Введение, гл. из повести Ясным днём...

  Введенские морозы грянули сразу – жёстко и цепко.
Ещё вчера бушевала вьюга, и мужики, прихлёбывая чай
в избах, говорили: «На Прокла не жди от дороги прока».
А сегодня – мороз, солнце и ослепительные бока сугробов.

  Все мужики семьи Погореловых очищают от снега
двор и выезд из ворот на улицу: Пантелей, Гаврила, Дани-
ла и Ванятка в валенках, подаренных отцом.
Всем жарко. Гаврила сбивает на затылок шапку:
  – Ну и мороз!
  – Введенье пришло – зиму привело, – констатирует
Пантелей, снимая с усов сосульки.
–   Ванятка! Пойдёшь завтра с мужиками вешки ставить?
  – Пойду! – Ванятка возится с санями, застилает по-
лость соломой. В прошлом году его с собой не брали.
  – Готовь вешки с Данилой.

  Завтра – Прокоп. «Пришёл Прокоп – нашёл сугроб».
5 декабря всей деревней выходили за околицу ставить
вдоль дороги, ведущей к деревне, вешки – знаки. Чтобы
ни путники, ни сами не сбились с дороги в метель и тём-
ной ночью. Работа эта делалась весело, озорно и заканчи-
валась братчинами – складчинами. Мужики гудели, об-
мениваясь мнениями.
  – Таперича, Ефрем, береги свой нос: все зимние праз-
дники сильные морозы будут.
  Ефрем, длиноносый мужик, парировал:
  – Мой нос – календарь: высуну из избы – чую, какая
погода. А вот ты свой календарь береги, а то детей стро-
гать нечем будет!
  Ефрем намекал на портки мужика: в заплатах и дырах.
Братчина гоготала, крякала от выпитого, вытирала
усы и продолжала обсуждать погоду, торги и цены, вывоз
леса и сена с полей.

  А как же Рождественский, Филипповский пост? Не-
льзя скоромного, грех пить?
  Ах, эта лукавая и прямодушная Россия! Верю – не
верю, пост – не пост. Молится на всякий случай, как все,
чтоб не осудили, а попутает бес – сходит к попу за пока-
янием и отпущением грехов. А искренне и без лукавства
молится только земле и хлебу – вот Бог крестьянина.

  7 декабря, на Катерину-санницу потянулись в Кру-
тоярово сани со всех окрестных деревень: однолошадные,
запряжённые парой, а то и тройкой чубарых. Сани – рас-
писанные, в гривах лошадей ленты, под дугой колоколь-
чики. Мелодичный, переливчатый звон далеко слышен
на морозе по всей округе.

  Каждый год на Катерину-санницу на крутых и на по-
логих холмах вокруг села устраиваются гонки саночни-
ков: безлошадные и дети – с гор, конники – по длинному
логу меж холмов.

  Самые почётные люди в этот день – молодые семей-
ные пары, отыгравшие свадьбы до Рождественского пос-
та. Наряженные в лучшие одежды, в лучших санях, они
ехали впереди санного поезда.

  Катерина Погорелова тоже оделась в лучшее: Егор
Кулыгин пригласил её в свои сани, а из соседней деревни
приедет теперь уже замужняя подруга.

  7 декабря – день ангела Катерины. Мать готовит пи-
роги, а отец вручил ей утром маленькие, расписанные зо-
лотом сани и шаль. В ней Катерина сейчас и красуется.
Егор Кулыгин с присвистом, стоя во весь рост, бесша-
башно гонит свой экипаж за околицу.

  Что делается на холмах! Свист! Крики! Поддержива-
ют свою деревню или свой «конец» села. Егор шёл в гонке
с парнем из соседней деревни. Обошёл его, ещё пару наез-
дников – и стал первым. Подкатив к Катерине, он гордо
произнес:
  – Аль мы рукосуи какие, аль Богом обижены! – обнял
прилюдно Катерину и подарил ей колечко. – С днем анде-
ла, Катеринушка!

  Санный праздник звенел и ухал, а Катерина слыша-
ла только колотьбу собственного сердца. Не зря положи-
ла вчера кусочек хлеба себе под подушку: суженый не
только приснился, а явью явился, да ещё и с колечком и
объятьями.

  …Перед сном, поздно вечером положила Катерина
сорок лёгких земных поклонов, да и попросила своего
ангела-хранителя: «Святая мучиница Катерина! Введи
меня в храм, где буду венчаться, и покажи мне, с кем
буду обручаться».

  Понятно уж с кем! Ан нет, покажи!