Купидон в опале. глава 11

     Вернуться этим же вечером на дачу Пистонычу не удалось, а всё из-за вредности его родной доченьки Клавы, которая без Толика отказалась давать ему видеокамеру.
     - Вечно вы, папа, со своими глупостями! Вечно куда-нибудь ввязываетесь, а потом неприятности одни получаются! – категорически отбрила его родная кровиночка.
     - Толик-то из поездки когда вернётся? – не унимался настырный папаша.
     Доченька тяжело вздохнула:
     - Утром только, утром! Сколько можно повторять! Утром, папа, приходите!
     - Нет! – категорически заявил Пистоныч. – Я лучше у тебя переночую!
      - О господи! – возопила Клава. – За что мне это? Детей на отдых отправила, так от вас, папа, покоя нет! Успокоитесь вы когда-нибудь, или нет?!
     - Ты,  Клавка, отцу-то не груби, не груби. Ты отцом-то своим гордиться должна! Я, можно сказать, опасное для общества явление искоренить хочу! Покормила бы лучше меня!
     - Сами вы, папа, опасное для общества явление! Ужин на столе, только сама поесть собиралась, а теперь что-то аппетит у меня пропал. Я вам в детской постелю! – с этими словами доченька уселась в кресло перед телевизором смотреть очередную серию какого-то бесконечного сериала.
     Пистоныч с досады сплюнул и пошёл на кухню ужинать.
Толик приехал под утро, принял душ, даже есть не стал и завалился отсыпаться. Во сне ему привиделся тесть, который тряс его за плечо и просил видеокамеру для оперативной съёмки. Толик шикнул на него:
     - Бери, только отвяжись! – повернулся на другой бок и снова заснул. Слава богу, кошмары его больше не мучили.
     Утром, хорошо выспавшись, и со вкусом позавтракав, он поделился с женой ночными сновидениями.
     - Клав, а ты не знаешь, к чему родственники сняться?
     - Покойные, так к перемене погоды!
     - Да тьфу на тебя! Какие покойные? Тесть снился, а он пока ещё живой.
     Клава поперхнулась чаем, вскочила и метнулась в детскую комнату.
     - Вот же, зараза! – раздался оттуда её крик.
     - Ты что ругаешься? – спросил Толик, когда Клава вернулась на кухню.
     - Тесть тебе снился, говоришь?
     - Ну!
     - Поди ещё, чего доброго, видеокамеру просил для важного государственного дела?
     - Ну!
     - Баранки гну!  Попрощайся теперь со своей видеокамерой! Сам, своими руками ты её папе моему отдал! Сам знаешь, чем его затеи всякий раз заканчиваются!
     До Толика стало постепенно доходить.
     - Так он мне не снился, что ли?
     - Э-э-эх! – в досаде шлёпнула полотенцем об стол Клава. – Я от него вчера кое-как отбилась, чтобы камеру-то не дать, на тебя сослалась. Так этот гад дома у нас ночевать остался, чтобы тебя не прокараулить!
     - Ну, может ещё обойдётся? – робко предположил Толик.
     Клава в ответ на это только тяжело вздохнула, и Толик понял, что нет, не обойдётся.
     Пока Клава и Толик выясняли отношения, яблоко раздора, а именно, Пётр Спиридонович Пыркин, прибыл на свой участок, позавтракал и пошёл обозревать подведомственную территорию, соображая, где бы ему устроиться с камерой. Первым неприятным сюрпризом было то, что дырка в заборе была забита толстой доской Пистоныч попытался было, её оторвать, но она даже не шелохнулась в ответ на его усилия. Обиженно засопев,  Пистоныч отошёл на шаг от забора, чтобы примериться, где бы его перемахнуть, и с негодованием заметил, протянутую поверх забора колючую проволоку.
     - Ах, вы так! – возмущённо воскликнул он, и пошёл вдоль забора, проверяя, везде ли эта колючая проволока имеется.
     Предчувствия его не обманули! В самом углу сада, около раскидистой яблони, половина ветвей которой свешивалась на его участок, и с которой он, обворовывая соседку, в хороший год набирал ведра по три-четыре крепких, наливных розовых яблок, колючая проволока заканчивалась. Однако, радость его была сильно омрачена ещё одним открытием: все ветки, свешивающиеся через его забор были отрезаны, причём, чётко по линии забора, как- будто рука неведомого великана прошлась и чиркнула перочинным ножом огромного размера.
     - Накрылось яблочное повидло! – огорчённо подумал Пистоныч. – Ну, я вам!
     В запале Пистоныч легко перелез через забор, цепляясь за толстые обрубки веток, и спрыгнул на землю уже на соседнем участке. Не успел он приземлиться, как какая-то сила накинула на него сеть, и он взмыл над землёй, огласив окрестности таким рёвом, что половина яблок попадала с деревьев, не успев дозреть. Перепуганные собаки в дачном посёлке со страху завыли, а не залаяли. Когда бабушка Лысина появилась под яблоней, закутанная в одеяло и вооружённая толстой палкой, Пистоныч уже не орал, а только тихонько подвывал.
     - Кто это тут? – строго спросила Прасковья Поликарповна.
      - Я это, сосед ваш! – жалобно запричитал Пистоныч.
     - Ты, какого лешего на моём участке, да ещё на моей яблоне делаешь?
     - Случайно я, шёл мимо! – продолжал выть Пистоныч, а в это время дачное население начало тихонько подтягиваться к месту происшествия.
     - Гы-гы-гы! – невоспитанно заржал Вовка – Дрыщ, донельзя довольный, что их ловушка сработала так быстро. – По яблочки вы, по чужие, пришли, а не мимо шли!
     Пистоныч в ответ издал только возмущённый рык, но ни на кого он никакого впечатления не произвёл.
     - А и в самом деле, как ты на яблоне-то моей оказался?! – не унималась старушка Лысина, которая по простоте душевной, поручив ребятне починить забор, больше в этот процесс не вникала, и ни сном, ни духом не знала, что Пистоныч попался в одну из ловушек, которые в изобилии понаставили её добровольные помощники.
     - Не знаю! – взвыл уж совсем дурным голосом Пистоныч. – Снимите меня отсюда!
     Все засуетились, и спасательная операция началась. Вовка – Дрыщ всё порывался перерезать верёвку, на которой держалась сеть, но ему дружно пообещали хорошо накостылять, если не уймётся. Тогда он же организовал несколько человек, чтобы держали верёвку, и потихоньку её стравливали, когда он её перережет, потому что противовесом на ней были три двухпудовые гири, да ещё несколько гантелей в придачу. Увидев всё это железо, Иван Сидорович, не говоря худого слова, влепил Вовке смачный подзатыльник.
     - За что?! – сильно возмутился тот.
     - Молчи лучше, дурень, а если бы ему это всё железо на голову свалилось? Зашибло бы ведь, насмерть!
     - Ну, не зашибло же! – улыбаясь, ответил Вовка, потирая затылок.
     Группа сердобольных старушек повела Пистоныча отпаивать его валерьянкой,  а председатель дачного кооператива, Самолётов Тимофей Петрович, подступился с расспросами к Прасковье Поликарповне.
     - Что это у тебя тут за ловушки на людей наставлены? Чуть соседа своего не угробила.
     - Это он меня скоро угробит! Это мой участок! Что хочу на нём, то и делаю! Ловушки от воров поставила! Воруют же, урожай, почём зря!
     Председатель тяжело вздохнул.
     - Воруют, это верно, ничего не скажешь, и что с этим делать, ума не приложу?
     - Зато я приложила, так ты теперь недоволен!
     - Ну, надо же меру знать! Сосед, вот ни за что пострадал.
     - Ни за что?! – тут же завелась бабушка Лысина.- Ты,  Тимофей Петрович, пенсне-то своё протри! Яблоня-то на моём участке  расположена!  Что он тут забыл?
     - Ну, мало ли, зашёл за чем-нибудь, по-соседски.
     - Ага! – вмешался в их разговор Вовка Дрыщ.  – По –соседски, так, зашёл! В шесть утра и через забор!
     Тут председатель стушевался, сражённый убедительностью доводов.
     - И чего это ты, Прасковья Поликарповна, про какое-то пенсне толкуешь, я его отродясь не носил!
     Бабушка Лысина махнула  на него рукой, и пошла в домик, где взяла несколько пачек жевательной резинки, и выдала их Вовке - Дрыщу в качестве премии. Эту жевательную резинку купила ей юмористка Верка, и вчера Прасковья Поликарповна её попробовала. И какой только дурак её придумал? Мало того, что глотать её нельзя, так ещё и вынимается она изо рта только вместе с зубными протезами!
     В то время, как бабушка Лысина вела бои местного значения с опостылевшем соседом, троица новоявленных коммерсантов пыталась придумать название для своего брачного агентства. Оказалось, что это совсем непростое дело! Сначала Харитоныч, недостаточно проникнувшись серьёзностью задачи, высказался:
     - Да что тут думать? Назвать Купидоном, да и все дела!
     - Идея, конечно, хорошая,  только мы так Эрлиха можем засветить, да и, надо признаться, каждое второе, если не каждое первое брачное  агентство, у нас в стране так называется, - резонно возразил  ювелир.
     - Ой, подумаешь, проблема! - не сдавался упрямый Харитоныч. – Назовём, например, «Купидон два» или «Купидон три», делов-то! Сейчас все так делают!
     - Э-э! Дорогой компаньон, не забывайте, что у нас в провинции народ простой и бесхитростный, и склонный всё понимать буквально. Могут решить, что наше агентство только для тех, кто вступает в брак второй, или, не приведи господи, третий раз!
     - Тьфу, ты! – разозлился Харитоныч. – Ну, тогда давайте назовём его «Любовь до гроба».
     - А вот этого делать нельзя даже в шутку! – без улыбки проговорил ювелир. – Могут подумать, что у нас здесь замаскированное агентство киллеров. Пойдут заказы – придётся соответствовать! С серьёзными людьми шутить не принято.
     - Ой, ну, я уж тогда и не знаю! – шумно выдохнув, сдался Харитоныч. – А ты, Эрлих, что молчишь?
     - Можно назвать «Семейная гармония»!
     Ювелир безнадёжно махнул рукой:
     - Гармошки в ремонт потащат!
     Путём долго перебора вариантов, остановились на названии «Совет да любовь». С одной стороны, такое название не так уж часто встречается, а с другой -  ассоциативный ряд как раз подходит к провинциальному менталитету.
     - Всё официальное оформление бумаг я возьму на себя, - сказал Самуил Яковлевич.
     Харитоныч и Эрлих кивками головы высказали своё согласие.
     - Сейчас надо подумать, где нам клиентов первых искать? Честно говоря, не хотелось бы давать рекламу! Отношение к нам тогда сразу соответственное будет, а этого мы не можем допустить! Мы – агентство с эксклюзивными услугами, поэтому надо добиться, чтобы клиенты к нам шли по рекомендациям! – озадачил партнёров ювелир.
     - Я знаю, где сведения о личной жизни наших граждан собрать можно! – похвастался Харитоныч.
     - Где? – дружно спросили ювелир с Эрлихом.
     - Где, где? – передразнил их Харитоныч. -  Да у бабок! Самые ценные агенты, причём работают не за деньги, а по зову сердца, и все расходы – кулёк семечек!
     Ювелир только покачал головой и состроил одобрительную гримасу, однако, заметил.
     - При всём моём уважении, коллега, попросил бы вас ограничиться только предварительным сбором информации, и на непосредственный контакт с потенциальными клиентами не выходить!
     - Так, ясное дело! – покладисто ответил Харитоныч. – У каждого, как говорится, своя задача!
     Итак, на ближайшие несколько дней, вся троица была загружена работой по самые уши. Ювелир должен был начать официальную регистрацию брачного агентства, Харитоныч в качестве тайного агента погружался в самую информированную среду, для чего загрузил все карманы жареными семечками, а Эрлих выполнял усложнённый заказ Изольды Юрьевны. На усложнение в виде новых деталей он, впрочем, сам напросился, так что жаловаться не на кого! Он, впрочем, и не жаловался, а, как всякая творческая натура, с душой отдался любимому делу.