Жуткое поколение

     Родственники бывают дневными, вечерними и заочными, как формы обучения в учебных заведениях. Тамара родилась в семье заочников.
     Лозунг «раньше думай о Родине, а потом о себе» ее мать понимала буквально, поэтому, родив дочку, не стала совмещать личную жизнь с общественной и сдала ребенка сначала в ясли, а потом в интернат, чтобы иметь возможность «работать, работать и работать, до пота, до изнеможения». В детстве большую часть времени Тамара проводила в ожидании мамы. Однажды, классе в восьмом, у нее возник вопрос: а присутствовала ли мать при ее рождении? Неизвестно.
     Отец Тамары бесследно исчез из дома еще в конце тридцатых годов, а на месте его фотографий в старом альбоме остались пятна клея. Говорить о нем было бесполезно – никто не отзывался, ни мать, ни тетка. Именно поэтому в школе Тамару знали под маминой девичьей фамилией.
     Всю свою жизнь мама Тамары шесть дней в неделю сеяла разумное, доброе, вечное. Казалось, она никогда не снимала свой строгий учительский пиджак, отличавшийся от мужского только местонахождением пуговиц и петель. Лицо ее всегда выражало крайнюю степень мужества и отваги, а в присутствии начальства к ним прибавлялась вера в светлое будущее. Так мог смотреть на проклятого римлянина какой-нибудь древнегреческий герой, готовый достойно умереть от рук завоевателя. Даже самый большой фантазер не смог бы представить себе Тамарыну маму озабоченной личными хлопотами, с лохматой головой, в чем-то измятом и домашнем. У нее до самой пенсии не было домашних тапочек. Зачем?
Училась Тамара тоже заочно: в интернате часто и долго болела, а сразу после школы пошла работать – нужны были деньги, поэтому в институт она поступила на заочное отделение.
     На стационаре студенты учатся, на вечернем посещают занятия, а заочник просто регулярно сдает сессии. «Тройка»? – очень хорошо, проехали. Никому нет никакого дела до того, что у заочника в зачетке два раза в год появляются синие птицы, летящие на восток: 333333. К концу срока гнездования, лет через пять-шесть, вся стая, шелестя бумажными крыльями, перелетает во «вкладыш к диплому» об окончании высшего учебного заведения. Корочки предъявил – образование высшее, надбавка к зарплате гарантирована. Содержание вкладыша бухгалтера не беспокоит. Зачем?
     Муж Тамары тоже был заочник – работал вахтенным методом: вот он есть, а вот его нет. Но самое интересное, что когда он есть, то жены нет – в командировку на две недели отправили. Не сложилось.
     Где-то посреди карьерного роста, встретившись случайно  дома с мужем, Тамара выкроила полчаса на личную жизнь, а спустя девять месяцев оторвалась на несколько недель от производственного процесса, чтобы произвести на свет мальчика. Как известно, если работа мешает личной жизни, надо … Неправильно. Не желая делить себя между работой и ребенком, новоиспеченная мама решила проблему в пользу производственных отношений, сведя личную жизнь до минимума – в конце концов, что такое жизнь, как не средство обеспечить себе пенсию?
     Сын-заочник с трудом выносил государственную заботу о его жизни и здоровье в форме детского сада и часто напоминал матери о своем существовании больничными листами по уходу за ребенком. Как раз к тому времени, когда насморк у него стал хроническим и угрожал перейти в гайморит, вернулась с карьерной орбиты бабушка, заработав за все свое социальное рвение и общественный энтузиазм пенсию – сорок два рубля с копейками – и длинный список болячек, отлично известный бригаде медиков с ближайшей неотложки и зафиксированный участковым врачом в пухлой медицинской карточке. Теперь свежеиспеченная пенсионерка решила, наконец, наладить свою женскую судьбу, пожить по-человечески: понянчить ребенка, повозиться на кухне, заняться домом – лучше поздно, чем никогда – и забрала мальчика к себе.
     Есть старый анекдот. Учитель живет восемь лет: семь лет до школы и один год на пенсии. Мама Тамары оказалась долгожителем, прожила целых шестнадцать лет (по анекдоту). Умерла она, конечно, заочно, в больнице, дочка была в командировке (пенсию-то надо заработать), а внук к тому времени уехал учиться в соседний город – предпочел быть заочным родственником, а не заочным студентом. На похоронах бабушки он не был – сессия, некогда. Он так никогда и не узнал, где находится ее могила. Зачем?
     После смерти матери Тамара вышла в начальники – ее карьерный рост не тормозил никто. Муж-заочник к этому времени нашел себе стационарную жену (или вечернюю, кто ее знает) и ушел. В результате воздух в квартире стал чище, свет в туалете никогда не горел напрасно, купленной по дороге домой еды хватало на несколько дней. А самое приятное – места на раскладном диване стало в два раза больше, и по вечерам не надо было притворяться, что без секса и года не проживешь. Постель Тамара вообще не застилала, все равно дома никого нет, кроме кота. Зачем?
     Сын поселился отдельно, у жены и тещи. Свекровь-заочница – несбывшаяся мечта многих жертв семейной жизни, не всякой женщине так повезет. Невестка попалась клуша: как не увидишь ее, все кудахчет или мечется, повязав передник. У нее и мать такая же. Тамара их редко видит, всегда по поводу: на свадьбе, на своем юбилее, после рождения внучки. Приехала тогда с подарком для девочки – костюмчик венгерский в командировке раздобыла по случаю, ажурный, нарядный. В коляску заглянула, а ребенок маленький, неаппетитный какой-то, орет. Все вокруг него суетятся, на Тамару почти и не смотрят, а она специально в новом платье приехала, хоть бы кто заметил или что сказал – нет. Сваты купание ребенку готовят в ванной, сын питание в бутылке греет, клуша возится с девочкой, да все неловко так, не умеет, нелепая деваха. Тамара попыталась объяснить невестке, как надо – хорошо, в газете статья вышла о воспитании с самого рождения – и от себя посоветовала почаще включать телевизор, чтобы ребенок смотрел на экран и меньше орал. Так эта дурочка заявила, что ребенок еще ничего не видит. Что она слепая родилась что ли? Говорит, у нее сейчас все вверх ногами. Надо же такую чушь сморозить! Темень. Газеты надо читать.
     После этого сын Тамаре не звонил, а ей некогда – работа, командировки, начальница всё-таки. Приглашали Тамару и на тридцатилетие сына и на сорокалетие – всё одно и тоже: клуша мечется, кудахчет ерунду всякую, сын за столом хозяина изображает, сваты с внучкой носятся: отличница, умница, красавица, на дачу с ними ездит, помогает им. Тамара смотрит на девочку – ребенок как ребенок, ничего выдающегося и на мать похожа, зубы один на другой наползают. А у Тамары зубы ровные, один в один, ей  на неправильный прикус смотреть неприятно. Она стала за столом обсуждать эту тему, заодно и сыну замечание сделала, что постричься ему пора, а то на старого еврея похож. Он стал оправдываться, что некогда, работы много. Сватья обиделась за внучку, ушла к себе и прощаться не вышла. Тамара не могла понять, что тут обидного? Это же – правда! С тех пор они и не виделись. Зачем?
     Незаметно, за работой достигла Тамара смысла жизни – пожизненной пенсии. От безделья появилось у нее новое развлечение – болезни, настоящие и мнимые, вернее, их лечение.  Ничто так не развлекает и не насыщает организм адреналином, как война с лечащим врачом. Здесь даже микроинсульт – едва заметная потеря на поле боя. А уж если задаться целью уволить какую-нибудь нерадивую докторицу  из районной поликлиники, в такой азарт входишь, что и на скачках играть не надо. Зачем?
     Отдыхала от медицинских войн Тамара довольно однообразно: на диване под гипнозом телевизора, обсуждая текущие события с котом Рыжиком. В результате кот отлично разбирался в политике и знал курс валют на межбанковской бирже – Тамара хранила деньги в банках, а не под тюфяком.
     Однажды из новостей они узнали, что в календаре обнаружился новый праздник – «день людей похилого віку». Все вспомнили о стариках: и президент, и премьер-министр наперегонки поздравляли с экрана переживших их правление пенсионеров (ну как же, выборы-то не за горами, а стариков в стране больше, чем новорожденных!), потом и вовсе обрадовали: мэр распорядился выдать «бабушкам» к пенсии по двадцатке. Тамара сказала коту, что внучатый мэр поделится краденным. Тот мяукнул в ответ, зная, что мамочка купит ему рыбы, все случайные деньги так и тратились. А по телевизору уже молодых людей на улицах спрашивали, как они относятся к престарелым родичам. Один острит: мы к ним еще не относимся. «Ничего, отнесется, чуть-чуть осталось, оглянуться не успеет», – заметила со знанием дела Тамара, обращаясь к Рыжику. Проблемы старения людей кота не заинтересовали, он промолчал.
     Журналистка остановила одну девушку на площади и спрашивает, как волк у Красной шапочки:
     – В гости к бабушке пойдешь сегодня? (Осталось только спросить какой дорогой).
     А девушка говорит:
     – У меня ни бабушки, ни дедушки нет – они умерли недавно, но я все равно их помню и люблю.
     Девочка-ангел: белые кудри, белые зубки, белая кофточка с кружевами, растрогала Тамару. Не выдержала она, припала к застиранной наволочке и расплакалась: где сын? где внучка? Никто с праздником не поздравил, кроме должностных лиц. Тамара прижала к себе кота, обрызгала рыжий бок слезами.
     – Рыженький, хороший мой, никто меня не любит. Один ты…
Кот фамильярностей не терпел, он фыркнул и ушел на балкон переждать, пока кормилица успокоится, и смыть соль с шерсти, чтобы не полиняла.
     «Тоже себе на уме: рыбу подавай, а со слезами не лезь. Никто старух не любит, только мэр один», – подумала Тамара, утирая слезы, и вспомнила, что у внучки скоро день рождения, порылась в записной книжке – нашла дату, и решила пойти поздравить ее, а заодно сказать им всем, что так нельзя: о родственниках надо помнить, с праздниками поздравлять, встречаться, подарки делать. Вон девочка-ангел по телевизору, даже покойных дедов любит. А эти так ребенка воспитали, что внучка бабке и не позвонит никогда. Все невестка: недобрая она. Эта мысль принесла значительное облегчение. Хотела даже позвонить сыну, а потом подумала: зачем?
     Пришла Тамара на день рождения без звонка, когда-то вычитала в газете, что это необязательно. Невестка мечется по кухне – гости будут. Вся потная, некрасивая. Интересно, внучка такая же? Тамара ее лет десять не видела, или меньше? В последний раз на чьих-то похоронах встретились, но когда – вспомнить не смогла.
     В дверь позвонили, невестка открыла. Тамара вышла из кухни обниматься-целоваться с внучкой, а девушка за невестку прячется от нее: вы кто? Невестка объяснила: не бойся, это бабушка Настина. А это Дашенька – соседка, подружка Насти, пришла помочь мне, у Настеньки сегодня экзамен, она прямо к столу прибежит, а народу будет много, сама не управлюсь.
     Рассердилась Тамара: дура, не могла сразу сказать! И уйти уже нельзя и оставаться тоскливо. Еще дети какие-то пришли, в комнате засели, на пианино играют, орут. Сын с работы вернулся, удивился, что мать пришла. Тоже засуетился, говорить с ним не о чем, ерунда одна: салаты, тесто, мясо. Повар нашелся! Его отец за всю жизнь Тамаре ни разу не помог. Она попробовала вспомнить хоть одно застолье. Что они готовили? Не вспомнила.
Еще какие-то гости пришли: мальчишки лохматые, девушки раскрашенные. Все шумят, невестке цветы дают, поздравляют. Смеются громко, музыку включили, кто-то зарокотал басом «Многая лета».
     Сын позвал всех к столу, говорит, именинница уже  вернулась, на экзамене «пятерку» получила, как всегда. Тамара вошла в комнату, смотрит на толпу – не знает, которая из девочек ее внучка. Невестка говорит:
     – Настя, что же ты? Кто должен бабушку поцеловать?
     Какой-то шутник-дылда пошутил: я могу. Дурак, до потолка дорос, а ума не нажил.
     Дети смеются, расступились, и внучку к бабушке подталкивают.
     – Вот наша именинница, – говорит невестка.
     И видит Тамара перед собой девочку-ангела: кудри белые, кофточка в кружевах и смотрит с сомнением, мол, кто это? Это бабушка Тамара.
     – Ты что бабушку свою не узнаешь? – смеются дети, думают, это для них комедию разыгрывают, как можно свою бабушку не знать?
     – Я тебя по телевизору видела, – говорит Тамара и протягивает коробку конфет – подарок. Внучка конфеты берет, а целоваться не спешит, стесняется.
     – В новостях? – спрашивает сын, открывая бутылку с вином. – Ее снимали, когда она в парке на открытой эстраде пела.
     – Нет, – Тамара ищет слова, чтобы выразить свой гнев, сказать то, что собиралась: о родственниках надо помнить, надо поздравлять их с праздниками, ездить в гости, вот с днем людей похилого віку никто ее, как бабушку не поздравил…
     – Наверно, когда нас с немецким ансамблем показывали, – встревает подружка Насти. Дети галдят, перебивая друг друга: немец был после ночного угощения и получился на экране очень смешным.
     Невестка скомандовала всем садиться, они рассыпались вдоль стола, усаживаясь и обсуждая интервью одновременно, Настя и ее мать смеялись вместе с ними и забыли про Тамару. Сын усадил ее рядом с собой, попытался ухаживать, но все, что он делал, было ей неприятно. Больше всего ей хотелось уйти, но поесть тоже хотелось. Тамара любила и салатики, и плов, и клушины вкусные пирожки. Когда еще такой праздник будет? А самое главное: сын обещал рыбьи головы для Рыжика, невестка их не выбросила, оставила для соседской кошки. 
     «Какая у нас невоспитанная молодежь, – думала Тамара, возвращаясь вечером домой. – Какие шумные, наглые, черствые, самовлюбленные. Это все их родители – дурацкое поколение. Бесхребетные, всё им позволяют. Нет, чтобы приструнить ребенка».
     – Никогда больше не пойду к ним, – сообщила она коту, укладываясь спать. – Они все уроды, правда, Рыженький?
     Кот не ответил, положив голову на грудь хозяйки, он переваривал угощение с именинного стола. Вкусно, конечно, но маловато.      
     – Жуткое поколение, – услышал он сквозь сон и не понял, о ком она говорит.