БОМЖ

С моим тестем одни неприятности…
Нет, сам он мужик ничего, но стоит только откликнуться  на его очередную просьбу – жди какой-нибудь гадости. Уж, казалось бы и без того столько разных историй случалось, а тут опять…
Звонит. Слышу его голос – и уже настораживаюсь. А как только прозвучала просьба, так я просто сразу «выпал в осадок».
-  Подежуришь за меня эту ночь?
-  Нет! – быстро и решительно, не желая слушать дальше, отказываю я.
Но любопытство берет верх, и я спрашиваю:
-  А что случилось? 
-  Прострелило меня – радикулит. Даже кашлять и то больно.
«Начинается!» – думаю я. И спрашиваю:
-  А напарник? Попроси напарника.
-  Он укатил в горы. Будет только послезавтра. Может быть, подежуришь? Я с начальством переговорил. Шеф согласен.
«Вот, бляха-муха! – воплю я мысленно. – Влип!»
-  Всё! - грозно заявляю я. – Это в последний раз!
-  Спасибо, дорогой!
-  Пока! – говорю я и бросаю трубку.
   
                *
Дежурство – тягомотина. Ходишь всю ночь вокруг цирка с пустой кобурой на поясе – чистое пугало, не иначе. Форма тестя на меня  великовата, и оттого вид у меня просто ужасный!
«И откуда он только взялся на мою голову… со своим радикулитом!»
И так, моя задача: присматривать за помещением, где разместился приезжий зверинец. На двери, конечно же, замок, но всё одно - мало ли кому «взбрендит» залезть!
В самом цирке тоже есть охранник. Вот к нему-то я и захожу после пары-тройки кругов. Ему хорошо: дремлет себе в гримёрке, чайком балуется, «телек» смотрит…
Уже стало рассветать, когда я от него вышел в очередной «рейд».
Глядь, а на двери зверинца замка нет! Матерь божья!
Огляделся, прислушался: ни рычания, ни цоканья когтей. Осторожно заглянул в помещение. Благо, оно было неплохо освещено. Нет, движения никакого не было.
«Слава тебе, Господи! Видно, кто-то замок открыл, глянул куда попал - да и дал драпу!»
Гляжу: замок прямо на пороге, под ногами валяется. Водрузил его на прежнее место и на том и успокоился. Через час пришли работники зверинца, те, что кормят «братьев наших меньших».
Я им ключи в руки и «до свидания». А они мне:
-  Вот когда прозвучит  «объект сдан - объект принят», тогда и  «до свидания» можно будет сказать.
-  Хорошо…
Открываю дверь. Заходим в помещение. Идем вдоль ряда клеток. Смотрим. Всё нормально! Идем в обратную сторону. Стоп!
В клетке с волками сидит человек… Лохматая шевелюра плавно переходит в такую же лохматую бороду, а та в свою очередь – в пальто непонятного цвета…
-  Не шевелится! Может волки уже задушили его? – дрожащим голосом шепчу я мужику, стоящему рядом со мной.
Издали, щурясь, пытаюсь высмотреть в клетке следы крови, но ничего не замечаю. Вспоминаю своего тестя и  мать его…
Тут, непрошенный гость шевельнулся – народ, собравшийся у клетки, отпрянул назад. Мужик, глядя на нас из клетки, улыбнулся. Кто-то в толпе не без ехидства воскликнул:
-  С добрым утром!
Гость потянулся, потрепал за загривок стоявшего рядом с ним волка и неспешно встал. Волки оскалились. Не на него, а на нас… Вот сволочи!
Я снова вспомнил тестя и  мать его… 
Гость открыл клетку – и толпа снова отпрянула.
Наконец, засов задвинут. С нашей стороны послышался вздох облегчения. А вот со стороны волков – жалобное поскуливание.
Этот мужик просунул руку и волки подошли. Он ласково трепал одного, другого… Молодой волк, подходя к гостю, писался. Я тут же вспомнил своего щенка.
«Ух, ты! – пронеслось у меня в голове. – Они его уважают… Обалдеть!»
Проходя мимо клетки со львом, этот мужик остановился. Лев коротко рыкнул в его сторону и отвернулся. Гость засмеялся, достал из кармана что-то похожее на черный хлеб и бросил под ноги льву. Ещё раз засмеялся и пошел дальше, на выход. Я остановился посмотреть: будет лев есть то, что ему бросил тот мужик. Видимо, это стало интересно и всем остальным. Мы остановились. Лев долго облизывал этот для нас непонятный гостинец и,  наконец, стал есть его. А потом долго облизывал свою морду.
-  Вот, блин! Что ж такое мужик ему дал? Эй, мужик! А куда он делся?
-  Ну, как всегда: пока таращились на одного, другой того – убёг!

Так что, когда прибыла милиция, арестовывать за нарушение порядка было некого. Правда, пока писали протокол и всё такое, я многократно и эмоционально щедро вспоминал и своего тестя, и мать его… и всю их родню.
А уже дома – у меня из головы не выходил «тот мужик»…
«Бомж … БОМЖ – Без Определенного Места Жительства…»