Просыпайся

За просветами между приоткрывшимися шторами в комнату проникали тёплые зимние солнечные лучи. Её веки приоткрыты, кажется, что сегодня всё изменится, как будто человек может прожить жизнь заново - со смыслом, с итогами, с убеждениями и принципами.  Её кот топчет ногами одеяло ровно в  5.50 утра. Она потягивает свои руки к своим приоткрывшимся глазам, затем гладит кота по блестящей белой шерсти и думает, что в этот миг это самое главное и самое красивое, что есть в этом мире.  Она садится на диване и берёт в руки кота, он лижет её нос. Она зажмуривается от удовольствия и ощущения нужности, хотя бы вот этому самому маленькому животному - её коту.  Принадлежность тут нельзя устанавливать, как думала она,  она хотела бы отказаться от всех условностей, что придумал этот мир. Она откажется, должно пройти только вот чуть-чуть времени. Осталось совсем немного. Она жмурит глаза – он жмурит глаза. Она становится босыми ногами на пол - по её коже мурашки. В зимней квартире всегда холодно, батареи совсем холодные и её кожа в утреннем цвете примеряет на себя  голубоватые оттенки и только лишь в местах, куда падает свет, свет утреннего зимнего солнца, её кожа становится с оттенком летнего тепла и тепла внутреннего цвета («Неужели у внутреннего цвета есть тепло?»- думала она). Она идёт на кухню ставит чайник, берёт из холодильника бутылку молока, открывает крышку, нюхает молоко («Ещё свежее», - пролетает в её мыслях). Она наливает в тарелку белого пушистого кота молоко и насыпает ему сухой корм. Он урчит и трётся о её ноги. Теплее. Теплее. Она ставит чайник. И идёт в душ. Кажется, каждая капля утренней воды приносит другое ощущение мира и себя. Как будто заново.

Интересно, если сказали бы, что завтра наступит конец света. Что бы делал ты? Чтобы делала я? И кому-нибудь из людей приходят мысли об это настолько часто, насколько приходят они к ней.

Сегодня был обычный день и необычный день. Утренние лучи говорили о том, что всё пройдёт. Она собирала вещи вчера вечером, накануне, взяв минимальное количество и попросив присмотреть за любимым белым комочком чуда подругу. Как сказать подругу… Эта женщина приходила к ней во всех случаях, когда её бросали мужчины, она искала себя, её искали, она приходила, просила угостить крепким кофе. Ты приглашала её на кухню, она доставала пачку сигарет и курила всегда тонкие «зубочистки», ты курила всегда мальборо лайт. Под крепкий кофе со сливками, а её ещё и с сахаром, она рассказывала тебе о своей печальной жизни и об очередном неудавшемся романе. Ты  знала, что всё заканчивается, рано или поздно. Эти круговороты сводят с ума. Но этим они и прекрасны.

В этот день она радовалась своему отъеду из города Н. в город А., в который её направили по работе. Там есть холодное море и мокрый холодный песок. На душе становится теплее от одной только мысли, что  менее, чем через сутки она попадёт туда, где на выходные можно будет пить глинтвейн в каком-нибудь пабе ночью, а днём гулять по пустынному пляжу, и её никто не знает, и никто не требует ответов, и никто не задаёт вопросов, как будто персональный рай для тебя.

Она радовалась своему отъезду из города Н. в город А. накануне Рождества и Нового Года. Подарки родным она передала с извинениями, что не сможет посетить семейное торжество. Её брат, не понимал её, хотя он был старше всего-то на полтора года, у него была семья, двое детей и любовница. Родители ничего не замечали и считали его жизнь успешной, ведь он был заместителем директора в фирме Ф.  А их дочка,  хоть и имела работу, но нечасто навещала родных и семья её состояла  из белого пушистого кота и неё самой. Родители удивлялись отсутствию у неё хоть каких-либо женских инстинктов и всегда пытались её познакомить с каким-нибудь  презентабельным и перспективным, на их взгляд,  мужчиной. Она улыбалась и давала краткие ответы. Ей были в тягость эти семейные торжества, дорогое вино и дорогая еда, и всё те же лестные разговоры подруг матери или приятелей отца, шутки её брата. Ей было всё так до боли знакомо:  праздничная скатерть, белоснежная, с крупными  яркими цветами - она была всегда таковой на Рождество и Новый год, разговоры о погоде и о моде подруг, разговоры о политике отца и брата и некоторых его друзей,  шутливые разговоры брата по телефону и, кажется, совсем безмозглая жена, которая, возможно давно уже понимала, что семьи больше нет.  Его  жена не хотела осознать, что браку давно пришёл конец,  и что лучше бы закончить всё и сразу, но она терпела, и терпела не из-за детей, нет, дети - это всего лишь глупая отговорка большинства женщин. Эта женщина, жена её брата, она боялась остаться одна и боялась начать заново, а ты смотришь на неё уже даже без жалости, потому что на самом деле понимаешь, что она сама выбрала себе путь. Мамины подружки вечно брюзжащие о том, что этот год будет счастливым, или о том, что платье мамы слишком шикарное (либо слишком устаревшее). Тебе, как всегда, не забудут напомнить о том, что вокруг полно достойных мужчин. А ты будешь улыбаться. И много-много того, что происходит в  80 % случаев всех семей, семей скучных и похожих одна на другую, семей, которые не умеют радоваться солнцу, или мечтать о море, семей, в которых их же лживость съела изнутри, их милых детей, до поры до времени милых, пока они не превратят их в таких же как и они сами, детей, которые знают, что важнее всего в жизни выучиться в престижно высшем учебном заведении и получить отличный диплом и получать много денег и дорого обставить квартиру, ездить отдыхать только лишь в самые дорогие отели самых дорогих курортов, завести семью и любовницу (любовника)…всё идёт по кругу… и хорошее и плохое. Только вот хорошее найти становится всё тяжелее и тяжелее…

Но этот Новый Год обещает! Он обещает быть другим.  Пусть даже в одиночестве, пусть на работе, но лишь бы не в грусти, не в псевдо-улыбке и псевдо-пожеланиях… Только вот с пушистым белым котом жалко расставаться. Неужели эта «подруга» сможет позаботиться о нём?  Она надеется на то, что белому коту тоже будет в радость остаться одному в праздник, и что он довольно-таки самостоятельный и смышленый.
Но вот она одевается, надевает  тёплые вещи. Её такси ждёт, чтобы довести её до аэропорта Л.  Ей нравилось это название, оно было схоже с названием какой-то мечты, слово, которое она придумала, когда  ей хотелось волшебства. И тогда оно произошло. Тогда всё было волшебным. И грусть, и ожидание, и одиночество, и вместе…
А сейчас, она, она даже не пряталась под зонтами от вьюги, она не пряталась от людей.  Она просто поцеловала кота и спустилась с чемоданом вниз, к входу в подъезд её дома, где её ждало такси.
Она садится в машину и видит за рулём  мужчину лет сорока пяти, у него густые чёрные волосы, гладко выбритое лицо, чёрные глаза. Глаза очень чёрные и напоминают ночь, только без звёзд. Очень чёрные, как будто в этих глазах, как будто в них, раньше, в другой жизни как будто теплился свет и вера(?), а сейчас они бездонно чёрные и в них нет никакого смысла. Он спрашивает у неё едут ли они в аэропорт Л., всё ли верно, она отвечает что так.  Он спрашивает, будут ли ещё вещи, она мотает головой из стороны в сторону и снежинки оседают на её щеках, ресницах, веках, колкими стёклышками, раня её лицо, потому что дверь была приоткрыта, потому что она так делает всегда.

Дорога в аэропорт занимает около двадцати минут, но из-за пробок этого, чужого для неё, города они добираются до аэропорта за час. Она смотрит на прохожих, на улицу и никак не может понять, почему настолько знакомый город, кажется ей совсем чужим, и почему в такое раннее время на улице много людей, и почему они все спешат… Она не понимала, почему вот эти улицы и знакомая дорога до аэропорта и обратно в её дом, в её дом, в уже незнакомом и чуждом для неё городе, она не понимала, почему они так изменились и почему в сердце её тоска и грусть.  Водитель, наверное, уже несколько раз сказал, что они приехали. Она очнулась, отдала деньги и сказала, что сдача не требуется. Он поблагодарил и уехал. Она зашла в здание аэропорта. С этими большими прозрачными стёклами... Как она их любила! Она помнит, что когда она была подросток, когда ей было лет  12, она могла, не сказав никому ни слова, прийти сюда, и смотреть за взлётами и приземлениями, в этом была музыка тогда. Она также вспомнила свой первый полёт, ей было 13 лет и они летели отдыхать в Египет, на море, сказать честно, её тогда мало интересовали жаркие страны,  да ещё и пляжи, но вот всеми любимые(?) пирамиды, она хотела увидеть вживую и убедится, что они существуют! Для неё это было загадкой… Она помнит, как они прошли контроль и поднимались на борт самолёта. Родители проспали всю дорогу почти, и лишь она одна смотрела в иллюминатор. Она помнит это чувство взлёта и щекотание внутри живота… сейчас нет и этого… Она помнит большие бело-серебристые облака с голубоватым оттенком. Сколько же там было цветов и свободы…

Она очнулась, когда они уже прилетели в долгожданный  А. .  Для неё был забронирован номер в хорошей гостинице, куда она и отправилась. Когда они подъезжали к отелю, она почувствовала еле слышимый запах ментола, он врезался в её лёгкие и давал настолько непонятное острое ощущение всех иных запахов, которые, кажется, сейчас  раздражали не только её лёгкие, но и низ живота, хотелось заглотнуть этот запах целиком и полностью внутрь и почувствовать ощущение чистого воздуха, воздуха с привкусом ментола.  Она вышла из такси, ей любезно вынесли слишком лёгкий (для женщины, которая путешествует) чемодан, затем любезно спросили фамилию и имя и завели в её номер. В этом гостиничном номере также пахло ментолом, но этот запах смешивался с запахом накрахмаленных (нет! нет!  Именно накрахмаленных! Как же она долго не слышала этого запаха!) простыней и запахом еле уловимых духов (освежителя воздуха?)… Она упала на кровать и заулыбалась еле заметной улыбкой, ощущение свободы, свободы от новогодних посиделок дома и ужасного проведения праздников окончательно исчезло.  Завтра в 4 часа вечера у неё встреча, а сегодня, ещё половина дня для того, чтобы дышать морским холодным воздухом или валятся вот в этих простынях и дышать ментолом. Странная вещь, она никогда не любила ментол…
Не переодеваясь, не приводя в себе порядок, без макияжа,  без улыбки она застёгивает своими тонкими длинными пальцами пальто и спускается.  Она спрашивает у первого прохожего дорогу к морю, ей предлагают транспорт, но она говорит, что хочет пройтись пешком.  Ей указывают путь, длинной примерно в полчаса. Она совсем не чувствует усталости. Она думает о запахах и о том, что эти праздники никто ей не сможет испортить. В этом городе было много старинной архитектуры, эта архитектура напоминала старинных, давно уже забытых, друзей. Она даже была ближе почему-то ей, чем те самые друзья. Она делала глотки воздуха, уже пахнувшего морем и холодным ветром. В её кармане лежали перчатки, которые она всегда, или почти всегда, покупала каждый сезон, но редко их носила, потому что ощущение ледяных пальцев и покрасневшей кожи  от холода нравилось ей больше, чем ощущение согретой руки…  Она смотрела на редких прохожих, она увидела пожилую пару, женщина лет шестидесяти и мужчина, примерно этих же лет, который вёл её под руку, они выглядели счастливыми и умиротворёнными… Она подумала, что здорово, когда отношения сохраняются и несут в себе такую теплоту и партнёрство на протяжении стольких лет совместной жизни… Она почему-то была уверена, что вот в этой семье Новый Год всегда проходит чудесно и дружно, и там нет ненужной напыщенности, и там нет грусти, она подумала, что их дети должны быть непременно счастливы, и уже было хотела выдумать историю про их детей, но… Но её взгляд зацепился за другую пару подростков и, кажется, в голове возникла первая любовь, но совсем слабо, потому что тогда всё по-другому было, нежели сейчас… не у Вас, у неё.

Не заметив, она подобралась к пляжу, где-то вдалеке виднелся такой же одинокий человек, а может он и вовсе не был одинок, и ей это всего лишь показалось…
Первым делом, она, конечно же, увидела не человека, нет, и даже не море, она увидела запах моря, который танцевал с ней, проникая внутрь легких. Ветер сильно трепал её каштановые волосы, её бледная кожа стала покрываться пунцовым оттенком на щеках от ветра и холода. Внезапно пошёл снег. «Как в сказке!», - подумала она. Белыми, пушистыми хлопьями снежники исчезали в тёмных волнах, запутывались в её тёмно-каштановых волосах, плели свои сети, играли в игры. Она усмехнулась себе. Она хотела сказать вслух, что море прекрасно в декабре, накануне Рождества.