Темнота

Темнеет…
Я люблю темноту. Отчасти потому, что когда-то мне удалось победить свой страх перед ней.
Раньше я ее боялась. Нет, не так. Скажу по-другому - она была мне отвратительна, как, допустим,  бывают отвратительны живые цветы в вазе - подарок любимого, - что начинают вянуть уже на второй день. Нет ничего более мерзкого, чем живые цветы, уже слегка подернутые смертельной дымкой увядания. Ибо они в эти моменты - отражение всего бренного земного Бытия. Да, это самое мерзкое. Мерзкое не в том смысле, в каком может быть мерзкой грязная посуда в кухонной раковине - это совсем иное, но мерзкое потому, что глядя на них, я начинаю грустить. ЭТО мерзко. Я не люблю себя в те минуты, когда я поддаюсь хандре по поводу того, что я сделала или же по поводу того, что я НЕ сделала. Причина не важна. Важно то, что я хандрю и поэтому не люблю себя. А это важно для меня - любить себя. Уважать себя.  Это важно для любого.
Темнеет….
 Я чувствую это и просыпаюсь. Я люблю спать днем. Это спасает меня от тоски и, как следствие, от нелюбви к себе. Странно, когда любишь кого-то, все чаще начинаешь чувствовать, что перестаешь любить себя…. Но это, по сути, пустое. Все пустое.
До чего неудачное выдалось лето!
Все уехали. Все. Не оставили мне даже любимого кота. Я съездила и забрала его к себе. Кот очень быстро надоел. Думаю, я ему тоже надоела, потому что он избегал меня и смотрел как-то враждебно. И я увезла его обратно.
…В высшей степени неблагодарная тварь. Но я люблю его. По сути, все, кого я люблю, в высшей степени неблагодарны…  Хотя они, наверное, считают, что неблагодарна как раз я. Может быть. Я и не претендую на лавры благодарного существа. Нет, я бука. Я бука и знаю это. Они тоже знают и поэтому они неблагодарны… Все просто.
Темнеет….
Я открываю глаза и, не включая свет, тянусь за сигаретой. Потом добрых пять минут впотьмах ищу зажигалку.  Зажигалка найдена. Ее слабый огонек на секунду освещает комнату. Всюду бардак. Я не люблю беспорядок. Он мне противен. Не так противен, как грязная посуда, конечно, но все равно он меня раздражает. А смотреть на него, как на творение рук своих мне не позволяет врожденное чувство прекрасного... Огонек зажигалки гаснет и я обещаю себе убрать все на свои места и протереть пыль. Возможно, когда беспорядок окончательно меня разозлит, я выполню свое обещание.
……Я блаженно затягиваюсь и стряхиваю пепел на пол. Мне все равно. Потом уберу. Еще одно обещание.
Сигарета докурена. Бросать окурок на пол  я считаю излишним свинством, поэтому я встаю и бросаю его в окно. Тоже свинство, но в меньшей степени. По крайней мере, убирать его придется кому-то другому.
Почти совсем темно…
Я на ощупь плетусь на кухню. Темно, но я знаю, что по столу около мойки засуетились и забегали тараканы… И откуда только они взялись? Есть тут все равно нечего.
Я открываю шкафчик и, порывшись в темноте в его недрах, извлекаю початую бутылку коньяка. Левая рука на автомате включает чайник. Проходит четыре минуты и, как и обещали в рекламном ролике, раздается щелчок, возвещающий о том, что чайник  таки закипел. Я достаю свою любимую чашку, в глубине души надеясь, что я помыла ее прошлой ночью и что тараканы до нее еще не добрались. Кладу туда три ложки кофе ( с горкой, обязательно с горкой!), будучи почти уверена, что просыпала кофе на стол; заливаю кипятком и наливаю туда коньяк. Этот, с позволения сказать, коктейль - моя маленькая тайная страсть. Совсем безобидная по сравнению  с другими страстями, но все равно, я знаю, она не вызовет одобрения у всех тех, кто об этом так или иначе узнает.
Пробую на вкус. Брр, мерзко… Не так мерзко, как увядающие цветы, и не так, как грязная посуда, но тоже по-своему мерзко. Немного подумав, добавляю сахар. Я добавляю его каждую ночь, но все равно всегда делаю это немного подумав. Это ритуал.
С сахаром это уже не мерзко. Это просто кофе с коньяком и сахаром.
Чашка большая, и поэтому у меня есть время подумать, пока я пью ее содержимое. Странно, в последнее время я предпочитаю не думать. Это занятие удручает меня. "Старайтесь думать о хорошем!", - до чего тупой призыв. Он раздражает меня еще больше, чем беспорядок в квартире.
О хорошем я думать не могу, потому что все хорошее неотступно приводит меня к плохому.
Я отрываюсь от чашки и смотрю на часы.
Половина первого. Должен позвонить он.
Он всегда звонит не позже часа ночи. Я снимаю трубку с аппарата и кладу ее поближе к себе - на стол. Я не очень люблю бегать к телефону сломя голову через всю квартиру. Это портит радостное впечатление от звонка и усугубляет мое недовольство, если звонит не тот, кого я хочу услышать. Это тоже мерзко.
Я закуриваю еще одну сигарету. Табак мерзкий и явно не оправдывает радостных эмоций симпатичного молодого человека из рекламного клипа. Хотя, меня начинают терзать смутные подозрения, что то Marlboro, что курил он, было произведено все же не в Мытищах, а где-то в более приличном месте.
Я делаю затяжку и пытаюсь выпустить дым колечками. Темно, и я не вижу, получилось у меня или нет, но мне все равно хочется думать, что получилось. Иногда у меня получаются колечки… правда редко.
Так, незаметно, но неизбежно, проходит какое-то время.
Я вновь смотрю на часы.
Без пяти минут час. Я продолжаю убеждать себя, что у него есть еще пять минут, хотя отлично знаю, что часы на кухне отстают на десять минут и сейчас уже пять минут второго. Он не позвонит. Что ж, это скорее правило, нежели исключение, и я кладу трубку обратно на аппарат, чтобы не разряжалась. Когда трубка разряжается - это мерзко. Тоже по-своему, но мерзко. Как многолика может быть мерзость!…
….Чашка опустела. Я тянусь за чайником, в результате чего роняю на пол какую-то склянку. Появляется желание включить свет и посмотреть, что же именно я уронила, но потом я решаю, что и это тоже пустое. Я мешаю еще один "коктейль" и вновь снимаю телефон с аппарата. Звоню подруге. Уже поздно, она спит и явно мне не рада. Я также бываю не рада ей днем, когда она меня будит. Мы ведем дурацкие разговоры о том, какое противное  выдалось лето, после чего желаем друг другу удачи и прощаемся. Она - с явным облегчением, а я - с безразличием, которое стало мне весьма свойственно в последнее время.
Я утыкаюсь носом  в чашку. Пахнет противно… Все противно.
Я сама себе противна - я опять тоскую и кисну. Это плохо. Я возвращаюсь в комнату, по дороге спотыкаясь о небрежно брошенные мною же в коридоре тапочки. Это раздражает. Кофе я, по-моему, не расплескала. Я подхожу к центру и включаю радио. По комнате тихо расползается мотив какой-то попсовой песенки. Я морщусь и переключаю волну. Там реклама. Я дослушиваю ролик до конца и выключаю радио. Дурацкий ролик. И зачем я только его слушала? Мне это непонятно, как и многое из того, что я делаю или не делаю. Я достаю с полки кассету и включаю ее. Это, кажется, Placebo, - в темноте надписи не различишь. Да, это оно и есть. Мне нравится их музыка и мне нравится парень, который это поет. Не люблю признаваться в этом, также, как и в пристрастии к кофе с коньяком, но мне нравятся субтильные бледные мальчики с косметикой на лице. Ну, не то, чтобы нравятся, просто мне доставляет некое удовольствие на них смотреть. Они - не мерзкие. Они радуют глаз и тешат мое чувство прекрасного…. Некоторые из них бывают очень милы. Но только некоторые.
Я дослушиваю песню до конца, уплывая в размышления о солисте. Интересно, он голубой? Должно быть, голубой.  Было бы неприятно. А может просто хочет таким казаться?  Все равно он не похож на мужчину. Он похож на мальчика. Да, на милого красивого мальчика…
На самом деле, мне глубоко наплевать на это.   Музыка тоже раздражает, поэтому я выключаю ее и продолжаю слушать тишину. Тишина намного звучнее, чем музыка. В тишине можно многое услышать - ведь сейчас лето, пусть и плохое лето, и окна открыты… Иногда удается услышать что-то забавное. Особенно после того, как кто-то догадался поставить во дворе лавочки и построить детскую площадку. Теперь днем они не дают мне спать, а ночью мешают моему уединению.
Я закуриваю вновь и высовываюсь в окно. В нос мне ударяет запах какого-то мерзкого бульона. И кому только понадобилось что-то варить в третьем часу ночи? Я вновь утыкаюсь носом в чашку и нахожу, что запах кофе с коньяком куда лучше того, что простирается вдоль стены дома. Ненавижу соседей. Думаю, они тоже меня не любят и считают букой. Правильно, я и есть бука. При всем моем к ним неуважении, в этом я с ними согласна. Но все равно, это не повод травить меня такими запахами. Я закрываю окно и в который раз жалею, что у меня нет балкона. Это в высшей степени нечестно - у соседей два балкона, а у меня - ни одного. Наверное, это какая-то ошибка. Но сейчас мне не хочется об этом думать.
Я обнаруживаю, что в руке у меня дымится бычок. Я открываю окно и выкидываю его туда, наблюдая, как он летит вниз с седьмого этажа, превращаясь в маленький сноп искр при соприкосновении с землей. Крошечный салют в мою честь… Мило.
Я ложусь на кровать и зажигаю свечу. Неплохо было бы почитать, но читать совсем нечего. Я нехотя открываю том Хемингуэя. В который раз пытаюсь осилить его "Фиесту". Нет, я решительно ее не понимаю. Хотя, она во многом мне импонирует… Такое же отсутствие действия, как и в моем времяпрепровождении. Пожалуй, я дочитаю его сегодня.
Я прочитала что-то около восьмидесяти страниц. Недурно, я бы сказала, великолепно, но читать в бездействии книгу о бездействии - это уже слишком для меня. Я откладываю книгу в сторону и гашу свечу.
Подхожу к окну…  Уже светает. Еще одна бесполезная ночь подходит к концу. Я иду на кухню и наливаю себе в чашку неразбавленного коньяка. Пью. Становится не так тоскливо.
В голове начинает приятно шуметь. Хочется кушать. Но кушать абсолютно нечего, а потому я отгоняю от себя эту глупую мысль. Вместе этого я иду и читаю еще десяток страниц "Фиесты".
Коньяк подозрительно быстро кончился. Я хочу налить еще, но обнаруживаю, что бутылка пуста. Это значит, что придется идти в магазин. Я  не люблю магазины… В них много народу и много света. Но это тоже пустое.
Стало почти совсем светло. Я смотрю на часы. Пять утра. Пять с чем-то, если быть точным. Я ложусь в постель и закутываюсь в одеяло.
Ночь прошла.
Наступило утро.
Утро еще одного бесполезного дня.
Надо найти себе занятие…
Надо…
Надо спать…
Мне приснится жизнь… Свет.. Люди, магазины, улицы и может быть даже солнце. Это забавно. Может быть, мне даже приснится он. Было бы неплохо…
Я поворачиваюсь к стенке и позволяю волнам сна унести меня.
Скоро станет темно…
Скоро я проснусь. 10.08.00


© Copyright: Wild Wind, 2002