Поэзия спасает мир

ПОЭЗИЯ СПАСАЕТ МИР


Борис Сергеевич Борсуков был убежденным обличителем. Обличал он всех и вся, и считал обличительство своей исторической миссией. Он обличал людей во лжи, в лицемерии, в предательстве, в подхалимстве, в трусости, в подлости… Он всегда находил в чем обличить. Кого угодно он мог обличить в чем угодно. Обличал он постоянно, каждый день, прямо с утра. Пока кого-нибудь не обличит, ему и завтракать не хочется, аппетита нет и настроение препаскудное. А после обличения хорошо ему становилось на душе. И жить хотелось долго долго, чтобы всех успеть обличить.
Был у него сын уже взрослый, без определенных занятий, утверждающий, что он есть «святая точка несовпадения ни с чем».
- Надо работать, бездельник – обличал его отец. – Сколько можно сидеть на шее у родителей? Над нами уже люди смеются!
- Какие люди? – отрешенно спрашивал сын, для которого все слова отца уже давно звучали как либретто из японской оперы.
- Как это, какие люди?! – вздувал отец самурайские брови. – Все люди! Тебе что, плевать на общественное мнение? А что про тебя подумают битлы? Как на тебя посмотрит роллинг стоунз? Что про тебя подумает пинк флойд? Как ты аббе в глаза будешь смотреть? Совесть надо иметь хотя бы в мелких купюрах!
Может быть отец говорил, что-то другое, но сыну слышалось именно это.
«Люди» - повторил он мысленно. «Кто такие люди?» - смотрел он в окно.
Ему было не с кем говорить. Все жили прозой. А он жил стихами.
- На книгах денег не заработаешь – говорил ему отец.
- А как же Дюма? Ведь он был богатым. И Джек Лондон много зарабатывал.
- Так ведь они писали прозу, а не стихи.
- А Пушкин?
- Но ведь ты же не Пушкин. Сначала напиши «Евгения Онегина», а потом называй себя поэтом.
- Да, я не Пушкин. Я Борсуков.
- Что ты строишь из себя райскую птицу?! – возмущался обличитель. – Кто тебе мешал закончить институт? Один год не мог доучиться. Сделай сначала карьеру, а потом пиши стихи. Сначала стань министром, а потом будешь поэтом, но никак не наоборот!

В меланхолическом одиночестве он блуждал по улицам города и сочинял стихи:
Если я перестану писать стихи.
Начнется экономический кризис.
Космос вспомнит людям грехи.
И устроит им полный катехизис.

Он чувствовал себя роботом, запрограммированным писать стихи, которые никому не нужны, и которые никто даже стихами не считает. Особенная странность в том, что он слышал мелодии своих стихов и видел их цвет. Стихи были для него как конкретные люди, а люди как мелькающие деревья, на которые он смотрел из окна автобуса.
Он открывал блокнот и стихи сами возникали на бумаге, словно ручка сама их писала. Можно начать с любого слова. Например, мелькнуло с окне слово «Универмаг», и он начинал рифмовать:
Однажды Дон-Кихот зашел  в универмаг.
Соня Мармеладова там работала на кассе.
Моцарт в очереди читал «Архипелаг ГУЛАГ».
Приобщаясь к седьмой космической расе.
…………………………………………………………

Он зашел к однокласснику по кличке Дикалон.
- Привет, Борсук! – встретил его Дикалон в засаленном халате. – Проходи. Опять пиво не принес.
- Денег нет на пиво.
- Деньги надо иметь. У меня их скоро будет столько, что девать будет некуда. 
Они сидели на диване и смотрели женский бокс по телевизору. Лэйла Али дралась с Кристи Мартин.
- Я бы хотел трахнуть эту Лэйлу. Никогда еще не трахал негритянок – сказал Дикалон.
Всегда, когда он видел красивую женщину, он говорил одну и ту же фразу: «я бы хотел ее трахнуть». Но он не трахал не то что негритянок, но и белых женщин никто с ним никогда не видел. Зато всем было известно, что он уже много лет занимается онанизмом под порнографию, и вполне этим доволен.
- Я изобрел метод, как бросить курить. Метод прост: надо начинать курить не в затяжку. Этот метод я собираюсь запатентовать. Тогда каждый, кто курит не в затяжку, будет платить мне проценты за авторство. Так я стану миллионером.
Поэт открывал блокнот и писал:
Лейле Али приснился красавец Дикалон.
С тех пор она не в затяжку курит сигареты.
Налоги платит, как велит закон.
А Дикалон считает золотые монеты.
…………………………………………………

Потом он зашел к знакомому художнику, по кличке Чебурек.
- Сейчас в искусстве есть только одно живое направление, это абстракция – говорил художник и брызгал краску на холст. – Все остальное устарело навсегда. Все, что понятно и вырисовано это иллюстрация. А иллюстрация это не живопись. Иллюстрация это рацио. То есть мысль. А всякая мысль вторична. Мысль мертва, потому что мысль это не жизнь. Мысль это комментарий к жизни. И всякий комментарий есть форма заблуждения. Всякий логический порядок изначально мертв, как пластмассовые цветы. Только хаос жив, потому что хаос это космос.
Поэт открывал блокнот и писал:
В хаосе космоса растут абстрактные цветы.
На фоне них весь мир лишь иллюстрация.
Жизнь изначально мертва, реальны только мечты.
Но мысль вторична, как испорченная рация.
………………………………………………………………

Потом он зашел к еще одному знакомому.
Магнитофон крутил попсу о том, что «first cut is the deepest». Он подумал: «Непонятно, где сейчас можно откопать такое старье? А еще мнит из себя ди-джея».
На диванах сидели телки и пацаны, которые не особенно хотели говорить про поэзию серебряного века. Им было достаточно щипать друг друга за соски, и чувствовать в этом всю полноту и смысл жизни.
И даже в этом свинарнике ****ства и пошлых шуток он верил, что поэзия спасет мир. Он открывал блокнот и писал:
Люблю попсу, очей очарование.
Приятный ритм, хорошие слова.
Загадочных движений предсказание.
Мечтаний фантастичных голова.

У диск-жокея загорела шея.
Златая цепь на шее той.
И днем и ночью он лобает темы.
О судьбе русалки непростой.
……………………………………………

Затем он снова куда-то заходил, смотрел, слушал и все время писал:
Любовь еще быть может
Спасет нам крышу, и не раз.
Любовь всех страстей нам дороже.
Любовь нам открывает нас.
……………………………………………
Моя антенна выше Спасской башни.
Мои стихи длиннее Китайской стены.
Мне хочется делать людям подарки.
Но нет подарков, и в этом нет моей вины.
………………………………………………………
Я хочу быть порно-штамповочным станком.
Всех дев повергать в экстаз своим обнаженным видом.
Я хочу быть самым толстым кошельком.
Красоты-силы-власти редким драгоценным гибридом.
……………………………………………………………………………
У человека нет преимуществ перед компом.
Человек не совершенный продукт кибернетики.
По сравнению с компом, человек это дебил.
Но только человек понимает законы этики и эстетики.
………………………………………………………………………………

Вот так он тихо бродит и пишет стихи. Каждый день производит сотни стихов на все темы мироздания. Совсем не Пушкин, и даже не Есенин. Все считают его придурком. Тихий, незаметный поэт, который уже много лет успешно скрывается от славы.