Ассассин. Предисловие

Ночь залила город мраком. Усыпанные домами улочки, потихоньку выплёвывали редкие огни. Где-то кричал глашатай, разгоняя бездомных с ярмарочной площади, слышался звон металла. То ли кузнец заканчивал работу и спешил поскорее задуть печь и пойти за стол, что накрыла жена, то ли в переулке грабители поймали пьяного купца и теперь отрезали ему по пальцу выпытывая, где он держит деньги.
Били колокола, сообщая о завершении вечерней службы. Прихожане расходились в разные стороны, унося с собой грехи и грязь.
Пекарь прийдя домой, изобъёт жену, пожрёт своё жаркое с бобами, зальёт глаза дешёвым пивом и пойдёт в комнату дочери. Там он будет осквернять юнное тело своими грязными порочными желаниями, руками и словами. Он будет безнаказан. Ибо каждый заботится лишь о себе, лишь своё хозяйство волнует людей. А ублюдок-пекарь будет приходить после смерти к своей дочери в кошмарах, чтобы портить ей жизнь, как портил всегда. А его жена, оставшись навсегда уродиной из-за его побоев, будет догнивать в своей халупе, без надежды, без помощи. Лишь смерть может спасти таких людей от их страданий. Возможно, только она приносит облегчение страдающим. Так просто говорить о ней. Но так непросто её приносить, и тем более приносить её и получать за это деньги.

Фазаир висел вниз головой, зацепившись ногами за перекладину пересекающую всю молельню. Темно. Лишь два рассеяных источника света, которые давали две обгорелые свечи. Алтарь. Украшен красной материей заполненной золочёной вышивкой; наверное, Марианские мастера кропели над этим религиозным сюжетом. Они, наверное, не подозревали, вышивая этот узор, что когда нибудь он будет залит кровью и неисправно загажен. Золотой кубок, украшенный одним рубином гордо стоял в центре алтаря отражая свет свеч и отбрасывая слабые отблески на стены. В этом здании не было окон. Молельня принадлежала богу Скуратта – богу земли и подземелий, а в подземелье,
как известно, солнце гость не званный. Молельня, именно эта молельня – идеальное место для убийства. Она стоит на отшибе, пока кто-то обнаружит труп, пройдёт час не меньше. Крамхарад – город маленький и настолько порочный, что очердной труп не сможет испортить людям настроение. Только дело было именно в том, что трупом должен был стать главный священник города. Он совершал насилие над детьми и заставлял их делать ужасные вещи. Хотя Фазаиру было абсолютно всё равно, что он делал. Он был оплачен и заказан, дело Фазаира устранить того, кого заказали и за кого заплаптили. Всё очень просто. В этот раз заказчик захотел, чтобы убийство произошло как можно более кроваво, что б это выглядело, словно работал дилетант, ради наживы или спьяну. Фазаир согласился. Ему было всё равно как убивать, просто не очень хотелось заляпать новые нарукавники мозгами и кровью этого святоши.
Отец Раманн появился в арочном проёме двери загородив собой источник света. Фазаир не шевелился, он превратился в часть балки, на которой висел. Священик, придерживая полы своей мантии, направился к алтарю. По дороге он насвистывал какую-то мелодию. «Человек Бога, да, и кто выбирает этих ублюдков на посты священников?», подумал Фазаир. С него начала спадать повязка скрывавшая его лицо до глаз. Она медленно сползала, норовя упасть прямо на алтарь перд лицом святого отца. Фазаир ловким движением языка подцепил повязку и прикусил её зубами.
Тем временем Раманн подошёл к алтарю, громко зевнул и протёр глаза. Почему-то когда Фазаир увидел его вблизи, отец показался ему нормальным человеком, да с грехами, но кто из нас без них? В конце концов, у него была семья, дети, умирающая мать. И вот сегодня он опередит её в отправлении в царствие небесное. Как странно получается, Фазаир у котрого нет семьи, нет ничего, что могло держать его на этом свете, убивает того у которого всё это есть. Ведь отбирая жизнь, из тела кроме души, уходит любовь, тоска, ненависть. Со временем умирает и любовь близких, именно умирает, а не пропадает. Ведь любовь к кому либо, это нить, привязанная к этому человеку, и если он умирает, то нить обрывается и остаётся у того кто жив. Так странно, находясь на расстоянии смертельного удара, убийца размышляет о вечном, и пытается запихнуть убийство в рамки философии. Потом в его руках блеснул меч с зазубренным лезвием. Один точный удар. Треск раскалываемой головы. Сдавленый крик, больше похожий на выдох, словно отцу Раманну дали ногой в грудь. Зактившиеся глаза. Струи крови, куски мозга на зубьях меча. Святой отец покачнулся, Фазаир резко дёрнул меч на себя и сделав сальто, ловко спрыгнул вниз. Раманн гулко повалился на пол. А потом началось то, что Аль Фазаир ненавидел и чего боялся – агония. Святой отец, разбрызгивая кровь и ещё какую-то жидкость, бился об пол, со страшным звуом. Он открывал рот, но кроме хрипения ничего не было слышно – он был уже мёртв, просто тело и организм освобождался от остатков жизни. То что когда-то было отцом Раманном, успокоилось и ударившись головой об пол в последний раз, затихло. Кругом всё было в липкой крови.
Ну вот и всё. Ещё одна жизнь зачислена на счёт убийцы. Фазаир медленно достал из внутреннего кармана чёрный клевер и аккуратно положил в золотой кубок с рубином. Это была его подпись. «Нарукавники всё таки испачкал, чёрт.» - подумал убийца, проходя сквозь арку молельни, оставляя за собой труп и запах смерти.