Роман глава тридцать вторая

1
С наступлением лета в казармы третьего батальона пришёл капитальный ремонт. Две роты правого крыла собрались с насиженных мест и перебрались на левую сторону. Четвёртая рота, подняв кровати в два яруса, на освободившейся половине приняла своих давних соперников - шестую роту Стременного. Через два месяца следовал обратный ход, но пока до этого дело дошло, подселение вызвало много неприятных перемен.

Началось всё с пустяковых проблем, что неизбежны на границе двух подразделений: то у одних полотенце пропадёт, то у других тапочек недосчитаются. Утром они здесь, к вечеру – там! Потом наоборот - и так по бесконечному кругу, зато с нарастающей руганью и желанием ссоры.
Однако тут огоньку поддали ещё и трения верхов. Два наряда в казарме - от четвёртой роты на старом месте, у входа; и в глубине, во владениях гостей - от шестой, столкнули лбами отцов-командиров. Когда на тумбочке пришельцев (напротив канцелярии Резко) появление своего шефа пару раз огласили криком «Смирно!», Резко сделал чужакам выговор: нечего без должной причины всех будоражить – всеобщей командой приветствуется начальник, рангом выше уже присутствующего.

Выскакивать же из канцелярии на приход равного коллеги Резко естественно считал делом неразумным. Намёк «нечего какому-то Стременному честной народ пугать» принят был тем в штыки категорически: «мой наряд – что хочу, то и приказываю!», и в шестой роте по-прежнему голосили на всю казарму «Смирно»!
Резко торопливо появлялся в дверях, поскольку не обладал способностью видеть сквозь стены и, обнаружив ложную тревогу, серьёзно выговаривал Стременному: «Петя, хватит панику нагонять!» Стременной лишь отшучивался, но душой в такие моменты чувствовал себя очень прекрасно. На предложение Резко кричать пояснение «Шестая рота – смирно!», он не согласился и сказал, что наряд будет подавать закреплённую уставом команду, а не чужую отсебятину.

Резко пробовал объяснить Стременному, что как хозяин помещения он имеет преимущество над гостем, но тот в ответ лишь едко посмеялся и сослался на законы гостеприимства. Сам же гость втихомолку накатал Землемерову рапорт о притеснениях на новом месте, где заодно упомянул пару случаев нарушений дисциплины у «гостеприимных хозяев», коими явился сам свидетелем.

Землемеров не хотел своей властью возвышать Резко над Стременным, и отделался строгой фразой: «У каждого есть пол-казармы, там и командуйте»! «К тебе переедем, ты у меня попрыгаешь! - пообещал Резко Стременному. – «Смирно» будут горлопанить каждые полчаса».

Обе роты командирскую неприязнь видели и горой стояли за своих офицеров. «Ваш Стременной – чмо толстожопое»! – при удобном случае, особенно вечерами, кричали в сторону соперников Рягуж или Кулеша, и вся четвёртая рота колотила тапками по спинкам кроватей, громко выказывала презрение протяжным «Су-у-ука»!
Обратно доносились оскорбления в адрес Резко, и отбой наступал не скоро…

Отношения накалялись, тем более что камням преткновения, когда на ограниченном пространстве целых двести парней - счёту нет. Борьба за учебные показатели на фоне делёжки туалета и умывальника кажется последним пустяком, к тому же из двух сторон, волею обстоятельств поставленных друг против друга, никто не хотел отступать.
 
2
Кафедры тоже охватил ремонт. Когда на дворе сессия – дармовой силы, рвущейся поменять свой скромный труд на положительную оценку в зачётке, навалом. Кулеша, не дожидаясь милости сверху, сам потеребил инженерную кафедру насчёт подрядов - на ремонтной суете (разумеется, не своими руками), на деловом мелькании перед офицерами он планировал возвысить личный авторитет.

- Три человека в строительную бригаду! И экзамен по инженерной подготовке не сдавать, - Кулеша с наслаждением объявил результаты переговоров. Взвод от волшебной фразы затих – надвигающийся экзамен был дипломный.
Тураев в бригады «красим-белим» никогда не рвался - терпеть не мог поклейку обоев, покраску стен, полов. Да и предпочитал законный путь – выучить предмет и на экзамене свои знания предъявить. У него это получалось неплохо – ни одной тройки в зачётную книжку пока не прокралось. И самое главное – всё на службе пригодится! 

Круглов меньше всех нуждался в смене комфортного полудрёма на ремонтную суету. Он даже и не утруждал себя сидением над учебниками – хватало того, что влетало в уши на лекциях. Вячеслав большую часть дня сидел с отрешённым и даже полусонным взглядом, но к всеобщему удивлению мог доложить любой вопрос.
Рягуж надеялся на спортивные достижения и на последнюю ночь перед экзаменом. Все уже знали – Рягуж с бодрой присказкой «Лейтенант должен хоть что-то знать!» притащит к дневальному стол, обложится конспектами и учебниками и будет там сидеть до трёх ночи. Жизнерадостная улыбка от осознания масштаба неусвоенных им знаний сменится неподдельной озабоченностью, но ненадолго: после полагающейся тройки, и иногда и четвёрки, зубы Рягужа опять радостно засверкают.

Кулеша затеял аукцион, чтобы парни делали ставки, поднимали их в попытке опередить друг друга, а он бы важно сидел с молоточком и постукивал: это –тебе, а это –тебе!
И кандидаты действительно объявились: Драпук, Остапенко, Василец, Копытин. Взметнул руку и Тураев, прибодрился перспективой свободы. «Уж точно от Оксаны не отстану! - заколотилось у него сердце. – И Савинок не помешает»!

 Кулеша смотрел на поднятые руки, медлил, многозначительно тянул губы, словно каждому говорил: «Вникайте, ребятки, поглубже, кто у вас самый главный хозяин»!
На Тураеве он остановился особо, замер в раздумьи. Все понимали в чём дело. «Ты и так сдашь», - махнул он, наконец, отрицательно и Антон понял – руку можно опускать.
  - Драпук!... Остапенко!... Василец!

3
Драпук ввалился в класс весь забрызганный белилами - в пилотке из газеты, в старой хэбэшке. Изображать из себя самого главного бригадного трудягу у него получалось, хоть на самом деле всю работу делали Остапенко и Василец. Драпук суетился у них на подхвате, развлекал бесконечными баснями и очень доходчиво показывал офицерам, что «работа кипит».
- Слыхали? – у Драпука заблестели глаза. - Оксанка замуж выходит.
- Вот это номер!
- За кого?!

Взвод загудел, завертел головами – и в первую очередь на Тураева. Тураев напрягся – что несёт этот Драпук?! Неужели правда? Неужели за Савинка?
- За Сову что-ли? – деловито спросил Кулеша. - Что-то быстро!
Шум нарастал – вот так ход! Поменяла курсанта на майора!

«Тихо!» - цыкнул Кулеша, уставился на Драпука – «Ну»? Тот сорвал бумажную пилотку, замахал от возбуждения: догадайтесь!
- Хорош мозги парить! - осадил его Кулеша. – За кого? Савинка?

Драпук чуть утих в неистовстве, принялся с паузами и похихикиваниями выкладывать: - Какой там Савинок! Тот рвёт и мечет в лаборантской – просто умора! Волосы аж из штанов летят! Клянёт, натурально, эту сучку! Говорит,  познакомилась та с технарём три месяца назад – пятикурсник, сынок ихнего начпо! Вот девка атас! Сети расставила тут, а рыбку выловила за километр! Да там кит попался!

Тураев словно прирос к стулу – шутка или правда? Драпуку доверять!
- Я же говорил – надо проще к бабам относиться! – сделал фундаментальное заявление специалист по женскому вопросу. - От бабы по природе ничего не убывает. Хоть там рота упашется до седьмого пота, ей только удовольствие лишнее.
Тураев поднялся, не в силах больше быть под прицелом десятков глаз – любопытных, злорадных, довольных. «Это – правда»! – вдруг кольнула его мысль – щемящая, гулкая и убедительная. Пытаясь сохранить невозмутимое лицо, Антон направился к выходу. Драпук молча пропустил сослуживца, плотно подтянул дверь.

  - Что переживать? – Он кивнул вслед. - Для женитьбы никогда не поздно бабу найти! Только шею покажи – хомут пристроят!
- Может, что папа-полковник уплыл? – съехидничал Агурский.
- Насчёт папы-полковника я сказку сам сочинил,- признался Драпук. – Чтобы завести. А в войсках и папу-генерала можно надыбать, кстати. – Он бесцеремонно посмотрел на Горелова. - У тебя сестра-то небось есть?

Все сразу разглядели Горелова как ценную добычу, оживились – что там и в самом деле с сестрёнкой? Горелов любопытства не удовлетворил, смолчал.
- Вообще мужик всё теряет, - Драпук ринулся развивать мысль вширь. -  Взять те же алименты. По закону их только мужики платят. А налог на бездетность – вообще идиотизм! Может, я уже отец-герой, детей может, штук десять по стране настругал, а вот стану лейтенантом – будут выгребать из кармана три процента. За что?!! За то, что нет официального штампа! Вот государство-то!
- Может, ты к тому времени женишься, - подзадорил его Рягуж.
- Я? Женюсь?!! – Драпук сыграл яростное возмущение и даже хлопнул ладонями по бумажной пилотке. - На кой чёрт мне это счастье? Я с хомутом не тороплюсь. А что надо и так имею. Я в прошлое увольнение, между прочим, с одной интересной девицей… зарылся в пуховую перину как в рай. Расскажу вам, чего стоило – умрете со смеху! – он обвёл всех торжествующим взглядом, словно давая шанс самим догадаться, что такого удивительного он мог сотворить.

- Чего? – не выдержал Кулеша.
- Расписку дуре этой выдал, - расхохотался Драпук. - Иначе уперлась, ни в какую: пирожок даже смотреть не подходи, не то что к начинке... Знаю, говорит таких, попробуешь и убежишь! Мне честь попортишь. А я ей - «Ради тебя - что хочешь! Хоть в Загс», – курсант перешёл на доверчивый шёпот. - Эта фраза для них волшебная!
- И дала? - облизав сухие губы, спросил Копытин.

- Нет, на слова не купилась, хоть и дура, - мотнул головой Драпук. - Ну, я отступать не привык: нет таких пирожков, чтобы умеючи не разломить! Через расписку раскрутил - пообещал жениться, братцы! Сдал свою холостяцкую молодость росчерком пера!
Курсанты от слов взводного бабника опешили.
- Ты же сам сказал – хомут накидывать не собираешься! – уставил выпученные глаза Кулеша.

- Конечно! Черта-с-два, жениться-то! Дура-дурой, на моё счастье оказалась. Зато фигурка, – восхищенно покачал головой Драпук, - Афродита! Со знанием дела пообщались.
- Пойдёшь к ней ещё?
- Не-е, она реально хочет захомутать. Ещё не слез – когда в Загс? Её мамаша на эту тему сильно настраивает. Боится она мамку свою. Честно говоря, и я побаивался, пока дело делал, что мамаша в квартиру ворвется. У них изо рта прям пена как у пожарной лошади бежит, чтобы жениха на месте застукать.

- И ты в расписке пообещал жениться?
- Пообещал.
- А теперь?
- Что теперь? Туда больше ни ногой!
- Искать же будет.
- Искать! – довольно расхохотался Драпук. - С той бумажкой меня искать, что ветра в поле!

Глава 33
http://www.proza.ru/2009/11/28/1454