Зимняя сказка

- Только бы донести. Не разбить, не потерять. Пузырьки-то вон какие махонькие! А скользкие какие! Спрятать бы куда. В карман, или вот, хотя бы в варежку.  – Димка остановился под лампой возле выхода из аптеки, повернулся спиной к злющему ветру с мелкой снежной крошкой, стянул по очереди  огромные рукавицы и засунул туда по три  темных склянки. – Вот так хорошо. Теперь до дома добраться, и побыстрей: мамке-то совсем худо!
Меж тем пурга стремительно заметала кое-как расчищенную улицу, скрипела ржавыми плафонами фонарей, протяжно завывала в ветвях деревьев, гремела железом на прохудившихся крышах. Маленький поселок исчезал, растворялся в серой пелене между сугробами и низким, рассыпающим вихри снежинок зимним небом.
А идти Димке было совсем не близко: вниз по улице, до реки, через мост, и, потом вверх, до самой окраины поселка, где начинались заброшенные колхозные поля и, сразу за ними, черный, скалящийся зубцами елок, лес.
Внезапно, после особенно сильного порыва ветра, фонари на улице померкли, ярко вспыхнули и окончательно погасли. – Обрыв, - догадался Димка. Зимой это бывало частенько. В темных окошках домов засветились тускло-красные огонечки керосиновых  ламп, и Димка заторопился домой, ориентируясь по их слабому свету, окаймляющему  темную улицу, как цепочка посадочных огней в фильме про войну -  взлетную полосу полевого аэродрома. Вскоре улица вышла к реке и дома кончились. – Теперь – найти мост! – подумал Димка. – И не соскользнуть в реку!
Берег с этой стороны был крутой, и  хорошим морозным днем здорово было на ледянке  съехать  с него и потом долго катиться по замерзшей речке. Днем…
- Вот, кажется, перила, - Димка нащупал рукой что-то твердое, подтянулся и осторожно пошел по заснеженному деревянному полотну. Потом вскарабкался на  горку и побрел по совсем уже заметенной дорожке, с трудом вытаскивая из снега великоватые ему валенки. А вскоре увидел справа красный огонек. – Молодец, мамка! Встала, лампу зажгла! Вот молодец! – подумал он, подойдя к дому, и рванул на себя полузасыпанную снегом дверь. С трудом протиснулся в образовавшуюся щель и очутился в темной неприбранной комнате, еле освещенной светом чадящей керосиновой лампы. – Что, принес? – прохрипела, увидев его, женщина, сидящая на кровати с наброшенным на плечи лоскутным одеялом. – Принес, мам! – ответил Димка, скинув валенки и протягивая ей пузырьки. Женщина засуетилась, грязными ногтями сорвала крышку с первого пузырька, опрокинула его в рот, судорожно выпила, потом открыла второй, третий… Отхлебнув из шестого, подавилась и взахлеб закашлялась. – Это что за дрянь?
- Мам, - засуетился Димка, - настоек боярышника только пять было, я взял настойку подорожника еще. Она тоже на спирту, аптекарша сказала. Что, плохо?
- Ладно, сойдет! – женщина допила пузырек и блаженно откинулась на кровать. – Иди сюда, садись, добытчик мой!
Димка сел на краешек кровати, довольно вздохнул и спросил: Мам, а расскажи про папку?
- Да подлец он, отец твой!
- Нет, не так расскажи!
- Ну, ладно, - усмехнулась женщина, и лицо ее вдруг как-то неуловимо похорошело. Слушай. Отец твой был красивый, высокий, сильный человек. Да и я тогда была ничего себе. А познакомились мы так…..