Он мимо шёл...

Он мимо шел… И дрожь схватила тело!
Его глаза – как гвозди, как удар!
Выделывая крюк шагов несмело,
Трехногой тварью брел седой кошмар.

Вороньим клювом, вскидывалась палка.
Культи за ней подтягивались – так
Обрубок гусеницы вяло, валко
Еще ползет… Я протянул медяк,

Но он не взял… И сердце выел взглядом.
Я съежился душой… Случайный крик
Готов сорваться с уст был, и – с оглядом –
Я онемело помертвело сник.

Страшенный взор – два взрыва, два вулкана –
В нем боль и гибель двадцати веков;
В нем бегство жизни из ее капкана
И тяжесть постижимая оков.

Одежда – рубище, и немощное тело.
Проклятие за черные дела?
А может, жизнь, сгорая, догорела?
К законному итогу привела?

Кто он? Кем был? Откуда полз куда-то?
Неведомо… Лишь жуткие глаза
Меня столбили… Или нечто свято
Как праведность, смирения слеза?

Мне предстояло ненайти ответов,
Но в целом, я был к поиску готов –
Философ одиночества, раб снов
И тех веществ, суливших коже лето.