Сказ про царевича Ивана и жидовина Бесомана

        Эта сказка, а может быть и не сказка, а что ни есть самая правдивая история  произошла когда-то в царстве царевича Ивана.
       Тяжело приходилось русскому царству, постоянно соседи одолевали: то половцы поганые, то немцы да басурмане окаянные. Вынуждены были русские цари иметь армию сильную да такую, чтобы враги боялись ее, даже если бы захотели все разом царство наше одолеть.
        Как только мир приходил на русскую землю, нужно было чудо-богатырей домой отпускать: поля обрабатывать, жизнь мирную устраивать.
Но как только снимали доспехи русские воины, сразу враги, как черные коршуны, со всех сторон на Русь набрасывались.
        И решил молодой царевич Иван миром и дружбой с иноземцами уладить. Миролюбивый был царевич, да Русь свою очень жалел.
Далекие страны между собой уже долгое время войн не знали; умножались и богатели. Вот и захотел царевич Иван жить, как они, союз с ними заключить.
Снарядил он корабли и поплыл за море и океаны, в самое богатое царство - государство Феерию (fairy- волшебница).
        Приплыл царевич в далекую Феерию, а там все не так, как у нас, не по-русски: всю ночь огнями улицы горят, у каждого заморыша по несколько чудных машин, все ферские заморыши работают - только на кнопки нажимают, их царевичи, да цари в роскоши купаются и всякими дивами  забавляются. Но, что больше всего удивило царевича Ивана и его послов, что заморыши эти ферские, ни за что не переживают, и ни о чем не думают. Подумал царевич с послами: вот же люди живут. Наши мужики с утра до вечера спины гнут, чтобы деток накормить, а по ночам в дозоры ходят, да мечи булатные наготове держат, чтобы супостат какой врасплох не застал.
         А здесь – одним  словом Феерия: ни о чем не думай, и ни о чем не переживай. Решил Иван с послами, во чтобы-то ни стало, с царем ферским в дружбе быть и свое русское государство по-ферски устроить, чтобы все русские по-заморски жить научились и настоящими заморышами стали.
Пришли они к их царю в его замок, а он царевичу и послам на удивление, как мысли их читал, сам им предлагает:
 -      Давно я тебя ждал, царевич Иван, заждался. Все за царство твое русское переживал, как же вам у себя плохо живется. Хочешь, я – ферский царь Бесоман у вас все так же, как здесь, устрою своими преданными слугами?
        Царевич Иван не знал, на земле он находится или на небе от счастья.               
 -     Не может быть, - обрадовался царевич, - а что нужно делать, великий царь Феерии?
Бесоман загоготал, вместе со своими заморышами так, что стены задрожали:
 -     Да ничего вам делать не нужно, мы все сами сделаем. Вот только договор подпиши, и мы сразу за работу примемся.
Иван раскрыл договор, прочитал и сразу радостный подписал:
« Я, царевич Иван и царь ферский Бесоман заключаем договор крутовский о том, чтобы жили мы в России по-заморски!
И хочу я без обмана передать все Бесоману.»
       Прочитали послы Ивана, почесали себе затылки и удивились, как просто все здесь делается: вот это Феерия! Перед дорогой домой ферский  царь устроил отдых царевичу Ивану и его послам на острове Дремляндии(dreamland – страна снов). Закрутили царевича с послами красавицы дремляндские; такие соблазнительные шамлизы выделывали, что дрогнуло молодецкое сердце Ивана.
 -      Останусь с дремляндками, от дел царских отдыхать. Царь я или не царь!?     - нахмурив брови, сказал он.
 -      Царь!   Царь! – подтвердили послы,  поднимая бокалы дремляндского зелья и обнимая соблазнительных дремляндок. 
 -      Царь! Конечно царь! – подхватили бесстыжие дремляндки, подливая гостям своего зелья.
         Доложили обо всем, происшедшем на острове Дремляндии, царю Бесоману. Потер тот радостно руки и принялся за дело со своими слугами.
         Сколько времени пробыл царевич с послами в Дремляндии, о том не ведал. Сильно зелье заморское голову кружило, что день, что ночь, а что год не разберешь,  пока не протрезвишься. Даже время там шло по-другому, не так как у нас. А приставил Бесоман к царевичу свою дочь Либертию (liberty – свобода слова) красавицу, которая многих царевичей задурманила. На всей земле никто так дурманить не умел, как она. Но, наконец, стала царевича по царству русскому тоска одолевать: «Как там, в царстве-государстве люди русские поживают. Не обманул ли царь Бесоман? Нужно бы проверить, да опыт заморского строительства перенять.
 -      О чем закручинился, царевич, - запереживала Либертия, - о чем пригорюнился, аль не мила тебе?  Вишь, какая я, вся не простая: и волосы у меня и кожа, и все-то у меня  необычное,  потрогай царевич.
 -      Натрогался  уже, пересытился, дай  я  к берегу морскому пройду, да воздухом свежим подышу, - твердо настоял Иван.
 -      А Либертия знай опять срамные движения совершать, да царевича своими штучками соблазнять. Но царевич оттолкнул ее, и пошел на берег океана к свежему воздуху:
 -      Мила ты мне, но есть у меня дела царские.
        Подошел к морю-океану, дохнул свежего морского воздуха, да сразу отрезвел. Смотрит вокруг и не узнает.
 -      Ты ли это Либертия? – удивился царевич.
 -      А, что не признал? – кокетливо спросила она.
 -      Да как же тебя признать: волосы, словно пакля пережженная, лицо, как из папье-маше из лоскутков, и остальное все не настоящее.
 -      Глупый ты Иван, отсталый, то не папье-маше, а операция дорогущая, навороченная пластическая...    -  отвечала Либертия.
         Но Иван не слушал доводов искусственной красавицы, а давай своих послов-соратников расталкивать, да корабли домой в путь-дорогу собирать.
Не попрощавшись с Бесоманом, как лебеди белые летели корабли обратно домой. Тяжелые предчувствия томили сердце царское молодецкое.
         Приплывают они к родным берегам и не узнают. Вот чудо дивное, как назад в Феерию приплыли: все в огнях, в картинках диковинных на домах, да по улицам, музыка везде ферская играет, даже слов русских не слышно. Мужики и бабы, хлопцы и девки точно, как заморыши ферийские, не отличишь. Дивные машины кругом по улицам. Самое удивительное: ни заводов, ни фабрик в городах нет, одна музыка, шопы заморские и развлечения.
 -      Во Бесоман дает, -  думал Иван, - точно без обмана, вот тебе и Феерия.
Ходит с послами по улицам, по городам, дивится, кругом еще диковинней, чем в гостях у Бесомана. Как понял Иван, что и его царство стало точно, как Феерия жить, направился с послами в свой царский дворец. Стучится царь в ворота, а оттуда выходит огромный негр-заморыш, играя мышцами, спрашивает:
 -      Что стучите? Кто такие?
 -      Царевич Иван с послами вернулся царствовать. Открывай своему царю,                скомандовал он гордо.   
Негр заулыбался во весь свой рот белыми зубами, ослепляя царевича:
 -      Иванов да профанов, впущать не велено.
 -      Да как ты, черный заморыш, с царем разговариваешь? – вспылил царевич, - Где мои князья? Где мои люди знатные?
А негр встал во весь свой гигантский рост, напрягся весь для внушительности и нагло так отвечает:
 -      Царь наш Бесоман всех их уволил за ненадобностью.
 -      Как за ненадобностью? – испугался Иван, предчувствуя недоброе, - Что и меня уволил? -  ужаснулся он.
 -      Самым первым! – самодовольно с растоновкой объявил негр.                Тут  только начал понимать, бывший царевич, что обманул его Бесоман  и почему тот радость испытывал и желание строить царство-государство        по- заморски, да по-новому.                «Ох, горе мне! Обманул меня ферский царь»,  -  думал Иван,  « - Но ведь есть люди, которые помнят меня, своего царя-батюшку. Заступятся люди ратные, бывалые».    И пошел Иван людей ратных искать. К одному молодцу подходит, к другому, и ужаснулся: они все по-заморски разговаривают и русского языка не ведают. Он давай им знаками показывать: а русские мол,  где? Или язык забыли? Они смеются, говорят, что давно таких уже не видели, может в далеких от городов деревнях, лесах, болотах и горах еще сохранились,  мол это им не ведомо.                Заплакал Иван от отчаяния, давай песок себе на голову сыпать, что наделал; сам царство-государство сгубил. Набрался духа и опять себе во дворец стучать:                - Бесомана мне, хочу речь с ним держать. Дело у меня к нему непростое,  а деловое.                Бесоман  заинтересовался царевичем и впустил его к себе, восседая в царских палатах:                Что ты хочешь предложить мне, Иван ?                -   Дело у меня к тебе есть, а ты мне поведай, куда русских людей подевал, армию, людей знатных?                Бесоман прищурился, и язвительно так отвечает:                - Раньше Ферия  Папуасией называлась, ты же в гостях был, за папуасов не спрашивал? А твое царство-государство Россией называться оставили, название больно экзотическое, для слуха нашего приятное, успокаивающее. Мы всех вас теперь россиянами  называем, так что и я – россиянин, и все люди, слуги мои заморыши, все – россияне. Как звучит красиво! Так, что за русских не спрашивай Иван, здесь я – россиянин номер один. Сам просил по-заморски жить. Вот мы и живем. Что касается твоих людей; кого сократил, кого уволил, кого по-заморски жить научил, особенно генералы у тебя понятливые; быстро по-новому думать научились, от наших заморышей не отличишь. Сам смотри:  министра обороны ко мне! – скомандовал  Бесоман.   Выходит знатный боярин Пташкин.                – Ну, что Пташкин? – обращается к нему Бесоман, - Ты русский?                - Никак нет. Россиянин! – отрапортовал тот.                – А по-русски понимаешь?                - Noy,  it is!  - молодцевато отвечает седовласый министр.                – Что? Я же говорил: быстро перестроились. Так, что Иван, чем знатней, тем меньше русского языка понимают, одно слово – россияне.                – А священники русские, православные, они-то не могли поддаться,                - возразил царевич.                -  А ну! Священника ко мне: батю Шуру! – грозно гаркнул Бесоман.                Приходит в богатой рясе со всеми регалиями, как положено точно священник. Иван обрадовался, взял у батюшки благословение. Спрашивает, как Церковь русская православная?                -   Как?  - удивился батюшка, - Куполами  золотыми глаза радует. Кресты Господние изумрудами да бриллиантами отсвечивают.                – Все храмы целы и служат ли в них? – настороженно спросил царевич.             – Все, да еще понастроили, на каждой улице, да возле каждого шопа.  -   Что? И люди ходят русские и молятся? – удивился, вздыхая, Иван.                – Людей в храмах – не пройти, а вот русские там и молятся  ли , это мне неведомо.              – Ты, что старик, в своем ли уме, как неведомо? А кому ж в церковь ходить, если не русскими зачем ходить туда, если не молиться?!                -  не выдержал царевич.                – Как зачем? Свечи ставить, на огоньки смотреть, церковное пение новые россияне любят слушать, на бис и до утра, большие баксомансы за это платят. Мы же тоже люди, хотим заморышами настоящими быть и других этому учим, а кому тяжело, например, русским  тех учим: Господь терпел и вам велел. За это учение нам наш благодетель Бесоман особенное пожертвование сделал из своего сбережения: огромнейший храм красившее Соломоновского посреди  града Москвы, за считанные дни забабахал. Каждый священник теперь, как знатный заморыш, важный стал, не то, что раньше, когда на крохи верующих жили. Теперь у нас за спинами, у каждого особые заморыши есть, спонсорами называются.                .     Бесоман аж покраснел и облизался от слов бесоманутого священника.           – Православие, - говорит ,- оказывается самая удобнейшая для нас религия, смирению да терпению учит, я и сам думал вначале бояться ее. Кресты снимал, купола на баксомансы менял, но потом, когда непонятливых священников поперевешали,  сам не ожидал: одни такие пошли, как штампует их кто-то. Самый понятливый и удобный для меня контингент.
      Опустил свои плечи царевич, пригорюнился. Видит он, что дело далеко зашло.                -  Видишь, какой я? Не Бесоман, а Бесоманище. Нет мне равных. Одни вы, русскиеменя не слушались, а теперь и вы все забесоманились. Сам просил: По-крутовски, да по-заморски, теперь я строитель и царь россиеферейский. Перестроишься – и тебе место найду. Дую спик инглиш? Скажи: Ес ит из – и дело сделано, будешь у меня главным министром заморышем-россиянином.  А то есть еще некоторые, все законного царя-батюшкутребуют, а здесь вот он -  законный царь, отец  родной, как с ними только по «Инглиш», так сразу у глупцов все вопросы и отпадут. Ты же по этому делу пришел? – подмигнул Бесоман. – Ну как? Ес ит из, Иван?                Тут только царевич понял, что за все время русского царства-государства  не было врага страшнее Ферии со своим Бесоманом. Эх, вернуть бы время, да логово ферийское уничтожить. Все мы не с теми врагами воевали. Да и войны эти были ферийцами устроены. Но ведь еще остались незабесоманенные, раз законного  царя требуют?  Перестал наш царевич наивным и глупым быть, видит дело серьезное не до глупостей, царство надо спасать.                – Вот тебе Бесоман: и «ай нейм» и «дую спик», ты меня только с теми людьми сведи, а я все улажу, - предложил Иван.                – Я же говорил, чем знатней, тем понятливей, - похлопывал себя по животу Бесоман, буд-то непокорные русские были уже у него в животе. Недолго Иван русских искал, не мало их еще родимых осталось. Хотя везде на них, как на зверей диких, охота была объявлена.  В роддомах младенцев губили, неродившихся резали, родившимся уколы с вирусами кололи; на одного родившегося с десяток загубленных приходилось, это Бесоман планированием семьи называл. Молодых бесоманутыми делали в садах и школах, все по-заморски учили, не по-русски. Взрослых отлавливали, на цепи сажали, в рабство продавали неруси окаянной.   Девицы-красавицы русские, косы свои девичьи поотрезали, танцами живота себе баксомансы зарабатывали, заморышам грязным и черным на радость.  Не было места в царстве-государстве, где бы не лились русские слезы и кровь. Одни заморыши хорошо жили, ну и бесоманутым доставалось, чтобы не умерли, да заморышей всякими потехами услаждали.                – А где же свои, русские? – удивился Иван. – Все не те, да не те. Где чудо-богатыри, стоящие насмерть за детей, кровинушек своих? Чистые русские девицы-красавицы с косами длинными, с глазами ясными и нравом скромные?...               
 – Тише!  - вдруг, как из под земли, вырос высокий парень, сразу видно  -  свой; плечами широкий и с глазами ясными.
- Что кричишь? Кто ты таков? И что хочешь? Если лазутчик  бесомановский – выведаем и уничтожим, а если ряды изволишь наши пополнить – примем.
   Обрадовался царевич русскому парню, как брата  долгожданного обнимать начал: да я вас родимых,  целый день ищу.
   Привел парень царевича к нашим. Всем интересно с царем законным пообщаться. Накормили, да всю правду, что случилось с царством-государством царевичу поведали.
   Много, оказывается, времени Иван в Дримляндии с Либертией глупостями занимался.  Многое смог Бесоманище в царстве перестроить: как получили, люди государственные, договор Ивана, так ушли, а вместо себя министров бесомановских оставили. Все заводы и фабрики на деньги заморские и бумаги поменяли; на чубайсы да баксомансы ихние. Нашлась горстка мудрых и разумных, которые набатом били; измену оповещали. Но Бесоманище сразу с первых ударов колоколов танками и пушками ту колокольню разнес.
- А народ как же?
- А что народ, как же?
- А что народ? Бесоманище – жидовин скрытый , слабостям народа нашего потакает. Он из расстрела знатных людей  шоу сделал, массовое веселье устроил. Как повылазили неведомо откуда заморыши всякие, нерусь и нечисть поганая, как начали хороводы свои нечистивые по земле русской водить, так вихрем жидовского танца вместе с чертями , упырями и вурдалаками всех слабовольных и маловерных закружили, забесоманили, зажидовили и задурманили. Задурманенных да ожидовленных заживо режет Бесоманище поганое,  а те еще и смеются, органы здоровые, части тела ему предлагают, да деток своих на съедение.
- Плохо дело царевич. Не было такой беды у нашего царства!
Выслушал царевич и мудрое слово молвил, не зря царского рода был:
- Ничего, братья и сестры! Не такого врага били. Здесь нужно умеючи. А с умом и ведьм кнутом бьют. Соберите людей разумных  да трезвых, пусть грамотки  по всему царству нашему посылают; по городам большим и деревням малым, по монастырям православным и приходам Богу верным.
Пусть по местам и волостям свои люди всех к великому «Крестному Ходу готовят: кресты, хоругви, молитвы читают святым нашим на славу оружия русского против  нечисти; упырей и вурдалаков. Против неруси окаянной ; жидов, народ наш разлагающих и предателей казну русскую расхищающих.
Сила бесов – в колдовстве, Сила Божия – в Кресте!!! Крестом мы Русь расколдовывать будем, а оружием от всех врагов на своем пути  Русь очищать начнем! С малых начнем, а там великие поднимутся.
 Пусть везде готовятся и меня ждут, знаю, что в полях, в лесах, в горах живут еще молодцы и девицы незаколдованные. Я по всему царству пройду, а начну с Дивенграда. На мне грех, пойду первым раскаиваться. Принимайте одежды мои царские, а я в рубище пойду, как нищий последний, раз царство свое довел до такого позора, то сам позор от людей принимать начну.
  Как узнали люди за «Крестный Ход» против нежити, расхитителей и предателей; со всех окраин собираться к Дивенграду начали. Как пошли за Крестом Господа нашего, за иконами Божией Матери и святых угдничков, так все черти окаянные опять в адский огонь поползли с земель русских, оттого, что свет Веры нашей им невыносим. Идут люди русские православные по Руси-Матушке, а впереди Ангелы Господние в трубы трубят и русских людей вокруг разбесаманивают и раздурманивают.    Даже заморыши  и те славу Божию видя, человеческий облик принимать начали и души свои омертвелые оживлять. Такая слава по государству пошла, которой никогда не было, словно реки живой воды по всей России-матушке потекли.
    Как черти, врдалаки и упыри Бесомана со слугами, предателей и расхитителей покинули, так и пропала  их нечистая волшебная сила.Началась по всему заморскому миру паника. Вдруг все заморыши узнали , что Бесоман их своими баксомансами за нос водил. Как начали эти бумажки с чертовскими знаками и с портретами Бесомана обратно в Ферию отправлять и за них товары, да золото требовать, так побежал Бесоманище в свою Ферию со своей Либертией последние силы собирать; армию, да воинов. Бегает по дворцу. Не знает, что делать:
- Горе мне на мою жидовскую голову, -  кричит, ногами топает, ругается. И решил Бесоманище своей армией Ферийской весь мир уничтожить:
- Я всем покажу силу жидовскую, бесовскую. Всем покажу!
Но, как  только собрал свою армию, Бог наш на них всех огромный камень с неба послал: ничего от них не осталось. Одним словом – Ферия.
  Давно ли это было, то мне неведомо. Одно ведаю: до сих пор царь Иван по Руси  ходит.  И если наступает, какая беда; русский народ за Крестом Господним собирает:
  ХРАНИТЕ, РУССКИЕ, ПРВОСЛАВНУЮ РУСЬ И НИКАКИЕ ЗАМОРЫШИ И НАПАСТИ  ВАМ НЕ СТАШНЫ. ДОРОЖИТЕ СОКРОВИЩЕМ СВОИМ, ЧУЖИМ НЕ ПРЕЛЬЩАЙТЕСЬ; НЕ ВСЕ ЗОЛОТО, ЧТО БЛЕСТИТ!