Глава 23. Очень страшная тайна

Руки старушки пахли странно и непривычно – деревенскими коровами, парным молоком и вареной картошкой. Не сказать, чтобы было очень неприятно, но и хорошего в этом запахе для изнеженного носа городской собачки, тоже было мало. Громко фыркнув, Жужа замотала головой. Все здесь как-то не так! Она была все-таки домашней собачкой и не привыкла к подобным амбре.
- Ну что, дуреха криволапая, пойдешь провожать одиноку бабу Наташу до дому? Я тебя тама молочком парным угощу, хошь? Прямо с под коровки.., – спрашивала старушка присмиревшую Жужу и нежно гладила ее по маленькой головке.
А дуреха криволапая прижала ушки и смиренно сидела, получая при этом немаленькое удовольствие. Не каждый день вот так гладят - бесплатно и без всякого злого умысла.
– Енто же я из-за тебя здеся сижу, как дура кака бездомна, и народ пугаю своими бабскими слезами. Ты скажи, куцехвостая, ну зачем ты у Михалыча его скотину-то увела? Ну, зачем? Продать усе равно не смогла бы! Куды бы деньги-то положила? КарманОв-то у тя нету?
«Ну, ошиблась я с динозаврами! Не нарочно же! Хотела как лучше…» - псинка склонила головку к земле и, невнятно оправдываясь, тихонько скулила.
- Да ладно уж… Могешь не говорить мине ничаво… Не убьет нас за енто сосед. Ну, не злодей жа!.. Один он тож… Как и я.., - древняя старушка достала из-за пазухи смятую замусоленную пачку «Беломора», помяла папироску в крючковатых пальцах и запихнула ее в уголок беззубого рта.
- Ооо! Ну, баба Наташа, Вы даете! Не ожидал! Уважаю! – Игнат нагнулся и поднес к ее мятой папиросе зажженную спичку.
Баба Наташа глубоко затянулась, папироска громко зашкворчала в ее губах…
…И в этот момент где-то невдалеке что-то громко бабахнуло. По-видимому, в деревне. Даже земля под ногами ходуном заходила, с деревьев дружно осыпались последние желтые осенние листья, а эхо от взрыва еще долго летало над окрестностями и пугало местную лесную живность.
- Не фига себе! Что это было? – Игнат стремительно выпрямился и посмотрел на своих друзей.
Те пожали плечами, захлопали вытаращенными глазами и дружно посмотрели в сторону старушки – скорее всего в ее деревне шли либо военные действия с применением артиллерии либо проводились испытания какого-то оружия. По-видимому, секретного. Но баба Наташа ни на это землетрясение, ни на сам взрыв никак не отреагировала. Даже глазом не повела. Как будто бы подобное происходило в ее деревне постоянно, ежедневно и, может быть, даже по несколько раз на дню. Но, тсс!, рассказывать про это нельзя – государственная тайна!

О! Государственная тайна! Это отдельная тема для разговоров!
Как много судеб она поломала! От нее пострадала вся страна… Все сознательное ее население. Кто-то из-за этого так и не смог найти себе нормальную работу, кого-то признали врагом народа, кто-то жизнь закончил на Соловках или на Колыме.
И была ли она тайной, если о ее сути из соотечественников Игната мало кто догадывался, а закордонная разведка знала о ней практически все?
Маленькие девчонки и мальчишки бывшего Советского Союза, насмотревшись фильмов о славном Мальчише-Кибальчише, играли в те стародавние времена в красных и белых. Они также жестоко «пытали» в своих детских застенках пойманных вражеских диверсантов и старались узнать секреты врагов.
- Пароль! – страшно кричали малолетние плачи в лицо неприятелю и метились в него из самодельных луков и рогаток.
Но неприятель ехидно усмехался, показывал фигу и, с гордо поднятой головой, отвечал заученную фразу:
- На горшке сидит король и целует даму!
Потом Мальчиши вырастали, государственная тайна вырастала из их детских штанишек вместе с ними, стояла за спиной, дышала в затылок и постоянно напоминала о себе заученными фразами в новостных передачах Центрального телевидения.
Даже с Игнатом однажды случилось небольшое происшествие.
Подмосковье, как всем известно, было просто нашпиговано всякими закрытыми предприятиями, за стенами которых происходило черт знает что. Плюнь – и обязательно попадешь на чью-нибудь засекреченную территорию. Но советским людям, по большому счету, было глубоко начхать, какие тайны скрывали кирпичные стены с колючей проволокой. А вот «закордонную» разведку почему-то просто распирало от желания заглянуть туда. Что она периодически и делала. Об этом напоминали суровые голоса хмурых дикторов. Поэтому, ничего удивительного не было в том, что в любом человеке жил потенциальный вражеский разведчик.
Будучи еще безусым пацаном, Игнат любил гулять в одиночестве по пустынному шоссе, которое проходило невдалеке от подобного объекта и думать о чем-то своем.
И однажды неожиданно возле него затормозил серый «Москвич», полный пассажиров, и какой-то «подозрительный» тип в старом клетчатом кепи, высунувшись из окна, позвал его:
- Пацан! Поди-ка сюда! – и поманил пальцем.
Игнат остановился с паре метров от машины и с интересом посмотрел на типа в старом кепи.
- А ты не скажефь нам, пацан, что это за завод такой? – он не выговаривал букву «Ш», ну и еще половину букв.
- Обычный завод, - Игнат напрягся и от неожиданности и от желания понять «подозрительного» - не каждый же день с шепелявыми дяденьками общаешься. Смешно даже – такой здорОвый, а букв не выговаривает.
- А ты чего здесь делаефь? – тот заулыбался хитро, не спеша достал из кулечка конфету в яркой целлулоидной обертке и стал неторопливо играться ею своими крючковатыми пальцами. Таких красивых леденцов в СССР не делали. Конфета заманчиво захрустела оберткой в руках незнакомца.
- Веселюсь… Не видите что ли? А что – нельзя? – Игнат отступил на шаг от машины. Так… На всякий случай.
«Сейчас, наверное, конфетку предлагать будет», - промелькнула в его голове. – «Не иначе – шпик!» По всем приметам выходило именно так! Сразу вспомнился фильм «Акваланги на дне», черная блестящая «Волга» и высокий шпик, за которым гонялись пограничники с собаками и автоматами.
- Пацан! А что делают на этом заводе, ты не знаешь случайно? – сладость отправилась из кулечка прямиком в щербатый рот «подозрительного».
Стало немного обидно – «шпик» даже не предложил ему конфетку и не попытался «завербовать» Игната в американский лагерь. Ух!, он бы показал, что настоящие советские пацаны за конфетки не продаются. С каким бы наслаждением и неподкупной улыбкой он запулил этой сладкой гадостью прямо в лоб шепелявому!
- Случайно не знаю… А зачем Вам это? – от досады указательный палец Игната непроизвольно полез в нос и стал там лихорадочно что-то искать.
- «Не знаю…», - повторил тип последние слова Игната и фыркнул. – Живефь здесь и не знаефь?
- А мне это совсем не интересно, - Игнат напрягся сильнее прежнего. – Я тут гуляю и никого не трогаю. А если Вам это очень интересно, дяденька, то спросите на проходной – там вам ответят. И даже проводят куда надо, если попросите…
На самом деле, Игнат прекрасно знал, что же там творится за высоким забором. Результаты того, что там делали, ежемесячно вылетали с территории завода в виде огромного облака коричневого дыма, который не заметить было просто нельзя – с Луны было видно. Облако дыма страшно шевелилось, как живое существо, а потом улетало за горизонт. Оставалось только посочувствовать тем, на чьи головы оно приземлялось. Все это еще сопровождалось к тому же звуком работающих двигателей. Он был таким громким и страшным, что жить не хотелось – окна-стены ходили ходуном и покрывались трещинами, а уши надолго закладывало.
Однажды от подобного испытания в его городке повылетали все стекла в домах и магазинах. Удивительно, что все остались тогда живыми. А ведь не всегда так счастливо все заканчивалось!
- Может быть, там мафины какие-то делают? Трактора, например. Или еще что-нибудь…, – не унимался тип.
- Может быть и машины… Но, по-моему, там делают детские игрушки, - Игнат уже начал откровенно смеяться над любопытством мужика. – И еще конфеты там делают… Петушки на палочках.
- Игруфки… Петуфки… Так я тебе и поверил. Ох, и врать ты горазд, малек, как я посмотрю.
- Не вру я ничего. Я только сказал, что ПО-МОЕМУ, - и он пошел дальше, не забыв хорошенько запомнить приметы «подозрительного» типа и номера его машины.
Вечером Игнат поделился своим приключением с матерью, которая, в свою очередь, тоже «поделилась» этой информацией с людьми «оттуда».
А через неделю был телефонный звонок и какой-то сильно засекреченный дяденька долго задавал Игнату разные «глупые» вопросы и интересовался особыми приметами типа в старом кепи. Пацан поделился и с ним тем, что еще помнил.
Что потом стало с тем любопытствующим щербатым субъектом из «Москвича» – осталось тайной за семью печатями. Нашли его люди «оттуда» или не нашли, так никто Игнату и не сказал.
Только остался вопрос, который долго не давал пацану покоя - а хорошо ли он поступил тогда, и стоило ли гордиться тем его поступком?
Эта тайна за колючей проволокой однажды чуть не испортила всю жизнь Игната.
Иногда, в далеком-далеком детстве, чтобы отдохнуть от трудов праведных и неправедных, жители маленького поселка делали вылазки со своими семьями в ближайший лес, чтобы подышать там чистым и вкусным воздухом, поесть печеной картошки из костра, закусить ароматным шашлыком и запить все это пахучим квасом из привозной бочки или покупным разбавленным пивком из занюханного ларька.
И вот однажды  летом в субботу две семьи выбрались на лесную поляну. Мамаши, как всегда, стали быстренько устраивать стол на расстеленной на траве клеенке, а папаши – разводить костер от одной спички. Малышню отправили поиграть с глаз долой, чтобы не затоптали раньше времени импровизированный стол.
- Так!.. Чтобы гуляли рядом и постоянно были в поле зрения, поняли? – мама Игната долго не церемонилась. Вообще, в детстве мальчик считал, что у него две мама – своя и Тимкина. И та и другая с удовольствием раздавала тумаки обоим, если между ними завязывалась какая-то потасовка или драка.
- Ага! – сказали дружно оба пацана и попытались помогать своим отцам собирать дрова.
Но это же так неинтересно! Фу! Грязные поленья, колючие, все испачканные в смоле, лесные шишки, поцарапанные руки и порванные штаны. Гораздо интереснее поискать заячью капусту и немного подкислиться. Или попробовать найти каких-нибудь грибов или орехов.
Но, увы!, ни грибов ни орехов еще не было, а заячью капусту, по-видимому, уже съели настоящие зайцы.
- Айда со мной! Я тебе что-то покажу! – и Игнат потащил за рукав Тимку, который был младше его на три года, вглубь леса.
- Не-а! Мамка опять заругается! – малек попытался отвязаться от Игната, чтобы хоть в этот раз не получить по заднице от родительницы.
- Да не боись! Никто не узнает! – Игнат махнул рукой, но все равно с опаской посмотрел в сторону копошащихся у сумок с продуктами мамаш.
- Не-а! Ты вчера также мне говорил, а нас все равно отлупили, - Тимка боялся свою маму, как впрочем, и маму Игната.
- Если бы ты не проболтался, то они и не узнали бы, что мы учились курить. Зачем признался? – Игнат зашипел Тимке в лицо.
- А я и не признавался! – тоже зашипел Тимка и громко шмыгнул сопливым носом. – Она сама все учуяла.
- Учуяла…, - передразнил дружка Игнат. – Она что, собака у тебя что ли? А кто тебе давал мускатный орех, чтобы ты пожевал? Подумаешь, что он невкусный! Зато никто и не узнал бы! – Игнат несильно треснул Тимка по затылку.
- Агааа! Мне противный мускатный орех дал, а сам конфетку мятную сосал, - оправдывался Тимка.
- А где я тебе еще одну конфетку возьму? У меня у самого всего одна была!..
Так, за разговорами, Игнат все-таки уволок Тимку от костра в сторону лесного оврага. А там!!!
А там, где было пониже, овраг пересекали три ряда колючей проволоки, за которой по бетонной тропинке должен был ходить солдат с автоматом за спиной. В этот раз часового почему-то не было. Ушел, наверное.
- Смотри! – Игнат показал рукой на дно оврага. – Видишь там, внизу, где ручей течет, проволока высоко висит. Давай пролезем под ней и посмотрим, что там дальше находится? Еще солдата с автоматом увидим! Знаешь, как здОровски он у него за спиной висит?
- А мамка? Она нас искать будет! – Тимка боялся.
- Не будет! – шепотом ответил Игнат и стал потихоньку спускаться на дно оврага. – Они там обед готовят.
- А вдруг позовет? – бояться-то Тимка боялся, но все равно пополз за Игнатом. Страх холодил душу, а любопытство гнало вперед к неизведанному.
- Позовут – ответим! – ответ был прост.
Камешки посыпались по насыпи, и Тимка кубарем скатился на голову Игнату.
- Ну, вот! Я так и знал! – заныл Тимка. – Теперь мне точно попадет, - и он стал оттирать запачканные грязью короткие штанишки и майку.
- Тихо ты! – опять громко зашипел на Тимку Игнат. – Снимай быстро! Сейчас их водой помоем!
Маленький дружок повиновался беспрекословно. Кому ж охота получать по заднице за испачканную одежду!
Хоть вода была и чистой, но она не сделала Тимкины штаны чище. Наоборот! Стало только хуже – вся грязь равномерно размазалась по всей материи.
- Надо потереть чем-то, - сказал Игнат со знанием дела. – Моя мама, когда стирает белье, всегда его чем-то трет.
Он быстро сорвал пучок травы, намочил его и стал тереть им Тимкину белую майку. Странно, но грязь и в этот раз не исчезла. Более того! Майка постепенно превращалась из белой в грязно-зеленую!
Игнат уже пожалел, что стал помогать Тимке. Меч правосудия неотвратимо завис над его головой. Дружок тоже понял, что беды УЖЕ ТОЧНО не миновать и громко заскулил. В глазах его показались слезы. Как же не хотелось быть опять битым! И все из-за этого Игната!
- Ладно! Не реви! Давай их на солнце посушим. Может быть, тогда грязь исчезнет, - и Игнат аккуратно разложил нехитрое Тимкино бельишко на солнышке. – Пойдем! Пока они сохнут, айда за забор!
- Неа! Я не пойду! – и Тимка уселся на корточки в знак протеста.
- Ну, и сиди! Трус! А я пойду! – и Игнат, нагнувшись, стал пробираться за колючую проволоку.
Он прекрасно знал, что Тимка, его дружок с малолетства, все равно к нему примкнет. Они все делали вместе. Вместе ели, вместе пили, вместе же и страдали.
Тимка подумал немного и рассудил так, что раз ему и сегодня уже быть битым, то можно и за Игнатом пойти. Хуже уже не будет.
И Игнат, услышав вскоре за собой Тимкино сопение, довольно улыбнулся. Он все-таки хорошо знал своего дружка!
Так… Первый ряд проволоки преодолели без потерь. Потом проползли под вторым. А затем долго искали дырку в третьем, но так и не нашли. Обидно… До цели осталось всего ничего, а дальше…
А что там будет дальше – подумать не успели. В тишине леса послышались цокающие шаги часового. А через минуту показался и он сам.
Малышня застыла на месте, пригнув к траве головы. Шелохнуться – значит выдать себя. Еще десять-пятнадцать шагов и он уйдет…
Но в этот момент тишину леса нарушил голос Тимкиной мамы:
- Ребята! Где вы? Ау!
Малышня в испуге посмотрела друг на друга. На голове зашевелились волосы. Или в них кто-то забегал? В этой ужасной ситуации и не разберешь.
Игнат молча прижал палец к губам, показывая Тимке, чтобы тот молчал, как рыба об лед. Тот и сам уже зажал себе рот руками, чтобы не заорать на весь лес.
- Игнат! Тимур! Где вы? – это подала голос уже мама Игната.
Малышня в ужасе смотрела друг на друга и на приближающегося солдата с автоматом. Скорее бы уже он прошел мимо! Ведь так мама и сюда придет ненароком! А если она их увидит еще и за колючей проволокой, то убьет наверняка.
- Ребята! Где вы? – голос мамы был уже ближе.
- Может быть, нам ответить? – зашептал Тимка и опять взглянул на солдата.
А тот как раз проходил сейчас в пяти метрах от того места, где в высокой траве прятались ребятишки.
Боже! Как же медленно он ходит! Улитка, по сравнению с ним, просто чемпионка мира по бегу на короткие дистанции.
Тут мама окликнула их уже из ближайшего ельника. Еще минута и она будет здесь! И все увидит!
Боже! Что сейчас будет!
Тимка закусил губу и умоляющими глазами смотрел на Игната. В них застыл животный ужас. Ему было очень страшно! А что с него взять? Маленький еще. Четыре годика всего. Не то, что ему, Игнату, семь лет. Осенью уже в школу!
Эх! Будь что будет!
Игнат собрался с духом и звонко закричал в ответ маме:
- Мы здесь, маааа! Щас придем!
Солдат от неожиданности присел на корточки и чуть от испуга сам не убежал прочь. Еще бы! ЧУЖОЙ на охраняемой им территории! Да еще и под его носом! Да за это его расстреляют без суда и следствия.
Он вскинул автомат, направил его на детей и закричал, заикаясь от страха:
- А ну, п-п-пошли быстро от-от-отсюда, пока не п-п-пристрелил!
Дважды повторять эти слова ему не понадобилось.
Дети подхватились и бросились наутек через кочки, поломанные сучья и камни у ручья к заветному лазу под стеной из колючей проволоки.
Оба-на! Ррраз! И часть рукава осталась висеть на колючках забора. Да наплевать на него! Сейчас лишь бы ноги унести!
Тимка бежал сзади и выл в голос. От испуга они совсем забыли про штаны и майку, которые остались сушиться на солнышке у колючей проволоки. А без них – это дорога на гильотину!
Хотели вернуться, но тут их увидела мама. Отступать и прятаться было уже поздно. Пришлось идти навстречу родителям, понурив голову, и ждать своей участи. Правильно говорят – ждать и догонять – это хуже всего.
На пацанов сразу набросились с четырех сторон, и мальчишкам пришлось признаться, где они были.
Если бы не отцы, то мамаши точно прибили бы своих пацанов. Хорошо все-таки, когда родной папка за тебя иногда вступается.
- Да ладно вам, разорались тут, - отец Игната защищал сына. – Все же обошлось.
- Это нам просто повезло! А если бы он выстрелил? – кричала мама на папу. – Ты представляешь, что было бы?
- Да ничего не было бы! Не стал бы он стрелять! Они же – дети! – парировал папа.
Во-общем, обоим выжившим было всыпано по первое число так, что даже на следующее утро на задницу было больно садиться. Старшему за то, что потащил младшего под пули, а младшего за то, что не заложил старшего и вдобавок испачкал новые штаны и майку, за которыми пришлось возвращаться всей компанией.
Вот такие дела. Вот так засекреченные заборы могли навсегда лишить мир чудесного и доброго человека - Игната.

А баба Наташа, тем временем, окружив себя вонючим дымом от папироски, продолжала тем временем начатую Игнатом тему:
- А енто мужик мой последний пристрастил меня к ентой гадости! Тьфу! Ведь знаю, что сдохнуть от папиросок можно, а забросить за печку все никак не могу – привыкшая! Полпенсии на ентот дым расходоваю..., - старушка с презрением показала всем раскуренную гадость и, глубоко затянувшись, выпустила в небо струйку вонючей синевы. – Чаво мине делат, а? Подскажи Игнатик!
- А Вы не пробовали не покупать папиросы в магазине? Нужно просто не смотреть на них и проходить мимо, - был один из его советов.
Парня, впрочем как и остальных, немного забавляло то, что баба Наташа вела себя, как партизан на допросе и упорно делала вид, что не слышала никакого взрыва.
- Да усе я вже пробыла! И глаза закрувала, и нос пальцАми зажимала и бОшку в сторону отводила… Только на день-то меня и хватало! У нас же у дереуне усе мужики енту гадость покупат. Нет удержу, када оне опять предлагат, - и баба Наташа бессильно развела руками. – Ну, нету сил у мине, сказать им «Нет!» Вот така я дурна старуха! Силов и воли – ну, никакой!
- Баба Наташ! Не слушайте Вы его! Он же сам никак с этим куревом не разделается! Тут сила воли нужна... Мужская!.. А где она у него? – Таисия криво усмехнулась мужу в глаза. – Может, когда и была, только я что-то не припомню, когда он ею в последний раз воспользовался.
- Ой-ой-ой! – передразнил Игнат жену. – Какие мы умные!
- А у миня тоже ентой воли отродясь не было. Стало быть, мы с тобой, Игнатик, одинакыи! – старушка, скрипя суставами на весь осенний лес, с громким кряхтением поднялась на ноги. – Пойдем, парень, проводишь старушку-поскакушку до дома, коль не очень трудно! Мине с этими ни в жисть одной не совладать, - и она кивнула в сторону верблюдов.
Докуренная «Беломорина» крутой дугой полетела в костер.
- Конечно, баба Наташа! Какие вопросы?! – он довольно потер руки. – А скажите нам, пожалуйста, в вашей деревне молочком со сметанкой можно разжиться? За деньги, разумеется! – ему уж очень захотелось пойти в деревню и увидеть своими глазами, что же там все-таки произошло.
- А як же! – старушка радостно встрепенулась. – У миня же у подполе и утрешнее молочко холодненькое естя, полуденное тоже естя, а коли подождешь трошки, то и парного надою. Я енто быстро сделаю! У миня ж и сметанка с творожком тоже естя! Все попробовашь и возьмешь, скока нада!
- Договорились! – Игнат довольно улыбнулся. – Зачем нам кого-то по деревне искать, коли у вас все можно купить. С удовольствием, баба Наташа, и попробуем и купим! Дорогая, Вы наша! – и он обнял старушка за плечи. – Золотая Вы наша поскакушка! А, может быть, Вы хотите на верблюдах проехать по деревне? Как царица египетская въедете в свою деревню!
- Да бог с тобой, Игнатик! – она замахала на него руками. – Сковырнусь ишшо оттудова! Голова и так не работат, а коли наебнуся, то совсем перестану соображат. Я ж себе знаю!
- Т-с-с! – Парень прижал палец к губам. – Только не при детях… Мы ж с Вами – культурные люди!
- Ой! Усе-усе! Больше не буду ни ***! – и баба Наташа прикрыла рот руками. – Ой! Ну, вот опять!.. Вот така дурна старуха…
Игнат ехидно улыбнулся, оглядываясь на туристов, которых забавлял этот диалог старого и малого.
- Ну-с? Кто еще с нами в деревню пойдет за провиантом? – задал он вопрос в толпу.
- Дядя Игнат! Дядя Игнат! Я пойду с вами! Только можно, я на верблюдах поеду вместо бабы Наташи? Я так хочу попробовать посидеть на них! Ну, мааааа! – Никитеныш оттолкнул руки Ольги, которая опять попыталась остановить своего неугомонного ребенка.
- Нет, Никит! Нельзя! – огорчил парень мальчонку. – Я сам не знаю, как ими управлять… А вдруг они испугаются чего-нибудь и понесут? Верблюды, они же, как лошади – не догонишь! А я не спринтер, чтобы потом за ними гоняться по всему лесу! А если ты, не дай бог, еще и свалишься с них? Меня же твоя мама тогда прилюдно кастрирует и скажет, что так и былО!
Таисия молча повертела пальцем у виска и обреченно покачала головой, поджав губы. Не муж у нее, а придурок какой-то.
- И потом… Кто его знает, что там бабахнуло? Вдруг там что-то серьезное случилось? Химическое что-нибудь.., – Игнат сделал вид, что не заметил немых комментариев жены. – А у нас на этот случай даже противогазов нет.
- Ну, я так и знал! Еще и противогазы придумали!..– Никитка надулся, как мышь на крупу, топнул ногой и отвернулся. – Туда не ходи, сюда не ходи! Это не делай, то не делай! Всегда вот так! Надоело! Им все можно, а мне никогда ничего не разрешают…
- Да не обижайся ты! Вот вернусь из деревни – дам в машине за рулем посидеть! – он потрепал пацана по голове.
- Чего я там не видел? – Никитеныш дернул обиженно головой, отстраняясь от руки Игната. – Я уже его и так сто раз крутил туда-сюда. Все руки, вон, выкрутил… Болят даже…
- А я тебе тогда ключом завести ее разрешу и погазовать немного. Хочешь? – Игнат присел на корточки и заглянул парнишке в глаза. – Ну?
- Обманете… Вы, взрослые, всегда обманываете, - мальчишка обиженно сопел и ждал очередного подвоха.
- Ну, хочешь, я поклянусь, что не обману?  - Игнат даже на ноги поднялся. – Вот, честное пионерское, не обману! Вот, честное-пречестное!– и он отдал честь, как это когда-то делали дети революции. - Дайте мне библию – я на ней присягну! Или галстук пионерский…
- Не-е-е! Не так! – Никитеныш хитро посмотрел на Игната, расплываясь в улыбкой злодея.
- А как? – тут Игнат стал понимать, что мальчишка задумал что-то коварное.
- Повторяйте за мной, ладно? «Чтобы мне сдохнуть кверху лапами! Чтобы меня на том свете черти на сковородках жарили на подсолнечноми масле! Чтобы мне век воли не видать!» - мальчишка сам давился смехом от таких слов.
- Ты обалдел, что ли? Это ж такая страшная клятва! Ты еще скажи «Чтобы мне до пенсии не дожить и жить в одиночестве на одну зарплату!» Это тебя в детском саду воспитательница научила?
- Ага! – Никитка залился веселым смехом. – Давайте, повторяйте! Иначе, Вы обманете меня!
- Убить твою воспитательницу мало! Детей такому учить! Гестаповка, блин… Ну, да ладно, бог с тобой! – и Игнат под веселое улюлюкание туристов повторил страшную клятву. – А в этом месте креститься не надо, Никит?
- Не-а! Хватит и этого! У меня теперь свидетели есть! – и мальчишка ускакал на одной ножке к машине Игната занимать очередь, чтобы посидеть за рулем и завести старую железную каракатицу. – Не забудьте – Вы обещали!
- Господи! Как мало надо человеку, - Игнат по-доброму проводил ребенка взглядом. – Ну, что? Нас никто в деревню с бабой Наташей так и не проводит? Мне, если честно, не очень удобно и караван верблюдов вести и велосипед толкать перед собой. А Бабе Наташе сейчас просто не до них.
- Хорошо. Уговорил… Я с вами пойду, – Олег поднялся на ноги, разминая руками затекшую поясницу, и неспешно подошел к верблюдам. – Почему бы и не сходить в эту развеселую деревеньку, где происходят разные чудеса и живут всякие экзоты? А еще, баба Наташа, большое Вам спасибо за вчерашнюю баню! – обратился он к старушке. - Мне понравилось в ней париться, - и Олег улыбнулся каким-то своим мыслям. – Хорошо там было… Классно!
- Еще бы.., - сквозь зубы процедил Саша Талантов, и на лице его появилась нехорошая улыбка.
- А хошь, парень, я ишшо Вам поддам парку? Мине ж не трудно! Дров много, вода рядушком… Вона – целое озеро! А? – и старушка дотронулась до его руки. – Хошь, я девчонок наших даже к тебе пришлю у парилку, чтобы спинку те потереть и веничком похлястать? Ох, и шустрые оне у нас! Оне ж такие у нас мастерицы! Ну, прямо золото, а не деуки! Ох, и бойкие оне у нас, ей бо! Глядишь – и ребеночка состугаете!
- А девки-то молодые? – Олег улыбнулся на такое неожиданное предложение.
- Ну, на десять годков помладшее мине будут. Но ты, парень, не смотри на енто! Не смотри! Оне еще о-го-го какие! Хошь, а? – баба Наташа тихонько ущипнула Олега за бок и ехидно улыбнулась. – Али не могешь?
- Да Вы – сводница, баба Наташа! Я могу! Я все могу и умею! Но нет… Не надо! Спасибо. Не сегодня. В следующий раз, ладно? Хорошего понемногу! Попарились один разок – и хватит! Иначе избалуемся! – Олег вежливо отказался. – Так Вы нас и развратите, – и он быстро попытался сменить тему разговора. - А Вы в деревню рядом хотите идти или, может быть, на велике поедете? Как Вам лучше?
- Мне лучшее щас пешком шлепать – голова чтой-то маненько… того... Мине бы опять у канаву не сковырнуться, - старушка поправила подол платья. – Ну, чаво? Идем что ли, защитники Отечества? Гляжу, у вас тож удержу вже нет. Мине самой таперича интересно – чего ж там бабахнуло на весь лес? Може моя керогазка гикнулась или ишшо чаво?
- Ну, тогда пошли потихоньку! – и разношерстная компания тронулась в путь.
- Да свидания, деуки и робята! Не поминайте миня лихом! До завтрева! – и баба Наташа махнула всем на прощание рукой.
Одна минута - и пристанище туристов осталось за спиной где-то за зарослями ольховника.
Жужа семенила впереди всех. Ее нос ловил все новые запахи и вел собаку за собой.
За ней мелким шагом шла старушка, слегка покачиваясь от усталости и что-то шепча себе под нос.
Потом шел Олег с великом в руках и глупо улыбался своим мыслям.
А замыкал шествие Игнат с караваном верблюдов, с плохо скрываемым удовольствием рассматривая серые брюки Олега, что так эротично обтягивали ягодицы и сильно манили и дразнили – хотелось до них дотронуться. Все-таки разбудил Олег Игната, стервец!
Двигались медленно, обреченно смотря под ноги и слушая, как дышит осенний лес.
Но недолго они наслаждались тишиной леса. Не дали!