрет-то нарисовал. Твои-то  маляры так уж точно не смогут. Потому что на афиши, которые они малюют, смотреть тошно. Вход в твой дворец обшарпанный какой-то, ни одного живого портрета у тебя нет, все покупные из магазина…, ни одного пейзажа тоже нет, а вокруг такая красота…, наши березки, сосны, озеро. Тут, понимаешь ли, художник дипломированный ходит и пятый угол ищет…, которому и служить-то осталось всего полгода, а его ещё, оказывается, проверять надо!
-  Виноват, товарищ генерал, - вовремя вставил начальник дома культуры, понимая, что дальше для него может наступить настоящая головомойка.   
-  В общем, так, подполковник, приступай к делу и учти, если я только узнаю, что этот живописец вместо кистей метлой орудует, я тебе эту метлу собственноручно вручу…, и сам у меня подметать будешь…, ты меня знаешь, - выпалил генерал и позвал художника.
 - Вот что, молодец! На портрете не хватает одного ордена, ты не виноват, мне его недавно дали… Тебе картинку этого ордена принесут, и ты его подрисуй вот здесь, - и генерал указал место на портрете, где должен был бы красоваться орден, - Как? Сможешь сделать последний штрих к портрету?
- Так точно, товарищ генерал, смогу! – ответил художник.
- Ну, вот и хорошо, - сказал генерал, и неожиданно, ни с кем не прощаясь, вышел из фойе.
  Офицеры, сопровождавшие генерала, засуетились и быстро последовали за своим шефом. Начальник дома культуры, взглянув на художника так, как будто рявкнул «чёрт тебя мне послал», удалился в свой кабинет.  Фойе опустело. Художник ещё некоторое время стоял, приходя в себя, потом аккуратно взял портрет генерала и понёс его в мастерскую на окончательную доработку. 
  Спустя несколько дней, по городку пополз слух, что во Дворце культуры объявился настоящий художник-портретист..., из солдат.  Конечно, желающих заказать портреты «надурыку», особенно детей, сразу стало очень много. Но ретивый начальник клуба бесцеремонно всех выгонял из мастерской, при этом раздавая «слонов» всем своим подчинённым за пропуск посторонних лиц и нахождение их в служебных помещениях. Вот только с высшими чинами поделать ничего не мог. Приходилось лично вести очерёдность их приёма и сеансов позирования.
  Несмотря на формальный запрет "не появляться на уборке территории", художник иногда там бывал, что бы просто помочь своим ребятам. И вот однажды его застал за подметанием  бегающий полковник.   
- Как? Ты опять с метлой!?...   
- Товарищ полковник, это совсем не то, о чём Вы думаете, - поспешил заверить художник, - спасибо Вам за заботу, конечно…, только Вы, пожалуйста, не говорите никому, что меня опять на уборке территории видели. Мне от этого…, да и всем только хуже будет. Дело-то совсем копеечное, а раздуют на тысячу. А Вам спасибо большое за всё…, мне дали место во Дворце культуры, работаю сейчас над портретной галереей. Ребята в художке хорошие, все мне помогают, что ещё надо…, я доволен. 
- А ты ничего не скрываешь от меня? - недоверчиво спросил полковник.
- Да, разве можно скрыть что-то в армии, товарищ полковник. Нет, правду говорю. Территория эта Дворца культуры, участок уборки совсем небольшой, ерундовый, можно сказать, так – десять раз метлой махнуть. Убираем прямо с подъёма, по очереди…, сегодня очередь моя. Обычно в такую рань начальство нас не беспокоит. Вот только Вы случайно меня застукали..., извините, то есть встретили….
- Ну что ж, хорошо, если так…, я рад за тебя, тогда успехов тебе в твоём творчестве…, бывай, - обронил полковник и побежал по своему маршруту. 
- Спасибо, Вам! - произнёс солдат уже вдогонку полковнику и продолжил своё нехитрое дело.
                * * *

  Прошли годы. Художник стал известным мастером-маринистом и проживает теперь в Германии. Оттуда регулярно выезжает в Италию, где пишет картины о море, пейзажи прибрежных городов, этюды пляжей. Его выставки всегда проходят с неизменным успехом и произведения быстро расходятся по самым высоким ценам в разные уголки мира.
  Однажды на одной из выставок в Неаполе журналист из России спросил, почему он  редко бывает на родине, ведь так можно и вовсе забыть её. Художник кивнул в знак согласия и ответил просто, что много работы. Но приставучий журналист, не удовлетворенный ответом, не унимался и задал второй вопрос, а какие лучшие свои жизненные эпизоды Вы связываете с  Россией? Художник несколько растерялся, но после затянувшейся паузы, с улыбкой произнёс: "Пожалуй, это - учёба в Строгановке и потом… - служба в армии.   Строгановка сделала из меня то, кем я являюсь сегодня, а в армии меня научили мастерски владеть метлой, - и весело добавил, - знаете, иногда мне кажется, что я подметаю асфальт, а метла при соприкосновении с опавшей листвой издает звуки  «ширк-ширк-ширк»…. 
               
                Неаполитанский залив. Италия.
                фото из интернета   
                22ноября 2009, г. Москва