История о любви Часть 1

Знаешь, я не могу сказать, что такое случается со всеми без исключения. Я даже уверена в обратном. Но со мной происходит именно так: стоит мне волею судеб отвлечься от повседневных дел, вынырнуть из рутины,  отложить на время роль любящей жены и матери, хранительницы очага, послушной дочери, нужного работника и т.д., как во мне тут же просыпается ребёнок. Тебе знакомо чувство, когда весь мир распахнут навстречу тебе? Когда всё, что случается – случается только с тобой и для тебя? Приходилось ли тебе чувствовать восхитительную лёгкость, где самоуверенность граничит с верой в чудеса? Ты когда-нибудь разговаривал с Богом, как с лучшим другом? Случалось ли тебе просто радоваться тому, что ты есть на свете? Значит, ребёнок живёт и в тебе.
Эта диковинная смесь детской любознательности, непосредственности, любви к ближнему, уверенности в собственных силах и неотразимости, закомплексованности,  романтизма и прагматизма в одном флаконе, опыта и доверчивости, цинизма и искреннего интереса ко всему окружающему – это  и есть настоящая я.  К счастью  для меня и окружающих, есть рамки, в которых мы все существуем в повседневной жизни. Большую часть времени я окружена людьми, которые ждут от меня определённого поведения, и не могу позволить себе обмануть их ожидания. Но когда мне случается остаться одной… Тогда получиться может что угодно. Например, такой вот роман…

История одного романа.
1.
Знаешь, как бывает: стремишься к чему-то, добиваешься, тратишь на достижение желаемого кучу сил и нервов, а когда вот оно – бери и наслаждайся плодами труда своего, становится скучно.
Когда родился мой второй сын, я вдруг решила, что не жила ещё для себя: нужно заниматься собой, делать карьеру, путешествовать, общаться с разными людьми… В общем, хватит выживать – пора начинать жить! Сказано – сделано! Для начала - выйти на работу, рассмотреть, что работа эта – бесперспективная в плане карьерного роста, сменить работу на другую, с перспективой, но значительной потерей в доходности. Ерунда! Главное – видеть цель и взяться за то, за что остальные браться поостерегутся: совершенно новое направление. Нет ничего невозможного для человека с интеллектом! И вот, через полгода – уже инженер – лаборант, ещё полгода – технолог и единственный человек на всём предприятии, который понимает: чем мы вообще все здесь занимаемся. Казалось бы, всё есть: должность, большой отдельный кабинет со всеми примочками, зарплата, внимание начальства, зависть подчинённых, полная свобода для манёвра и исследовательской деятельности… В общем, стало скучно. И снова не стало перспективы: на этом предприятии я достигла предела желаний, жизнь вообще как-то «устаканилась»:  квартира, дети устроены, у мужа – хобби какое-то помимо меня образовалось, выходные у родителей… Тоска и рутина. Захотелось перемен. Пару месяцев я пыталась «отделаться малой кровью» - изменить только свою жизнь, не меняя ничего кардинально в жизни близких. Не получилось: всё было не то и не так. Подкралась депрессия, всё перестало радовать, даже собственное тело, и то стало преподносить сюрпризы в виде каких-то странных болезней, причиной которых врачи в первую голову называли расстроенные нервы. ..
И тут – конференция в Киеве. Само по себе замечательное событие, но не стоит забывать, что именно на такого рода мероприятиях собираются люди, занятые в одной отрасли, значит можно узнать что-то новое о том, куда можно «лыжи навострить».
Ну вот, бои с начальством выиграны, вещи уложены, наставления розданы и выслушаны, можно смело залезать в вагон и настраиваться на ПРИКЛЮЧЕНИЕ.  Что и проделываю. Всю дорогу нахожусь в приподнятом настроении и, о чудо, впервые за последние месяцы проснулся мой чудесный аппетит!
Киев встречает суматохой: нужно успеть до начала конференции вселиться в гостиницу, привести себя в порядок, найти – где это всё происходит, черт возьми! - и лёгкой бабочкой впорхнуть в зал: «А вот и я! Где знакомые лица?» Это не первая моя конференция подобного рода и знакомые находятся ещё на подходе к зданию выставочного центра: старый приятель, ему самому неловко одному входить под перекрёстным огнём любопытных взглядов, вот он и ждёт – к кому присоседиться. Дождался. Меня и мою напарницу в этой поездке. (Как можно отпустить такого ценного кадра без присмотра? У меня есть дуэнья.) Взволнованно вваливаемся в зал. А дальше – понимаю, что причин для особого волнения нет: вот они, черти, свои, почти родные. Обняться с одним («Хорошо выглядишь, сто лет тебя не видела!»), расцеловаться с другим («Привет, привет, солнце моё! Хорошо, что ты тоже здесь.»), окликнуть третьего («Вы посмотрите, не замечает! Конечно, я тебя тоже люблю!»). Радостная возня. Возле одной из знакомых замечаю смутно знакомую физиономию: фу, какой дядька серьёзный, не улыбается даже. Издалека машу знакомой, обещая себе подойти к ней, когда этого «Цербера» рядом не будет.
Всё, началось, да будут благословенны устроители таких сборищ!
Кофе-брейк. Продолжаем обниматься с теми из знакомых, кто опоздал и не получил свою порцию вопросов типа: «Ну как ты? Вас не прикрыли ещё? В лидеры рвётесь? Ну-ну. А зарплату –то хоть прибавили?...»  А вот и моя знакомая (назовём её, скажем, Ольга), по счастью стоит одна и машет мне рукой. Я рада ей, разумеется – иду. Уже на подходе вижу, как тот неприятный тип тоже подруливает. Ну надо же, поднесла нелёгкая! Знакомимся. Зовут его, к примеру, Виталий, он – непосредственный начальник Ольги, приехал на такую тусу впервые (он из смежной отрасли  нарисовался), мало кого знает здесь, осматривается и оставить Ольгу одну явно не планирует. Засада! Но вот ему кто-то звонит, он отходит… Свобода!  Убегаем делиться новостями…
Могла ли я знать в тот момент, что вот она, подкралась ко мне коварная судьба?  Что вот этот человек, который сейчас с умным видом говорит с кем-то невидимым о покупке какого-то завода – тот самый, ради которого я, не пройдёт и месяца, в корне изменю весь привычный уклад не только моей жизни, но и всей моей семьи? Нет, абсолютно ничего во мне не «ёкнуло», даже взгляд не задержала, даже не дала себе труда пообаятельней улыбнуться.
Потом был обед в ресторане, где все рассаживались за столы по - четверо.  Люди, с которыми я хотела сесть, ещё не подтянулись, зато Ольга призывно махала рукой из-за столика, за которым сидел… Правильно, Виталий. Я не то чтобы быть невежливой, даже казаться невежливой себе никогда не позволяла. Разумеется, подсаживаемся к ним (я и моя напарница, пусть – Катя). Во время этого обеда я впервые почувствовала на себе, что этот человек, если захочет, может быть очень обаятельным: он рассказывал смешные истории, шутил, пытался развлечь даже мою отмороженную Катю. К концу трапезы выяснилось, что ни Ольга, ни Виталий в зал сегодня не вернутся: их пригласили на экскурсию на какой-то продвинутый супер - пупер завод.  Что значит – их пригласили? А я? Мне тоже ну оч-ч-чень интересно! (правда – интересно, вот нравится мне моя работа!) Кого нужно спрашивать? Вот этого парня? Как зовут? Витя? «Витя (улыбка на все 32 и море обаяния), как же так? Я так мечтала посмотреть завод, на который ваша замечательная фирма поставила оборудование! Наш завод в своё время от такого же отказался? Ну, это до меня было – я бы такого не допустила…» В общем: ля-ля-тополя, в итоге – я еду – таки на завод. К слову сказать, Витю долго уламывать не пришлось: во-первых, профессионал: мало ли что раньше не срослось, вдруг в будущем придётся пересечься? А во-вторых, улыбка у меня – грозное оружие! Редко кому удаётся устоять.
Уже на выходе выясняется, что Катя моя не поедет, приболела, а возможно, ей просто стало лень тащиться на какой-то завод (не интересно ей, а в зал возвращаться одной – страшно). Перекрестилась. Нет, меня эта Катя не напрягает, не думай! Но я с самого начала не видела особого смысла в её приезде и не собиралась за ручку её везде с собой водить. Каждый сам – кузнец своего счастья! Но от привитого с детства чувства ответственности не так-то легко избавиться, а тут такая оказия: сама отказалась! 
В общем, лечу к честной компании, которая уже начала рассаживаться по машинам и даже не сильно удивляюсь, когда Витя предлагает мне сесть в одну машину с Виталием – просто слишком счастлива вновь обретённой свободой, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Киев, конечно, не Москва, но в пробку мы всё же попали. Сидеть и молчать – это в принципе на меня не похоже, а тем более, если сидишь рядом с новым человеком, который уже доказал, что при желании может быть душкой.
Тут такое дело, понимаешь, мне все люди интересны априори, каждый – целая галактика. А ведь так приятно побыть смелым астронавтом: путешествовать по неизведанным дорожкам чужого мировоззрения, открывать для себя что-то новое или убеждаться в правоте старых истин, но уже на основании чужого опыта, спорить и соглашаться, смеяться и грустить, волноваться и успокаиваться, но всё это – вместе с другим человеком, из-за него, ради него, благодаря ему… Потому что так – только с ним, с другим человеком будет совсем по-другому. Потому что каждый – уникален и неповторим. Я, как жадный коллекционер, не упускаю возможности пополнить своё собрание человеческих образов.
Поначалу разговор не клеится: мы слишком разные, слишком мало у нас общих тем. Оказывается, что каждый из нас неплохо знает советский и постсоветский кинематограф – играем в игру «Угадай, откуда эта цитата» и ещё «А что ты на это ответишь?» Тема интересная, но с ограниченным сроком эксплуатации: скоро надоедает просто кидаться фразами. О чем ещё поговорить, когда кажется, что не о чем? Конечно, о работе!  С тобой такое бывало: начинаешь рассказывать в целом и в бравурных тонах, а по ходу всплывают наболевшие вопросы, которые, если объективно разобраться, несут строго внутрипроизводственный характер, у каждого предприятия есть и их бы можно было и опустить, чтобы не портить радужную картину?  Вот так и я: начала за здравие, но не удержалась, пожалилась на руководителей – придурков недальновидных, на общий фон маленьких зарплат, на бюрократическую тягомотину и свою общую неудовлетворённость положением дел  в целом и моих дел – в частности. Могу только сказать в своё оправдание, что он к этому тоже руку приложил – нельзя так откровенно высказывать своё недоверие к рассказу. Что значит: «Да не может этого быть»? Или: «Они что у вас там – совсем идиоты?»
В общем, из машины мы вышли каждый со своим настроением: мне было стыдно за себя, за свой завод, за то, что он сказал: «Надо тебя оттуда вытаскивать». Хотя нет, на это, последнее, я скорее злилась: подумайте, какой «отец народов» выискался! Я свои проблемы решу уж как-нибудь без этого снисходительного чужака и ни в какой Краснодар я не поеду даже под страхом смертной казни: один Мухосранск на другой менять – ищи дураков! А ещё вдруг страшно стало: так он это просто сказал, без пафоса, как о чем-то решенном… Ты пойми, я с детства приучена решения принимать самостоятельные и нести за них ответственность в полной мере. Коллегиальность принятия решения, которое я претворяю в жизнь, ответственности с меня никогда не снимала. А тут: «Без меня меня женили»! Впечатление было такое, будто он уже всё для себя решил, а меня спрашивать даже и не собирался. Неприятное, знаешь ли, ощущение, когда земля вдруг из-под ног уходит. И в то же время… Чувство полёта в короткий промежуток невесомости. Но мой опыт тут же завопил, что такое бывает прямо перед падением, иногда – достаточно болезненным. Хотя, должна честно тебе признаться, что ощущение, когда кто-то берёт твою ответственность на себя, показалось мне тогда новым и где-то даже привлекательным. Вот с таким разбродом в голове и я начала осматривать практически готовый к пуску завод.
Посторонние мысли, как и неприятный осадок, вскоре совершенно выветрились из моей головы: завод был действительно – супер-пупер! У меня по этой части опыта маловато, поэтому я старалась держаться ближе к знающим людям, переходила от одних к другим, слушала отзывы, присматривалась, брала на заметку… По прошествии времени не сильно удивилась, когда выяснилось, что меня уже с нетерпением ждали на выходе. И что мы уже опаздывали  в ресторан – устроители проводили банкет в первый день конференции, что лично я считаю исключительно правильным решением и всецело приветствую. Именно застолья позволяют людям раскрепоститься, начать общаться, и продолжить можно – ведь ещё 2 дня впереди.
Ни о каком заезде в гостиницу уже не могло быть и речи, вот так и вышло, что в ресторан я пошла в более чем не праздничной одежде: джинсы, свитерок из серии «ни о чем»…  Дорогу, если честно, помню плохо: она прошла под знаком беспокойства, досады и постоянных переговоров – мне пришлось – таки поучаствовать в сборах моей подопечной: она без меня никак не могла решиться спуститься к автобусу.
Приехали. Картина маслом: идёт мелкий дождик, из помещения раздаются звуки начавшегося банкета, а на крылечке, ожидая меня, топчется моя Катя и тот самый старый знакомый – «дядя» Вася, с которым мы  утром в зал заходили. Елки-палки! Могла бы хоть место занять, курица!  В банкетный зал входим, как и утром, втроём. Вера Павловна кричит через весь зал: «Галюся, иди к нам!» Показываю ей жестами, что нас – трое, она разводит руками: за главным столом только одно свободное место. Садимся за пустой столик. Нет, он не совсем пуст: за ним уже сидят две дамы, но их всё равно что нет – они за весь вечер рот открывали только для того, чтобы что-нибудь съесть…
Настроение – не бей лежачего, но, выясняется, что расстроилась я преждевременно: начинают подтягиваться опоздавшие. Среди них Виталий и Ольга. Компания у нас за столом подобралась самая что ни на есть разномастная: две жующие дамы, Виталий, Ольга, моя перепуганная сопровождающая, суетливый «дядя» Вася, не говорящий по-русски деловой партнёр Вити, сам Витя, Наташа, которая ехала с завода со мной в одной машине, ещё один не самый весёлый в мире товарищ и я. Я давно привыкла к тому, что именно мне приходится выступать в роли клоуна, когда нужно найти, чем же, черт возьми, расшевелить компанию малознакомых людей – иначе все так и будут молча есть салатики… Начинаю хохмить, шучу, рассказываю анекдоты «в тему», предлагаю тосты, в общем – как всегда. И вдруг – о чудо! – с другого конца стола кто-то подхватывает инициативу, мне можно передохнуть. Новый центр всеобщего внимания – Виталий. Знакомая маска. Пользуясь представившейся возможностью, стараюсь приглядеться к нему получше: да, это бесспорно маска, такая же, как у меня. Интересный субъект! Ну и славненько, можно получить удовольствие от вечера, а вот и танцы начались!
Танцую с подругами, знакомлюсь с новыми людьми, общаюсь, за столик почти перестала возвращаться. В один из таких редких визитов, когда у кого-то родился нестареющий тост: «А давайте выпьем!», замечаю, что Наташа усердно флиртует с Виталием, мимоходом удивляюсь – надо же, такая девочка некрасивая, а без комплексов. Молодец! Постепенно становится трудно где-то остаться одной – появляется шлейф сопровождающих, по мере роста количества пустых бутылок пропорционально растёт число раскрепощенных людей. Весело! После очередного танца удаётся улизнуть – просто устала, хочется отдохнуть. Возвращаюсь к своему месту, сажусь, с блаженством вытянув натруженные ноги (зажигательные танцы на каблуках – великий подвиг женщины!), не сразу замечаю, что за столом не одна: на другом конце стола сидит, сгорбившись как старик, недавний центр всеобщего внимания и веселья – Виталий. Что-то заставляет меня встать (ну невозможно видеть, как в такой чудесный вечер кто-то несчастлив!) и присесть рядом с ним: «Что грустишь, казачок?», спрашиваю тихо, как будто боюсь спугнуть недоверчивую маленькую птичку. Он вскинулся, как боевой конь при звуках трубы, огляделся по сторонам: кого развлекать?, увидел, что рядом только я, посмотрел в глаза и… Расслабился. А потом заговорил. Он говорил тихо и монотонно о том, что в жизни у него нет поводов для особой радости: в семье нескладо, детей давно не видел, с женой не живут уже 9 месяцев… Я спросила, сколько же у него детей? Он ответил, что от двух браков – трое. Мне было хорошо и весело и я сказала, совершенно не подумав то, что было на уме, а именно, что недоразведённые мужчины с тремя детьми – мой тип. (Нет, ну правда, был у меня как раз такой поклонник и совершенно недавно.)  Он голову поднял и так на меня посмотрел… «Ты тоже – мой тип женщины». Надо сказать, что в тот момент я была польщена, заинтригована, но больше всего – напугана: мне вовсе не хотелось никаких серьёзных разговоров, никаких отношений, выходящих за пределы простого флирта, ничего, что может усложнить жизнь, которая в тот момент казалась мне простой и ясной, как весеннее утро. Я сбежала, наспех придумав какой-то предлог. В следующий раз я увидела его уже на танц-поле и, почему-то, с вилкой в руках! Было заметно, что он от кого-то убегает, но маска была уже на нём: делал он это хоть и целеустремлённо, но забавно. Всем стало ещё веселее, когда выяснилось, от кого он бежит: за ним, с явным намерением затащить его танцевать, неслась самая оригинальная и незабываемая участница конференции – любвеобильная дама 62 лет от роду (она спугнула его, прямо из-за стола!). Славилась она нестандартностью мышления, прямотой характера и шокирующими высказываниями. Смех смехом, но спасать его явно нужно было: из-под маски для меня совершенно очевидно, уже во всю сочилось раздражение. Я спросила тихонько: «Хочешь, спасу тебя?», он ответил так же тихо, спрятавшись за меня: «А сможешь?» Я бы смогла, для этого всего лишь нужно было сказать Вере Павловне, что этот мужчина – мой, я уже «положила на него глаз». По счастью не пришлось – заиграли что-то медленное  и её перехватил и закружил кто-то другой. А я ответила согласием на приглашение потанцевать уже и не помню с кем. Случайно повернувшись в танце, увидела взгляд, полный такого укора, что даже смутилась: Виталий смотрел на меня, сжимая в руках забытую вилку. Успокоила совесть тем, что если бы хотел пригласить – пригласил бы, и продолжила развлекаться. Остаток вечера я постоянно на него натыкалась: то за столом, то на веранде, куда мы выходили покурить, то на танц-поле…
Автобус вёз нас всех обратно в гостиницу, мы строили планы на продолжение вечера, шутили, смеялись. В какой –то момент я потянулась за жевательной резинкой. Виталий, он сидел прямо за мной и Юлькой, попросил и ему выделить подушечку. Настроение было чудным, просьба  пустяковой, и в самом деле – почему нет? Когда я протянула к нему руку, он взял мои пальцы губами. Это меня встревожило и, честно признаться, возбудило, а в его глазах было такое неприкрытое приглашение…
Стоит всё же сказать тебе о том, что в этой поездке у меня была ещё одна цель: мне хотелось почувствовать, что я привлекательна и желанна не только для моего мужа, но что и другие мужчины могут меня хотеть. Смешные сомнения, учитывая то, сколько кавалеров у меня поменялось только за один этот вечер, но так уж я устроена: мне нужно «документальное подтверждение». Шучу, конечно, но факт остаётся фактом: я ехала в Киев с твёрдой уверенности, что обязательно с кем-нибудь там пересплю! И мне не стыдно! Мне просто было нужно увидеть своё отражение в глазах совершенно чужого мужчины, это в тот момент было для меня так же необходимо, как хлеб и вода для того, чтобы выжить.
И вот именно в тот момент, когда он нежно посасывал мои пальцы, делая вид, что берёт «Орбит», я решила, что вот этот товарищ, с маской, так похожей на мою собственную, тот, кто так же одинок в толпе, как я сама – почему не он? Мне захотелось, чтобы это был он…
 Я спросила, пойдёт ли он с нами в ресторан? Он ответил, что ему нужно ещё уладить какие-то дела, но он нас обязательно найдёт. С тем и разошлись.
С рестораном возникли проблемы: идти в зал со стриптизом наотрез отказалась прекрасная половина нашей компании, в зале, оформленном под английский паб, было так накурено, что я сразу почувствовала себя плохо. Компания раскололась: часть, в том числе и Наташа, осталась в пабе, а мы – остальные, пошли в пустой зал, где, доплатив официантке, и разместились совершенно одни к вящему своему удовольствию. Я не случайно упомянула о том, что зал в ресторане был не один. Будь уверен, это ещё выстрелит. Они между собой никак не сообщались и располагались так, что, попав туда впервые, не сразу и сообразишь, что есть не один, а целых три зала. Народ стал частично разбегаться кто куда, но с непременным желанием вернуться (большинство - таки вернулись) и за столиком осталась я, «дядя» Вася, ещё пара человек, Женя и его жена Юля. Женя был зол и взвинчен, держать его в рамках стоило больших трудов, разговор не клеился, становилось скучно. Потом стал подтягиваться народ, застолье приобрело более приятную форму. А Виталия всё не было…
Зато появился вдруг некто Сергей, пьяный в дым, но не утративший от этого прямо-таки нереальной своей самоуверенности. Подошёл ко мне сзади, обнял и прижал к себе:
- О чем ты сейчас думаешь?
- Думаю – как тебя зовут? – он от такого приёма опешил. Знаешь, мужики иногда бывают такими нелепыми в своём самомнении.
- Сергей…
- А у меня муж – Серёжа, - ненавязчиво выкручиваюсь из кольца его рук.
- Ну и что? У меня тоже жена есть, но они оба – где-то, а мы – здесь, – он чувствует, что уже обнимает воздух, пытается сфокусировать взгляд на моём неуловимом облике. И на что, скажи, рассчитывал, начиная кадрить женщину в таком состоянии? Ощущая растущую гадливость, спешу затеряться в «толпе».
За столом появляется давешний Витя. Вполне приятный молодой человек, танцуя со мной, рассказывал о себе много интересного, делал попытки ухаживать. Но я-то хочу совершенно другого, вот в чем ужас происходящего. А его, этого другого, всё нет…
И вот он появляется. И явно взвинчен. А я ему рада. Он садится рядом со мной и, после долгих уговоров, начинает рассказывать о своих злоключениях: оказывается, он купил цветы, но в поисках нас забрёл в стриптиз – зал, не найдя нас там жутко разозлился и отдал букет стриптизёрше. И уже было ушёл, но тут решил пройтись по коридору чуть дальше и тут – о чудо! – обнаружил нас. А расстроился от того, что цветы, которые он с трудом уговорил продавщицу закрывающегося киоска ему продать, он отдал, а нёс их мне… Я, натурально, ненатурально возмутилась: «Как? Мои цветы? Стриптизёрше?! Вот каковы мужчины!», а сама смотрела на него, и он мне всё больше и больше нравился: джинсы и свитер, в которые он успел переодеться, ему положительно шли…
Похоже, я размечталась и упустила момент, когда Женя что-то резкое сказал. Что это было – уже и не важно, но Витал взвился с пол оборота. Забыла тебе сказать, что сидела я как раз между ними. И вот картина Репина: я то одного успокаиваю, то другого утихомириваю… В какой – то момент Женя достаточно резко «просит» меня не лезть. Мне не до возмущений – приходится прямо – таки ловить Витала в прыжке – он уже почти на Женю кинулся. Улучив момент, когда Женя отвлёкся, спрашиваю у Витала, чего он завёлся? Получаю в ответ: «Он будет мою женщину обижать, а я должен молчать?!» «Моя женщина», вот так вот просто. И приятно опять же до невозможности… Опять упустила момент – они оба уже на ногах и сцена целиком напоминает курятник с двумя носителями шпор по центру. Пытаюсь вмешаться, но теперь уже Витал отмахивается от меня. В прямом смысле. Этот жест, очевидно, должен был значить: «Знай своё место, женщина, видишь, джигиты разговаривают!», но я его не оценила. Более того, рука, пролетевшая в паре сантиметров от моего носа, не прибавляет мне ни терпения, ни хорошего настроения.
- Да ну вас к черту, обоих! Вить, пойдём, потанцуем – пусть подерутся.
Танцуем с Виктором, и я с сожалением спрашиваю себя – ну почему я не выбрала его? Для моих целей – самое то, что нужно: ловелас со стажем, сразу видно. А этот Витал, как пить дать, гораздо сложнее. Использовать его для лёгкой интрижки – всё равно, что гвозди микроскопом забивать… А с другой стороны, разве я не заслуживаю самого лучшего? Эти мысли не отвлекают меня от лёгкой, необязательной болтовни с Виктором. Музыка заканчивается, он неохотно выпускает мою руку, я делаю ему шуточный книксет…
Рядом стоит Витал. Прямо на танц - поле. Стоит и смотрит на нас. Витя быстро куда-то исчезает, чтобы вновь появиться уже с фотоаппаратом. Это фото потом всем очень понравилось, но больше всего, кажется, самому Виталу: «Очень хорошо он взгляд мой на тебя поймал» Там, действительно, кажется не хватает только нимба над моей головой – так на чудотворные иконы смотрят, а не на живых людей. Я, не забыв напомнить себе, что обижена, усердно его не замечаю, общаюсь только с Витей – за стол возвращаться совсем не хочется – там Женя снова с кем-то сцепился. О чем-то поют Битлы, я начинаю отбивать ритм ладошками на собственных ногах, Витал тут же вклинивается с заявлением, что, если бы здесь был барабан, он бы научил меня, как это надо делать. Надоел! Демонстративно подаю ему со стола тарелку и пару вилок: «Учи!» Картинка, достойная пера классика: на декоративном ограждении сидит Витал и, балансируя, увлеченно бьёт вилками по тарелке, а рядом Виктор – подпевает Битлам. И я по центру. Смеюсь. Мир восстановлен.
Витя ещё какое-то время пытается ухаживать за мной. Но скоро понимает, что ему не светит и уходит. Я занята тем, чтобы не дать Юльке натворить глупостей, да и просто не дать ей упасть. Витал откровенно изнывает и в конце концов предлагает проводить меня до номера. Женя с Юлькой тоже собираются, они даже раньше нас уходят, но до лифта мы добираемся одновременно.
Оцени, насколько я всё – таки  наивный чукотский ребёнок: я правда пытаюсь вместе с Женей и его женой войти в лифт! Витал ловит меня на полдороге, машет им рукой, что, мол, езжайте и не успевают ещё двери лифта закрыться, он уже целует меня. Крепко, требовательно, настойчиво… Ты, конечно, не настолько хорошо со мной знаком, чтобы знать, что в определённом состоянии опьянения я становлюсь очень… Ну скажем, любвеобильной. Мой муж любит такое моё настроение, а вот сейчас под него попал Витал…
Наверное, он даже удивился, когда я стала отвечать ему с пылом изголодавшейся мартовской кошки, но ему это не могло не понравиться. Пришли, разумеется, к нему в номер.
Забыла сказать, что моя Катя, напуганная вниманием дяди Васи, смоталась спать ещё где-то час назад.
Вот почему так: даже если один уже предложил обойтись без условностей, другому нужно непременно закончить весь ритуал? Начинаются манцы: я, типа, мнусь и стесняюсь, он, опять же типа, мягко, но решительно настаивает. Нелепо то, что эту игру навязывает мне он. Я уже начинаю сомневаться, когда он говорит: «Да отпущу я тебя, не бойся», - а вдруг и вправду – отпустит? Вот будет прикол! Из серии: обманул кондуктора – купил билет и вышел. Но дело потихоньку движется и его не слишком умелые действия с лихвой компенсируются моим влечением к этому человеку в этот момент. Вот, и кто кого соблазнил?
Вдруг раздаётся звонок моего телефона. На дисплее – дядя Вася! Может что-то случилось? Отвечаю. И вдруг:
- Приходи ко мне в номер
- Зачем?
- Коньяку попьём, поговорим…
Должна тебе сказать, что дядя Вася единственный, кто не постеснялся недопитые бутылки с банкетного стола забрать с собой.
Убей меня, никогда не понимала логику пьяных (и не очень) мужчин: совершенно лишенные самокритики, явно ни на что не способные, ни за что не желающие заплатить, даже за выпивку, они выбирают именно ту женщину, которую хочет большинство присутствующих за столом и, не стесняясь, предлагают ей … себя! Себя! Неужели собственное отражение по утрам не пугает? И где, на какой помойке должна найти себя женщина, чтобы на такое согласиться?! Я возмущена, но за спиной у меня стоит желанный мужчина, ночь скоро закончится и, если честно, пьяного дядю Васю, с его нелепыми претензиями, даже жаль. Поэтому отвечаю спокойно и мягко:
- Нет, я к тебе не приду, ложись спать.
Не знаю, что должен был подумать (и подумал) Витал, но мне всё равно – я спешу продолжить начатое, а если он вдруг захочет начистить лицо моему смешному поклоннику – ради Бога, но завтра! О чем ему со смехом и сообщаю, в ответ на недовольные вопросы…
Постельную сцену я по соображениям морали опущу, поверь, там и рассказывать – то не о чем… Установку на получение удовольствия сбило с ходу то, что он меня в душ не пусти. И потом, пьяные мужчины… Короче, на следующий день, если верить его словам, ему было стыдно мне в глаза смотреть. И я – верю.
В номер я сбежала часа в 4 или около того, а в 7 меня уже подорвал будильник.


2.

 И пришлось вставать: планы на день – прямо с утра. Кое-как сгребла себя с постели и затолкала в душ, на автомате навела красоту, завтрак в ресторане гостиницы пролетает – не сошлись мы с ним по времени, еду на другой конец города в институт, где «нужно документы забрать».  Жую жвачку и стараюсь рот лишний раз не открывать – выхлоп такой, что сама от него по второму разу пьянею.  Милая женщина в институте хочет не только отдать мне доки, но и прокомментировать их. Вяло отбиваюсь – я о кирпичах ничего не знаю, да и, если уж совсем честно, знать не желаю. И вообще сейчас желаю только водички (а лучше – пива!) и баиньки, но женщина не сдаётся: «Вы же технолог!» Приходится согласиться – лишние слова сейчас мне противопоказаны, что толку, что я-то технолог, да не по кирпичам – всё равно начальству именно мне придётся рапортовать, а значит стоит вникнуть во все эти графики и диаграммы… Остаюсь ненадолго одна, вникаю, с третьего раза чувствую, что разобралась и вернувшуюся приставалу встречаю уточняющими вопросами. Она улыбается: «А говорили – не по кирпичу». Гордюсь собой в силу своих слабеющих возможностей. И с полной сумкой (!) образцов плетусь к метро.
Ладно, насчет полной сумки я, конечно, преувеличила, но всё равно – где правда? Меня просили только бумаги забрать…
Выйдя из подземки, попадаю под дождь. Начинаю заводиться: да что ж такое? Мокрая, да ещё с кирпичами! Дальше – больше: соседка по номеру ушла, прихватив ключ. Накаляюсь, но все проблемы решаемы. Дико злит необходимость всё же появиться в зале, а перед этим – на выставке. Там, видите ли, у нашей фирмы стенд! На выставке получаю должок с одного товарища и массу неприятных впечатлений от нашего стенда: и расположен не там, и оформлен из рук вон… Наведя критику, обхожу внушительное здание выставочного корпуса – нужная мне дверь на противоположной стороне. Все тридцать три удовольствия!
Успела я только на последний доклад. Как ни странно, он касался темы, мне непосредственно интересной – я даже ухитрилась, придя позже всех, пособачиться с лектором и запомниться присутствующим в качестве  «свежего взгляда».
А приятеля-то моего в зале нет. Не стану от тебя скрывать: пока ездила, в мою нездоровую голову лезли разные мысли, в том числе и откровенно романтического характера. Ну, скажем, он меня потерял и беспокоится. Или – вот прихожу я в номер, а там цветы… Но ты-то понимаешь, конечно, что о пиве было гораздо больше мыслей.
Начинаю как бы невзначай интересоваться у Ольги – а где ж начальничек –то её? Оказывается, с утра ещё не покидал свой номер – болеет. Вот те на! Ладно, это у меня, слава Богу, органом позволяет и опыт, благодаря свекрови, наличествует, а у него, может быть, жизнь не так удачно сложилась и стоит человека пожалеть.
А тем временем доходит информация о том, что пленарных заседаний сегодня уже не будет, и все мы сейчас отправляемся обедать, а потом – на экскурсию. Ольга звонит Виталу при мне несколько раз – ответ невразумителен, на обеде он не появляется… Начинаю беспокоиться. Зря. Мы с Ольгой  (по моему, понимаешь, настоянию) всё же постучали в его номер. Когда нам открыли – лучше бы не надо! Картина Репина! Проникаюсь жалостью и умилением: такой взрослый мальчик, а пить не научился. Что называется: не умеешь – не берись. А он вчера, как фраер последний, опрокидывал одну за другой, практически без закуси. Что за мальчишество? Это он на меня, что ли, пытался впечатление произвести?
Ага, произвёл!
Экскурсия запомнилась слабо. По-моему, я всю дорогу только и думала – а стоит ли продолжать вчера начатое? Нет, всё реально здорово было (на экскурсии), но… Романтическая у меня натура, ты же знаешь. Фантазия уносила и завораживала картинами возможного и невозможного. Как выяснилось потом – больше невозможного.
Вернувшись к гостинице, решаем продолжить вечер в ресторане. В этот раз идём в «паб». И сейчас накурено, но наш столик – у входа, так что терпимо. Витал здесь. Пойми меня только правильно – я не ханжа и не распутница. Но реально испытывала одновременно  смущение, встречаясь с ним взглядом, но и забавлялась, видя его растерянность.  Переглядываемся. Мне уже откровенно смешно, но на встречу идти не хочу – пусть сам. Если хочет. А тем временем Наташа решила развить вчерашний свой «успех». Ей то ли невдомёк, то ли наплевать, что он явно собирается за столиком рядом со мной сесть – она вклинивается с деликатностью бульдозера и садится между нами, выказывая ему недвусмысленные знаки внимания. Откровенно ехидно улыбаюсь во все 32 зуба в ответ на его смущенные взгляды. Народ вежливо недоумевает: что происходит? Вчера, вроде, по- другому пары складывались? Но – всё молча, за что и люблю воспитанных людей.
Стол большой и круглый, располагаемся за ним очень тесно – уместиться хочется всем, а народу много и ещё прибывают… Девочки уже начинают ногу на ногу закладывать – не хватает места. Закуска съедена быстро, пиво приносят регулярно. Ну и чем, по твоему, могут заниматься в таких условиях в общем-то серьёзные люди, занимающие ответственные посты в разных важных учреждениях? Мы четыре часа травили анекдоты! Причем не просто, когда между двумя историями мент успеет родиться, а – на перебой, боясь забыть, перебивая друг друга, взахлёб! Народ косяками к нам валил – всем хотелось почувствовать сопричастность, но долго мало кто задерживался – как-то само собой выходило, что чувствовалось – наша компания сложилась и чужаки нам не нужны. Причем сложилась она – вчера. Это важно. Понимаешь, Наташин вчерашний кавалер уехал и она, ничтоже сумяшесь, решила сегодня переключиться на Витала. Наблюдать за этим было смешно. Я не боюсь конкуренции: мне мало встречалось женщин, которые могли бы мне составить конкуренцию (без хвастовства), да и те редко принимали вызов. А если мозгов не хватало у женщины, мужчина всегда умел выбрать, что для него лучше. Вот и Витал, не смотря на все Наташины потуги, как-то умудрился дать ей понять, что она ему более чем не интересна, при этом не обидев. Последняя её попытка выглядела просто жалко: она встала из-за стола, когда ещё никто и не думал уходить и, глядя прямо и только на него, сказала, что идёт к себе в номер – отдыхать, потому что устала от «этого шума». Он её выпустил  - и только.
Теперь он оказался рядом со мной – чем и не преминул воспользоваться: дотронуться до меня, сказать что-нибудь на ухо, держать за руку – всё это стало для него вполне доступно. А я, если честно, не видела причин для сопротивления.
Потом мы все вместе пошли заканчивать праздник к нам в номер (Женя сегодня не пил, место ему досталось прямо под динамиком – в общем, настроение у него – вчера он был сущим ангелочком. Пытаясь сберечь остатки его растрёпанных нервов, я предложила продолжить в более спокойной обстановке. Инициатива, как известно, наказуема.). Компания собралась камерная, весёлая, живая. Курить ходили в соседний номер – к Жене, который становился всё  более вменяемым, по мере подноса в номер крепких напитков. Я стала рассказывать, за что Женьку люблю так сильно: на прошлой конференции, когда только с ним познакомились, он потрясающую чуткость и джентельменство проявил, спас меня и ещё одну подругу от вечер в компании страшного зануды, купил нам цветы, а потом, когда заметил, что я не знаю, куда приткнуть свои усталые ноги, просто сел рядом и сделал мне массаж ступней… Это было так здорово, неожиданно, уместно и … ну ваще! Юлька смеялась, Женя смущался, а Витал задумался. Мне бы тогда насторожиться: он потом мне так ноги разминал, что я повизгивала больше от боли, чем от удовольствия… У него вообще с фантазией проблемы … Но рвения – хоть отбавляй…
От Кати оторваться было сложно, понадобилась многоходовая операция с вовлечением незаинтересованных лиц, но – мы ли не из разведки?!
И нужно ли говорить о том, что остаток и этой ночи мы провели вместе. В этот раз я решила всё взять в свои руки: для начала – душ (и мне и ему), потом – покрывало на пол (на кровати реально мало места для полноценных любовных игрищ), свет – убрать, хватит того, что идёт от монитора (ноутбук включен – играет тихая музыка)… Он был в восторге, сам, мол, хотел предложить, да не знал, как я на такие инициативы среагирую?
Когда первый сексуальный голод удовлетворён, он начинает (с моей ненавязчивой подачи) рассказывать о себе. Видя мой неподдельный интерес – увлекается, открывает какие-то доки в компе, водит мышью…
Я сижу у его ног – чувствую, знаю, что ему это сейчас очень важно: чтобы именно так, у ног, преданно глядя снизу вверх (он ростом с меня, а если я ещё и на каблуках – понимаешь сам, в нормальной жизни ему на меня сверху вниз посмотреть не светит и в прямом и в переносном (как позже выяснилось)  смысле этого слова). Он говорит, я слушаю. В тот момент – очень внимательно, с искренним интересом – уж ты мне поверь, а вот сейчас спроси: о чем говорил? -  я с трудом вспомню, что ответить…
Начинаю замерзать, а он ничего не замечает – увлечен. Начинаю тихонько тереться о его ногу сосочком, наклоняю голову так, чтобы волосы ласкали его бедро…  Он начинает сбиваться с мысли, ещё до конца не понимая – в чем дело? Иду ему на встречу: вздрагиваю и жалуюсь на холод. Он – сама внимательность: приносит одеяло, но, прежде чем он меня в него закутает и вернётся к своему драгоценному генеологическому древу, обнимаю его и прошу согреть…
Занятно, я ещё никогда не встречала такой мгновенной и откровенной реакции на моё тело: девиз юных пионеров, как по мне, доставлял ему больше проблем, чем реального удовольствия - реализовать желание-то получалось не всегда, обстоятельства часто мешают, особенно на улице или в окружении людей. Но сейчас – явно не тот случай: секс великолепен. О том, чтобы уснуть и речи быть не может: мне нужно вернуться в номер. А завтра – разъедемся. Он это тоже понимает. О себе могу сказать только, что всегда считала себя женщиной достаточно спокойной по части количества секса. Более того, меня и два раза за ночь обычно напрягают, а тут… Мы оба были прямо – таки ненасытны. А потом я ушла. А очень не хотелось.

3.

Третий день конференции уже вспоминается в виде калейдоскопа из отдельных картин. Если бы я всё это тебе по горячим следам рассказывала – гораздо объёмнее и интереснее вышло бы, а так… В зале были люди, разные, я с кем-то общалась, кто-то упорно меня фотографировал и выпрашивал электронный адрес, кто-то задавал ехидные вопросы, кто-то искренне восторгался прошедшими днями. А я сидела рядом с Виталом и … Как тебе это объяснить: быть одновременно рядом и так бесконечно далеко. Вот он, только руку протяни, а уже – нельзя. И время это чудесное прошло, и ничего ни повторить, ни возвратить уже невозможно. И даже взяться за руки, наклониться друг к другу слишком близко – нельзя из соображений конспирации… А у него такой вид, что мне становится страшно – может и не было ничего? А он говорит: это – ради тебя, чтобы не болтали. А мне прижаться к нему хочется… Ну что, ты от меня связного рассказа что ли ждал? Так не выходит ничего, сам видишь…
Адресами – телефонами обменялись, на выставку пошли, а там, помимо прочего, безделушки разные продают, блестящие. Ну, ты же знаешь, как я камушки разные люблю. А там такой брелок был: велосипед, весь в камнях и, что примечательно, колёса вращаются, как у настоящего. Такая дивная вещица, дорогая, но чудная. Я ему его подарила. Он удивился страшно. Долго для меня подарок выбирал, выбрал – без единого камушка, но со смыслом: сердечко с ключиком. Дескать, нашла я ключ от его сердца, смотри, мол, не потеряй. Я с брелком этим не расставалась потом долго, ни днём, ни ночью…
Что ещё? Они уехали, мы и попрощаться  друг с другом нормально не смогли – всё время кто-то рядом ошивался. Он слова разные говорил, я больше молчала, потому что добавить мне уже нечего было. И ещё знаешь что? Мне вдруг страшно стало до жути – столько в его словах решимости было, казалось, что он уже всё решил. Про меня, про себя, про нас. И чувство, знаешь, сильное чувство в его словах было, а я спрашивала себя – я-то его разделяю? И не могла найти ответа…
Потом мы с Катей с моей подачи купили водки и пили в номере. Потом я позвонила своему киевскому другу и мы втроём гуляли по вечернему Киеву и я ему призналась, что влюбилась… А когда, вернувшись в гостиницу, только расположились посидеть – поговорить, пришли Женя с Юлькой и пьянка продолжилась…
Наутро мы с Катей пошли в Лавру – до поезда ещё было время. Я у всех святых прощения просила за то, что не раскаиваюсь и просила помолиться за меня …
А потом в поезде, когда от Витала ни слуху ни духу, я дозвониться до него не могла и на СМСки он не отвечал, на меня напал ступор – почти 14 часов я просто тупо лежала на полке, таращилась в потолок и слушала русский рок… Катю напугала, но мне уже ни до чего не было дела…