Ночь первая с 4-го на 5-е октября

Это случилось с 5 по 14 октября 1582 года по григорианскому календарю, в дни Безвременья, которые тысячи людей выкинули из своей жизни, но ничто не может быть потеряно одними не будучи обретено другими.



«Девушка собирала хворост в темном лесу. Она нагибалась за ветками и складывала их в корзину, напевая себе под нос глупую песенку. Из кустов за ней наблюдали два глаза, в которых пылала жажда свежей плоти. Зверь переминался с лапы на лапу, готовясь к прыжку, и в нетерпении втягивал завораживающий запах молодого тела. Еще секунда и хищник оказался на жертве, в одно мгновенье разорвав горло на хрупкой шее. Повинуясь своей животной сути, возобладавшей над разумом, оборотень огласил округу протяжным воем. Когда выглянула полная луна и прошлась по его великолепной серебристой шерсти, зверь стал похож на привидение. Его клыки вонзались в неподвижную, но все еще теплую жертву, разрывая плоть и утоляя неистребимый иным способом голод. Разум постепенно возвращался, но остановиться все еще не было сил. Человек рос в нем по мере насыщения, и ум переставал концентрироваться на жажде крови. Мир разрастался, принося воспоминания и осознание собственного Я. Лицо растерзанной начало казаться смутно знакомым. Конечно же, это дочка мельника, когда-то она качалась у него на коленях и доверчиво улыбалась, не представляя чем закончится их знакомство. Человек возобладал над волком, и инстинкты притупились.
Однако, в какое-то мгновение оборотень почувствовал чье-то присутствие, но было уже поздно. Люди из деревни, заслышав леденящий душу вой, вооружились и направились в лес. Озаряя путь факелами, с ружьями наперевес они шли вперед, ожидая увидеть знакомую картину. Но в этот раз волк, замешкавшись, не успел скрыться и серебряные пули настигли его сердце, которое навсегда остановилось, так же как и за несколько минут до этого сердце его жертвы...» - мужчина сидел у костра и смотрел на реакцию слушателей, как вдруг получил подзатыльник.
– Ларри, хватит пугать ребенка! Она же сейчас разрыдается – строго выговарила его женщина с длинным шрамом через левую щеку.
Девочка с чрезвычайно бледной кожей и серебристыми волосами смотрела на все это своими огромными голубыми глазами, окруженными длинными ресницами цвета лунного металла.
– Мама, я совсем, совсем не испугалась — дрожащим голосом попыталась она оправдать рассказчика, – Ведь серебро совсем не страшно для оборотня, и он просто притворяется, чтобы люди подошли поближе и позволили беспрепятственно растерзать себя.
– Умная девочка, – улыбнулся Ларри.
– Матильда-то умная, а ты - дурак! Как был олухом двести лет назад так и остался — оскалилась женщина.
– Не всем же дано за столь короткий срок обзавестись сразу и дочкой, и украшением — ответил мужчина, проводя пальцем вдоль щеки.
Это вывело женщину из себя, и она уже занесла руку с выдвигающимися на глазах когтями над головой обидчика, но тут кто-то насмешливо окликнул ее, и вся ярость мгновенно испарилась.
– Тинка, ты все еще не сдержана как необученный щенок – добродушно смеялся толстяк в зеленом плаще. Женщина улыбнулась и обвила шею пришедшего, из глаз ее непроизвольно брызнули слезы.
– Ну, будет тебе, – похлопал ее по спине толстяк – ты так же чувствительна, как и твоя мать.
– И так же сумасбродна, как ее отец, – подметил Ларри, за что удостоился мимолетного прищура человека в зеленом плаще, выдававшего в добродушном путешественнике кровожадную тварь, невоздержанную в желаниях, какой он по сути и являлся.
– Не так грозно, Лу, я всего лишь шучу, – замахал руками Ларри.
В это время Матильда смотрела на происходящее с удивлением и неподдельным интересом. Толстяк внушал ей доверие несмотря на то, что видела она его впервые. Что-то внутри говорило: он не обидит, ему можно верить. Словно что-то родное текло в жилах этого человека, что-то что не позволяло ему совершить некоторых злодеяний, на которые он был несомненно способен.
– Кто это у нас? - все так же добродушно улыбаясь, спросил Лу у Ларри, когда смог наконец освободиться от крепких объятий дочери.
– Это ты у нее спроси, – молодой оборотень показал глазами на Тинку.
– Никогда не думал, что ты способна связаться с вампиром, – на мгновенье став серьезным, заметил Лу.
Толстяк бесцеремонно подошел к девочке и приподнял ей верхнюю губу. Малышка явно смутилась, но смотря на спокойное лицо матери, не сопротивлялась.
– На мой взгляд ей лет шестьдесят, – задумчиво констатировал толстяк.
Матильда метнула испуганный взгляд на Ларри.
– Все просто, миледи, вампиры растут как люди только до того момента, как впервые попробуют кровь, а потом их возраст запросто определяется по клыкам, с каждым выпитым литром. Поскольку без крови ты долго не протянешь, то все точно, почти как в аптеке, – улыбнулся оборотень.
– Я смотрю моя внучка ничегошеньки не знает для своего возраста. Однако ж, какие непутевые у нее родители, – посетовал Лу.
– Нам было некогда, — пряча глаза, отрезала Тинка.
– И где же твой отец, деточка? – не унимался Лу.
– Папа, не надо! — взвизгнула женщина, но было уже поздно. По щекам Матильды покатились кровавые капли, даже в свете костра они ярко выделялись на ее бледной коже. Лу вопросительно посмотрел на дочь.
– Они... убили его, — тихо сказала Тинка, – я надеялась... встретить его... здесь.
– Ты не сможешь найти своего вампира, а даже если получится, то он вряд ли что-нибудь помнит. Твоя мать точно также затерялась, и сколько бы я не искал, все без толку. Может быть когда-нибудь она вспомнит нас, но другая жизнь поглотит ее существо, а мы останемся лишь призрачными образами из прошлого, – Лицо Лу заволокло печалью, и он тихо сел у костра, а Тинка, не имея сил сдерживать слезы, пошла в чащу, где можно было успокоиться вдали от отца и новоприбывших, которые вряд ли заставят себя ждать.
– Знаешь почему мы здесь собираемся? - заговорщически взглянув на Матильду, шёпотом спросил Ларри.
– Потому что мы не принадлежим человеческому миру. Мы просто вселяемся в людей, придавая их телам необычные свойства. - оживилась девочка, размазывая по щекам кровавые слезы, отчего кожа на ее лице приобрела некое подобие румянца.
– Но ты не ответила, отчего каждые два столетия мы возвращаемся в это время.
– Потому что эти десять дней люди вычеркнули из своей истории, и мы можем использовать их, ведь они никому не нужны, – радуясь возможности показать свои знания отчеканила Матильда.
– А ты смышленая, но не все так. Когда-то мы жили в мире, где нам не нужно было ничего материальное, где мы представляли из себя эфемерные существа... – оборотень на мгновение задумался — да, “эфемерные” – это то самое слово. Но что-то нарушилось, и наша вселенная погибла, однако, кто-то смог выжить, просочившись в этот мир, где по-хорошему таким как мы совсем не было места.
– Почему, неужели люди в любом времени так ужасны?... неужели все они такие же монстры как те, что убили папу?
– Нет, малышка, не в этом дело, просто таким как мы в нынешней форме здесь нечем питаться. - улыбнулся Ларри, – Хотя, люди тоже далеко не ангелы, - протянул оборотень и вдруг заметил, что Матильда смотрит сквозь него. – О чем задумалась?
– А что значит в нынешней форме?
– Ах, ну конечно, ты ведь ничего такого не чувствуешь, а на самом деле мы эти десять дней живем в своем первоначальном виде.
– То есть, я привидение?! — испуганно выпалила девочка.
– Что-то наподобие — рассмеялся неожиданно вмешавшийся в разговор Лу. В его глазах играло пламя, а от тела словно исходил жар. – А ты знаешь почему мы делимся на оборотней и вампиров, хотя в сущности питаемся одним и тем же? - спросил Лу внучку.
– Вампиры - хладнокровные, а оборотни - теплокровные, поэтому им легче принимать облик животных, ведь на Земле животные в основном теплокровные.
– Чему-то тебя твоя непутевая мать все-таки научила. Что еще знаешь?
– Оборотни обычно вселяются в живых людей, а вампиры в мертвых.
– А почему?
Девочка запнулась, не зная, что ответить.
– Не мучай ребенка – это не экзамен все-таки — чей-то веселый голос донесся из-за дерева. Мужчины обернулись. Высокий темноволосый оборотень в сопровождении рыжеволосой спутницы подошел к огню.
– Габриэль, Ив, вы все еще вместе? - начал в своем насмешливом духе Ларри.
– Да, и тебе нечего здесь искать — огрызнулась Ив, явно не расположенная к его шуткам.
– Пока нечего, детка, пока — продолжал он без стеснения наслаждаясь рождающимся в глазах женщины бешенством.
– Успокойся, милая, он только этого и добивается, он же только удовольствие получит от того, что ты расцарапаешь его глупую физиономию – потушил разгорающийся пожар Габриэль.
– Неужели это дочка Тинки? – с интересом вглядываясь в Матильду, спросила Ив.
– Да, Матильда – моя внучка, – улыбнулся Лу и тут же обратился к девочке так учтиво, словно она была маленькой королевой, – Разреши представить: Габриэль и Ив, наши старинные друзья, впрочем как и все приходящие к этому костру.
Оборотни слегка наклонили головы, девочка ответила тем же. Новые знакомые подошли ближе и присели.
– Давненько не виделись Лу, — протянул темноволосый.
– Да, Габ, прошлые два цикла ты встречал у другого костра, – вздохнул толстяк.
– Такова жизнь, старый друг, но все возвращается на круги, своя рано или поздно, – Оба они замолчали и уставились на пламя, недавно начавшее плясать свой непрерывный десятидневный танец и притягивающее словно магнит, тех кто был связан с Лу и его семьей.
Так в звуке потрескивающего костра прошло около часа, Матильда уже не знала куда себя деть. Хоть девочке и было уже более шестидесяти лет, но она все еще была ребенком. Наконец на ее счастье Ларри надоело поддерживать медитативное бдение.
– Кажется мы рассказывали Матильде, о Дитах и Хольдах, может продолжим?
– Почему бы и нет, – согласился Габриэль, – я пожалуй кое-что смогу добавить, если вы не против.
Все кивнули.
– Диты и Хольды, или как люди их называют, вампиры и оборотни, есть сущности имеющие способность вселяться во все живое, попавшие в этот мир из-за странного стечения обстоятельств. Наша вселенная рухнула, а в этой множество людей решило отказаться от десяти дней своей жизни в пользу сомнительного удобства. Казалось бы мысли и желания горстки людей не способны изменить ход глобальных процессов, но почему-то это произошло. Реальность исказилась, и между нашим агонизирующим и этим вполне еще целым миром образовалась брешь. Те кто смог спастись оказались в этом времени разбросанные по планете.
Однако эйфория от чудесного спасения сменилась неведомым страшным чувством, которое выворачивало их наизнанку и в конце концов убивало. Сейчас мы называем его человеческим словом «голод», а тогда не знали ни как это назвать, ни что с этим делать. То было ужасное время, когда большая часть из нас погибла в страшных муках.
Матильда слушала, затаив дыхание, боясь пропустить хоть слово. Девочка заворожено глядела на Габриэля, поглощенный рассказом он выглядел таким величественным и вызывал благоговение.
– Не пугай ребенка! – встрял Ларри, – смотри, на ней же лица нет от твоих ужасов.
– Не лезь, – прошипела Ив, у которой с Ларри явно были старые счеты.
– Я смотрю у нас пополнение, – заметила, неведомо откуда взявшаяся Тинка.
– Ты как всегда великолепна, и ничто не способно тебя испортить, – сделал комплимент Габ, намекая на шрам.
– Всегда удивлялась твоему умению везде капнуть яду, – отбилась Тинка.
– А я твоей прямолинейности, – не остался в долгу Габ. Этим двоим тоже было, что обсудить наедине, но стоит ли считать такое удивительным для тех, кто живет уже не первое тысячелетие.
– Кажется рассвет, – прервала их Ив.
– Да, действительно, — поддакнул Лу.
– Неужели мама тебе не говорила? – спросил Ларри, заметив вопросительный взгляд Матильды.
– Нет, – покачала головой девочка.
– Понятно, тогда пока мама ищет папу, я тебя научу, как искать себе новое тело на следующие двести лет, а там глядишь и им что-нибудь по соседству подберем...