Капель

КАПЕЛЬ.

                То, что имеет начало, имеет конец…

Часть 1

  Осенняя погода плохо предсказуема, особенно в те дни, которые практически дышат зиме в лицо. Так и этот ноябрьский день не стал исключением. Солнце, так ласково раздававшее своё тепло людям в обед, к вечеру поглотилось темной чередой грозовых облаков. Небо, сплошь усеянное ими, заплакало маленьким, ненавязчиво моросящим дождём. Его капли  ласково касались пожелтевших листков, одиноко висящих на деревьях, как бы убаюкивая их. Сообщая им, что их время ушло. Касались асфальта, образуя на нём хитросплетения между грязными ручейками причудливой формы. И касались запотевшего окна, собственно, откуда и начинается наш рассказ.
  Здание, где обосновалось запотевшее окно, находилось почти на окраине Москвы и представляло собой 5-этажное строение из красного кирпича. Местами кирпич пообламывался, потёрся и потерял былой лоск, но, в общем, здание выглядело на твёрдую четвёрку. Крыша данного строения ничем примечательным не выделялась, кроме огромных стай голубей, которые неустанно дежурили на ней. Среди множеств потемневших окон, свет горел лишь в 3-х. За одним из этих взмокших окон светящихся, подобно разбуженному светлячку, находилась небольшая комнатушка. Стены, которой были увешены картинами абстрактного содержания. По середине её стоял добротный деревянный стол, на макушке которого возвышался компьютер, с его боку приютилась лампа, и большое количество папок, листков, ручек и карандашей разных цветов. За столом седела миловидная  женщина, с немного уже начавшими сидеть волосами. Она была небольшого роста, с лёгкой полнотой в фигуре и загадочными зелёными глазами, сиявшими притягательной теплотой. Звали женщину - Анастасия Николаевна Артамонова, и являлась она старшим осведомителем московского отделения ФКА (федерального комитета аномалий). Если немножко углубиться в историю, то мы нигде не обнаружим упоминаний об ФКА. Почти ни один из историков не догадывался о существовании этой организации, а кто всё же смог обнаружить нити, приведшие его коротким или длинным путём к этому сообществу, сгинули, не успев поделиться бесценными по их взгляду открытиями, а те, кому посчастливилось остаться в живых, до конца своих дней боялись сболтнуть лишнего о нём. И по сей день есть люди бережно хранящие тайну этой организации, и её деятельности, тем самым, продлевая свою собственную жизнь. Ибо другого пути нет…
   Анастасия Николаевна устало откинулась на спинку кожаного кресла, и сладко зевнула, прислушиваясь к тому, что происходило на улице. Дождик равномерно продолжал капать на вспотевшее стекло, сползая каплями по нему до  основания ставни, где  они собирались в лужицу, падавшую юрким потоком на холодную землю у дома. Через несколько секунд её перестала интересовать бушевавшая на улице непогода, и она вернула свой взгляд на монитор компьютера, показывавший ей таблицу, разделенную на 4 столбца. Первый столбец состоял из фамилий имён и отчеств, второй содержал год рождения, третий сообщал о статусе в ФКА, обладавший всего двумя характеристиками, в розыске данный субъект или нет, а четвёртый отображал различными цветами его паранормальные способности. Проработав пару минут с картотекой, а именно так называлась данная таблица, Анастасия Николаевна опять устало откинулась в кресле. На этот раз она не стала прислушиваться к уличным шумам, завёрнутым в тёмное покрывало ночи. Её овладели старые страхи. Перебирая цепочку недавних событий потрясших не только московский отдел ФКА, но и другие отделения разбросанные по городам России Анастасия Николаевна искала ответ, объяснения произошедшим событиям и впервые в жизни не находила их. Неужели она следующая? Собрав все доводы: за и против своего открытия, она попыталась отогнать от себя, эту навязчивую мысль, преследовавшею её последние дни. Судьбу не изменишь, а смерть не обманешь пронеслась у неё в голове, нежно любимая фраза. Помогавшая обрести уверенность и временное душевное спокойствие в тяжёлые моменты жизни. В этот раз фраза сыграла роль плохого успокоительного, душевное спокойствие не захотело возвращаться к своей хозяйке. Немного подождав, Анастасия Николаевна, бросила взгляд на часы, показывавшие пол второго ночи и встала. Спокойствие так и не вернулось.…
  Выключив компьютер, она подошла к вешалке, расположившийся напротив диванчика, мирно соседствующего с входной дубовой дверью и сняла с неё серо-коричневый плащ. Этот плащ, купленный за небольшие деньги на одном из столичных рынков, был очень памятен ей. В нём она встретила свою последнюю любовь. Вещь, принёсшая или косвенно поучаствовавшая в исполнении сокровенного желания, пускай даже бессознательного, получала положительный заряд энергии, оберегавший её владельца при дальнейшем использовании.
  Облачившись в него, она пристальным взглядом обвила кабинет, задержав своё внимание на запотевшем окне.
- Вроде всё, – проговорила женщина полушёпотом.
  Она уже собиралась  шагнуть к двери, когда  в неё постучались. После чего ручка медленно поползла вниз, а следом за ней дверь нехотя стала отползать в сторону, открывая взору Анастасии Николаевны полутьму коридора. Полумрак, за дверью царил недолго. Электрические лучи из висящей в её кабинете лампы накаливания, за один гигантский прыжок осветили нежданного посетителя. Это был коренастый человек, укутанный в тёмно-коричневый плащ. Лет ему было около 30, из которых 6 были отданы  ФКА. Волосы нежданного гостя, отпущенные им до плеч, оказались тёмного цвета.
 - Анастасия Николаевна, промолвил он, переступая порог её кабинета,- Николай Дмитрич приказал, - чуть помедлив, он добавил,- сопроводить до самой квартиры.
 - Стасик, - добродушно улыбнулась женщина, - неужели ты думаешь, что я…, - Анастасия Николаевна сделала акцент на последнем слове, но перемена, произошедшая в лице вошедшего, заставила её оборвать монолог.
   При упоминании своего имени незнакомец вздрогнул, как от удара электрическим током, вжав голову в плечи, испепеляя злобным взглядом всё, что его окружало. Анастасия Николаевна улыбнулась. Она знала, как неприятно режет слух линканам, человеко-волкам, их первые имена, ибо признавали человеко-оборотни только клички. Откуда это пошло, почему именно клички, трудно сказать. И если на второй вопрос можно ещё дать более менее внятный ответ, заключающийся в сходстве линканов с животным миром, их любовью к лесу, длинным волосам, просторным вещам, наконец, к сырому мясу и коротким именам, как у собак. То на первый вопрос тяжело ответить, даже вооружившись  списком книг об этих загадочных существах, пришедших из эпохи не только тёмной, но и очень далёкой. Некоторые из людей считают, что они монстры, превращающиеся в волков в полнолунье, и лишь хорошая доза серебра навсегда способна их успокоить, заставив спать непробудным сном. Они ошибаются. Линканы могут контролировать свои превращения, и фазы луны на них оказывают влияния не больше, чем на обычного человека. А, находясь в облике полуволка-получеловека линканы становятся практически неуязвимы. Шерсть ограждает их от любых магических воздействий, независимо от уровня заклинаний. Обычное оружие также становится малоэффективным, нанося малый вред, и действуя больше в роли внешнего раздражителя. Только особые магические клинки, вонзенные в сердце способны умертвить этих бесстрашных воинов. В человеческом облике линканы полностью беззащитны, против маги колдунов и оружия людей. В ФКА линканы в основном занимают должности стражей и телохранителей магов высших кругов, экспертов, осведомителей и других важных персон. Второе имя Стаса было Келл.
  - Ладно, не обижайся,- сказала Анастасия Николаевна примирительным тоном, - Ты ведь знаешь, не могу я вас называть вашими вторыми именами.
  Стас выдавил жалкое подобие улыбки и отошёл в сторону от двери, тем самым, освобождая путь перед осведомительницей. Но женщина не спешила покидать свой рабочий кабинет.
  - Думаю одного телохранителя мне вполне хватит, да и сама я не только магов и твоих собратьев находить могу.
 -  Но ведь Николай Дмитрич сказал, что в связи с…
    Договорить линкан не успел. Голос Анастасии Николаевны с затаившимися в нём властными нотками, прервал его:
 - Он у себя?, - произнесла она, после чего пристальным взглядом впилась в лицо Стаса, взглядом известным лишь ей, осведомительнице. Жёстким,  повелительным, нетерпящем лжи. Стас съежился и замолчал, отведя голову в сторону дивана. Воцарившееся молчание, тяжёлым камнем ложилось на его грудь. Язык немел. Правду он сказать не хотел, а лгать было бесполезно. Осведомитель различит ложь, в какую обёртку он её не заверни, хоть яркую, хоть блеклую и невзрачную на взгляд обычного человека.
  - Приказано ведь сопроводить, Анастасия Николаевна,- вновь затянул старую пластинку Стас, не сводя глаз с тёмно-зелёной обивки дивана. - Николай Дмитрич своих решений не меняет,- добавил он более жёстким голосом.- Да и вам спокойней будет.
   Анастасия Николаевна нехотя перевела взгляд на одну из картин, изображавшую человека всходящего на плаху, в современно-абстрактном изображении. Сей действие было зашифровано красными треугольниками, переплетающимися с синими квадратами и другими геометрическими фигурами, образующими шедевр недавно минувших дней.
   Надо было потратить несколько минут, а может даже и часов, чтобы смотревший догадался, что именно нарисовано на полотне. Ибо абстракцию надо понимать не столько умом, сколько чувствами, внутренним миром. Анастасия Николаевна понимала. Она знала, что хотел сказать зрителю художник своей картиной, заглянув на несколько секунд в душу, положенную на полотно… 
 - Спокойней?, - задумчиво промолвила она, ступая в темноту коридора, - а может и нет. К сожалению никто, не может точно этого сказать, даже я. Твой довод слишком поспешен.
  Стас ничего не возразил. Вместо этого, он ловким движением погасил свет, радуясь быстрому разрешению возникшего конфликта, и направился вслед за ней. Дверь тихонько затворилась и в кабинете воцарилась тишина, которую по-прежнему нарушал лишь ленивый стук дождя в запотевшее стекло.



  Синяя ауди пробивалась сквозь поток припозднившихся машин, которые не смотря на то, что кремлёвские часы почти пробили уже 2 часа ночи, всё не хотели заползать в гараж. Наоборот куда-то спешили, везти своих хозяев, подставляя стальную шкуру под капли дождя. Синяя ауди не куда не спешила, в ней находились: Вадим- водитель Анастасии Николаевны, являющийся по совместительству её же личным телохранителем. Линкан внимательно следил за дорогой, изредка поглядывая в зеркало заднего вида, на Анастасию Николаевну. Как будто, что-то могло случиться с ней в салоне автомобиля без его ведома. При каждом взгляде в зеркало его сердце замирало, и лишь увидав её, сидящей с закрытыми глазами на заднем сидении, он понемногу успокаивался. Стас, расположившийся на переднем сиденье и лениво поглядывающий в окно, на пролетавшее за ним однообразие домов и светящихся рекламных щитов, его мало интересовал. За всё время их пути от офиса, Вадим не удостоил его и одной сотой доли взгляда, пришедшихся на долю хозяйки, мирно дремавшей за его спиной…
  Ей снится дом, стоящий одиноким странником на пригорке, окруженной с севера плотной стеной леса. Её дом. Дом сменился родным селом, игривой дорогой проложенной к их пригорку. Так называл дом отец, его статная фигура возникла и сразу же исчезла, уступив место хрупкому силуэту матери. Её нет, пронеслось и быстро исчезло…   Фрагменты деревьев, лесных пейзажей выплывали из глубин подсознания, сменяя друг друга. Подобно тому, как одна эпоха медленно подменяют другую. Не сразу, а постепенно, не спеша.
  Опять мать, держащая её за руку. Она ей, что-то говорит, пытается доказать, но все её слова натыкаются на невидимую стену непонимания. Лес, речка Малиновка, с журчащей песнью своих вод, тепло солнца и приятная нега, расползающаяся по всему телу, сменяется лицами двух людей. Один пожилой разговаривает с матерью, в их доме, изредка поглядывая на кровать, на которой должна она спать, но она не спит, а через маленькую щелочку глаз смотрит на незваных гостей. Второй – усатый, сидит на стуле возле кровати, держа руки, источающие приятные потоки тепла, у неё над головой. Она лежит не шевелится, ощущая важность происходящего для неё, матери и, наконец, отца. Лес, опять выплывает на первый план. Но теперь уже не слышно журчащих вод Малиновки, пения птиц. Место неги занимает беспокойство. Ещё слабое, чтобы руководить телом, но достаточно сильное, чтобы заставлять считаться с своим присутствием….
  Стоит зима. Деревья, окутанные снегом жмутся к друг другу от свистящего ветра, пробегающего по их веткам. Она, сжимая деревянную корягу, идёт по сверкающим серебром следам. Опушка, отец весь в крови, лежащий около старого пня с ружьём и фигура большого белого волка стоящего над ним, и смотрящим ей прямо в глаза, жёлто-зелёным гипнотическим взглядом.
  Вспышка.
  Волк вгрызается в испуганное тело отца.
  Ещё одна, выстрел…
  Пуля проходит прямо пред боком волка, на мгновение складывается впечатление, что она проходит сквозь него, но следов крови на снегу нет.
  Вспышка…
  Волк  удаляется от отца, в сторону своего лесного укрытия.
  Вспышка…
  Отец невредимый стоит на ногах держа в руках ружьё.
  Ещё одна, события отматываются в обратном порядке слишком быстро…
  Та же опушка с пнём покрытым снегом. Волка нет. Вместо него стоит лось, уставившийся как, зачарованный на этот самый пень. Следов тоже нету, и её идущей по ним тоже нет. Вместо всего этого отец, вцепившийся в приклад ружья и  медленно идущий к опушке. Он осторожно подкрадывается к лосю, стоящему к нему спиной. Каждое его движение еле различимо, дыхание практически не чувствуется.
  Вспышка..
  Волк, белоснежно белой окраски…
  Вспышка…
  Лось срывается с места устремляясь в чащу, из которой доносится протяжный зов. Отец громко ругаясь, выбегает на опушку и в недоумении смотрит в след удаляющемуся зверю.       Вспышка…
  Опять волк, стоящий теперь напротив отца. Его рот открывается, оголяя несколько десятков белоснежных клыков… Отец замирает, все его движения плавны, подобно лёгкому колыханию речной заводи. Ружьё на уровне груди. Расстояние между ними всего пару метров, которые тают с приближением белого хищника. Отец вскидывает ружьё, одновременно с прыжком волка.
  Выстрел……Вспышка…. Вскрик…
  Хруст сомкнувшихся челюстей….
  Она стоящая с корягой, плачет, ухватив низенькое деревцо за ствол. Страха нет, есть только боль, тупая ноющая от потери близкого, очень близкого человека. Это был первый раз, когда она смогла отмотать события назад, увидеть  прошлое отстраненным зрителем. Раз, когда они отмотались, не по её мысленному приказу, а по воле чувств, возникших при созерцании мёртвого тела отца.
  Опять всплывают лица двух мужчин. На этот раз рядом с их домиком на пригорке стоит машина. Мать около усатого, закрывает лицо платком, пытаясь скрыть слёзы…...
  Она сидит на заднем сиденье автомобиля, смотря отрешенным взглядом на заснеженный лес. Он где-то там! При мысли об нём, её охватывает негодование и злость. Лес спокоен, его тишину ничто не нарушает. Усатый заканчивает разговор с матерью и садится в машину к пожилому. Автомобиль заводится не сразу, за это время усатый успевает повернуться к ней лицом с переднего сиденья и тихо заговорить:
- Теперь ты будишь жить в Москве, Настенька, и жизнь твоя будет связана с нами…
  После этого он, долго ей что-то пытается объяснить. Его голос ей не приятен, он похож на скрип когтей по деревянной дощечке. Она хочет сказать это ему, но не может. Язык онемел…
   Силуэт бегущей за машиной матери давно скрылся из виду, стена леса превратилась в размытую черноту. Блеклое солнце, гудение мотора, заснеженные просторы, скрипучий голос окружают её.
  И…
 - Анастасия Николаевна, - донёсся далёкий голос водителя, возвративший её сознание в синюю ауди припарковываюшиюся у арки девятиэтажного серого дома, - приехали.
  Она медленно открыла глаза, и увидела, встревожено  уставившегося на неё линкана. На миг его облик исчез и пред ней возник образ белого волка. Анастасия Николаевна мотнула головой, скрестив руки на груди, отгоняя секундное наваждение. Линкан заметив неприязнь, появившуюся на лице хозяйки и адресовав её на свой счёт, он был не так далёк от истины (после смерти отца Анастасия Николаевна ненавидела волков,  и линканов в частности) отвернулся, в сторону лобового стекла.
  Время тянулось медленно. Тишина, стоящая в машине, угнетающе действовала на нервы линканов, заставляя пальцы их рук нервно теребить первый, попавшийся им на пути предмет. Осведомительница молчала, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы.
- Анастасия Николаевна, может пойдём?, - неуверенно начал Стас, - а то время уже позднее, а дел ещё по горло и выше.
  Женщина не ответила, все её мысли были поглощены пулей выпущенной перед смертью,   отцом в волка. Прошла ли она рядом или сквозь тело зверя? И зверя ли? Но если это всё же был маг, сумевший обернуться волком, то он  должен был обладать экзенцией, способностью пропускать через своё тело посторонние предметы.  Экзенция редкий дар, и в её многолетней практике в ФКА, она встречалась всего пару раз с людьми им обладающим. Был ли это вообще маг?
  Если да, то зачем?
  Если нет, то почему её не покидает предчувствие в обратном?
  Обладавшим, сумевшим, убить..
  Хватит. Судьбу не изменишь, а смерть не обманешь. Подытожила Анастасия Николаевна, добавив в слух:
- Идёмте, вы извините меня ребята, видно усталость сказывается. Годы-то уже не те..
  Вадим сочувственно кивнул, бросив злой взгляд на Стаса, вертевшегося от нетерпения на переднем сиденье.
- Да какие ваши годы, ещё небось и до 120 дотяните, - произнёс он, продолжая уничтожать взглядом Стаса.
  Анастасия Николаевна улыбнулась. Доброе слово в нужный момент лучшее лекарство. Жалко только, что на людей с магическими способностями положительный заряд слов не действует. Она снова погрузилась в свои раздумья…
- Я пошёл?, - Стас вопросительным взглядом уставился на водителя.
  Вадим кивнул.
  Сырость улицы и мелкие капли дождя ворвались в салон автомобиля и исчезли со звучным хлопком двери.
  Стас сильнее укутался в плащ и начал осматриваться по сторонам. Пред ним в нескольких метрах располагался арочный проход в маленький квадратный дворик. Где, по всей видимости, находился подъезд осведомительницы. Точного места её жительства он не знал, да и не очень стремился. В его обязанности входило её безопасность, а остальное его мало волновало. Он посмотрел наверх девяти этажного чудовища. Тьма, тьма и ничего кроме неё. Зрение линканов позволяло им видеть во тьме, конечно не так хорошо, как кошачьим созданиям, но вполне сносно. Наверху, кроме тёмной пелены дождя и пары птиц, нашедших там себе приют, ничего не было.
  Фонарь, стоящий у арки ярко мигнул, отбросив полосу света на её правую половину, превратив капли  дождя в извивающиеся пунктирные линии на стене. Запыленный внутри, и мокрый снаружи, его собрат обосновавшийся во дворике, со своей осветительной функцией справлялся хуже. Почти вся вверенная ему на поруки территория  находился во тьме.
  Из лужи, расположившийся под сточной трубой раздался  плеск, моментально привлёкший взор Стаса. Через мгновенье источник шума был обнаружен. Чёрный кот с белой грудкой быстро пересекал лужу, ища место на противоположной стороне дворика для сухого ночлега. Стас внимательно проследил за кошачьим проказником, пока тот полностью не растворился в темноте  дома. Там даже ему было тяжело, что-то разобрать.  Стас вошёл в арочный проход, продолжая рассматривать дворик с тусклым фонарём по середине. Его плащ промок, волосы сплелись в мокрые косички, противно прилипая к лицу. Со лба постоянно скатывались в глаза остроугольные капли дождя, застилая обзор размытой пеленой. Воздух, наполненный сыростью бил в ноздри, привычным запахом свободы и …
  Стас учащёно втянул новую порцию воздуха в свои лёгкие, давая время ему проплыть по всему телу, а потом задержал его на выходе. Раздутый нос принялся разбирать запахи, анализируя их. Отделяя, друг от друга, раскладывая в голове каждый из них на свою полочку. Одни наверх, другие вниз. А посередине обосновался слабый запах опасности. Он пытался замаскироваться. И будь на его месте новичок, ему это удалось, но Стас давно им не являлся.   
  По мере приближения к дворику, он всё сильнее ощущал терпкий запах тревоги смешанный с беспомощностью. Сейчас не он был охотником, стерегущим жертву, подманивая её всё ближе и ближе, чтобы за один миг покончить с ней. Кто-то другой, невидимый для его глаза, играл эту таинственную роль.
  Запах опасности ударил в ноздри сильней, заставив линкана поморщиться. Он остановился у фонаря по середине дворика и огляделся.
  Слева  подъезд, справа пара лавок и дерево, вроде лиственница, хотя чёрт знает. Он усмехнулся, своей бредовой идее по поводу породы дерева… 
  Кроме темноты и запаха опасности вроде больше НИЧЕГО. Последнее слово прозвучало в мозгу, как гром в сгустившихся тучах. Своим чувствам он привык верить с детства, и сейчас они во всю орали, что он слишком далеко зашёл, играя в героя. Дворик может стать его могилой. Что ж он знал на что идёт, и сейчас надо было думать не о своей шкуре, а об жизни осведомительницы, которая намного важней. Предупредить, а самому прикрыть её отход, а если получится, возможно, даже посчитаться с незваным охотником, рискнувшим избрать его жертвой.
  План ближайших действий всё яснее вырисовался в голове линкана. Обернуться человеко-волкам, остановить его тогда будет почти невозможно, главное успеть, а потом… Последняя мысль вызвала улыбку на губах Стаса, что ж посмотрим как ему на вкус придутся  мои когтистые лапы, посмотрим кто тут ещё на кого поохотиться. 
- Вадим, он здесь…- крикнул Стас..
  Больше произнести линкан ничего не успел. Из темноты, расположившийся у подъезда, вынырнул незнакомец в чёрном плаще, с капюшоном накинутым на голову и вытянутой  правой рукой, ладонью вверх.
  Линкан упал замертво, так и не успев обернуться человеко-волком, остаток недоговоренной фразы застыл на приоткрытом рте. Незнакомец отделившийся от своего тёмного убежища, приблизился к телу Стаса, повернувшись спиной к машине. Рычанье Вадима, он услышал уже у себя за спиной.

   Крик Стаса застал Вадима, почти  врасплох. Линкан сидел за рулём автомобиля, посматривая в зеркало заднего вида на Анастасию Николаевну. Ему не нравилось то, что сегодня с ней творилась. С момента ухода Стаса, женщина не только не обмолвилась с ним словом, она даже не пошевелилась. Если б не  еле различимое слухом будоражение воздуха её слабым дыханием, он бы сошёл с ума. И тут раздался крик Стаса..
   Вадим в одно мгновенье оказался на улице, на ходу сообщив, Анастасии Николаевне, порядок её действий. Первое, что он увидал, было тело Стаса, неподвижно лежащего у фонаря во дворике. Этого было достаточно, чтоб сорвать планку его гнева. Плащ затрещал по швам, уступая место пролезающей тёмной шерсти. Лицо вытянулось, расширившись во всех трёх плоскостях. Даже мама родная сейчас его вряд ли узнала, пронеслась хаотичная мыслишка. Место встревожено выскочившего, пять секунд назад из тепла немецкого седана, человека, стоял разъяренный линкан в полном превращении в волка. Одним гигантским прыжком он перемахнул через машину, оказавшись по средине арочного прохода. Второй прыжок, привёл его прямо за спину убийцы Стаса. В том, что он был мёртв Вадим  был уверен уже на все двести процентов. Незнакомец видимо не совсем разделял уверенность в смерти Стаса. Именно это, как посчитал Вадим, послужило толчком к его безрассудному оголению своей спины перед ним. А возможно он  не догадывался о том, что сегодня будет целых два телохранителя вместо одного, и считал, что осведомительница беззащитна. Повернуться в момент резкого удара Вадима, незнакомец не успел. Линкан смёл его своей огромной когтистой лапищей, как ветер соломинку. Незнакомец отлетел в сторону своего убежища, ударившись о стену дома, вернее почти впечатавшись в неё,  и затих…
  Линкан поднял голову к небу, поливавшему его холодными струями дождя, и издал победный рёв. Всё живое в дворике содрогнулось, чувствуя силу и властность прозвучащие в рыке.
  Вадим шагнул в сторону притихшего незнакомца, мимолётом посмотрев в сторону машины….

   Анастасия Николаевна не слышала ни крика Стаса, ни инструкций, которые ей отдавал Вадим по спасению её  жизни. Сон про смерть отца, мучавший в последние дни её все чаще и чаще, практически отключил  сознание от восприятия окружающего мира. Могла ли она, что-то изменить? Её ли это вина? Не захлопнутая Вадимом дверь принесла в салон лёгкий сквозняк, заставивший выйти Анастасию Николаевну из транса. Самобичевание заглушалось, уходя на второй план, с приходом осознания того, что сейчас она находилась в машине ОДНА. И не имела понятия, где Стас, и где самое главное её личный телохранитель Вадим. Стас вроде бы пошёл осмотреться, подсказал измученный мозг. Но где же тогда Вадим? Ни при каких обстоятельствах он бы её не покинул. Если только не.., мысль полоснула острым холодком по спине, отдавшись резкой болью в области сердца. Надо что-то делать, пронеслось и исчезло в сознании, уступив место слабо вырисовавшемуся плану ближайших действий. Рёв линкана застал Анастасию Николаевну уже на улице, заставив ужаснуться. Оказывается пока её мозг вырисовывал туманные контуры плана по спасению, её тело выбрало самый примитивный, но зато вполне надёжный способ спасения - бегство. И чем дальше, тем лучше. Это в книжках красивые герои смотрят хладнокровно в лицо опасности, а в жизни тело не будет спрашивать хотите вы геройски погибать или предпочитаете подло существовать, оно попросту попытается себя спасти. И будет совершенно право.
  В спехе бега Анастасия Николаевна не заметила синюю вспышку, возникшую с лева от неё и молнией устремившийся к ней. Только почувствовала через секунду, как её  подбросило и откинуло к фонарю. Яркий свет близ лежащего фонаря - было последнее, что видела женщина перед тем, как потеряла сознание.
  Промелькнувшая синяя вспышка насторожила линкана. В отличие от Анастасии Николаевны он прекрасно понял и природу её происхождения и предназначение, заключавшиеся в нетрайлизации жертвы. Не смертельно, но довольно не приятно и больно. Ещё не увидев, того кто являлся инициатором, стрекозы, именно так окрестили синюю вспышку древние маги, Вадим опустился на передние лапы, и рысью кинулся к машине, отделявшей его от Анастасии Николаевны. Прыжок, он взмыл почти перед задними дверями молчаливо стоящей машины и устремился в дождливую темноту, боровшуюся со светом фонаря под которым лежала Анастасия Николаевна Артамонова, старший осведомитель ФКА по московскому округу.
  Холодный метал вонзившийся в грудь, Вадим почувствовал, тока приземлившись по другую сторону от машины. Кровь не спеша начала сползать по шерсти вниз, разбавляя асфальтовые лужи красным цветом. Конец, пронеслось в голове, охваченной жаром.  Нащупав лапой рукоятку, Вадим резко дёрнул. Поток крови хлынул ещё большей волной, унося последние силы, в безграничную пустоту. Отбросив кинжал в сторону, линкан прижал лапой рану и попытался шагнуть вперёд. В глазах поплыло и, не устояв на ногах, он упал в лужу, наполовину состоящую уже из его крови. Смерть стискивала свои когти у него на шее, всё сильней и сильней. Сквозь призрачный туман, Вадим попытался приподняться и посмотреть в сторону фонаря, где лежала Анастасия Николаевна. Помочь ей он уже нечем не мог. Он поступил слишком неосторожно, слишком спонтанно.
  С боку в его поле зрения попала тёмная фигура в плаще. Она стояла поодаль с вытянутой рукой в его направлении. Рука то сжималась, то разжималась, оттопыривая при разгибании старческие пальцы в разные стороны. Зачем, он это делает? Зачем?..
  Попытка встать не увенчалась успехом. Рука продолжала сжиматься и разжиматься.     Согнулась. Разогнулась.
  Веки налились жидким свинцом, кровь из груди стала хлестать более слабой струйкой, а в голове прочно стал утверждаться туман. Он умирал… Передние лапы подкосились, и Вадим рухнул, в лужу, начиная обратно превращаться в человека.
  Тёмная фигура ещё на какой-то промежуток времени продолжила магическое действие со своей рукой, после чего спрятала её в полы плаща и направилась к неподвижному телу Анастасии Николаевны.
  Женщина еле заметно шевелилась. Её сознание начинало подавать слабые признаки жизни. Всё тело ломило, каждая клетка отзывалось криком отчаяния.
  Незнакомец достигнул тела своей жертвы, опустился на корточки и вытянул правую руку с выпрямленными двумя пальцами, один из которых являлся указательным. Они аккуратно коснулись её левого виска.
  Острая парализующая боль пришла к Анастасии Николаевне с первым прикасанием влажных пальцев, как и первые фрагменты воспоминаний. Её воспоминаний, причём незнакомец явно хотел увидеть картинки не этой  жизни, а предыдущий, читая её скрытую память. Редко кто отваживался на такие эксперименты, ибо шанс, что после прочтения жертва выживет был мизерный. Да, и навык требовался не шуточный, не каждому, даже очень староопытному магу было под силу влезть на многие десятки, а того глядишь и сотни лет назад, проследив путь души данного человека. Жизнеспособность женщины незнакомца мало волновала, поэтому после очередного крика Анастасии Николаевны он устремил всё своё внимание, на картинки возникавшие у неё в голове и передаваемые ему через телесный контакт. 
   После довольно долгого блуждания по закоулкам прошлых жизней, он притормозил скорость изменения картинок на горном монастыре. Анастасия Николаевна уже не кричала, жизнь медленно вытекала из неё, оставляя бренное тело холодному московскому асфальту.
   Солнце светило ярко, освещая цепочки бесконечных гор. Тепла земля на таких высотах получает очень мало, и растительностью данный край был обделён. Кругом горы, горы, и ещё раз горы. Незнакомец увидел, ворота из глаз  человека, в котором когда-то жила душа Анастасии Николаевны. Все события, показывались ему от первого лица, что мешало целостно воспринимать картину происходящего. Человек подошёл к большим тисовым воротам, преградившим ему путь и постучал. Звук эхом прокатился по бесплодным каменным изваяниям. Небольшое окошечко, расположенное на уровне человеческого роста приоткрылось.
- Чего надо?, - раздался встревоженный голос по ту сторону ворот.
-  Мне к настоятелю. Мне передали, что он меня ждёт по поводу…
   Человек не успел закончить своей мысли, как за воротами зашуршали и через секунду они поползли в разные стороны, открывая просившему взор на монастырь расположенный на одиноком горном хребте.
 -  Иди за мной, - проговорил его недавний оппонент за воротами и устремился чередой каменных переходов, иногда сменявшихся небольшими открытыми пространствами к возвышающейся башенке, в центре монастыря…
    Дверь отворилась, обличив вошедшему человеку скудное внутреннее убранство кельи, состоящее из одинокого стола, и кровати. Проводник незаметно исчез притворив дверь. На постели лежал седовласый мужчина покрытый морщинами и рубцами, свидетельствовавшими о былой его мужественности и видно довольно не безобидных приключениях для тех с тем, с кем его дороги пересекались. Ведь в отличие от них он был всё ещё жив, хотя тяжело назвать жизнью симбиоз с кроватью, когда каждое движение боль. И только мысли, могут свободно разгуливать в голове переносясь из холодного лета, в жаркую зиму нарисованную  пером фантазии. Среди множества беспечных мыслей, занимавших старца с утра до ночи, была одна, которая как въедливая вошь не давала покоя, прогрызаясь и в холодное лето и в жаркую зиму, омрачая собой всё попадавшееся ей на пути. Мысль мешавшая умереть спокойно, то что смерть близко, старец не сомневался, она не пугала его, даже в какой-то степени радовала, его земные страдания кончатся, и начнутся новые, он надеялся, что не такие ужасные…
- Гавриил, подойди ближе, - сухой кашель сорвался с губ старца, заставив исказиться его лицо, - Думал, ли ты, что застанешь меня таким.
  Он бросил взгляд в окно, расположенное напротив его постели. Лучики солнца хмуро пробегали сквозь потемневшее стекло, играя отражениями на стене.
- Мой путь подходит к концу, и пришло время  передать ключ тебе. Передать великое проклятие, семи небесных светил и мрака, сотворивших этот мир.
   Человек не спеша, наклонился ближе к старцу. В виду отсутствия стула, ему пришлось присесть, приблизив свое тело ближе к телу старика.
- Почему я? Что я должен буду делать с ним?, - Человека переполняло огромное количество вопросов и в виду своей молодости, он хотел получить ответы на них сразу, и на все.
- Это неважно, важно, чтоб он не покинул обитель монастыря. Ты будешь его хранителем. Братья помогут тебе не оступиться в твоих решениях. Тебя примут завтра на рассвете..
  Удивление смешенное с лёгкой тенью надменности изобразилось на лице человека.
- Монастырь? Меня в послушники?, - его глаза округлились.
 Он отстранился от старца, как от прокаженного, повернувшись к нему спиной.
- Я не хочу уходить в монастырь и кажется никто не спрашивал моего желания становится хранителем ключа капели.
- Глупец,- злоба перекосила лицо старца, - как можешь ты так размышлять. Не один десяток магов отдали не задумываясь свои жизни, чтобы ключ остался в этих стенах  и мир никогда не узнал… 
  Старика согнуло от очередной волны приглушённого кашля.
- Вот именно, отдали душу небесам. На скока я знаю, все хранители протянули не очень долго после своего избрания. А все они были великими магами. Я же всего лишь архириус. Как я буду защищать его, в тигра превращусь, в дикобраза!
- Защита не только в силе магии…
 Гавриил скептически хмыкнул, вызвав неодобрительный взгляд в свою сторону. Старец продолжил:
- Не имеет значения, что впервые ключ выбрал фокусника превращающегося в животных, а не истинного потомка древнего рода Авурона.
- Ну, уж извините, что мне не посчастливилось родиться в стенах монастыря, - не сдержался молодой человек. – До вашего письма мне совсем хорошо жилось и без родового имени.
- Дурак, - выкрикнул старик, глотая собственный кашель.
  Произнести второй раз оскорбление в адрес молодого человека ему не удалось. Волна кашля приподняла его голову немного над постелью, чтоб потом со скоростью хищной птицы опустить её на мокрую от пота подушку.
  В кельи воцарилась тишина. Она ползла по её углам, останавливая ритмичные взмахи стремившийся к окну мухи, притормаживая движение грудной клетки старика с вырывающимися оттуда неясными звуками. Она подчиняла всё, что встречалось ей на пути. Будь это самое ничтожное завывание ветра, иль дыхание живого существа.
  Молодой человек съежился от её бодрой поступи.
 - Защита здесь, - неожиданно раздался сухой голос старика, раскалывающий кокон опутавший келью.
  Муха вновь учащённо задвигала крыльями, приближаясь к окну с пробивающимися сквозь него лучиками солнца. А из-за окна донеслась приятная кутерьма жизни. Повеяло теплом.
  Старец приподнялся и положил руку вблизи сердца:
- Защита здесь, - еле слышно повторил он…
  Незнакомец отстранил от височной области женщины один из пальцев. Картинка кельи моргнула, несколько раз и исчезла. События начали вновь хаотично бегать. Из их бесконечного разнообразия он выловил картинку с изображением той же самой кельи, но уже чуть позже. Он спешил, надолго сил осведомительницы не хватит, и ему надо как можно скорей добраться до нужного отрывка её воспоминаний.
  В кельи царил полумрак. Но свечи и одиноко весящий на грязной стене факел ещё не были запалены. Молодой человек стоял около кровати. Его взгляд постоянно бегал по внутреннему убранству кельи, равномерно поедаемым мраком. На старика, он старался не смотреть.
- Я могу увидеть его?, - он вложил в свой вопрос последнюю надежду на объяснения всей неразберихи, творившейся у него в голове.
- Нет, и даст небо, никогда не увидишь. Завтра ты будишь, связан с ним, как сейчас я. Завтра монастырь станет твоим домом.
  Человек сделал несколько шагов в сторону окна, погрузив комнату тем самым ещё в большую темноту.
- И другого пути нет? – его лицо выражало прискорбную жалость к самому себе.
- Ты прекрасно сам знаешь ответ, - донёся голос старца, сдобренный порцией кашля. Сейчас он был не такой сильный, как днём.
 Человек развернулся и направился неуверенным шагом к двери. Посвящение должно было состояться только ещё завтра, а ответственность, свалившаяся на его плече несколько мгновений назад, начинала давить уже сейчас. Ответственность, которую он не мог не только вообразить, но даже понять десятую долю её смысла, уже оттягивала его плечи, сообщая ему, что он станет таким же, как он. Человек специально, идя к двери, старался не смотреть в сторону умирающего старца. Он испытывал к нему лёгкое чувство омерзения смешенного со страхом, и неприкрытую стыдливость за это. Пытаясь найти то, что ему мерзко в этом умирающем человеке, он уходил всё дальше и дальше от ответа. Ибо последнего он боялся, как огня. Где-то в глубине души он знал. Что с завтрашнего дня его жизнь начнёт утекать сквозь пальцы, как его.
 На самом пороге Гавриила настиг хрипящий голос старца.
- Другого пути нет…, - вторую половину фразы, заглушил хрип умирающего, которым вскоре будет и он. Последнее его ужаснуло, и он поспешно затворил за собой дверь. Кашель старика затих… 
   Анастасия Николаевна пришла в себя лишь на мгновение, после того как образ человека исчез у неё из головы. Знакомые  черты, проглядывались из под полы опущенного капюшона. Дождик, попадавший прямо в глаза, и резкая боль мешали сфокусироваться на лице незнакомца, и вспомнить где же она его видела. То, что она его знает в этом женщина была уверена. Оставалось вспомнить, откуда она его знает, и кто он? Заметив шевеления жертвы и её открытые глаза, устремленные на него. Незнакомец быстрее, залистал скрытую память женщины, заставив её сжаться в комок и протяжно застонать от очередной волны боли. Времени у него оставалось всё меньше и меньше…
  Свеча отбрасывала языки теней на стену с окном, обращенным на север, где луна полностью поднялась над пиками коричневых гор. Кровать, расположившаяся у окна небольшой квадратной комнаты, давала бедный обзор на горные хребты и монастырские постройки. На небе властвовала ночь. Спрятавшая солнечное тепло себе в карман, и доставшая холодные ветра.
  Гавриил сидел на кровати, свесив ноги с неё на холодный каменный пол. Ночь, притаившаяся у него за спиной, не будоражила кровь как раньше, а наоборот угнетающе давила пред безысходностью следующего дня. Он медленно разглядывал свою левую руку, где обосновалась линия жизни. С каждым новым внимательным броском, у него складывалось впечатление, что линия стала чуточку короче. Вот ещё один резкий бросок, минута изучения и опять протяжный вздох. Меняется прямо на глазах, а я еще даже не успел пройти посвящение в хранители. Опять раздался протяжный вздох:
- Почему я?…
  Картинка дрогнула и исчезла. Вместо безутешного бормотания человека, незнакомец услышал голос своей жертвы:
- Ты???..
  Её рука схватила его, заставив вздрогнуть и приоткрыть глаза. Лицо Анастасии Николаевны, выражало одновременно удивление и ужас.
- Как ты мог? За что? Ведь..
  Последняя мысль потеряла своё ёмкое содержание, быстро растворившись в голове женщины. Теперь она не смогла б сказать, даже как её зовут. Все свои силы она потратила, чтобы вспомнить  незнакомца, и вспомнив потеряла память навсегда. Судьба частенько любит шутить, дав желаемое всего лишь на миг, а потом отнять его. Без извинений в некорректности своих действий. Жёстко и резко. Ведь тут она главная, а остальным остаётся плясать под её дудку и надеяться, чтоб хоть мелодия была не грустная.
  Пальцы Анастасии Николаевны разжались, выпуская руку своего палача. Глаза начали чернеть. Судорога прокатилась по всему её телу. Из приоткрытого рта высунулся язык, начавший окрашиваться в чёрный цвет.
- Что ты наделала!
  Незнакомец придвинул соскользнувшие пальцы, от неожиданных действий осведомительницы, к её виску и попытался ещё раз добраться до картинок её скрытой памяти. Времени оставалось слишком мало. Надо было спешить. Успеть до того, как псы Циркона завоют перед ней, зовя её душу в Армарот. 
  Он увидел снова лини, начертанные на ладонях человека, видно последний опять был поглощён вычислением продолжительности своего существования. Картина ночи сменилась, пробивающимися солнечными лучами сквозь мрак помещения, в котором находился Гавриил.
  В стороне возник силуэт, с приближением трансформировавшийся в маленького пузатенького человечка, незнакомцу показалось, что это был горный гном. Он нёс серебряный поднос, с маленьким предметом по середине. Подойдя, почти в плотную к Гавриилу он, выругался на своём наречии и произнёс:
- Каунт посылает, тебе знак хранителя, береги его, ибо он будет связывать тебя с ключом. Твой цвет зелёный, цвет леса и существ, которые его населяют.
  Во время своей речи, он поднял поднос над своей головой и Гавриил, а вместе с ним и незнакомец, наблюдавший картину происходящего из его глаз, увидели зелёное кольцо с бесцветной фигуркой пирамиды со шпилём по середине…
  Сначала пришла  боль из кончиков пальцев, прикасавшихся к виску Анастасии Николаевны, потом эта же боль обожгла всю руку, поднимаясь всё выше и выше. Незнакомец резко отдёрнул её, потирая разгоряченное больное место. Перстень и гном, услужливо его подававший, ещё не исчезли из его зрительной памяти, заставляя любопытство трепетать перед ожиданием продолжения увиденного. Но ничего не происходило. Незнакомец мотнул головой, отгоняя образ кольца и изумлённо уставился на свою жертву.
- Что ты наделала, - проговорил он.
  Анастасия Николаевна Артамонова не смогла ответить на его вопрос. Её тело застыло в скрюченной позе с почерневшими глазами. Ни холод ночного ветра, ни дождь, бьющий нещадно её тело сверху, не могли заставить её пошевелиться. Женщина умерла, лишившись рассудка. Псы Циркона завыли, низвергнув её душу в Армарот, временное хранилище душ мёртвых. Эта мысль пришла к незнакомцу не сразу. Сначала он долго смотрел на неё, отдавая ей, мысленные приказы пошевелиться, когда мысленный контакт не помог, он начал водить ладонью от головы женщины до её ног. Последнее действие, наконец, подтвердило его опасения. Женщина была мертва…
  Он поднялся и быстрым шагом направился в сторону кинжала из абентовой стали с рукояткой в виде дракона. Клинок лежал в красно-синей луже, отдыхая после успешно выполненной работы. Дракон сверкал, злобным прищуром узких сморщенных глаз.
  Вытерев лезвие об полы плаща, незнакомец спрятал его внутри своей мантии, закрепив на завязку и продолжил свой путь в направлении к арке, ведущей во дворик с одиноким фонарём. Искать первого незнакомца, ему пришлось не долго. Вмятина в стене и человек под ней на холодном асфальте бросались при входе во двор сразу же. Второй незнакомец поднял руку и начал усиленно шептать. Шёпот не в коей мере не являлся каким-нибудь магическим заклинанием. Среди людей одаренных магическими способностями было принято считать, словесные обрывки фраз при колдовстве одним из восьми мифов Варги.  В далёкие времена этот талантливый маг сформулировал пять кодексов, каждый из которых относился к той или иной стихии. Огню, воздуху, земле, воде, и самой главной душе. Четыре кодекса дошли до нас без изменения. Лишь с маленькими поправками и дополнениями. Пятый, самый таинственный и загадочный был утерян.
  Впоследствии крупицы знаний и заветов из него были восстановлены предсказателями. Но всё же это были лишь капли в океане.
  Другим большим трудом Варги было создание восьми мифов, мифов которые люди восприняли, как правду. Навсегда укрепив ложь в глубине своей души. Пятый миф гласил. Что все маги пользуются заклинаниями, состоящими из магических сочетаний слов, для исполнения своих заклятий. Как и в каждом мифе и в этом была крупица правды, невероятной правды. Ни один маг не мог словом воздействовать на человека, слова лишь помогали сосредоточиться, войти в состояние транса. Судьба сыграла свою любимую шутку с человечеством. Дав магам способность воздействовать на мир на уровне подсознания и мысленных течений, заключив в их руки четыре первые стихии. А обычным людям дала силу, которую они не поняли и частенько растрачивали в пустую. Силу слов, способных зажечь огонь в давно погасшей душе, способных убить быстрее пули, и возродить подобно Фениксу. Но люди глупы и своенравны, а судьба не любит, когда ей бросают её же дары прямо в лицо.
  Таким образом, маги остались без пятой стихии, взятой волей небес обратно, а люди в силу своего невежества оказались слипы, чтобы её увидеть…..
  Первый незнакомец пошевелился.
  Холодные потоки дождя возвращали разбитому сознанию жизнь. Через несколько минут он попытался встать, первые попытки оказались малоудачными. Но после поражений всегда следуют победы, третью заповедь своего учителя незнакомец знал слишком хорошо, чтобы сдаться. Следовало подождать, пока боль не уляжется в заново сколоченную конуру.
  Второй незнакомец его не торопил. Он стоял в стороне, внимательно наблюдая за ним.
- Можешь идти?
  Натянутая нить беспокойства, взвыла на последних слогах. От чего он на секунду притих, и  только вновь овладев звуковыми связками, добавил: 
- Больше, мы вряд ли тут чего узнаем.
 Первый едва заметно вздрогнул. Доля секунды понадобилась ему, чтобы стереть с лица маску раздражения:
- Могу, - произнёс он, стараясь предать голосу, как можно более безразличное звучание. Он хотел показать стоявшему в метре от него свою независимость и самостоятельность. Время пелёнок давно уже прошло.
  Пускай он просчитался и, скорее всего не будь его, погиб. Но это лишь предположение. Буйство тёмной стороны фантазии, не больше.
- Кто-то нарушил наш уговор, - пробормотал он, медленно поднимаясь. Долгие попытки, наконец, увенчались успехом. Явная демонстрация двигательных способностей свершилась. Беспокойство было напрасным.
 - У меня всё было под контролем, - продолжил он, принимаясь за очистку мантию от налипшей грязи в полусогнутой позе. Дождик, как мог, помогал ему в этом бесполезном занятии. – Откуда только взялся второй линкан, её всегда сопровождал один и тот же.
- Вот она благодарность за спасение жизни, - усмехнулся второй незнакомец.
  Первый прервал своё занятие по очистке одежды и бросил негодующий взгляд.
- Спасение? Это ещё как посмотреть! Тыл то у нас сейчас открыт. Или ты позаботился и об этом?
- Открыт, - согласился второй незнакомец. – Только нападать больше некому.
  Первый разочарованно хмыкнул. Его припёрли к стенке. Самое обидное не учитель, а он.
  Судьба ещё раз вывернула планы наизнанку. Хотя было бы странно, если она поступила иначе. Ведь за ней стоит, тот кому его расчётливые планы, наивные мечты, любовные терзания по барабану.….
- Пора, а то вдруг ещё кто нарисуется, - второй незнакомец направился к выходу из дворика.
  У арки он замедлил шаг и, улучив момент, бросил короткий взгляд назад. За его спиной первый продолжал стоять в полусогнутой позе. Подняться сумел, а вот разогнуться он видно пока так и не мог.
  А ведь будь линкан по расчётливей он бы откинул на козырёк подъезда, где шансов практически не было. Даже моя целительная магия не смогла помочь. 
  За рассуждениями о возможной судьбе первого, он не заметил, как очутился перед своей машиной, УАЗом грязно-зелёного цвета. Он сел в машину и закурил. Дождик протяжно барабанил по кузову автомобиля, создавая лёгкий шумовой фон и сладко убаюкивая. Веки стали тяжелыми, а тело налилось приятной лёгкостью, предвкушающей сон. Хлопок боковой двери, оборвал погружения в сады Морфея.   
- Сняла, - констатировала появившаяся фигура первого незнакомца. - Следы подчистила, комар носа не подточит, да и Арулон сегодня на нашей стороне.
  Она благодарно посмотрело в тьму за окном автомобиля, мысленно посылая благодарность великому богу погоды.
- Арулон, изменчив, как и сама судьба. Сегодня он твой союзник, а завтра злейший враг.
-  Хорошее сравнение, - отметила девушка, снимая грязный капюшон. Её волосы белоснежного цвета изрядно потемнели. - Несколько минут назад я лично в этом убедилась.
  Поправилась! Второй незнакомец внимательно её оглядел. Увиденным он остался доволен. Никаких видимых повреждений, не считая порванной мантии. Одежда не была магической, и пережить тесные объятия со стеной не смогла. Через хаотичные прорезы на спине, подкрашенные красным цветом, поблескивала белизна кожи.
- Это хорошо, - прошептал он еле слышно.
- Что?, - девушка посмотрела на него непонимающим взглядом.
- Да я так о своём, - спешно пробормотал он.
- А, - заговорщически улыбнулась она, в глазах заиграли огоньки. - Опять вершил судьбы подвернувшихся тебе под руку людей?
- Одного. Всего лишь одного, - облегчённо выдохнул второй незнакомец.
  Сейчас её взгляд не излучал враждебности задевшей его в темноте двора. А с языка срывались совсем другие слова. Между ними не было пропасти не понимания. Всё было как раньше…
- И как зовут спасённого тобой на сей раз?
- Я его ещё не спас, - поправился второй незнакомец, почёсывая правую щёку. - Пока я только невольный свидетель. И кстати там был человек, использующий самую простую магию души.
- Человек, - переспросила девушка. – Это интересно. Теперь мне ясна, почему ты решил ему помочь. Такие люди сейчас редкость.
- Не ему, а обманутому им. Этот человек применял  внушение, насколько я знаю.
- Хм, как примитивно.
- Конечно не твой уровень.
- Люди редко идут дальше простых заклятий магии души. Их венец, целительство, ну, - она на секунду задумалась. - может быть предсказательство.  Меня сравнивать с ними никак нельзя.
  Второй незнакомец собрался возразить, но первый не предоставил ему такой возможности.
- Не будем раздувать эту тему. Лучше вернёмся к нашим делам. Она - хранитель?
- Думаю да.
  Лицо девушки моментально изменилось. Оно приняло серьёзность, накинувшую возрасту целое десятилетие. Огонёк в глазах угас. Губы сжались, на лбу выступила пара линий свидетельствующих об интенсивной мозговой деятельности.
- Она продержалась меньше всех, я видел очень мало.
- Но ты успел, узнать, кто сделал кольцо?
- Да, прислужник назвал имя Каунта.
- Каунт, - тихо повторила девушка.
  Шум дождя подхватил произнесенное ей имя и в тот же момент утопил его в своих каплях. Как будто он знал о ком идёт речь.
- Столько времени потеряно впустую, ради нескольких секунд правды.
- Так всегда, - задумчиво ответила она. - Ради крупиц мы собственно и живём. Хотя.., - она не закончила мысль, переключившись на другую. – Не пора ли нам отсюда отчаливать?
  Серьёзность сошла с её лица. И второй незнакомец увидел проступившие следы усталости.
- Давно пора, – согласился он, заводя мотор. – А то совсем забыли сёгодня о скрытности.
  Машина фыркнула, сверкнула фарами и покатилась по дождевому насту, стирающему её следы. А во дворике, около тёмной девятиэтажки лежали два трупа мужчин и один женщины, практически полностью рассыпавшейся в прах. Дождик нещадно оплакивал их, собираясь лужицами по краям их тел. Ветер пел прощальную песню, печально скорбя….

Глава 2

 - Мне какой этаж?, - молодой человек двадцати трёх лет вопросительно посмотрел на молодую женщину, сидевшую за столом из светлых пород дуба.
- Чего? – она оторвала взгляд от монитора компьютера и придирчивым взглядом оглядела просившего.
  Темноволосый, волосы средней длины с отпущенными до подбородка висками. Кареглазый, немного худоват, но это уже дело вкуса. Высокий, зубы вроде все отметила она для себя, продолжая внимательно его изучать. А рожей, в общем, не дурён, правда, губы тонкие, но это тоже дело вкуса, решила она.
- Вы, что-то хотели, - её лицо расплылось в лучезарной улыбке, обнажая ряды стройных белых зубов.
  Ну, все как на подбор, а где же  дядька Черномор? Пролетело в голове  Андрея, при их детальном разглядывании. Ни малейшей чёрной дырочки, ни щели, ни трещины ничего кроме ослепительно подогнанного блеска. Её дантист знал своё дело.
  Утомлять себя дальнейшими  поисками бородатого полководца затерявшегося среди ослепительной белизны, молодой человек не стал. Ему явно пока там не было места.
- Так, что вы хотели? Меня кстати Анной зовут!, - женщина улыбнулась ещё раз.
- Очень приятно. Андрей, ваш новый сотрудник.
- Какой ещё новый сотрудник,- улыбка медленно начала съезжать с лица женщины.
- Ну как? Вас разве не известили. Тут ведь всё  сказано.
  Андрей протянул жёлтый листок бумаги с красивым каллиграфическим почерком на ней.
- Окончил Стрелу,  с отличием, - добавил он.
- Какую ещё Стрелу?.. Молодой человек, вы мне мозги пудрите, - Анна внимательно посмотрела на Андрея. Тридцать два молодца скрылись за пухлой губой. - Здесь Хлебпласткорп и никакие новые сотрудники нам не нужны.
- Что, - лицо Андрея удивлённо вытянулось.
- Хлеб-пласт-корп, -  по слогам повторила женщина, взяв бумагу из рук Андрея и беглым взглядом её пробегая. - Это, что шутка? Вы.., - она нашла интересующее её место на середине бумаги и зачитала: Странник?
  Андрей смущёно развёл плечами. Такого поворота событий он не ожидал. К счастью, скакать на белоснежном. Тьфу, он поморщился лучше на сером, коне на бастионы за правдой ему не пришлось.
- Молодой человек кажется, ошибся.
  Тучный мужчина, в полураскрытом сером плаще с выглядывавшем из него свитером в тёмно-красную полоску, он напомнил Андрею одеяние жестокого убийцы с улицы Вязов, подхватил его и увлёк за собой. Кучерявые волосы незнакомца пахли лесом. Наверно Тимотеем пользуется, подумал Андрей. Свежий запах леса и каких-то трав, а реклама как видно не всегда врёт. Наконец они остановились и он смог разглядеть мужчину тащившего его за плечо более подробно. На вскидку ему было лет тридцать пять не меньше. Чёрная щетина накидывала ещё пяток. Глаза большие и голубые. Прям воды Байкала подумалось Андрею, хотя он не разу в жизни не видел самого глубокого озера мира. Нос толстый, как и лицо. Роста незнакомец был невысокого метр шестьдесят семь, может девять.
- Алексей Михайлович Ломов,- представился мужчина, протягивая свою увесистую ручищу.
- Солнцев Андрей.
Их руки сжались в дружеском экстазе и Андрей обнаружил, что его похититель обладает ещё и недюжей силой.
- Для своих можно просто Михалыч.
Андрей вопросительно уставился в синие воды Байкала.
- Тебе можно, Странник. Ты свой. А, что это ты к Анечке пошёл со своей бумажкой.
  Направление, мысль как молния ворвалось в мозг Андрея, о нём он совсем позабыл.
- Оно у той женщины осталась!
  Михалыч улыбнулся:
- Об нём забудь, нет там больше его.
- Как нет?, - лицо Андрея вытянулось.
- Мы тут в комитете не очень любим бумажки всякие. К чему они, если и без них прекрасно понятно. Что ты Странник, а не гоблин мохнатый. Так, что не бери в голову. Лучше скажи, что тебя к Анечке привело. Не уж то приглянулась?
- Да нет, - Андрей отмахнулся рукой. -  Мне в комитет попасть надо, а я до сих пор тут. Думал она подскажет.
- Она, - рёв хохота сотряс здание. К удивлению Андрея, оно смогло его выдержать. - Да как ж она тебе подскажет, если даже не знает о нашем существовании.
- Как?  Разве Федеральный Комитет Аномалий не здесь находиться?
- Тс, - шикнул на него Михалыч. - Не спеши делать выводы.
  Он на секунду призадумался, после чего добавил:
- Пошли, потом узнаешь…

  Он первым вышел на улицу. С грозным молчаливым видом. Сохранение, которого,  как он видно считал, являлось залогом сохранения молчания между ними. Но дальше трёх метров оно не смогло продлиться. Его нога угодила в одну из самых больших луж на асфальте и небо удостоилась возмущённой тирады в свой адрес.
- Надо ж Арулону так вчера разозлиться, вроде дождь тихий был, а луж налил, - Михалыч посмотрел с укором на хмурое небо, - давно не мешало его почистить, чтоб засияло как зубы у Анечки. 
  Андрей посмотрел наверх, аккуратно минуя, злополучный остров воды. До белоснежной улыбки секретарши, небу было ещё далеко. Как сказал бы дантист, слишком много серого налёта.
- Ты наверно подумал, что она сумасшедшая?
- Нет, - соврал Андрей. Хотя Михалыч попал в самую точку. Говорить правду мужику зажилившему ответы на его вопросы, не хотелось. С чего он должен вести себя с ним по другому. Как там говориться в старых истинах. Поступай так, как хочешь, чтоб поступили с тобой. Так на, получай.
- А многие считают её именно такой. А ведь это не так. Она ни больная, ни сумасшедшая, она просто педант.
- Кто?
- Педант, - приглушённым голосом повторил Михалыч, сбавляя темп шага, - Не уж то не знаешь кто это такие?
  Андрей усиленно принялся вспоминать ускоренный курс учебки. Нет, вроде в Стреле им  про педантов не рассказывали. Значит Михалыч имел ввиду человеческий смысл данного слова, - облегчённо вздохнул он. Ударить в грязь лицом впервые часы работы не хотелось.
- Знаю. Тока, какое это имеет отношение к зубам?
- Прямое, - пробасил Михалыч. - Есть педанты по времени, по отношению к одежде, эти по мне самые страшные и дотошные. Есть к еде, вегетарианцы, к рвению за природу матушку. Зелёные. А есть такие как она, педанты зубов. Помешанные на белизне и ровности улыбки.
  Андрей прикусил язык, чтобы сдержать рвавшуюся наружу улыбку. Рассуждения кучерявого здоровяка разбудили в нём весёлого чёртика. Нет, нельзя позволять философствовать таким людям. Один вид, которых внушает трепетное уважение силы. Надо отдать эту прерогативу худым старичкам, с густыми сединами на подбородке и залысинами чуть выше, но никак ни им.
- Понимаешь?
- Ага, - выдавил Андрей, пытаясь успокоить своёго весёлого чёртика. Может философствовать Михалычу и не к лицу, но вот если, он повернётся и увидит, как он  улыбается. То педантичный пролёт по его жёлтым от сигаретных смол зубам ему обеспечен.
- Это хорошо, - Михалыч, задумчиво почесал свои кудри.
  Андрей ничего не ответил. Он не понимал, зачем Михалыч завёл с ним этот разговор. То ли он не знал чем занять время, от одного перехода к другому. То ли хотел избежать ненужных вопросов с его стороны. А может всё ещё проще, и эта самая Анечка с блузкой от совсем не модного дизайнера и улыбкой, которой позавидовали бы тысячи именитых кинозвёзд, просто нравится ему. Или всего понемногу.
- А вот и она, – нарушил затянувшеюся между ними паузу и размышления Андрея, Михалыч.
- Неприметно и незаметно, - он указал на дверь, находящуюся с другой стороны от парадного входа.  От его философского настроя не осталось и следа. Голос вновь обрёл простонародные нотки и лёгкость, без скрытого в них подтекста.
  А вместе уходом философской музы Михалыча, засобирался и весёлый чёртик Андрея. Смахнул слезу с кучерявой морды, вильнул хвостом и растворился в пустоте. Как будто и не было его совсем…
  Михалыч взял ржавую ручку чёрной железной двери и приоткрыл её. За ней Андрей смог разглядеть только тьму, ни единого лучика света. Даже дневные лучи холодного солнца не могли осветить ни сантиметра мрака за дверью. Если б существовали лампочки темноты, подумалось Андрею, то тут их целый десяток наверно было вкручено.
- Пошли.
  Михалыч подтолкнул Андрея вперёд.
  Тьма поглотила его сразу и полностью. Секунд пять он ничего не видел, а после перед ним возникли лица людей, шатающихся из стороны в сторону. Выплыли из темноты столы, с компьютерами, папками и другими разнообразными принадлежностями на них.
  Я в офисе, подсказал мозг своему обладателю.
- Ну что встал, - молодая девушка прижимавшая пачку папок к своей груди уставилась на Андрея и Михалыча стоявшего за ним.
- Извини Жаночка, - Михалыч в один миг подвинул Андрея в сторону, освобождая даме проход.
- Хм, - Жаночка высоко вздёрнула свой носик и надменно проплыла со скоростью прекрасной каравеллы между ними.
- А я смотрю, тебе сегодня везёт. Причём, да не услышит меня Жаночка с Анечкой на редкостных стерв.
  Андрей виновато кивнул и поплёлся следом за Михалычем. Размышления по поводу недавнего их разговора перестали его мучить.
  Между тем, офисное помещение сменилось длинным коридором с кабинетами по правую сторону. Лёгенькие двери, которых пестрили разнообразием цвета. Тут были жёлтые, как лимоны, красные, как помидоры, синие, как сливы. Настоящий рай для людей с усиленным восприятием цвета. Наличие опознавательных табличек на дверях не предполагалось.
  Заметив, интерес проявляемый Андреем к дверям рабочих кабинетов Михалыч пояснил:
- Это, чтоб сподручней запомнить, лучше, чем таблички читать. Привыкнешь. Меня то ж в начале занимало.
- А ты долго уже здесь работаешь?
  Михалыч почесал свою голову и, повернув за угол закончившегося коридора остановился около лифта:
- Да глядишь уж двенадцать лет.
  Он призадумался. - Нет точно двенадцать.
  Двери лифта распахнулись, галантно приглашая двоих мужчин погрузиться внутрь. Что собственно они и сделали.
  Взойдя следом за Михалычем Андрей бросил взгляд на панель этажей. На ней красовались всего два бесцветных треугольника. Одна пирамидка смотрела вверх, другая вниз.
- А я думал, тут больше этажей.
- И правильно Странник. Сейчас мы на первом этаже если надо на второй, третий , ну и т.д. то смело вверх жми соответственно один, два и более раз. Если же твой путь лижет в минус первый, минус второй, то на нижний. Сколько раз жать, думаю, понял
  Михалыч нажал верхний треугольник три раза и двери лифта вальяжно сомкнулись, а сам лифт начал быстро подыматься вверх.
  Ну и машинка, вертелось в голове Андрея. Мне б себе в дом такую, а лучше в личный трёх этажный особняк. Будет, чем гостей удивить. Он представил выражения лиц изумленной публики, когда его палец не торопливо нажимает пять раз нижний треугольник. Гости ждут. Лифт урчит и начинает уносить их в неизвестность.
  Кто-нибудь самый смекалистый обязательно спросит, а тут внизу разве есть пятый этаж. Андрей улыбнулся, представляя как скажет ему, здесь есть и минус десятый.
  Двери разошлись, представив взору Андрея новый офис,  точно такой же, как и тот, что он видел в низу на входе. Воображаемые гости исчезли, так и не успев удивиться его последним словам.
  Михалыч вышел из лифта и уверенной походкой заковылял к дальнему столу, у которого стояло двое мужчин в бежевых костюмах и о чём-то тихо переговаривались.
- Исмаил-бек.
  Мужчина в интелегентных очках в круглой оправе, восточной внешности повернулся на зычный голос Михалыча, расплывшись в улыбке.
- А, я вот всё думаю, что ж ты ко мне не заходишь. Всё наверху летаешь. А о нас простых смертных, небось, совсем позабыл.
  Мужчина, стоявший рядом с Исмаил-беком незаметно удалился.
- И не стыдно тебе, меня упрекать. Ведь сам, знаешь, как сейчас тяжело хотя бы минуту свободную выкроить, что б глаза сомкнуть, а ты о визитах ещё говоришь, - прогудел Михалыч, почёсывая свою щетину. – Когда? Часов Мирены у меня нет.
- Ладно, ладно не заводись, - пошёл на мировую восточный мужчина. – Лучше скажи, кого ты ко мне привёл, - он заглянул за плечо друга и распростёр свои руки в разные стороны. На лице вырисовалась радостная улыбка. - Ты Странника привёл. А я думал всё,  когда ж он у нас появиться. Озарит лучами своими кабинет мой  и взор.
  Андрей скромно протянул руку, которую Исмаил-бек несколько раз эмоционально потряс, содрогая окружающий  воздух.
- Очень рад. Исмаил-бек Дефуль Ратхаев, - представился он.
  Андрей назвал своё имя, и высвободил руку из затянувшегося рукопожатия, приготовившись к другим причудам нового знакомого, больше всего походившего на сумасшедшего профессора. Уж слишком часто у него бегали глазки, и подёргивалось правое ухо. Но Михалыч не дал проявиться натуре Исмаил-бека в полной мере.
- Хватит, - пробасил он, - мы и так опаздываем.
  Для пущей наглядности своих слов, он загородил Андрея спиной, почти скрыв его из поля зрения Исмаил-бека.
  К удивлению Андрея на сумасшедшего профессора, так он окрестил его про себя, это подействовало. Он не стал пытаться заглянуть за широченную из широченных спин Михалыча, а дружелюбным тоном произнёс:
- За пропуском пожаловал, так всё уже готово, нестандартно и со вкусом.
- Главное чтоб работало, а то смотри, отправишь его в Майру к рогатым бесам на протвень.
  Исмаил-бек скорчил недовольную мину.
- Один раз не получилось. Так теперь Исмаил-бек, что всю жизнь виноват будит?
- Да не обижайся ты, я же не со зла. Но нам сейчас никакие неожиданности не нужны, сам должен понимать. Время непростое.
- А оно когда-нибудь было простым, - улыбка снова выползла на лице Исмаил-бека.
- Тока не надо мне тут драконьи сказки начинать травить. Пропуск лучше неси.
  Исмаил-бек покорно развернулся и начал усиленно рыться в ворохе бумаг небрежно сложенных у него на столе.
  Андрей не без интереса наблюдал, из-за плеча Михалыча, за этим комичным действием. Наконец, Исмаил-беку удалось извлечь коробку из горы будущей макулатуры и он повернулся обратно к Михалычу улыбаясь во весь свой рост. Правое ухо по-прежнему, немного подпрыгивало вверх.
- Вот оно, - пролепетал он, нежно провожая взглядом серую коробочку, забираемую у него грубой рукой Михалыча.
- Ну и невежей порой ты мне кажешься, Михалыч. Такое тонкое волшебство, а совсем ведь не умеешь ценить.
- Для кого тонкое, а для кого так обычная рутина, - гоготнул Михалыч. - Сейчас посмотрим, какое у тебя волшебство.
  Он повернулся к Андрею и протянул ему коробку, сняв с неё верхнюю крышку. В центре коробки лежали обыкновенные старые командирские часы с коричневым кожаным ремешком. Тока логотипа фирмы не хватало.
- Под классику делал. Раритет впрочем. С изыском, - Исмаил-бек довольно уставился на объект своего труда. - А ходят секунда к секунде. Эльфийский механизм, не чета грубым шестерёнкам гномов.
  Андрей примерил часы, ремешок пришёлся точно по толщине его запястья. На застёжке оказалась всего лишь одна дырочка, расположенная прям в нужном месте, чтоб часы не тёрли запястье и не спадали..
- Нравиться?
- Очень, но можно было б, что-нибудь и по современней по дизайну. Да и в римских цифрах, если честно, - признался Андрей, - Я не особо силён.
- Что ж это мы в ай момент исправим.
  Исмаил-бек потянул свои тонкие ручонки к запястью Андрея. Его глаза, маленькие тёмненькие, забегали туда-сюда, как стрелка маятника.
- Могу, как ролекс сделать, а хочешь, как Браун будет с арабскими циферками. Для такого человека ничего не жалко.
- Ничего, что мы тут опаздываем, - прервал их Михалыч. – Некогда нам марафет часовой наводить, – закончив фразу, он грузно развернулся в сторону лифта.
- А может чаю на дорожку, - Исмаил-бек затянуто улыбнулся, -  Мне халву с рафинадам прислали. Закачаетесь как стебельки молодых ив под тёплым южным бризом.
- Потом, - не меняя тона, отчеканил Михалыч, -  не до чаев нам  с твоим южным рафинадом, халвичным бризом. Дела, - прогудел он, настоятельно толкая Андрея к лифту.
  Исмаил-бек не обратил внимания на грубое обращение с ним Михалыча, и двинулся следом за ними держа небольшую дистанцию.
- А как же речь моя для Странника? Столько ночей её готовил. Слова подбирал. А ты, Михалыч без ножа меня режешь. Хвост акулы мне сам знаешь куда засовываешь. Традиции вековые рушишь.
  Причитал Исмаил-бек, за спинами двоих мужчин входящих в лифт. Двери затворились, унося Андрея и Михалыча снова вверх, оставляя причитавшего просителя, как маленькое недоразумение, где-то внизу.
- А чудной он какой-то.
- Да, Исмаил-бек тот ещё фрукт. Это мы ещё от него быстро отделались. Если б речь начал свою читать, - Михалыч закатил глаза к потолку лифта, - Минимум через час от него ушли б тока. Традиция, видишь ли у них такая.
- А сглазами у него что?
- А что с ними, - Михалыч внимательно посмотрел на Андрея, от чего ему стало не по себе.
  Он надеялся, что Михалыч сам ему расскажет о злоключениях сумасшедшего профессора. Ведь про зубную манию секретарши рассказал, да ещё как. Смехолюбивый чёртик внутри него заулыбался, но Михалыч не спешил поведать подвиги Исмаил-бека.
- Они бегают, а правое ухо, оно..
- Довольно, - остановил его Михалыч. – Понял куда ты клонишь.
  Андрей навострил слух. Пытаясь представить себе, что сейчас сорвётся с уст Михалыча. Возможно, сумасшедший профессор не всю жизнь занимался изготовлением часов. Возможно, в прошлом, он бывалый вояка. И немало в ад оступившихся магических существ отправил. А может ещё круче, он на дракона ходил. Ему представился Исмаил-бек, весь закованный в латы с дубиной наперевес. Почему не с мечом и в доспехах, Андрей точно понять не мог. Ну, должна у борца с нечистью, наверно, быть достойная амуниция. А меч, тут проще, слишком заезженно. Сейчас надо нестандартно подходить к вещам. Значит, будит дубина.
  Дракон выполз из пещеры. Большой, зеленый, с белоснежными клыками. Белее чем небо над ними.
  И вдруг говорит. – Чаю.
  Андрей мотнул головой.
  Исмаил-бек в блестящих доспехах зарябил, и исчез из его головы. Не мог он ходить на дракона. Вот выпить с ним чая вполне, а убить вряд ли.
  За время воображаемого похода Исмаил-бека в гости к дракону, лифт успел достигнуть своего места назначения.
  Двери бесшумно разъехались в разные стороны, не дав времени Андрею услышать историю о сумасшедшем профессоре.
  Опять схоже с судьбой, которая рубит желания людей, давя их сапогом безразмерной ноги в самом зачатке. Нет, она не жестока. Просто, стоящим над ней, так надо.
  Ведь, что не происходит в жизни к лучшему, - гласит народная молва. Но только не для тех, кто оказался в ненужное время в совсем неподходящем месте. Не для тех, кто слишком рано вышел на пешеходную зебру, не для тех, кто плачет о пропащих в пекле войны. Ни для тех всех, кто оказался по другую сторону жизни. Тогда для кого будит лучше? Для кого?
  Помещение, представшее взору Андрея походило больше всего на склад. Оно было огромных размеров и жужжало как маленький улей, разделенный тонкими перегородками, разнообразие которых поражало. Среди них нашли себе место строгие линии прямоугольников, поделенные на небольшие квадраты, шаловливые волны зигзагов, и даже полукруги с расположившимися на них картами. Одним словом, перегородки внушили уважение руке их создателя. Настолько завораживающиеся смотрелись их изгибы в ярком свете люминесцентных ламп, бивших с высоты нескольких человеков. Свет бил настолько ярко, что ослеплял и не давал подолгу задерживать внимание на том или ином объекте. Глаза постоянно бегали по резным узорам перегородок, редким лицам людей. Как будто они, что-то искали…
  Михалыч, как и несколькими этажами ниже, пошёл на пролом, распугивая попадавшихся ему на пути сотрудников.
  Судя по направлению, и топоту ног быстро удаляющихся людей, мы двигаемся к середине, - рассудил Андрей. И оказался прав. Вскоре Михалыч остановился перед перегородкой, в виде огромного полукруга. В её центре висела, не менее масштабная, карта Москвы с маленькими иголками, имеющими наконце резиновые набалдашники разнообразных расцветок. Это была середина переместительного отдела, или как называли его в ФКА, ОМП, что в переводе на русский язык звучало, как отдел магических перемещений.
- Кудесник, - зычный голос Михалыча прокатился по помещению, заставив добрую  половину сотрудников обернуться, а Андрея выглянуть из-за его спины.
  Секунд десять ничего не происходило, вернее Андрей всё это время старался привыкнуть к искусственному солнцу, не знавшему пощады. Не получилось. Яркий свет, не стал более блеклым. И вдруг… 
  Откуда-то сбоку выползло полупрозрачное существо, тело которого состояло из сгустков белого тумана. Его лицо, по форме напоминавшие человечье, было полностью лишено носа и растительности, в том числе и на голове. От схожести с человеком ему достались тока глаза, сквозившие чернотой и треугольный рот, застывший в зловещей ухмылке. Высота его роста достигала двух метров. Худое и бледное тело вытягивалось вверх, продолжаясь после узких плеч не мене длиной шеей. Ноги ему заменял сросшийся отросток в виде хвоста, напомнивший Андрею нижние конечности привидений. Видно этот самый отросток и помогал существу перемещаться по воздуху, не касаясь поверхности пола.
  Ньютон был в ужасе. Закон тяготения на полупрозрачного пришельца явно не действовал. Его теория с яблоком для нашей планеты, дала трещину перед представителями фауны другого мира. Длиннющие руки с тремя перепончатыми пальцами мирно свисали вдоль тела, но при одном на них взгляде мурашки начинали бегать по спине Андрея, а маленький человечек внутри головы заходился истошным криком ужаса. Однако, смотреть на данное чудовище было на много легче, чем на окружающие их перегородки, висящую перед ними карту, паркет…
- И где это вас так долго носило, - приглушённо прошептал Кудесник, расположившись перед стеной с развешенной картой. - Старик уже послание присылал.
-  Были проблемы локального масштаба, но мы их решили. Тебя это не очень касается.
- Конечно, решили. Раз вы тут, ты же не можешь по-другому. У тебя всегда проблемы, Михалыч. Мне кажется, ты даже во сне не сны видишь, а проблемы свои решаешь.
  Кудесник занял выжидательную позицию. В ярком свете с выше, он казался чересчур бледным. 
- Довольно, - прорычал Михалыч. - Хватит мне мораль читать. Лучше скажи, что Старик пишет.
- А ты как думаешь, - Кудесник впился в Михалыча немигающим чёрным взглядом. От которого мурашки по спине Андрея забегали с удвоенной силой, а на самой спине выступили капельки холодного пота.
  Михалыч молчал, мысленно разводя невидимыми руками. Играть в угадай послание, он явно не собирался.
- Ждёт, не дождётся увидеть Странника в действии. Нужен он там им, ну уж очень, - при последних словах Кудесник состроил жалобную гримасу.
- Так, что стоим тогда. Давай живей отправляй нас.
  Кудесник молча повернулся к карте Москвы за его спиной и начал пристально её изучать.
- Красный переулок, весь забит охранными заклятиями. Отправлю вас на сосновую это в квартале от нужного места. Не заблудитесь?
  Андрей пожал плечами, устремив свой взор на Михалыча. Тот молчал.
- Не заблудитесь, - ответил он сам на свой вопрос, беря иглу с синим резиновым набалдашником и, приготавливаясь воткнуть её в место на карте чуть левее северной магистрали, соединяющейся с кольцом.
- Ты раньше путешествовал дорогами Арея?
  Вопрос Михалача застал Андрея врасплох.
  Рука Кудесника замерла, голова быстро повернулась в сторону Андрея.
- Мы тока теорию прошли, - виновато признался он. - Времени попробовать не было.
- Сходил медведь за малиной, - Михалыч разочарованно почесал свою щетину, - Чему вас только там учат. Теорию они прошли, а попробовать времени у них, видите ли не нашлось. Безобразие! Обязательно, надо Старику сообщить, что в учебках твориться.
- Вы издеваетесь, - лицо Кудесника потемнело. - Он не пробовал путешествовать дорогами Арея?, - в вопросе прозвучала солидная долька сомнения.
- Тебя ещё для кучи не хватало, - Михалыч сделал шаг в сторону карты. – Помолчи лучше. Дай подумать.
  В это время, немного правея места, куда хотел Кудесник втыкать иглу возникла точно такая же, только с зелёным набалдашником.
- Ну, вот дождались, - прошелестел он. - Старик ещё одно послание прислал.
  Андрей сделал пару шагов ему на встречу. Таким образом, он оказался по левую сторону от него и чуть впереди справа от Михалыча. Его глаза начали спринтерский забег по карте Москвы.
  Как, оказалось, найти вновь прибывшую иглу на карте города-многомиллионика не составило особого труда. Зелёный набалдашник величавым одиночеством выделялся из пёстрой братии. А вот с удержанием внимания на нём, получилось хуже. Глаза так и норовили соскользнуть на Кудесника, которому яркий свет люминесцентных ламп  был ни по чём. Казалось свет, выделял его. Как бегущего из тюрьмы заключенного вырывает из промозглой тьмы беспощадный луч прожектора. Всё расплывается в темноте, принимая неясные тёмные силуэте. Кроме небольшой полоски света светящей на пытавшемся совершить побег. Так и тут. Только с небольшой поправкой. Свет затенял Кудесника, придавая ему болезненную бледность на фоне узорчатых картин коричневых перегородок. А остальное беспощадно хлестал ярким кнутом, ламп накаливания. Вот она разгадка яркого света помещения. Он здесь пленник, под пристальным оком искусственного солнца. 
  Между тем, Кудесник, вынул вновь прибывшую иглу, которая сразу же  растворилась у него в руке. На полупрозрачной ладони начали появляться буквы. Прямо, как шпаргалка, написанная ручкой, подумал Андрей мысленно улыбнувшись. Улыбку у себя на лице он смог сдержать, хотя это было довольно тяжело. На Михалыча сей действие никакого впечатления не произвело. Казалось, что его даже атомная война не удивит. Так встанет, и пойдёт. Нет, хотя после атомной на верно уже не встанет. Что за бред. Он же маг, он с лёгкостью сможет её пережить.
  Человек со стальными нервами и руками, отметил для себя Андрей.
- И что Старик пишет?, - Михалыч по-прежнему продолжал прибывать в состоянии лёгкой задумчивости. В том, что он осилит тяжёлую, Андрей не был уверен.
- Пишет, - Кудесник выпрямил шею. Треугольный рот расплылся в улыбке. Послание его явно обрадовало, лицо начало принимать прозрачно-белый умиротворённый вид.
 - Он пишет, что если вы тут не поторопитесь, - на последнем слове он немного приглушил голос. - Он сюда сам на химерах прилетит и такое устроит, что драконьим яйцам не снилось. А ещё..
- Мы поняли, - оборвал его Михалыч. По его лицу Андрей понял, что он что-то придумал.   
  Однако, сообразительным  оказался не только он.
  Кудесник застыл с приоткрытым ртом, смотря непонимающим взглядом на улыбающегося Михалыча. Со стороны могло показаться, что его речь продолжает изливаться, но тока слова уже безмолвно льются в пустоту. Как они выкрутятся? Что этот здоровяк придумал?
  Отвечать на вопросы Кудесника Михалыч не собирался. По крайней мере пока. Он резко повернулся и подтолкнул Андрея в направлении к лифту.
- Уйдём коридором, - огласил он свою идею. - Где там более менее приличное строение с дверью есть.
  Недоумение сменилось разочарованием. Здоровяк и вправду нашёл выход. Нехотя, Кудесник посмотрел на карту. Через несколько секунд его лицо расплылось в новой самодовольной улыбке:
- В двух кварталах от Старика, дом номер четырнадцать по …
- Давай втыкай свою пилюльку. Чтоб мы дверью не ошиблись, - пробасил Михалыч уже стоя у лифта.
  Кудесник повиновался. Он молча поменял иглу на точно такую же, но тока с жёлтым набалдашником и медленно воткнул её в бумажное тело карты. Презрительно развернув голову в сторону лифта, он кивнул.
  Старик точно вас по головке не погладит.
- Пошли.
  Двери лифта раскрылись…
  Внутри темнота, как и в первый раз. Свет из помещения не на йоту не может пробиться сквозь чёрную материю внутри лифта. А ведь, нечистый его бери, он такой здесь яркий.
- Живее, - поторопил Андрея Михалыч.
  Да, здравствует тьма, - Андрей смело шагнул в темноту.
  Михалыч следом за ним. Двери лифта бесшумно закрылись…
  Посверлив сомкнутые створки ещё немного взглядом, Кудесник окинул всю карту орлиным взором. Множество иголок и различного цвета набалдашников и…
  Нет, не может быть.
  Показалось, - он тряхнул головой.
  Чёрная тень лежащая на карте исчезла.
- Всё сегодня не так, - пробормотал Кудесник, шагнув сквозь перегородку, навесная стенка полностью растворила его в себе.
  Тень снова появилась, только на этот раз наверху карты, а потом исчезла…

  Андрей очутился на самой нижней ступеньки лестницы, и чуть на ней же не подскользнулся. Ноги непроизвольно начали сползать вниз, отбрасывая тело резко назад. В последний момент он всё же смог ухватиться за перила и устоять. А где ж Михалыч, пролетело в голове. Ему давно уже пора появиться. Как ответ на его мысленный вопрос с верха донеслась тяжёлая поступь.
  Михалыч не спеша спускался по лестнице, доставая на ходу небольшую чёрную фляжку с изображением всадника протыкающего змея.
- Тебе не предлагаю, - пробасил он. - Слишком юн ещё для эля северных гномов.
- Какого эля? - переспросил Андрей, продолжая сжимать мёртвой хваткой периллу.
-  Я ж сказал гномьего. Эти маленькие черти его изумительно делают.
- Но я думал, что кроме ряда горных племён, другие не живут в нашем измерении.
- Всё верно, -  Михалыч пригубил флягу. Немного поморщился, сглотнув и убрал её обратно в карман плаща. - Наш мир плохо приспособлен для жизни бедняг, а они ведь такой чудный эль варят.
  Андрей спорить не стал. Попробовать ему Михалыч не дал, а значит оставалось одно единственное - поверить ему на слово.
- Чего стоим, - Михалыч остановился на его ступеньки. Казалось, его ноги, два каменных изваяния вросшие в неё. Понадобилась бы целая дюжина крепких молодцов, чтоб сдвинуть его с места, хотя бы на дюйм. О футах и речи не могло идти.  С физической мощью природа явно здесь переусердствовала, - подумал Андрей, крепко сжимая холодную периллу. Воспоминания о не свершившемся приземлении на копчик не давали пальцам ослабить захват.   
– Идём, - проговорил Михалыч, разрывая связь с бетонной ступенькой.
  Он подошёл к двери и лёгким движением руки толкнул её. Дверь взвыла и со скоростью чуть меньше пары метров в секунду отлетела в сторону. Раздался хлопок, прокатившийся по подъезду громким стоном. Верхняя проржавевшая петля, крепящаяся на двух аккуратно ввёрнутых в советском союзе шурупах, покинула уютную нишу, выступив вперёд.
- Хлипенькие тут двери, - пробормотал он и вышел на улицу.
  Андрей последовал за ним.
  С момента их последнего появления на улице, погода не успела претерпеть кардинальных перемен. Солнце по-прежнему не грело. Лужи подсыхали со скоростью черепах. А ветер, так и норовил забраться под одежду и наплодить под ней кучу мурашек. В общем, всё было как раньше.
- А как ты эль достаёшь? - поинтересовался Андрей.
  На самом деле ему было глубоко по барабану, кто этот невидимый поставщик гномьего пойла. Куда больше его занимала история сумасшедшего профессора и догадки связанные  с чудом-юдом по имени Кудесник. Но бить прямо в лоб, как поступал Михалыч, Андрей не собирался. Предпочитая действовать более тонко и изящно.
- Старик. – Михалыч сделал глоток. – Он бывает, захватывает пару фляжек, когда в мир гномов наведывается. Тока больно об этом никому не распространяйся, - поспешно добавил он, замедляя шаг и подозрительно косясь на Андрея.
- Конечно, - выражение лица молодого человека приняло облик невинного подростка, с которым взрослый только, что поделился страшным секретом. – Будь спокоен, буду нем как рыба.
- Тогда, отлично, - Михалыч улыбнулся и повернул голову назад.
  Его рука привычным движением скользнула в карман плаща. Видно только, что заключенный между ними пакт полагалось обмыть без участия одной из сторон.
  Но Андрей был на это не в обиде. Пробовать сомнительную экзотику не входило в его планы.  Куда важней, что первый шаг по достижению взаимопонимания успешно завершён. Впереди следующий вопрос, полная противоположность первому.
- А почему мы, путём алея, не пошли? - поинтересовался Андрей, поднимая воротник лёгенькой куртки. Ветер начинал наглеть.
- Не догадываешься?
- Наверно, я мог вынырнуть не там где надо, - предположил он.
- Правильно мыслишь коллега, - подтвердил его догадку Михалыч. - Не дай бог в другом конце столицы очутился. А нам этого сейчас никак не надо. Никак.
  Ветер настойчивее лизнул Андрея своим языком. От чего он поёжился. Мысли о тепле не грели.
- Кудесника, наверно огорчило, что мы его зря побеспокоили, - осторожно подступил он к интересующей его теме, пряча руки в карманах. Джинсы новомодного покроя, оказались слабым убежищем покрасневших ладошек.
- Ха, да я смотрю, ты доброе сердце. Во-первых, что значит побеспокоили. Это его работа. Во-вторых, без него мы могли заблудиться в переплетениях коридоров. На большие расстояние путешествовать без них, все равно, что пулю себе в висок пустить. Мало ли повезёт. Ну, а  в-третьих, - Михалыч призадумался, - Кудесники на редкость, лживо-подло парящие твари. И доставить им неудобство, - продолжал он, - великая для меня радость.
- Я читал, они из тёмных, - блеснул знаниями Андрей. Не то, чтобы их у него не было. Но каждая их страничка состояла в его личной библиотеке памяти на особом учёте. Этакая красная книга по учёту знаний. - Но, что их интересно  заставляет соглашаться работать на ФКА?
- Ха, - новая порция эля пошла Михалычу в рот. - Это те рано пока ещё знать. У Старика много чего есть, что разным тварям хотелось бы заполучить. И твари то не только из нашего мира будут. Думаешь Кудесники исключение. Бедные монстры, запертые в клетку. А знаешь ли ты ….
  Понесло.
  Андрей отключил слух, погрузившись в непроницаемый вакуум тишины. Простое заклятие, а какая польза. Философские мысли Михалыча пролетают мимо него.
- … и это только предположительно, а если рассматривать человека с другой точки. С полюса противоположному первому, - гнул Михалыч, не поворачивая головы. - Считать его не эксплуататором, а жертвой ….
  Рано.
  Непроницаемые для звуков наушники вновь водрузились на голову Андрея. Философское отступление Михалыча продолжилось без него.
  Эксплуататоры, жертвы.
  И почему именно сейчас?
  Мог же его словесный бес спокойно поспать пару часиков иль ещё лучше совершить харакири. И никогда больше не дёргать язык Михалыча за философские нитки. В теории конечно мог, но на практике всё вышло иначе.
 успеешь, своё мнение ещё изменить, как говорят у людей: скока волка не корми, он все равно в лес смотрит. Так и эти, на редкость мерзкие существа, прикрывающиеся личиной нужности нам. Будь моя воля, разорвал бы в клочья всех до единого.

  Их путь пролегал рядом с домами, которые были по большому счёту однообразными архитектурными выдумками. Вот дом справа. Вроде как обычный дом, но вот крыша. Тут видно архитектора понесло в виде полумесяца изваял. Япония отдыхает. А вот соседний, тот же монолит, те же окна, двери может помассивней, хотя нет наверно такие же. А крышу вогнутым полумесяцем сделал. Как пить дать тот же архитектор. Фантазии ходить далеко не надо было. Всё повторяется. И в искусстве и в литературе. Да ведь и сама жизнь повторяется. Вот, наверное, главный ответ..
  - Путь Алея можно и потом научится проходить. - продолжил разговор Михалыч. - Я не думал, что ты ещё не разу не использовал его. Им быстрее и топать бы нам меньше.
- Ты уж извини, что так получилось.
 Не чего, - ободрил Михалыч. - Ещё успеешь, Старик покажет.
  Михалыч снова достал свою фляжку и пригубил.
- Я ведь то же много чего не умел, когда попал в ФКА. А ведь меня даже без школы. Сразу так сказать в рабочую обстановку взяли. Эти джунгли городские совсем уже осточертели, будь хвостатые трижды неладны.
- А ты не отсюда?
- Хм. А по мне разве не видно я из Сибири. Если ты не был в лесу зимой ты можно сказать не жил. Запах дерева и хрустящий сибирский снег под ногами. Вот она, где свобода. Ни газет, ни коммуникаций, только природа. И знаешь, пару дней, от силу неделю скучаешь по городским удобствам, а потом ощущение полной свободы вытесняет всё из сердца. Людям так мало надо, а они огородили себя благами цивилизации, в раба тела превратились, а о душе забыли.
- Да ты философ. Могу себе представить как там хорошо.
- Нет, такое даже в самой яркой фантазии не представишь. Это можно, даже нужно увидеть. Нам медунам, лес всего ближе. Но если выбирать из всех лесов этого мира, то сибирский не с чем не сравниться. Ты мне уж поверь.
- А что ж тебя побудило сюда приехать, - Андрей пытался поспевать за быстрыми шагами Михалыча, одновременно маневрируя между лужами. Прохожих почти не было.
- Да умерли мои. Один я остался. Одному медведю плохо. Вообще одному плохо, - Михалыч снова пригубил фляжку. - Ты об этом Старику не слова. Он не очень поощряет это. Некоторые курят а я вот, больше выпеть люблю. Все равно меня даже этим элем в таких малых дозах не свалить.
  Андрей кивнул.
- Так вот, Старик приехал. Говорит, медун им срочно нужен. В ту пору у них пара ведьм, практиковало магию Порея. Призывали какого-то, козла с рогами, который у них шороху там наводил. Наведёт и топает обратно в свой мир. А убивал он как раз таких, как я, кто в медведя умел превращаться. За месяц всех медунов в Москве перебил. Меня Старик и попросил вот, в роли живца выступить. Значит поставил мне пару линканов в охрану и магов, все равно не помогло. Прошляпили они его появление. Ночью пришёл, а они в соседней комнате были. А с ним и ведьмы, шепчут пальцами тыкают, страшные как горгульи изуруидские. Ну я недолго думая показал им, кто такие сибирские медуны и охранички во время потом подоспели. После этого дела решил на недельку остаться, потом ещё  на месяц. Так в общем и насовсем здесь осел. А тебя каким ветром в комитет занесло?
  Андрей запнулся, вопрос Михалыча застал его в врасплох. Собака на соседней стороне улицы, загавкала. Андрею показалось, что на него.
- Из детдома, - слабо выдавил он.
- Да, - Михалыч остановился и внимательно посмотрел Андрея. Удивление и сочувствие сквозило у него на лице.
- Я там лет в пятнадцать, шестнадцать оказался. А потом сразу в учебку Стрелы, а оттуда сюда.
- А до этого?
- До детдома?
- Да.
  Мина недовольства выползла на лице Андрея. Разговор об его детстве ему нравился всё меньше и меньше. Свою жизнь Андрей помнил, только с детдома. А что до него было, он не знал. Врачи сказали временная амнезия, но с чем она связана, для них, а тем более и для него самого оставалось большой загадкой.
- Не помню. Я вообще плохо запоминаю события своей жизни. Врачи сказали временная амнезия.
- Да, что ж интересно произошло?
- Я ж сказал, не знаю, - проговорил Андрей с ярко выраженными нотками не довольства.
  На которые Михалыч даже ухом не повёл. Видно такта ему было не занимать
- Странно, очень странно.
  Разговор, вызывающий до этого лишь чувство раздражения стал ненавистен Андрею. Злость начала клокотать в груди, отзываясь на каждое слово произносимое Михалычем  неприятным кусанием его душевных внутриностей. Андрей был человеком открытым и вполне дружелюбным пока его не задевали за больное. А больным у него было - детство. Все воспоминания связанные с ним, и особенно его временная амнезия.   Поэтому он старался думать как можно меньше об этом и до сих пор это помогало.
- Давай сменим, тему, - Андрей уставился на прокатившую мимо ладу-калину. Они шли уже по тротуару. Здесь прохожих было больше. Но Андрею не приходилось маневрировать между ними. Михалыч шёл на пролом. И все встречавшиеся им прохожие разбегались в разные стороны с опаской поглядывая на здоровяка.
- Да, не до разговоров сейчас будет, - пробулькал Михалыч ещё раз прикладываясь к своей фляге. - Пришли.
  Он свернул во двор и начал сбавлять шаг.
- Ща, завернём и будет…
- Запомни, про эль Старику не слова.
- Я помню, - Андрей улыбнулся.
  Хорошее  настроение начинало понемногу возвращаться обратно, успокаивая клокочущие брызги злости в груди.

Глава 3

  Андрей мысленно рисовал картину, предстоящего ему увидеть места преступления. Много машин, мужчины в плащах суетливо ходящие из стороны в сторону. Кто-нибудь обязательно попыхивает трубкой, как тот комиссар из телевизора, имя которого не хотело вспоминаться. Куда его вёл Михалыч, Андрей не знал, но то что там случилось что-то не хорошее был уверен на сто процентов. И строил догадки о случившимся одну фантастичней другой. А может это те ведьмы с рогатым вернулись. Нет, за милю разит дешёвым сиквелом, а может тогда это разбушевавшиеся линканы. Море крови, оторванных рук и ног. Весь отдел ФКА в ужасе, и без его помощи им не раскрыть это запутанное дело.
  Всё оказалось проще, на первый взгляд Андрею показалось, что уж даже намного проще.
  Когда они вырулили из затянувшегося поворота, Андрей не увидел ни машин, ни людей, снующих туда сюда. Наконец даже трупов не было видно. Дом, как дом. С арочным проходом внутрь дворика. Кроме луж и пары прохожих, которые куда-то торопливо семенили, ничего. Сотрудников отдела, и самого Старика, которому он мог проболтаться об эле, тоже было не видно. 
  Возник вопрос: а не заблудился ли Михалыч, петляя по веренице утренних проулков Москвы. Иван Сусанин нашего времени. Магеллан разбитого судна. Но твёрдый шаг медуна, внушил Андрею надежду, что Михалыч всё-таки знает куда идти. И Андрей покорно без единого слова ропата семенил за ним, уповая, что будут ещё и трупы и мужчины с трубками. Михалыч подошёл к арочному проходу, в котором уютно обосновалась миловидной наружности женщина, курящая дамскую сигарету. Не сказав ни слова, она достала зажигалку, и хотя её сигарета по-прежнему дымила щёлкнула барабаном. Искра смешанная с газом вспыхнула тоненьким синим огоньком. Андрей как привороженный уставился на маленький отголосок пламени, так причудливо извивающийся в разнообразных позах. Огонь погас. Женщина убрала зажигалку и кивнула Михалычу, последний повернулся к Андрею:
- Глаза, закрой.
- Мне, что-то представить надо.
- Хм, нет. Просто закрывай глаза и не открывай пока я тебе не скажу.
  Андрей послушно закрыл, синие пламя всё ещё стояло перед глазами извиваясь то в форме маленького человечка, то в виде миниатюрной копии невиданной птицы. Михалыч сделал тоже самое.
- Открывай.
  Андрей медленно повиновался. Вместо полупустынной улицы, перед ним престала та же самая улица, но с большим количеством людей. Никто из них не куда не сновал и трубку не курил. Все они разбились на три кучки, две поменьше, а третья по больше, и стояли преимущественно во внутреннем дворике дома. Михалыч направился прямо к центру большой кучки людей, что-то бурно обсуждавших. Их появление не произвело никакого впечатления на окружающих, несчетая пары лиц, устремивших свои взгляды в сторону Андрея.
- Да, скока ж вас можно ждать?,- мужчина пятидесяти семи лет, с сединой в волосах отделился от большой кучки и сделал несколько шагов навстречу Михалычу.
  Лицо его представляло - овал кристально правильной формы. Средней толщины губы потрескались, образовав беленько-тоненькие пороги. Глаза карего оттенка вопрошающе сердито устремились на них. Нос, сгорбленный в позе величественного старца, возвышался над короткими чёрными усами. А спина, выпрямленная как струна набрасывала пару сантиметров его невысокой фигуре, делая её выше.
- Николай Дмитрич, так получилось,- Михалыч остановился и почесал свои кудри правой рукой. Андрей встал подле него.
- Получилось! Я вам покажу, получилось. Это почему я должен вас ждать битый час.  Слать послания одно за другим, на которые  вы даже ответ не удосужились прислать?
- Виноват.… В спешке не догадался, - Михалыч потупился в асфальт, покрытый лужами, как провинившийся школьник перед учителем, читающим ему мораль.
- А это, что за запах. Пил?
- Нет. Вы ж на службе запретили.
- Ты что ж это хвост химеры в печень дракона, врёшь мне. За километр разит.
- Это со вчерашнего не выветрилось,- пробасил Михалыч, сильнее утыкая свой взор в асфальт. Как будто в нём было зарыто его спасение.
  Андрей молча смотрел, на происходящее со стороны. Довольно странно, что до этого вёдший себя своенравно Михалыч, робел перед мужчиной, которой по комплекции уступал ему раз в пять минимум, если не шесть. Это был Старик, без сомнения определил Андрей. И все равно было не обычно смотреть, как этот малознакомый мужчина отчитывает Михалыча, по его вине. Ведь не опоздай он, всё могло сложиться совсем по-другому. Если б они пошли путём Арея, всё тоже могло измениться. Но не первого ни второго, не случилось. И сейчас они получали взбучку от Старика, верней пока тока Михалыч.
- Не выветрилось, значит. В следующий раз без головы лучше являйся на службу.
  Старик повернулся в сторону Андрея, давая понять Михалычу, что разговор с ним окончен.
- Здравствуйте, молодой человек. Николай Дмитриевич Свирепов, верховный магистр ФКА города Москвы. Ваш будущий начальник, вернее уже ваш начальник.- Старик бросил взгляд на свои часы золотого оттенка, - уже целых четыре часа.
- Андрей Солнцев, четыре часа как ваш сотрудник.
- А, я смотрю ты за словом в карман не лезешь. Это хорошо. Ты Михалыч пока свободен. Я потом с тобой договорю, - обратился Старик к медуну, продолжавшему буравить асфальт рядом с ними.
  - Как нашего нового сотрудника я должен бы, ознакомить тебя с твоими обязанностями, привелегеями и табу, - Старик сделал акцент на последнем слове, произнеся его как можно медленней, почти нараспев.
- Но времени нет. Случилось событие, которое заставляет меня отложить эту процедуру. Буду, краток, да и думаю детали знать тебе не к чему. Приблизительно три недели назад это случилось первый раз, - Старик протёр пальцами глаза, сняв с них собравшийся гной. - Был убит один из моих осведомителей, потом это повторилось ещё раз и вот сегодня мне сообщили, что это же постигло и мою хорошую знакомую, а по совместительству  главную осведомительницу. Ума не приложу, как это могло случиться. Я приставил к ней одного из лучших своих линканов, плюс её личная охрана и все равно убийце удалось её настигнуть, ни оставив никаких следов. Тел уже нету, но на скока я знаю тебе они и не понадобятся. Я хочу, что б ты восстановил картину прошлого, и рассказал мне, что же произошло тут. Особенное внимание удели внешности и одежде убийце. Надеюсь, я всё понятно изъяснил.
  Андрей молча кивнул.
- Тогда думаю не стоит ждать, можешь начинать, и так довольно много времени прошло пока вы шатались не известно где с Михалычем.
  Старик отошёл вновь к большому кружку, и стараясь не смотреть на Андрея, заговорил с молодым человеком, с папкой в руках.
  Что ж первое так сказать боевое крещение. Андрей усмехнулся. Все кружки не вольно наблюдали за ним. Нет, никто в открытую на него не смотрел, но он чувствовал на себе не одну пару глаз. По сравнению с их появлением их заметно прибавилось. Что ж оно и понятно они первый раз видели Странника в живую и им было интересно, как он будет работать. В Стреле этому не учили, да и вряд ли кто-нибудь смог бы его научить видеть прошлое. Если в магическом мире и существовали провидцы, которые могли увидеть изменчивые события будущего  или осведомители способные чувствовать изменчивый ход событий и магических существ. То прошлое, неизменное и постоянное мог увидеть только Странник. И Андрей был тем самым единственным Странником в мире, единственным созерцателем картин прошлого. Этот дар он обнаружил ещё в детдоме. Первые мнимые страницы прошлого увиденные им в во сне хорошо отпечатались в его памяти. Что толком он видел, и было ли это прошлым, а не бредом уставшей фантазии. Он так и не смог для себя уяснить. Он видел больших величавых существ. Похожих на людей, но в два или три раза выше чем, они. Лица у них были вытянутее людских, а кожа намного светлее и прозрачней. Тела прикрывались причудливыми одеждами. Их речь отдавалась напевом, смешанным с грубыми гортанными звуками. Ещё он помнил город, лежащий меду двумя холмами. Вытянутые белые башни устремлялись высоко вверх, протыкая кончиками своих крыш синеву неба. Множество чёрных проводов соединяли эти башни с маленькими круглыми оконцами. Мостовые вымощенные белым кирпичом, пустели в надвигающейся тьме. А потом тьма, и больше он уже никогда. Как не пытался не видел, ни величавых существ, ни их чудесного города.
  Андрей закрыл, глаза и мысленно начал думать о месте в котором он находиться, он не знал ни адреса, ни имени жертв, ни знал даже как они выглядят. Он знал тока время, которое ему надо увидеть. Вчерашний день. Андрей открыл глаза. Люди столпившись, уже без стеснения в открытую пялились на него, не заботясь о приличиях. Куда там, если сам Старик открыв рот смотрел, на то что творил Андрей. Мир для Андрея потерял краски он был чёрно-белым, все события прошлого воспринимались им в таком цвете. Видно прошлое делилось только, на два цвета чёрный и белый, на хорошее и плохое. Андрей часто подмечал, что большего и не надо. На черно-белом фоне воспринимаемого им мира медленно стали появляться линии синего и красного цвета. Тонкие едва различимые. Они Аккуратно повисали в воздухе, растягиваясь на подобие сети. Они были везде. Проходили сквозь толпу смотревших, окутывали дерево во дворе дома, подъезд. Андрей опять закрыл глаза и попытался сосредоточиться, на более конкретных вещах. Николай Дмитрич, сказал знакомая, значит надо представить женщину. Андрей мысленно нарисовал портрет себе убитой осведомительницы. Да, чуть не забыл ещё линканы. Вроде пара. Андрей мысленно добавил к трупу осведомительницы, волосатую тушку линкана. Одного должно быть достаточно. Второго он не стал представлять, чтоб не утруждать себя лишний раз. Открыв второй раз глаза, Андрей увидел намного меньше линий крсного цвета, теперь их было всего несколько десятков. И они окутывали не всю округу в беспорядочном переплетении как раньше, а велись в чёткой последовательности друг за другом. Андрей протянул руку и схватился ей за, видимую только для него, ближайшую нить. Люди исчезли. Свет фонаря бил ярким белым светом прямо ему в лицо. Дождик размерено барабанил по асфальту и по Андрею. Холодная вода, касалась лица, но кожа не чувствовала прохладной влаги. Одежда не мокла. Его вообще не должно здесь быть. И дождик злясь, специально сильней барабанил по не прошеному гостю. Синяя линия осталась одна. Начало её лежало в цепкой руке Андрея, дальше извиваясь маленькими отростками. Она уходила в тёмно-синюю ауди, после которой скрывалась в полутьме арочного прохода, ведущего во внутренний двор серого девятиэтажного дома. Из дворика раздался крик. Андрей быстро устремился на голос, заглушаемый звуками дождя и порывами ветра. Подбегая к арочному проходу, он заметил силуэт линкана приземлившегося после затяжного прыжка. Андрей застыл. Линкан не обращая внимания на него бросился на нападавшего, стоящего к ним спиной. Андрей повернулся к машине. Видеть, как линкан разрывает свою жертву на куски не слишком приятное зрелище.  Он не спеша зашагал назад, восстанавливая сбившееся дыхание. Курить надо бросить пронеслось в голове. Блин о чём я думаю. Надо разглядеть нападавшего, пока линкан не превратил его тело в месиво. Он повернулся обратно и стойко приготовился к созерцанию кровавой картины. Но вместо этого, Андрей увидел линкана бежавшего прямо на него, а за ним быстро возникающую и повисающую в воздухе синюю линию. Вот так твориться история. Пустое место в пространстве занимает, линия соответствующая чьей-то жизни….
   Андрей опешил. Линкан на бешеной скорости пронёсся через его тело. Материи в прошлом не существовало. Андрей повернул голову. Сколько ж сегодня ему ещё поворачиваться?  И увидел: как линкан взмыл в воздух пред преградившей ему путь машиной. Прыжок был просто восхитительный. Получеловеко-волк грациозно оторвался от земли и вытянув голову с приоткрытой в рыке пастью устремился в верх, поджимая задние лапы как можно ближе к своему телу. Капли дождя падали, медленно, нехотя опускаясь на шкуру хищника….
  Андрей развернулся и направился твёрдым шагом во внутренний дворик,  окончательно избрав своей целью: увидеть нападавшего. За его спиной раздался глухой шлепок, свидетельствующий об успешном приземлении линкана по другую сторону от машины. Он не знал, что линкану оставалась жить всего пару минут, ведь кинжал с головой дракона, уже торчал у него в теле.
  Оказавшись в центре крохотного дворика, Андрей увидел мужчину лежавшего спиной к нему. Его тело окутывали крсные нити, нити смерти. Несколько линий спутались над спиной умершего и взвились вверх. Образуя, что-то наподобие змеи. Зрелище завораживало. На глазах Андрея совершалась метафаза линии жизни. Взвившаяся нить плюхнулась в спину мёртвого тела, растворившись полностью в ней. И теперь места многочисленной вереницы нитей. Была всего лишь одна красная, разветвляющаяся на ещё светящуюся слабым огоньком синюю линию. Действие кончилось. Фанфар. Аплодисментов тоже не будет. Андрей хлопнул в ладоши. Что ж прошлому придётся довольствоваться его скудными хлопками. Брависсимо….
   Да, что ж это за хрень сегодня в голове творится. Задал сам себе вопрос Андрей. Вопрос который задаёт каждый третий человек, не подразумевая ничего конкретного. Так набор пустяковых проблем, выливающийся в итоге в дикий смех над умирающим котёнком, или наигранный плач с улыбкой на лице, перед наставленным на тебя пистолетом. Пора звать сгорбленную старушку, по прозвищу смерть, крутить у виска. Эмоции. Восемьдесят процентов нашей жизни мы контролируем их и лишь двадцать что-то неосознанное в глубине нас. Свалим всё на судьбу и нашу тернистую линию жизни. Но это не так…
   Надо сосредоточиться и оглядеться. Крови нет, разорванных частей тоже нет, значит нападавший. Андрей вытянул руку с указательным пальцем и повернув голову практически на девяносто градусов ткнул в сторону подъезда. Бинго. Он там. Целехонький и невредимый.
   Фигуру в тёмном плаще окутывало одновременно множество синих линий и лишь одна обособленно уходила, вниз сверкая своей чернотой. С каждым шагом, сокращавшим расстояние между ним и нападавшим, Андрей всё больше убеждался в своей нелепой теории. Это была женщина, вернее девушка. Подойдя практически в плотную, он обнаружил, что она ещё и дышит. Белые прямые волосы выбились из под капюшона, и дождик успел этим воспользоваться, кончики были мокрыми и прилипали к плащу. Миниатюрное личико с такими же губами и, как показалось Андрею не пропорциональна большими глазами, над которыми возвышались так же миниатюрные брови и лобик, хранило немую печаль. Не уж то это безобиднейшее существо, убило того линкана. Хладнокровно и расчётливо поджидая его тут. Холодок пробежал по спине Андрея. Как говорят и незаряженное ружьё стреляет. Но принять виновность прелестной девушки в убийстве Андрею не хотелось. Он огляделся ища ещё кого-нибудь, кто бы мог подойти на эту роль. Никого. Значит это она, проговорил невидимый судья внутри него, в зале одного слушателя, обвиняемого и палача.
   Внимание Андрея привлекла красная нить, уходящая в лужу на асфальте. Начало нить брала из груди девушки, подымаемой вверх вниз. Изумление Андрея было вызвано его познаниями по путешествиям в прошлое. В основном среднестатистического человека, как выяснил он, окутывает не больше трёх четырёх нитей. Одна обязательно обвивает голову и струится вдоль позвоночника. Вторая скользит с противоположной стороны , от горла по животу, разделяясь у паховой области надвое. Третья и четвёртая отдаются рукам. Иногда они проходят через вторую нить, а чаще всего соединяются. Образуя одну. Цвет линий также, как и расположение давало о их обладателе опредёленную информацию. Синяя – жизнь, красная смерть. Причём зачастую, нити на руках людей разделенные на две имели совершенно разную окраску. Свидетельствующую о их знакомстве со смертью.
 У девушки лежащей пред ним красных нитей, опутывающих её тело, было столько же сколько и синих. Но на этом сюрпризы не заканчивались. Красная нить смогла проникнуть в грудь живого человека. Раньше он никогда не видел подобного. Красный цвет, окрашивающий синюю нить на груди девушки, пытался убедить одно полушарие Андрея в её смерти. Другое полушарие выставляло плотно непробиваемую защиту, построенную на приглушённом дыхании девушки. Чудо, она  умерла и воскресла. Вторая интерпретация пришествия.
  Откуда она взялась у ещё живой девушки. Мозг не давал ответа, в отличие от нитей такого же цвета, впившихся в её правую руку. Тут маленький гений сидящий в голове нашёлся, чем объяснить их появление. Это не первый раз, когда она имела дело со смертью. И Андрей сильно сомневался, что девушка не была причастна к смерти других. Старик назвал ещё двух, значит минимум у неё на счету не меньше дюжины человек, считая телохранителей. Прям серийная убийца в магическом мире.
  Мысли о раскрытии одного секрета девушки не принесли желаемого удовлетворения. Цвет нити на её груди по-прежнему мучил Андрея. Он чувствовал, как любопытство заставляло дрожать его бестелесную форму, называемую телом. Маленький бесёнок  внутри настойчиво уговаривал его прикоснуться к неведомой ранее картине. И мужчина не смог устоять. 
  Сначала Андрей прикоснулся осторожно, потом более решительно к мёртвой нити. Нитями смерти управлять легко, в отличие от живых, ведущих себя порой полностью непредсказуемо. По живым нитям особо не разбежишься. С каждой секундой они становятся длинней. И то, что было концом, становиться серединой. С красными нитями легче. По отрезку конченой жизни можно прыгать вперёд назад сколько душе угодно. Ведь они, пускай и слабый но всё же отголосок смерти. С точкой начала и конца. Они не станут длинней или короче, тоньше или шире. Они полностью сформированы судьбой. Каждая из них представляет собой маленькую трагедию случившуюся с её обладателем. Человек выходит из дома. Строит планы, переходя дорогу около дома за молоком к соседу. А небольшой грузовичок ставит точку в его мечтах. Душа встаёт и начинает возмущаться. Мол глупая какая-то смерть, не хочет она такую. Вот если б героическую: спасая детей из горящего дома. То это конечно другое дело. А тут да ж перед родственниками будет стыдно. Но смерти по барабану, её главный аргумент глупостей в жизни не бывает, как и случайностей и случайных смертей. Новая мёртвая нить готова.
  Андрей закрыл глаза. Представлять что-либо было бессмысленно, оставалось уповать на лучшее. Он стоял перед подсвечником повешенным на стену, и освещающим портрет волка, воющего на луну, взобравшись на камень. Особенно художнику удался лес за спиной хищника. Тёмный, нарисованный небрежно выглядывающими из полутьмы несколькими деревьями. Он создавал в купе со зверем, белоснежного окраса, ощущение таинственности. Само полотно картины было огромных размеров, видно художник пытался рисовать всё как можно более правдоподобней. Из-за чёрно-белых оттенков прошлого полностью погрузиться в мир художника не удавалось. И Андрей решил осмотреться.
  Жилище, в котором он оказался, было защищено заклятием Гейсера. Никаких видимых нитей  прошлого, Андрей здесь не видел. Но они были, это он чувствовал. Заклятие позволяло скрывать от незваных гостей то, что хозяин данного места не хотел, чтоб они  видели. Будь это простая картина, серебряная ложка, целая комната, иль даже нить прошлого. Но на этом сила заклятья не останавливалась. Настырных, а такие умельцы обязательно найдутся, оно отпугивало холодом. В чём Андрей убедился на собственной шкуре.
  Его тело начало бить судорогой. Не обычное состояние от соприкосновения с мёртвыми нитями. Когда твои органы холодеют внутри тебя, каждый по отдельности, выливаясь в дрожь изнутри. Андрей хотел уже выпустить нить, когда, дверь находившаяся за его спиной, непосредственно перед картиной отворилась. И он повернувшись увидел, карлика с конической шапкой, увенчанной шариком тёмного цвета. Уродливо загнутый вниз нос, повис в виде маленькой коряги, а часть волос, выбившихся из под колпачка, прикрывала полу откусанное ухо. В маленьких руках с отвратительно грязными и длинными ногтями билось пламя чёрной свечи. Насчёт чёрного воска, Андрей слышал от любимого преподавателя по магическим материалам и существам в Стреле. Чёрный воск, редкая субстанция, которую в нашем мире очень трудно изыскать. Намного чаще она встречается в так называемых мёртвых мирах, по-другому их иногда называют тёмными. Кроме ужасных хищных монстров и не менее кровожадных растений, в этих мирах ничего практически нету, даже  чистой воды. Что говорить если и небо там грязного цвета. Холмистая местность этих миров окружена кольцами небольших островков чёрных болот. Вот где чёрного воска, выше крыши. Капай, и забирай. Как говорил преподаватель, закатывая к верху глаза. Воск этот живой. Он может принимать различные формы, как предметов, так и живых существ. Но если превращение воска в неодушевлённые предметы, маги смогли более мене освоить. То превращение в живых существ этой загадочной субстанции, с утерей магии души, кануло в небытие.
  Андрей огляделся. Справа коридор замыкался. Точно такой же чёрной двойной дверью, что и та через которую появился уродец. Так он окрестил про себя карлика. Жёлтые глаза уродца, рассеяно блуждали по пламени свечи. Каждый свой шаг он старался сделать как можно осторожней, чтоб не погасить его. Прикрывая своей маленькой ручонкой с боку её остов, уродец медленно продолжил шествовать по коридору. Андрей двинулся за ним, превозмогая судорогу. Волны холода накатывавшие изнутри усилились. Теперь их было не так просто сдерживать, как раньше, и с каждой минутой они становилось сильней.                Помещение в  котором они появились, напомнило Андрею старую кладовую детдома. Огромная и мрачная. Подсвечников висевших на стенах явно не хватало, что б полностью осветить помещение более мене достойно. С другой стороны, возможно сам хозяин не желал, большего количества света. Андрею в глаза бросились дырки на стенах, как видно когда-то эта комната на недостаток света не жаловалась. Кто-то намерено выдернул подсвечники, с интервалом через один, тем самым сократив их поголовье и количество приносимого ими света. Хозяину этой обители больше нравилась полутьма. Посередине комнаты возвышалась дуговая лестница, венчающаяся под самым потолком  овальной дверью. Окна, да такие в отличие от коридора в котором появился Андрей, здесь имелись. Были явно очень старинными и высоченными. Вернее даже будет сказать огромными, почти с человеческий рост. С грязными стеклами, они чинно расположились парами друг напротив друга. Большой мебели тут было мало: стол, пару стульев приблизительно того же века, что и стол, да ещё комод с зеркалом у задней стены. Настоящее раздолье тут себе нашли маленькие предметы, их здесь было полная прорва. Начиная от банок и бумаг, разбросанных по столу, часть бумаг лежало под ним же. И заканчивая картинами. Сказать, что их здесь было много, значило практически нечего не сказать. Все стены были увешены ими. Кто бы не был хозяин этой обители, он явно был ценителем живописи. И эту страсть Андрей разделял в полной мере. Картина, сколько стилей придумано, за жизнь этого мира. Каждый разный и неповторимый. И безразлично рисует ли художник мир с натуры или из внутренних соображений. Он творит магию души, магию слов. Неподвластную магическим существам, покорившуюся только человеку. Андрей всегда ощущал по этому поводу некоторую зависть к людям. Он может путешествовать по закоулкам прошлого, а они творить это. Сюжеты всех картин были довольно мрачными, что усиливало полутьму помещения, создавая зловещую атмосферу. 
  Дверь на верху лестницы отворилась, и человек в коричневом плаще с  накинутым на голову капюшоном медленно начал спускаться по ступенькам. Соприкосновение его сапог с металлом лестницы, разлеталось цокающим звуком по комнате. По мере его приближения к нижним ступенькам звук, более лениво отдавался в комнате.
- Гришо, Ная уже здесь?
  Капюшон подошёл в плотную к уродцу. Лица его Андрей разглядеть не смог, но по голосу ему показалось, что это старик.
- Она сейчас придёт, хозяин. Вот чёрная свеча, как вы просили.
- Хорошо Гришо, я так сильно устал.
  Капюшон взял свечу и прошествовал с ней в дальней конец комнаты. Гришо покорно остался стоять на месте, следя за каждым движением хозяина преданным взглядом.
- Где же её носит?
  Капюшон расположился у комода и уставился на приоткрытые створы дверей. Топ-топ. Сначала еле слышно, потом  всё сильнее и сильнее нарастал топот чьих-то сапог. Андрей догадывался, кто сейчас перед ним должен появиться. Та девушка, которую он видел лежащей без сознания во внутреннем дворике. Значит её зовут Ная.
  Она вошла быстро, как тайфун. Милое личико расплылось в приветливой улыбке обращённой к капюшону. В своём приветствии она обратилась к нему с большим почтением, назвав учителем. В отличие от карлика, который по большему счёту был всего лишь слугой, и удостоился от неё тока слабого подобия улыбки и пары фраз, произнесенных с надменным оттенком. Исходя из её приветствия с капюшоном и уродцем, Андрей сделал вывод, что убивать она явно их не собирается. Конечно был вариант, что она сделает это позже, но Андрею в эту версию верилось слабо. В голове вертелся всего лишь один вопрос. Почему нить смерти привела его именно сюда. Кто же из этой троицы умрёт.
  Мощный толчок от судороги, заставил его пошатнуться. А не он ли тут собрался ласты клеить. Холод внутри нарастал. Проглоти сейчас он градусник, Фаренгейт был бы в ужасе. Температура его тела явно не вписывалась в рамки общепринятой, и этот факт совсем Андрея не радовал. Конечно можно было б проверить гипотезу о смерти в прошлом, но стать первооткрывателем, скорее всего даже мёртвым первооткрывателем Андрею не очень хотелось.
  Гришо за время рассуждений Андрея о смерти и не нормальности его температуры тела успел выскользнуть из помещения, плотно прикрыв за собой двери.
  - Найя, сегодня будет один из важнейших уроков по преобразованиям. Иди сюда и будь внимательна.
  Девушка покорно зашагала к задней части комнаты. А в след за ней устремился и Андрей, сотрясаясь по дороге от усиливающихся судорог.
  - Чёрный воск способен принять тот вид, который пожелает его обладатель. Капюшон продемонстрировал девушке свечу.
    Резким движением он бросил её в сторону. Губы приоткрылись, шепча неразборчивые слова доносившиеся до слуха Андрея обрывками. Этот говор он где-то слышал, но где никак не мог вспомнить…
  Свеча начала описывать дугу, красивую размерную параболу. В пике своего зависания огонь потух, а свеча с удвоенной скоростью устремилась вниз. Ей оставалось не больше метра свободного падения когда, она резко начала изменяться в размерах и в форме. Сначала появилась пасть, потом передние лапы. И на пол вместо потухшей свечи приземлился тёмный линкан. Превращение совершилось полностью. Глаза Андрея по ползли на лоб. Одно дело в книжках о таком читать, и совсем другое увидеть собственными глазами в паре метров от себя. Дыхание линкана отчётливо разносилось по комнате невидимым эхо.
  Найя улыбнулась, такое зрелище ей явно было не в новинку.
  - Концентрация  способна на многое…
  Холод схватил сердце Андрея, судорога ударила молниеносно вверх, отдавшись тупой болью в голове. Больше оставаться тут было нельзя. Андрей выпустил чёрную нить.
   Лицо девушки начало удаляться, пока совсем не исчезло в темноте. Открыв глаза, первое, что Андрей увидел - был дождь, продолжающий размерено полевать его не существующие тело. Он попытался подняться, холод уходил медленно с неохотой, оставляя после себя нечеловеческую слабость. Видно сегодня день у него такой богатый на новые впечатления... Тело девушки осталось точно на том же месте, что он его и покинул. Как много вопросов возникло у него в голове после увиденного. Но адресовать их было не кому. Вопросы-фантомы. Видно так суждено ему никогда не узнать на них ответы. Хотя - мысль о встрече с этой загадочной девушкой в настоящем, полоснула холодом мозг Андрея. Недавние воспоминания о судороге были слишком ещё живы. А ведь мог и умереть. Последняя мысль развеселила Андрея, улучшив его настроение. Он двинулся в направлении машины, постепенно увеличивая темп ходьбы, стараясь поскорей покинуть дождливое поле вчерашней бойни.
  За машиной Андрей обнаружил, хватающегося за ускользающую нить жизни, линкана. Его тело давно смирилось с неизбежностью смерти, но душа не хотела этого признавать. Одних её порывов было мало, чтоб залатать рану, из которой била кровь, с смешивающаяся с дождевой водой. Огонь жизни угасал… Андрей сразу понял, что перед ним лежит линкан, чьим прыжком он любовался несколько мгновений назад. Жалость к поверженному хищнику охватила  Андрея. Он был лишь немым свидетелем и помочь ему ничем не мог.
  В стороне блеснул злобный прищур драконьих глаз, оторвавший его взгляд от умирающего линкана. Андрей попытался внимательней всмотреться в густую темноту, разрезаемую слабым светом фонаря под которым лежала женщина. Глаза сузились, отражая лучик фонарного света в дождливой тьме, где он покоился. Следы испитой им недавно крови полностью унесли дождевые ручейки. Обнажив лезвие серебряного цвета с белым оттенком по середине. Это кинжал, пронеслось в голове одновременно с резким приступом боли. Последнее, что Андрей увидел - было рука с оттопыренными в разные стороны пальцами. Нить сама выскользнула из его руки, а ноги начали медленно подкашиваться, приближая его всё ближе и ближе к асфальту.
  Сознание собиралось как мозаика по кусочкам. Порой некоторые фрагменты ставились не на свои места, и в эти моменты в голове Андрея начиналась маленькая война. Боль наступала со всех фронтов, погружая сознание в черноту и разбивая полусобранный пазл. Когда оно вновь возвращалось, пазл начинал собираться заново.
  Веки нехотя открылись, давая проникнуть свету в зрачок глаза. Кругом плыло. Блеклые лучики солнца, казались яркими вспышками, озаряющими день. В ушах шумело и стрекотало. Отголоски людей доносились издалека, словно лесное эхо в дремучем лесу. Андрей молча лежал, воспринимая своими пятью чувствами окружающую его обстановку. Сколько времени это будет длиться? Час, два или всего какие-то жалкие две минуты. Для него это не имело значения. Он ждал, когда волна наивысшей усталости и боли пройдёт. И будут накатывать более слабые волны. И дождался, треск в голове поубавился, шум стал больше походить на говор людей, а пред глазами возникло встревоженное лицо Михалыча. Андрей предпринял жалкую попытку подняться. Удалось встать только на колени, дальше измученное тело отказывалась подчиняться расшатанной воле хозяина. Лицо Михалыча нависавшие над ним отодвинулось, давая его взору окинуть окружающих болезненным взглядом. Большинство сотрудников сочувствующе отвадили свои глаза в сторону, пряча их в разглядывании луж под их ногами или одежды своих соседей. Дебют провалился! – пронеслось в голове Андрея. Да ну и хрен с ним с этим дебютом. Ну, облажался. С кем не бывает. А ну их, Андрей мысленно ещё раз махнул на окружающих невидимой рукой.
 - Тебе помочь?, - Михалыч поднялся с колен и протянул ему руку.
  Ни говоря не слова, Андрей вяло протянул в ответ свою конечность. Крепкая хватка и резкий толчок, заставивший спружинить его ноги, моментально привели в чувство. Силы начинали возвращаться.
- Ну ты напугал! Старик уж думал конец тебе.
  Андрей молчал. Мысленно прикидывая процент успеха в повторном возвращении в прошлое. Все расклады были не в пользу утвердительного ответа. На этот раз, он точно там склеит ноги, и удивление Старика оправдается.
- Он так перепугался, что аж за лекарям послал. Ты как?
- Да вроде ничего. Если не считать, что голова чугунная. А как я на асфальте очутился?
  Старческая рука с оттопыренными пальцами возникла в воспоминаниях Андрея.
- В общем, сначала ты стоял, и всё было вполне миролюбиво. Но потом ты начал бледнеть, причём, чем больше времени проходило тем прозрачней ты становился. Старик решил, что это ненормально и за лекарям послал. А тот не знает, что в таких случаях делать. В общем, на редкость глупый попался. Да, не это главное. Напугал же ты нас. А потом снова стал видимым и телесно осязаемым. А потом резко упал. Никто толком и не понял, что произошло. Вот тут я уж грешным делом и подумал: Что завыли собаки Арея над тобой.
- Змея тебе в сапоги, такой хрени насмотрелся. Надеюсь, меня не только на убийства вывозить в дальнейшем будут. А прозрачный я стал,  видимо из-за заклятья Гейсера. Я такое видел, - он расплылся в самодовольной улыбке. Усталость исчезла полностью за время рассказа Михалыча, и как подумал Андрей подвернулся шанс реабилитироваться в глазах окружающих, многословным рассказом о его злоключениях там. Слабая головная боль теперь представлялось ему как трофей, вынесенный им из схватки с прошлым.
- Старику расскажешь, - отмахнулся Михалыч, беря его за рукав и  увлёкая за собой в сторону, подальше от сотрудников. Прям как в первый раз, припомнил Андрей первую встречу с Михалычем. Судьба любит шутить одни и те же шутки со старыми знакомыми. Иногда не очень приятные…
- А мне и другим, - он сильнее сжал руку, который придерживал Андрея, - не к чему это знать. Тока слухи плодить будим. Усвой это на будущее.
- Хорошо, учту, - Андрей отстранился от Михалыча, враждебно на него покосившись. Нет, всё же он ему не приятен. Но, это ладно потом с ним разберусь, что ж интересно со мной произошло. Почему я очутился на асфальте? Андрей стал припоминать, вотанавливая ход его действий. Так: шёл из дворика, прошёл арку. Мёртвый линкан. Кинжал. Больше вроде ничего, хотя нет нить ушла намного быстрее, чем он ожидал. Его выкинули оттуда, как беспомощного котёнка. Кто? Ни силуэт, ни лицо не отпечатались в памяти Андрея. Рука!!! Последняя ниточка, к ответу на его вопрос. Чья? Убийц был двое, это было ясно. Но как он узнал, что Андрей будет там? Это для него оставалось главной загадкой.
- Старик в машине дожидается, поговорить с ним хочет, - проговорил скороговоркой очкастый мужчина с длинным носом, небрежно ткнув в сторону Андрея маленьким пальцем. Нос большой, а ручонки маленькие. Эта диспропорция, подошедшего к ним сотрудника ФКА, позабавила Андрея.
  - Опять глаза закроешь, а потом откроешь, тока не сразу, секунд через пять, - пробубнил Михалыч удаляясь с очкастым.
  И без тебя б догадался, зло оскалился в душе Андрей. Михалыч стал ему ещё больше не приятен.
 

  Старик радушно улыбнулся и благосклонно кивнул водителю, когда в  чёрный джип влез грязный Андрей. Машина покорно засеменила по улицам Москвы, освещаемым  холодным солнцем. Андрей молчал, разглядывая пейзажи дневной столицы за окном. Витрины магазинов, выделявшиеся на фоне луж и хмурого неба. Прохожие, которые выбрались на улицу, прогуливать своих питомцев, и спешившие по делам. Иногда его  взор привлекали машины, проносившиеся рядом с их ней. Суета. Спешат. Спешат, забыв о крохах радости вокруг них. Презрение к людям, по ту сторону стекла проснулась в нём, показав зубки надменности и превосходства. Он не такой.
  Старик начал разговор не сразу. Сначала, он медленно достал сигарету и прикурил. Окно открывать в автомобиле не понадобилось, запах не изменился не на йоту. Всё это время он молчал, изредка поглядывая на Андрея.
- Не люблю запах дыма, - Старик непринуждённо выдавил улыбку. Сделав последнюю затяжку, он опустил окно и выбросил в него бычок. Подхваченный быстрой струёй ветра,  он исчез за соседним автомобилем.
- Ну, что ж думаю, тебе не терпится изложить то, что ты там увидел. Его, - Старик указал на водителя, - можешь не смущаться, он мой личный телохранитель. Мои глаза и уши у меня за спиной.
  Водитель не проронил не слова. За долгие годы службы, ему приходилось выслушивать много речей Старика в его сторону. Начиная от хвалебных од до злостных тирад.
  Рассказ Андрея занял минут пятнадцать. Он изложил всё подробно, пытаясь не упустить не одну из мелочей. Про руку пришлось тоже упомянуть, хотя толковых разъяснений ему сделать так и не удалось.
- Ты видел её тело?, - Старик уставился на дорогу, сквозь тонкое оконное стекло. - Мы нашли два трупа и следы пепла. Дождь уничтожил многие следы, но нашим экспертам всё ж удалось восстановить часть картины.
- Возможно, второй убийца убил её не сразу, а потом.
- Белая ведьма, загадочная рука, которая выбросила тебя из прошлого, - Старик задумался. – Да, ещё капюшон с карликом. Странно, очень странно.
- Скорее всего она ученица капюшона, а уродец, вернее карлик, его слуга. И кто-то из них  уже умер. Он или  карлик. Девушка точно дышала. Значит кто-то из них. Мёртвые нити не лгут, да как и обычные. Ведь прошлое не изменено.
- Как знать.
  Старик задумчиво повернулся к Андрею лицом и уставился на него своим пристальным взглядом. История, которую он ему поведал была очень туманна и противоречива. В рассказе, его взволновали три вещи. К первой он беззаговорчно отнёс капюшона, обратившего свечу в линкана. Мага владеющего такой техникой оборотов, он не знал в мире. В этом он был уверен. Но откуда, тогда взялся этот чёрт, да ещё с ученицей, которая убивает его осведомителей на право и налево. Да, так, что следов не оставляет. Не одна ведьма, под описание Андрея не попадала. Слишком молодая. Внешность можно изменить, но тогда это очередной тупик. Будем считать, решил Николай Дмитрич, что это её настоящая внешность. Точка отсчёта найдена. Второе, что взволновало Старика, это была рука, выкинувшая Андрея из прошлого. Безусловно, она принадлежала, второму нападавшему, лица которого Андрей не видел. Он вообще ничего не видел, кроме руки. Но как они узнали, что Странник будет там, и каким образом выкинули его в наше время. Кто-то был на шаг впереди, и это совсем не радовало Старика.
- Да, ещё, - нехотя выдавил Андрей. - Рукоятка у кинжала была странная, в виде головы дракона с злобными глазами.
  Эту деталь он упустил во время своего рассказа, обозначив её в своём повествовании просто под словом кинжал. 
- Это которым линкана, перед машиной убили?, - отстранёно по интересовался Старик. Мысли его были заняты другим.
- Да. Надо было мне подольше там остаться, а не мёртвые нити исследовать.
- Ничего, - Старик ободряюще толкнул Андрея в плечо, выходя из переплетения своих дум - Теперь ты у нас на постоянной основе. Успеешь ещё пару раз там побывать. А информация, почерпнутая тобой из мёртвой нити, возможно нам ещё пригодится. Теперь это дело будишь курсировать ты и Марина.
- Марина?
- Ах, да вас небось и не представили друг другу. Хотя и могли, потому как вы не очень спешили с Михалычем. Ничего завтра будит день, завтра будит пища.
- Прибыли, - шофёр впервые проронил слова. Не повернув головы, смотря упорно вперед.
- А сейчас домой, - отчески проговорил Старик, доставая новую сигарету.
- А работа?
- Ну, какой из тебя работник. На сегодня достаточно экспериментов.
  Андрей улыбнулся и выполз из уютного автомобиля на улицу. Повернувшись, он засеменил к своему подъезду. Сейчас все его мысли были поглощены душем и горячим чаем.
  Старик смотрел, не отрывая глаз, на Андрея, пока тот не скрылся за железной дверью подъезда. Третьим вопросом, волновавшим его, был он.
Глава 4

Диск солнца неуклонно следовал на покой, сообщая людям об окончании трудового дня. В ноябре солнце садиться рано, и люди устало, возвращаясь с повседневных забот, не могут в полной мере насладиться дневными красотами своих городов. Ночь наступает слишком быстро, окутывая сумерками попадающиеся на её пути предметы в районе двадцати минут. День уходит, чтоб возвратиться завтра, и уйти опять раньше намеченного срока и так до последних чисел декабря. Когда судьба поменяет их местами. И уже наоборот ночь будет пугливо озираться в ожидании света…
  Пятиэтажное здание на окраине столицы, пало одной из первых жертв надвигающейся темноты. А ведь часы ещё не пробили и шести часов. Офис ФКА озарился множеством огней, сделавших его похожим на новогоднюю ёлку. Наружность была обманчива. Настроение, витавшие внутри здания было далеко не праздничное. Кругом царил маленький хаос. Люди нервно стучали по клавиатурам, вымещая на них свою досаду. Отсылая один запрос за другим. И получая на них лишь расплывчатые ответы. От этого их досада множилась, и они сильней стучали по грубой пластмассе. Прошло четыре часа с момента, как Старик вернулся в офис. Четыре часа, как сотрудники метались из отдела в отдел, строя доводы один нелепее другого. Набегу, жуя бутерброды. Эту ночь им спать явно не придется. И предчувствуя такой ход судьбы они набивали желудки, беседуя о последних событиях, подкладывали мягкие папки, и погружались в нервные сны, длившиеся не больше получаса. После которых вскакивали с красными глазами, и начинали бежать снова по кругу. Еда, работа, сон. Сколько раз стрелка часов провернётся по этому незатейливому кругу их сегодняшней жизни, никто из них толком не знал. Такую неразбериху, царившую в офисе, могли припомнить лишь старожилы. По нескольким громким делам прошлых лет, когда офис жил в течение недели, а то и больше, в режиме нон-стоп. Они запасливо откладывали часть бутербродов в сторону, стараясь как можно дольше растянуть остатки домашней пищи, не спеша вставали после короткого сна, давая себе лишние пару минут собраться с мыслями и также не спеша маневрировали между проносившимися как фурии молодыми сотрудниками. Они не мечтали уже сделать себе имя в магическом мире по громким делам. Их тщеславие было оставлено в прошлом. Судьба показала клыки многим из них, не дав подняться в почётном возрасте дальше мага средней руки. В отличие от новичков, которые грызлись друг с другом, в попытке проявить себя и занять место на тёплом олимпе. Старожилы, лишь посмеивались над ними и неторопливо продолжали делать свою работу. Амбиций было намного больше, чем опыта. Поэтому с приближением сумерек офис лишь гудел сильней и сильней. Всем близким сотрудников ФКА отослали письма схожие по содержанию, гласившие о нежданно-возникшей командировке жены или мужа, брата или отца, в которую их услал злополучный шеф. Не дав возможности проститься с ними.
  Совершенно противоположную картину мы смог ли б увидеть, если б заглянули в кабинет Николая Дмитрича Свирепова, вальяжно расположившийся на верхнем этаже ФКА. Он представлял собой просторное помещение с прямоугольным столом по середине. Строгие тона окраса стен придавали ему элегантность и деловитость. Два окна венчавшие стену, скрыли уличный пейзаж по другую сторону от кабинета в сумерках приближающийся темноты. Четвёрка картин, висевших по бокам от стола, и представляющих собой раннюю эпоху Возрождения погрузились в полутьму. Верхний свет, лившийся от двух ламп освещал помещение слабо. Венчавшие потолок люстры работали в пол силы, приберегая в запасе пару светлых аргументов, для момента, когда их хозяин захочет изменить цветовую диспропорцию.
  Никаких следов суеты и спешки, царивших за дверями этого кабинета, здесь не наблюдалось. Только полумрак и тишина. Лишь изредка сюда доносились отголоски людской возни по другую сторону дверей из светлого дуба. Но и они не могли долго прожить в безмерном спокойствии царившем в кабинете. Обстановка настраивала на философские думы и размышления. Мысли Старика были заняты ими, но не такими великими. Скорее наоборот более земными и насущными.
  Он сидел в кресле во главе стола, спиной к окнам, выходившим на улицу. Пепел тлеющей сигареты, упал на полированный стол, изобразив ещё одну серую рассыпчатую картину. Старик этого даже не заметил, машинально подведя руку к переполненной пепельнице и сбросив новые остатки пепла. Если приглядеться, то вокруг пепельницы, таких незапланированных пейзажей, не стряхнутого вовремя пепла, было море. За несколько часов на столе выросли целые пепельные дорожки, с хитрым переплетением между собой, и кучки, похожие на небольшие домики. Царём в этом пепельном хаосе была стеклянная пепельница, являвшая собой царь-град с высокими белыми башнями из фильтров, скончавшихся сигарет.
  В обычное от забот время, картина серого города на столе позабивала бы Николая Дмитрича. Но не сегодня. Сейчас он считал это мелочью, которую его мозг просто не замечал. С другой стороны в обычное время, он никогда б не допустил такого беспорядка у себя на столе. Он требовал от сотрудников многого, но из  себя спрашивал не меньше. Странная ситуация получалась. В хорошем настроении - городу из пепла никогда не возникнуть. А в отрешенном состоянии, в котором он прибывал сейчас, - город был ему безразличен. Как не проделки судьбы, которая взяв простое облила его сложным сиропом, вывернув изнанку наоборот.
  Старик сидел молча, сосредоточив свой взгляд в одной точке. Жизнь научила его многому, преподав бесчисленное количество уроков. Из которых он составил огромные кладези жизненно-важных постулатов для себя, но и амбиции, так тепло согревшие некогда его бедное тело, не были полностью им забыты. С раннего детства, он осознал, что выдающихся способностей к магии у него нет. Злость на судьбу, обошедшую его своим благосклонным взором,  тяжким камнем давила на него в отроческие годы. Но юность шла и вскоре сменилась зрелостью, заставившей посмотреть совершенно иначе на вещи, его окружавшие. Прекрасное раньше, стало ужасным. И наоборот. Новый взгляд на окружающих, заставил его посмотреть и на себя другими глазами. Обнаружив множество мелких недостатков, он увидел и одну важную черту, скрытую ранее от его взора. Хваткий ум, который в магическом мире считался уделом людей и одной из ипостасей душевной магии, утерянной много столетий назад. Не в коем случае не стоит считать, что все маги были глупцами. Нет, их интеллект не намного выходил за рамки способностей обычного человека. Но сделать открытие, принести в этот миру частичку нового и неизвестного, было уделом людей. И магам приходилось со всем своим магическим величием, мириться с этим простым законом судьбы. Лишь единицы среди них обладали хватким и рассудительным умом, который на много чаще встречается у людей. Николай Дмитрич во время заметил свою способность к наукам и знаниям. Через многие десятки лет, жизнь магов намного длинней человеческой, иногда самые великие из них доживают и до полувека, он воспитал в себе способность к анализированию всего, что он видел, слышал, обонял. Вместе с заурядными магическими способностями, он смог сделать себе имя, получить звание одного из верховных магистров, и создать себе прочную легенду, о своём магическом величии. Да, с детства он преуспел в магии, но по сравнению с другими колдунами, занимавшими те же посты в других странах, он явно был не их крови. Но это, его нисколько не огорчало, ведь он был другой, особенный.
  Бег сотрудников с другой стороны дверей, на минуту достиг слуха Николая Дмитрича, сбив его с привычного хода рассуждений. Мечутся ради места. Всего один человек, а какой переполох. А ведь он даже не объявил о введении сверх положения. Всё сами додумали. Молодцы. Старик мысленно улыбнулся, ловко осуществлённой интриге.    Появление в их рядах Странника произвело эффект разорвавшейся бомбы. За минуты он стал центром всеобщего внимания. Занял блестящее место, на зависть окружающим, предназначенное ему им ещё до появления в ФКА. Хотя по части обычной магии, он не превосходил большинство низших сотрудников ФКА, влачивших бедное существование. Почему тогда такая честь, всеобщее внимание, и звёздочка ещё не родившегося героя? Ответ прост. И для себя Николай Дмитрич получил его давным-давно. В день, когда узнал о существовании Андрея, о том что он - Странник. С тех минут Николай Дмитрич автоматически причислил его к когорте, таких же как и он, особенных.
  После совещания у себя в кабинете, на котором он поведал искаженную историю Андрея, магам высшей руки,  старик закрылся один и погрузился в размышления, не переставая дымить сигаретой. Он рассказал почти всё тоже самое, что поведал ему и Андрей, упустив тока руку неизвестного, выкинувшею Странника. Вместо нее, добавив к рассказу несколько собственных версий по поводу резкого падения Андрея на асфальт. Маги не стали углубляться в изучение правдоподобности его слов по этому поводу. Их головы были забиты перспективами, которые в лёгких намёках он расписал перед ними. Маги высшей руки после совещания собрали у себя в более скудно обставленных кабинетах, своих непосредственно им подчинявшихся сотрудников, описав сложившуюся ситуацию, не забыв намекнуть им открытым текстом об открывающихся перспективах. А последние собрали ещё более низких по рангу сослуживцев. И не удосужившись описать события происходящего, сразу перешли к декларации возможных наград и поощрений. В итоге, лёгкий намёк Николая Дмитрича превратился в гору золота и несметных наград за любую зацепку по ряду вопросов, обозначенных им, которые трансформировались в бесчисленное множество. Каждый сотрудник ФКА был похож на маленького Индиану Джонса, считающего, что сумел поймать удачу себе в карман. Их было легион. И множество таких искателей породили хаос, воцарившейся во всём офисе ФКА, без явного приказа сверху.
  На меньшее, Николай Дмитрич и не рассчитывал. Превратившаяся в окурок сигарета неприятно обожгла пальцы, оторвав его от размышлений. Небрежно бросив её в переполненную пепельницу, Старик достал из внутренностей стола белоснежно белый альбомный лист и карандаш, накрыв ими половину пепельного города. На листе  моментально появились мелкие серые точки, окрасившие его в крапчато-белый узор. Крепко сжав карандаш, он нарисовал несколько овалов, разбросав их по всей поверхности листа. В первый он вписал имя белой девушки, Найя, от него провёл прямую линию к следующему овалу и написал Капюшон, прозвище данное Андреем незнакомцу понравилось Николаю Дмитричу. От последнего он провёл ещё одну стрелку и написал карлик. Выше этой троицы он написал имена осведомительниц погибших за последние время. Получалось три на три. Маленькая футбольная идиллия, только игроки на верху мертвы, а нижняя троица играет явно не по правилам, не оставляя после себя никаких следов.  Немного подумав, он к нижней тройке приписал ещё один овал со знаком вопроса. Мысленно для себя отметив, что он принадлежит обладателю загадочной руки, расправившейся со Странником.
- Вроде всё.
  Николай Дмитрич окинул листок орлиным взором, любуясь проделанной работе. А это что такое? Он изучающее уставился на пятнистый узор на листе. Белых островков было намного меньше и ему показалось, что это схоже с его знаниями о загадочной тройке внизу листа. Столько вопросов, и ни одного конкретного ответа. Будем ждать, мысленно изрёк он для себя, приподнимая листок в поисках разгадки о необычной раскраске листа.
- Мать, твою, - невольно сорвалось с его губ, при созерцании разрушенного  пепельного города.
  Теперь он понял, как появился узор на белоснежно белом листе. Поспешно сложив лист пополам, Николай Дмитрич размашистыми движениями начал маленький Армагеддон. Крохотные пепельные жители в страхе бежали в сторону его ритмичных движений бумажным листом, изрыгая проклятья в виде мелкой пыльцы, подымаемой со стола. Увидев, что его действия приводят к совершенно противоположному эффекту. Николай Дмитрич на секунду задумался, остановив крапчатую машину смерти невольных жителей пепельного городка. Пепел, кружась, начал оседать на стол, возрождая пути сообщения между разрушенными кучками, и отстраивая новые кварталы, в ещё не изведанных до этого времени местах. В том числе и на одежде виновника перестройки.
  Николай Дмитрич с лёгкостью мог расправиться с пепельным противником с помощью магии, но сейчас после нескольких часовых раздумий о одном и том же. Его мозг был рад решению этой лёгкой задачи без привлечения магических сил.
- Конечно, - Николай Дмитрич ударил себя по голове, опустив локоть в центр полуразрушенных строений, вызвав новую волну проклятий, поднявшихся на две трети высоты его локтя. Быстро пересложив листок  в что-то наподобие совка, он начал медленно и плавно продолжать уборку, приводя полированную поверхность в первоначальное состояние.
  Мусорная корзина, стоящая у стола, стала прибежищем пепла, нежно принимая его в свои объятия. Серый снегопад медленно оседал на скомканные бумажные внутренности пластмассового ведра, возрождая кучки и причудливое переплетение дорог. Город менял местоположение. Через несколько минут монотонной работы, Николай Дмитрич окинул взглядом недавнее поле сражения. За исключением нескольких малочисленных пепельных содружеств стол был пуст. Довольно хмыкнув, он провёл пальцем по его поверхности в надежде окончательно узаконить себя на правах победителя. Однако, этот эксперимент, подпортил радостное чувство. Поверхность была шершавой, и когда он внимательно поднёс к свету палец, увидел на нём серый налёт. Подземно-пепельный город выжил. Он выиграл сражение, но не битву. Осознание собственного промаха, допущенного им, повергло Николая Дмитрича в лёгкое замешательство. Пока он сидел и рассматривал посеревший палец, его мозг хаотично искал более грозное оружие в борьбе с пеплом. О применении магии Николай Дмитрич по-прежнему не помышлял. Используй сейчас он пару магических взмахов руки, он проиграл бы окончательно. А этого допустить Николай Дмитрич не мог. Из таких мелочей складываются жизни. А маленькие победы ведут на дорогу больших свершений.
  Скомкав грязный лист, он небрежно кинул его в мусорную корзину, подняв облако пепла над ней. Ещё посмотрим, чья возьмёт. Николай Дмитриевич встал и собрался уже направиться на поиски мокрой тряпки, которая, по его мнению, должна была окончательно избавить поверхность стола от сигаретной пыли, как белый селектор пикнул, загоревшись красным огоньком. Не долго думая, Николай Дмитрич нажал кнопку приёма, соединившую его с секретаршей. Пепельные войны, в купе с долгими рассуждениями его порядком утомили.
- Николай Дмитрич, - голос секретарши звучал приглушенным и немного взволнованным. Зная характер своего шефа, она осторожно прощупывала почву.
- Да, - Николай Дмитрич постарался придать своему голосу как можно более бодрый оттенок звучания.
- К вам посетители, им назначено, – поспешно добавила секретарша, пытаясь оправдаться. - Гном и Главенствующий магистр совета.
  На минуту Николай Дмитрич задумался, из селектора доносилось тока его размеренное дыхание. Недавние войны с пеплом мгновенно ушли на второй план. Как он мог забыть о них? Потратить несколько часов в размышлениях, вылившихся в грязно-скомканный листок в мусорном ведре. Видно он и в правду стареет, становиться рассеянным и забывчивым маразматиком. Нет, - внутренний голос прозвучал так громко, что ему привиделось, как невидимая секретарша вздрогнула.
- Так я могу сказать, чтоб они проходили.
  Николай Дмитрич молчал. Судьба поставила его в щекотливое положение. Принять обоих он не мог, так как это нанесло бы оскорбление гостям. Причём гномы не задумываясь, могли и войну объявить. Уж слишком гордым нравом отличались маленькие создания из другого мира. Пригласить гнома впереди человека, значило проявить неуважение к последнему, что было тоже не допустимо. Войну конечно тут точно не объявят, но кислород в некоторых местах перекроют. На это можно и закрыть глаза, если б не совет девяти, маячивший в ближайшем будущем. А это и по опасней войны с гномами будет, решил для себя Николай Дмитрич.
- Пригласи сэра Гэри Олдмана, минут через десять. Я сейчас занят,- произнёс он тоном, не терпящим возражений. Жребий был брошен и ему оставалось тока уповать на мудрость гномов и собственную сообразительность.
  Секретарша смотрела обескураженным взором на селектор, надеясь, что тот извергнет ещё какие-нибудь указания Николая Дмитрича. Но селектор подло молчал. Бесконечно это продолжаться не могло, и она извиняюще улыбнулась двум гостям сидевшим напротив неё на диване по разные стороны друг от друга.
- Человек впереди гнома, - маленький посетитель надменно отвернул голову от седовласого мужчины. - Люди всегда впускают сначала себе подобных. Низкие создания
- Я доволен, не больше вашего, - проговорил его оппонент, подражая надменности голоса гнома. – Он забывается. Ничего я ему напомню.
  Мужчина встал и твёрдой походкой направился к двери Николая Дмитрича. Секретарша хотела возразить, но не осмелилась, стыдливо потупив взор. Воспоминания перенесли её в  момент, когда эти две особы ещё улыбались ей двумя ангельскими улыбками.
  Первым явился гном в сопровождении Кудесника, который незамедлительно поспешил его представить:
- Каго Иф Сюзерен Лев Второй, - прошелестел он, поглядывая чёрными глазами на своего господина.
  Роста он был не большего, сто двадцать сантиметров в нём умещались с большим запасом.  Миниатюрные толстенькие ручки, выделялись грубой шершавой кожей и шрамом, расположившимся на левом запястье. Лицо, лишенное бороды, считающейся символом мужества, украшало маленькое подобие белых усов, прекрасно гармонировавших с цветом его длинных волос, которые были заплетены в косу. Коренастое тело гнома, было закутано в коричневый плащ, выдавая при каждом шаге звон спрятанной за ним кольчуги. На ногах, обосновались меховые сапожки, которые по размеру ноги не уступали ступне шестилетнего ребёнка. Как уверял гном, они были сделаны из шкуры бурого медведя, убитого им в своих землях.
  Детский рост и маленькие руки, вкупе с лицом, на котором отложился отпечаток прожитых лет, производили впечатление маленького беззащитного старца. Любой порыв ветра, нечаянный удар, падение или толчок могли с лёгкостью его травмировать, а в худшем случае покуситься на его жизнь. Внешность обманчива, скрытое в глубине души нельзя разглядеть глазами, можно тока почувствовать. В гноме ощущалась могучая сила, которая сквозила в каждом  мускуле и движение. Не способные к магии от рождения маленькие люди обладали огромной физической силой, которую постоянно использовали в повседневной жизни. Будь то волочение каменных глыб, или война, возведение очередной царской ниши в горе или штурм замка. Им не было равных не в возделывании пшеничных полей, не на полях сражений. Дети гор, живущие в нескольких сот метрах от бренной земли, дающей им пищу, отличались и гордым нравом, заставлявшим вступать их порой в очень бессмысленные войны даже между собой. С ростом их силы, их возмужанием,  гордыня крепла в груди, колыхаясь вместе с ударами сердца. Неистово нарушая порядок их внутреннего мира при малейшем оскорблении. Каменные хижины, вросшие наполовину в гору служили им домом, а солнце, застывшее над их головами и улыбающиеся тысячью лучами, являясь для них Авалой, строгой богиней всего сущного. Давшей им незыблемые законы жизни.
   Взобравшись на кресло, он отослал Кудесника вниз и принялся ожидать приглашения в кабинет Николая Дмитрича, не проронив ни слова о цели своего визита. Время бежало, а распоряжение о пропуске гостя от шефа так и не поступало. Дружелюбие гнома начало сменяться гневом сомнений. И когда он был готов  взорваться, появился второй посетитель, которому по случайной прихоти судьбы, было тоже назначено в этот день. Его появление не убавило пыл маленького создания, а наоборот завязавшаяся после его появления беседа переросла в маленькую словесную войну, которую Гэри Олдман, как ему показалось выиграл. Да это и не составило особого труда. Привыкшие быть первыми на полях сражений и трудовых работах, гномы полностью были безграмотны и не выделялись красноречием. Любой мастак складывать гладко слова, мог дать им смело фору в словесном состязании на несколько дней. Они все равно б не выиграли. Но за свои колкости в обществе гномов легко можно было, и расстаться с головой. Слишком зыбкой была грань, отделявшая шутку от оскорбления в понимании маленьких гордых существ.
  По-мнению Гэри Олдмана, который довольно хорошо разбирался в их культуре, эту грань он перешёл и не раз. Если б перед ним сидел обычный гном, а не сын вождя, крупнейшего клана мира Релока, то их словесная дискуссия давно бы вылилась в открытое противостояние. В котором, каким бы сильным не был его соперник, Гэри Олдман одержал бы верх. И сын вождя это чувствовал, заглушая уязвлённое самолюбие. Получив с большим трудом зачатки образования и изучив культуры других миров, он стал больше ценить свою жизнь. Поэтому вместо вызова на поединок, он просто отвернулся в противоположную сторону, выказывая пренебрежение к главенствующему магу совета девяти, сложившемуся в далёкие времена.
  Слишком далёкие. Существовало большое количество легенд и мифов о его создании, но не одна из них не могла претендовать на право достоверной. Слишком много воды утекло с тех пор, не оставив после себя никаких конкретных источников. Только слова, которые перевирались разными поколениями магов. Одна легенда порождала две, которые в свою очередь превращались с бегом времени в четыре. Становясь всё менее и менее правдоподобными.
  Но если вопрос о возникновении был туманным и расплывчатым, то необходимость в совете и его непоколебимость была чёткой, не подвергающейся сомнению никем из магических существ, истиной. Высшая власть, решение которой не подлежало опротестованию. В течение многих столетий совет девяти принимал законы, по которым жило магическое сообщество. Достопочтенная девятка, состоящая из величайших магов.    Место в совете передавалось по наследству, от отца к сыну, от сына к дочери. Но всё меняется с ходом времени. И совет не стал исключением. Традиция о приемествености положения в нём со временем не смогла себя оправдать. Так как от браков магов и обычных людей не всегда рождались дети, наделённые магической силой. Проклятье, рок – это явление получило множество названий. Но суть его от этого не изменилась. Даже самый великий маг был не способен повлиять на наличие магических способностей у своего детища. Подобно чуме, это явление привило к выжиганию целых семей. Поколения прославленных магов вымирало, превращаясь в обычных людей.
  Совет не мог сгинуть в канне времён, это привело б к появлению смуты, поэтому места в нём стали занимать только выдающиеся маги настоящего. Девятка стала жить сегодняшним днём, не заглядывая в далекое будущее. Былое величие магических родов осталось в прошлом, уступив место интригам, лживости и подлости. Улыбки недавних соратников, могли с лёгкостью превратиться в коварные интриги, по освобождению места от засидевшегося магистра. С целью хоть как-то ограничить лицемерие его членов, появилась выборная должность внутри совета.
  Маг, занимавший пост главенствующего магистра, наделялся более высокими полномочиями и обладал статусом последнего решающего звена. Жизнь тех или иных законов, в большей степени, зависела от его решения. В сознании магов низших и средних рук, он являлся правителем, царём. Что было не совсем верно, оставшиеся восемь членов совета, обладали не меньшим могуществом, и подчас главенствующий магистр был вынужден принимать решения под их давлением. Основной его функцией в сознании магистров по-прежнему оставалось урегулирование противоречий, возникавших между ними на почве лоббирования собственных интересов.
  Гэри Олдман прекрасно это понимал, стоя восьмой год у руля девятки. Не отличаясь выдающимися способностями к познанию человеческих наук, он обладал огромным магическим потенциалом. Давшим ему повод считать себя величайшим магом. И кем бы он мог стать в этом мире, как не главенствующим магистром совета. Пренебрежение к магам с более низкими магическими способностями, чувствовалось с первого взгляда на его худое лицо, окутанное прядями каштановых волос. Время льстило ему, подчёркивая с каждым годом его превосходство всё ярче, вздёргивая тонкий нос всё выше и выше, не переставая при этом жечь костры высокомерия в двух карих глазницах.
  Словесная перепалка с гномом, явилась очередным убеждением его внутреннего эго в собственном величии. А так же частично послужила для успокоения раздражения, бушевавшего  внутри Гэри. Николай Дмитрич являлся одним из магистров девятки и проявлял сегодня явное не почтение к его персоне. А значит ставил и его величие под вопрос. Мелочь. Но как блоха, этот пустяк кусал Гэри Олдмана сильней и сильней. Даже во время ожесточенного спора с гномом, главенствующий магистр ни на секунду не смог забыть - про неуважение проявленное к нему. Мысль об не выказанном почтении, породила более страшные догадки. А не новую ли  интригу планирует коварный русский маг. На этот раз касающейся не старых тел соратников по совету, а направленную конкретно против него. Не спроста он ему не нравился все восемь лет его руководства советом. Не спроста его посещали мыслишки о тактичном удалении Николая Дмитрича от дел девятки, постоянно натыкавшиеся на внутреннюю стену совести. Как можно сплести сеть обмана, когда сам стоишь на страже  предупреждения подобного. Высокомерие с запасом окупало отсутствие подлости, мелочности и многих других ,, хороших,, качеств. Как огромная рыба, оно съело почти все другие плохие качества. Сделав Гэри Олдмана идеальным главенствующим магистром. С одним минусом за его плечами. Высокомерием. Это подобно созданию величайшей по красоте скульптуры, но с одним изъяном. Кривым носом, чуть диспропорциональными руками или ногами. Неважно. Главное наличие оплошности, которая бросает тень не только на мастерство мастера, но и на воспринимание скульптуры в целом. Превращая её из достояния совершенства в обыденность. Ведь идеал лишён изъянов, как больших так и маленьких.
  И всё же довольно часто Гэри Олдман забывал с присущей ему английской забывчивостью, Англия являлась его родиной, об назойливом бельме под названием Николай Дмитрич. Старых интриганов в совете было и без него предостаточно. Но стоило русскому магистру бросить неудачную шутку или некорректно выразиться в его сторону, как новые волны сомнений снова с яростью начинали биться у него в душе. Он явно, что-то затевает. Опять старается выставить меня дураком, - думал Гэри Олдман, посылая гнома поближе к хвостатым химерам.
  Разговор секретарши с шефом, только лишний раз подтвердил его догадку. Его просто дурачили, как мальчишку. И в довершение ко всему хотели ещё заставить ждать. Нет. Шутка зашла слишком далеко, - пронеслось в голове, когда он заключил дверную ручку от кабинета в свои жаркие объятия. В голову Гэри ни разу не постучалась мысль. О том, что Николай Дмитрич мог просто забыть о назначенной встрече. Ведь он так же как и гном не попросил секретаршу сообщить о своём приходе её шефу. Бедной девушке пришлось сделать это самой, после окончания перепалки между гостями. Хоть их речь, проходившая на восточном диалекте Релока, была ей и не понятна, сильно завышенный тон их голосов не двусмысленно дал ей понять, что содержание  беседы с светским щебетанием ничего общего не имеет. А озлобленные взоры в её сторону после окончания разговора, полностью убедили её в правильности сделанных ранее предположений.
  Дверь бесшумно отворилась, представив взору Гэри Олдмана, плохо освещенный кабинет и картину происходящего. Да, он попался, но он не остался в идиотах до конца. Гэри Олдман поставил себе маленький плюсик зато, что не стал ждать ещё десять минут. Зрелище, которое он созерцал сейчас явно не стояло этого. За  прямоугольно-вытянутым столом восседал Николай Дмитрич, размерено куря сигарету. После напоминания о двух назначенных встречах, забытых им в порыве навалившихся вопросов связанных с убийствами осведомительниц, он растерялся. И как всегда, решил  сначала всё хорошо обдумать за парой сигарет, а тока потом начать действовать. Николай Дмитрич понимал, в какое непростое положение запихнула его судьба. По ту сторону двери  ждали два возмущенных посетителя, и избежать встречи с ними было никак нельзя. А ведь каждый из них сейчас был подобен взрыву атомной бомбы. И таких Хиросим, ожидалось выдержать две. А может всё-таки пронесёт как нить. Промелькнуло в голове Николая Дмитрича. От этой мысли, стало теплее, и вкус сигареты заиграл новыми красками. Пронесёт, обязательно пронесёт, как мантру повторял про себя Николай Дмитрич заветное слово, не замечая Главенствующего магистра совета, подозрительно уставившегося на него.
  Несколько секунд, он молча стоял в кабинете с приоткрытой дверью, продолжая всматриваться в полумрак помещения. Хозяин сего внутреннего убранства явно не замечал его или упорно не хотел этого делать. Безрогий русский выродок. Одним резким движением руки, Главенствующий магистр сотряс тишину кабинета мощным хлопком двери. От которого Николай Дмитрич подскочил на кресле, чуть не выронив тлеющую сигарету.
  Место мысли о безрогом выродке, Гэри Олдман довольный произведенным эффектом, его явно не ждали так рано, озвучил более мягкую её форму:
 - Ну, здравствуй горе-шутник.
  Размеренным шагом он направился к креслу сбоку от Николая Дмитрича, который после внезапного его появления всё ещё не мог никак оклематься.
 - Не ждал?
  Николай Дмитрич открыл рот, что бы возразить. Но вместо слов с его губ сорвался окурок, начавший пикировать вниз, как юный лётчик камикадзе. Заметив свою оплошность, он быстро легонько махнул правой рукой. Окурок моментально растворился в воздухе, вызвав жидкие аплодисменты Гэри Олдмана.
- Да. Я тут смотрю. Ты для меня фокусы заготовил. На десерт наверно.
  Гэри Олдман саркастически улыбнулся, вальяжно разваливая своё худое тело напротив Николая Дмитрича. Показывая последнему, что сейчас этот кабинет принадлежит больше ему, чем законному хозяину.
- Значит, всё-таки не ждал. А я думаю, чем ты у нас так занят, что заставляешь меня ждать в коридоре. Ты надеюсь пока не забыл. Что я являюсь Главенствующим магистром этого мира.
- Так получилось, – выдавил Николай Дмитрич, сразу же испугавшись оброненной им фразы. Слишком наивно получилось объяснение.
- Получилось. Так получилось. Ничего лучше придумать не смог? Я к те не чай пить пришёл, ожидая твоего распоряжения. Горе-шутник.
  Николай Дмитрич выпрямился в кресле, изменяя положение затёкшей шеи. Курить больше не хотелось. Наоборот, при мысли о сигаретах, вкус сухой горечи во рту усиливался. Надо чаю заказать, - подумал он, опасливо поглядывая на Главенствующего магистра.
- Смотрю, оправдания ты не такой мастак придумывать, в отличие от своих глупых шуток, - изрёк Гэри Олдман, сверля немигающим взглядом лицо Николая Дмитрича, любившего в обществе щегольнуть своим превосходным чувством юмора. Сейчас начальник ФКА был полностью обескуражен. Да, Гэри Олдман частенько становился объектом его, подколов и розыгрышей, но почему он решил вспомнить про это именно сейчас. Решил отыграться?
- Я не очень понимаю, а к чему это .., - начал Николай Дмитрич. Голос звучал по-прежнему сухо и безжизненно. Если б не мёртвая тишина кабинета, его можно было и не расслышать.
  Свою мысль хозяин кабинета закончить не успел, его бестактно оборвал голос Гэри Олдмана, звучавший назидательно громко.
- А чего тут понимать. Решил из меня пугало базарное сделать,- лицо Главенствующего магистра приняло серьёзный вид. Брови съехались вместе, образовав подобие английской букву V.
  А не послать ли тебя на эту саму в, - пронеслось в голове начальника ФКА по московскому округу. Разминку шеи он полностью закончил, снова удобно развалившись в кожаном кресле. То ли эффект неожиданного появления, то ли кровь быстрее забегала, но Николай Дмитрич не чувствовал уже былой скованности и потерянности.
-  Нашёл себе пугало для развлечений, устроил балаган на выезде, может у вас в России так и принято. Но у нас,- Гэри Олдман взвил вверх худой указательный палец, стараясь проткнуть им не существующее облако. – Это страшное не уважение и, - палец забился в судорогах – не учтивость.
  Николай Дмитрич еле сдержал подступивший ком смеха, последнее слово прозвучало слишком нелепо и наигранно. Речь Гэри Олдмана походила на бред сумасшедшего. Нет, конечно, он знал, что у него не все дома. Но не до такой же степени. Конечно, да. Трудно найти человека, у которого тараны бегали строго по размеченным для них дорожкам в голове. Обязательно найдётся один, который спросит: А почему именно так? И начнёт создавать хаос, внося неразбериху в мысли.
- Думаешь, что тебе всегда всё с рук сходить будит,- продолжал гнуть одному ему ведомую линию правды Гэри Олдман. – Нет. Слишком долго я был снисходительным.
  Комок внутреннего смеха стал больше. Рассказывай байки. Снисходительным он был. Да ты вообще знаешь, что это слово значит. Удивляюсь, как ты вообще смог его запомнить. Англичанин тупорылый, завёрнутый в мантия величия длинной двадцать девять сантиметров. Как раз на интимное место хватит, тепло и величаво. Николай Дмитрич мысленно расплылся в улыбке, продолжая держать на лице гримасу изумления и непонимания.
- Слишком долго… Давно было пора положить конец,- взметнувшийся палец опустился на стол с чувством выполненного долга, - подобным выходкам.
  Тебе бы кто положил конец старый чёрт,- зло подумал Николай Дмитрич, отводя взгляд в сторону.
- Обрубить корни невежества, сжечь разросшееся твоё дерево чёрной зависти.
  Да, ты в философы дружок записался. Зависть видите ли? Да, что тебе завидовать. Старый высокомерный параноик. Тебе сочувствовать в пору. Хотя вряд ли ты и это способен оценить.
- Не все обладают такими способностями как я, - палец приготовился к покорению очередных вершин. – Но это не повод для проявления своей мелочной натуры, - назидательным голосом изрёк Гэри Олдман.
- Полностью согласен, виноват, мелочность натуры, как вы изволили выразиться.
  Николай Дмитрич как более опытный стратег, решил избежать словесной перепалки, в которую его намерено, пытался втравить Главенствующий магистр. Подайся он на провокацию,  жизнь его стала б намного сложней. А к чему это, зачем? Он давно перестал быть мальчишкой, заводящимся от каждого оскорбительного слова. Да, обидно. Мысленно можно конечно взять его и кинуть на сковородку, не спеша, поджаривая на подсолнечном масле до чёрной корки. Но это в воображении. Где трусливый лев может получить храброе сердце, сухая солома мозги, а старые не нужные железки запрыгать от восторга при обнаружении у себя в груди сердца. Это мир где правим мы, мы богаты, мы знамениты и успешны там. Мир, где за секунды возникают города и умирают планеты. Мир, в которым мы являемся творцами или вероломными разрушителями. Но этот мир не даст нам тепла и еды для тела, которые находятся в другом мире, более жестоком. Мире, где мы маленькие и беззащитные глупцы. Материал  для созидания и разрушений.
- Наконец-то я слышу зачатки благоразумия и уважения, - Гэри Олдман расплылся в улыбке, выражая в ней своё превосходство над собеседником. – Мне всегда нравились люди умеющие признавать свои ошибки. И .. – он понизил голос до шёпота заговорщика, - умеющие их исправлять. Ты ведь к таким…
- Да?, - Николай Дмитрич впервые решил перехватить инициативу разговора. Как ему, показалось Главенствующий магистр, удовлетворил уже свою жажду мести, за недоразумение с приёмом такой важной особы, как он. -  Очень рад, что вы, хоть что-то во мне положительное видите.
- Да, ладно тебе. Все мы не идеальны. Ты, я, другие члены совета. Многие писатели писали, пишут, и будут писать об этом. Так, что не будем отнимать у них хлеб и оставим эту тему.
- Конечно,- быстро поддакнул Николай Дмитрич, стараясь закрепить спокойный тон их беседы. – Чего рассуждать об этом, двум старым магам, когда есть специальные люди для этого.
- Ну, уж прям мы с тобой такие старые.
- А разве возраст говорит другое. Вам, если не ошибаюсь, двести семьдесят уж стукнуло.
- Не ошибаешься, - подтвердил Гэри Олдман, скрещивая пальцы на столе. – Возраст важен для тех, кто его чувствует, умирая с каждым стуком часов. А я возраста по-прежнему не замечаю. Ощущаю себя лет на сто моложе. А разве на тебя время наложило больший отпечаток?
  Николай Дмитрич улыбнулся. Их беседа, начавшаяся с резких тонов, переросла в милое светское щебетание двух стариков.
- Время на всех оставляет свои следы. Хотя мне тоже не на что больно жаловаться. Но думаю вы сюда приехали не для того, чтоб побеседовать о здоровье и справиться о моём благополучии, – произнёс Николай Дмитрич, показывая собеседнику окончание милого щебетания и перехода к делам.
- Конечно, нет- резко бросил Гэри Олдман, выстрелив большей каплей слюны из-за рта. Милого улыбающегося лица теперь не было – О вашем здоровье, я и по телефону спросить мог, если б оно меня волновало, - подытожил Главенствующий магистр, откидываясь на спинку кресла, которое протяжно взвизгнуло.
- Так чем же я обязан тогда такой чести.
  Главенствующий магистр ушёл от прямого ответа:
- Когда неделю назад, я сообщал тебе о дне своего визита, - его тон стал спокойным,- я не упомянул цели, но не думай что она малозначимая. Наоборот, в преддверии скорого заседания совета, я хотел прояснить кое-какие детали. Ты слышал о нападениях на Кудесников?
  Николай Дмитрич выпрямился в кресле. Сообщение Главенствующего мага было полной неожиданностью для него. Теперь суть визита сына вождя гномов было более мене ясной и обоснованной.
- Не ужели не знал. Или пытаешься опять что-то от меня скрыть. То, чего ещё я не знаю.
- Не знал, - сухо выдавил Николай Дмитрич, - У меня на носу три убийства осведомительниц висят. Думаю это поважнее будет, нападений на существ из другого мира.
- Ошибаешься, братец. Здесь политика замешана. Будь они без рода и племени. Тогда ты полностью прав. Но они вассалы гномов. А гномы являются пока что нашими верными союзники. Значит, за смерть их слуг несём ответственность мы.
- Вы же сказали, что на них напали?
- Напали, убили. Разница не большая. Главное факт, на лицо. Двоих из них уже точно нет в этом мире. У тебя Кудесники все на месте?
- Вроде да, - неуверенно соврал Николай Дмитрич. Слова Гэри Олдмана натолкнули его на новую мысль, которую он тут же поспешил озвучить, чтобы изменить ход беседы:
- А с чего вообще вы взяли, что на них напали, или убили?
- Хм, - лицо Гэри приняло озабоченный вид. Слова Николая Дмитрича были не лишены смысла. Тел найдено не было. Следов борьбы тоже не было. И ко всему прочему никто ничего не видел. Маленькие незаметные ранее детальки сложились в большой знак вопроса.
  Это хорошо, что я ему не сказал сразу, о визите гнома-советника. Которому я сообщил об исчезновении двух Кудесников, предположив ещё что их убили, - пронеслось в голове Главенствующего магистра.
- Мне лично никто не приходит на ум, кто бы мог это сделать. Слишком опасно. Кудесники всегда в комитетах, под рукой десятки охранников и магов.
- Да… Мне тоже, - пробормотал Главенствующий магистр, получая новую дозу информации для размышлений. Сейчас он уже начал жалеть, что высказал тогда нелепое предположение об убийстве Кудесников. И ладно б выложил только Николаю Дмитричу.  Это было б не так страшно, если б не сообщил свои доводы и советнику вождя. Будь он трижды не ладен. И что его хвостатый дёрнул нанести ему визит, когда Кудесники пропали. Слишком неожиданно, одно наложилось на другое. И конечно я растерялся. А ведь время не повернуть, визита не избежать, а высказанного слова не вогнать обратно себе в глотку. И что я тогда не подумал. Взял, ляпнул и вот результат. Сын вождя в приёмной Николая Дмитрича, который собственно и отвечает за дипломатию с гномами.  Да, дал МАХУ. Слово прозвучало в голове, как молния. Гэри Олдману даже показалось, что Николай Дмитрич расплылся в улыбке. Надо что-то делать? А что? Трон величия Главенствующего магистра задрожал под ним.
- Может чаю, - Николай Дмитрич обрадовался, что, наконец то, смог, улучив удачный момент, высказать тяготившую его с начала разговора мысль.
- Что?, - лицо Главенствующего магистра выразило испуг, как будто место чая ему предложили хлебнуть бутыль с ядом.
- Чаю с лимоном. Английского можно если хотите, - Николай Дмитрич улыбнулся, предвкушая терпкий вкус чая у себя во рту.
- А. это. Да, можно.
  Николай Дмитрич с проворностью гимнаста пододвинул селектор и распорядился насчёт подачи им фирменного английского напитка.
  Оставшееся время до его приноса оба мага молчали. Каждый из них погрузился в собственные думы. Гэри Олдман отчаянно искал наиболее выгодный выход, как для себя, так и для совета, который он возглавлял. На ум ничего путного не приходило, кроме как предоставить, Николаю Дмитричу самому разобраться в этой ситуации. Его идея, пускай сам её и доказывает. Синяя фарфоровая чашка незаметно выросла перед ним на столе, выведя его из состояния глубокой задумчивости.
  Николай Дмитрич давно уже держал чашку в руке, не отрывая её от своего лица, погрузив внутрь расписной красавицы даже часть своих усов.
- Хорошо то как, - Николай Дмитрич вернул чашку обратно  на стол, закинув дольку лимона себе в рот, - Да и зачем убивать Кудесников. Скорее всего, сами ушли в другой мир.
- Возможно, - Гэри Олдман сделал небольшой глоток чая. – А возможно и нет. Они ведь клятву давали гномам. Вряд ли они осмелились её вот так без веской причины нарушить
- И что клятву. Клятву они гномам давали, а не нам.
- Но гномы то заключили с нами соглашение, по-которому они должны подчиняться нам.
- Думаете, что это что-то значит для существ из тёмных миров. Да, для них наши соглашения пустой звук. Пыль.
- Раньше, однако, так не было.
- Раньше, много чего не было, - поучительным тоном добавил Николай Дмитрич. – Я никогда не доверял Кудесникам. Как говорят: Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит. А эти твари похуже волков будут
- Твоя, правда. Не будь они способны к путешествиям между мирами, я б никогда, вернее совет, -  быстро поправился Гэри Олдман, - не связался с ними.
- Но они способны, а значит, их отсутствие ставит нас в очень затруднительное положение. Без них магом высшей руки попросту никогда не попасть в другие миры. Да и в густонаселенных городах их присутствие тоже нелишне. Вон у меня один всего, а работает за добрую сотню переместителей.
- Да, щекотливое положение, однако, получается.
- В постели с врагом, не закрывая глаза. Я тихо лежу и жду.., - процитировал Николай Дмитрич фразу из старого советского фильма о разведчиках, слегка улыбнувшись. Лицо Главенствующего магистра осталось бесстрастным.
- Сейчас ушли двое, - продолжил он, полностью уверив себя в правдоподобности предположения Николая Дмитрича, - завтра исчезнут остальные. Получается не мы нарушаем договор, а гномы.
  Он довольно заворочался в кресле. Такой ход событий кардинально менял дело.  Оставалось тока отвести роль его собственному нелепому замечанию, о возможной их смерти. Промах перед советником надо было исправить. 
- Ну, раз мы всё выясняли, - осторожно начал Николай Дмитрич, надеясь, что дальше не понадобиться продолжать. Засидевшийся гость сам должен понять, что ему пора.
  Главенствующий магистр не спешил уходить. А Николаю Дмитричу не хотелось заканчивать свою фразу. Поэтому он встал и пошёл к выключателю дневного света, чтобы, нажав несколько кнопок, активировать скрытый запас солнечной энергии. Кнопки скрипнули и в этот же момент комната преобразилась. Готический полумрак исчез, предоставив власть строгим деловым тонам кабинета. Тени перестали бегать по стенам и строить причудливые рожицы.
  Только когда Николай Дмитрич снова опустился в удобное кресло, Главенствующий магистр заговорил:
- Это не совсем всё, что я хотел обсудить. Есть ещё одна вещь, которую ты прекрасно знаешь, - тон его голоса походил на шёпот змеи, поющий песнь пойманному мышонку. Спи моя радость усни…
- И что же, - Николай Дмитрич сделал удивлённое лицо. – Я в ваших мыслях не роюсь. Чужая душа, знаете ли, потёмки.
- Странник, - нарочито медленно протянул Гэри Олдман. – То, что он появился в России ничего не значит. Он единственный в мире, а следовательно должен принадлежать совету.
- Во-первых, он вам не вещь. Во-вторых, у совета нету пока чёткого решения насчёт него, В-третьих …
- У меня, зато есть,- резко перебил Гэри.
- Однако вы пока не являетесь советом, а тока его главой, - урезонил Николай Дмитрич, Главенствующего магистра.
- Ладно, ж. Но в преддверии собрания, напомню тебе, ты поступаешь очень не осмотрительно. Лучше б было, если ты посмотрел на это…
- Нет, - рявкнул Николай Дмитрич голосом, не терпящим возражений. - Я, кажется уже говорил раньше, что Странник до решения совета останется в моём комитете. И будит заниматься теми дела, которые я сочту нужными.
- А немного ли ответственности ты на себя берёшь. Мы ещё не знаем толком, что конкретно собой представляет Странник, - решил зайти, Главенствующий магистр, с другого бока. С каждым, словом он чувствовал как сильнее и сильнее шатается его трон. Инициатива плавно уходила из его рук. Каждая попытка её поймать натыкалась на каменную стену неповиновения Николая Дмитрича. – Возможно, он даже опасен.
- Тогда тем более, будет лучше, если он останется здесь. Я не могу подвергать вашу жизнь такой опасности, - проговорил Николай Дмитрич, язвительно улыбнувшись.
  Главенствующий магистр моментально вскочил, облокотившись обеими ладонями на стол.
- Значит так. Что ж я доложу совету.
- Не сомневаюсь, ведь это ваша прямая обязанность, - ещё раз подколол Николай Дмитрич Главенствующего магистра.
  Зло, шмыгнув носом, Гэри Олдман приуныл. Войдя в кабинет, он чувствовал себя победителем и готов был свернуть горы. Злость и раздражение придавали ему сил. Он был хозяином положения. Но сейчас всё изменилось. Сколько ни злись, ни кричи, от него он вряд ли добьётся положительного исхода дела. Уходить приходилось проигравшим, да ещё осмеянным.
- Доложу, ты не беспокойся. И посмотрим, как ты запоёшь после решения совета. Когда Странник поступит в моё ведомство.
- Я, к сожалению, петь плохо умею, - уже  открыто улыбаясь, произнёс Николай Дмитрич.
- Что?, - взревел Гэри. – Опять начинаешь.
- А тут начинать уже поздно. Возраст не тот. Надо было в детстве.
- Смейся, смейся. Посмотрим тока, кто будет смеяться последним.
  Главенствующий магистр поднял руки со стола и собрался совершить хлопок в ладоши. Чтобы, наконец, покинуть ненавистный ему кабинет дрогой Арея. Но вдруг остолбенел. Его ладони были покрыты серо-чёрной пылью. Которая кое-где даже под ногти сумела залезть.
- А это ещё что такое?, - пробормотал Гэри, разглядывая свои ладони.
  В полумраке кабинета, царившей в начале беседы, было просто невозможно заметить серо-чёрные следы грязи. Даже сейчас, когда верхние лампы улыбались всеми пятью ярчайшими улыбками, надо было пристально всмотреться в поверхность стола, чтобы различить серые остатки грязи на нём.
  Николай Дмитрич так же поднял свои ладони и внимательно их изучил. Остатки пепельного города нанесли подлый удар в самый неожиданный момент. Внезапное появление Гэри Олдмана, привело его в состояние лёгкого ступора, в котором он забыл предупредить Главенствующего магистра о последствиях своих размышлений.
  Гэри Олдман сомкнул испачканные ладони и уставился на них не мигающим взглядом. Через секунду он разжал их. Вместо серо-чёрной пыли, была чистая кожа. После сего проделанного действия он вопросительно уставился на Николая Дмитрича, требуя взглядом  объяснений.
  Начальник ФКА за это время успел не только очистить свои руки от грязи, но и успел очистить поверхность стола, использовав тоже самое заклятие. Сейчас было не подходящие время для  демонстрации своей принципиальности. Ведь всегда из большого количества принципов. Найдётся пара-тройка, которыми можно пожертвовать в непредвиденных ситуациях.
- Трудно, сегодня найти хорошую прислугу. Совсем разленились.
  Главенствующий магистр недовольно хмыкнул. Объяснение Николая Дмитрича его не удовлетворило, но спорить с ним ему не хотелось ещё больше.
- Не забудьте, скоро собрание совета, на которое должен явиться и Странник.
- Но, …
  Возразить Николай Дмитрич не успел. Хлопнув в ладоши, Главенствующий магистр исчез. Оставив его в гордом одиночестве.
- Ушёл по-английски. Видно входить великие должны через дверь, а уходить более эффектно.
  Подумал Николай Дмитрич, направляясь к двери, чтобы лично пригласить гнома к себе в кабинет. Тем  самым он надеялся проявить должное почтение к заждавшейся персоне.
  Открыв дверь, он осторожно выглянул в приемную. Расстановка сил в ней практически не изменилась. Тока за время отсутствия Главенствующего магистра гном успел перекочевать с своей половины дивана на его середину. Откуда теперь он бросал взгляды в сторону секретарши, мене разгневанные и более вопросительные. В его голове начали роиться мысли, а пригласят ли его вообще сегодня. Стрелки часов давно уже бежали по второму кругу, а ему так ничего и не сообщали.
  Приоткрытую дверь и начальника ФКА, он заметил не сразу. Слишком тускл был огонёк надежды на сегодняшнюю встречу. Даже когда он увидел Николая Дмитрича приглашавшего его жестом руки - войти. Он сдвинулся с места не сразу, как бы не веря ни ему, ни его жесту. Слишком долго времени он провёл в томительном ожидании.
  В отличие от него, увидев гнома, Николай Дмитрич моментально выскользнул из под защиты двери. Сын вождя, которого он прекрасно знал, был не страшнее комара. Пожужжит, поноет. Да если и укусит не страшно. Каго Ифу, досталось от его предков только часть былой хвалёной гордости гномов. На которую к тому же ещё наложили отпечатки его познаний в культурах других миров и образование, стянувшое кожаным ремнём его семейное качество. Хиросимы не будет, - облегчёно подумал Николай Дмитрич, делая ещё один пригласительный жест гному.
  Маленькое существо зашевелилось. Недовольно сползло с дивана и что-то ворча себе под нос, двинулось к кабинету начальника ФКА, который делал опознавательные знаки на этот раз уже своей секретарше. Распоряжаясь о подаче ужина и бутылочки красного вина. В душе он ликовал, вот его тайный козырь, который гному будет нечем покрыть. Но пока ужин не подали, вино не разлили в бокалы, гном не спешил проявлять особую любезность к начальнику ФКА, продолжая пребывать в состоянии растерянной задумчивости.
  Нетерпеливо помахав секретарше рукой, Николай Дмитрич аккуратно затворил дверь и последовал за своим гостем. Гном устало доплёлся до первого попавшегося ему на пути кресла и плюхнулся в него. На долю секунду, Николаю Дмитричу показалось, что он сейчас свернется калачиком и засопит. И он пытаясь предупредить такой поворот событий, торопливо начал извиняться за столь долгое ожидание. Гном лениво его слушал, изредка отмахиваясь рукой. Как будто она была способна оградить его от излишней назойливости и щепетильности хозяина кабинета. Не привычный к ярко бившим в лицо лучам светильника, он постоянно щурился. Но не высказывал просьбы о выключении пары электрических свеч. Здесь он был всего лишь чужак.
  Сейчас находясь в сотне, если не больше миль от дома, Каго Иф впервые особенно остро это ощутил. Сейчас, когда гордость сжалась в комок в глубине души. Ему показалось, что на миг. Всего лишь на маленькую сотую долю секунды он сумел заглянуть благодаря таким мелочам как: высокомерие Главенствующего магистра, тишина приёмной, изредка нарушаемая гулом с наружи бегающих людей, и приглушённым пощёлкиванием клавиш под пальцами секретарши, в сущность чего-то глубокого и очень важного. Он забыл свои претензии и обиды, ему показалось, что кто-то невидимый и более всесильный, чем он приоткрыл ему завесу великой тайны. За разглашение, которой древко стрелы без промедления вопьётся ему в голову. Всё это породило чувство близящейся беды, чувство схожее с ощущением воина стоящего на поле брани. Цепко сжимающего меч в руках, крепко стискивающего зубы и внимательно всматривающегося в даль. Битва ещё не началась и он не знает выйдет ли он из неё живым или нет. Увидит ли он свою семью и маленькую дочурку или нет. Смерть пока тока дышит ему в лицо своим холодным дыханием, заставляя его крепче держаться за рукоятку меча. Он всматривается в даль в надежде быстрее увидеть врага и окончить нервное ожидание. Но время идёт, а врага не видно. Гладь поля так же зелена и солнце так же приветливо греет. Вдруг он слышит шаги, приближение. Глаза сужаются и всматриваются ещё внимательней вдаль, но там по-прежнему никого. А смерть уже начинает смеяться и не просто смотреть на него, а начинает тянуть к нему холодные мерзкие руки. Даль пустынна, а шаги врага всё ближе и ближе.
  Николай Дмитрич не на шутку испугался, поведение гнома не вписывалось в обще принятые рамки. Гордое существо не ревело на весь кабинет, давая не обдуманные заверения на каждом шагу о скором объявлении войны. Виня его во всех мыслимых и не мыслимых деяниях. А скорее наоборот вело себя скромно и тихо. Да, конечно тут сказывалась образованность Каго, но не да такой же степени. Но он не стал утомлять себя подобными мыслями. Не кричал и ладно. Опустившись на соседнее кресло, он отвернулся в сторону и замолчал. Его почти пятиминутное каяние было законченно. Всё повторяется подумал начальник ФКА. Совсем недавно он сидел напротив Главенствующего магистра и ждал чая. Сейчас он сидел напротив своего второго гостя и также молча ждал, тока теперь ужина. Всё время надо чего-то ждать, подумал он. Ждать места, погоды, ждать денег, любви. Никогда не может быть всё и сразу. Вот чёрная несправедливость судьбы.
  Гном зашевелился в кресле и уставился вопросительным взглядом на Николая Дмитрича. Ах да меня ведь пригласили, - вспомнил он, занимая более деловую позу в кресле.
- Меня послали справиться о вашем здоровье и узнать последние вести об убитых Кудесниках, - пробормотал он, стараясь поскорее решить поставленные перед ним отцом вопросы.
- На здоровье не жалуюсь, чего тебе и твоему отцу желаю. Хотя думаю вам маленьким крепышам, живущим на лоне природы и не знакомы такие слова как мигрень и артрит.
- Незнакомы, - подтвердил Каго. – Вы б тоже не знали об их существовании, уважай вы больше всемогущую мать.
- Хм, давай оставим это. Ваш мир плохо пригоден для нас, а наш вам кажется сплошным ужасом. Каждому своё, Каго. Птице крылья, а свинье грязь, - Николай Дмитрич добродушно улыбнулся, надеясь, вызвать подобные чувства и у гнома.
  Но Каго не изменился в лице. Шутка, брошенная невзначай начальником ФКА, наоборот показалась ему слишком правдоподобной и жизненной.
 - А что касается Кудесников, то тут вы поторопились с выводами, - продолжил разговор Николай Дмитрич, мысленно послав пару проклятий, Главенствующему магистру. Не предупредил скотина, что гномы видят уже своих Кудесников в дубовых гробах. И боюсь не без твоей помощи. Наломал дров с целый лес, а разгребать величественные руки, видите ли, не могут. Тока рубить. Таскать мы должны. А ты нами понукать, царёк вшивый будишь, и прятаться за наши спины.
- Как, -  рот гнома пополз в разные стороны, делая маленькое подобие буквы О. – Главенствующий магистр передал нашему советнику, что Кудесники мертвы.
- Он слишком много взял на себя. Сделал не обдуманный вывод.
  Гном удивлённо уставился на Николая Дмитрича. В его землях подобное было исключено.
  Заметив проявившийся интерес у гостя к данному вопросу, Николай Дмитрич не упустил шанс бросить пару обличительных дерзостей в сторону Главенствующего магистра.
- Он у нас, старенький, не осмотрительный. Да и шило величия, никак покоя ему не даёт. Вот он, понимаешь, и ляпнул с дуру вашему советнику. Не посоветовавшись со мной.
- Такое разве возможно, - гном с трудом пытался поверить в правдоподобность слов начальника ФКА.
  Эх, Знал бы ты сынок, какие вещи возможны в моём мире, ты б сейчас давно с первой космической летел на луну, - подумал Николай Дмитрич, давая жизнь более мягкой форме своих дум:
- Как видишь, возможно. Я ни тока не знал, со мной даже никто не посоветовался.
- Хм, а что тогда случилось с Кудесниками.
- А это уже совершенно другой вопрос. И пока, к сожалению, у меня нет на него ответа.
  Николай Дмитрич побоялся высказать мысль Главенствующего магистра. О том, что Кудесников нет в нашем мире. Конечно. Тут он скорее проверил, прежде чем сказать. Но кто его знает. Перспектива, самому попасть впросак, Николая Дмитрича не особо радовала.
  Каго Иф был поражён. Он ожидал услышать, что никаких сведений нет. Что убили ещё нескольких Кудесников, но никак не ожидал, что ему сообщат, что они ошиблись. Кудесников не убили, но их и нет. И что с ними, не знают. И это заявляет ему маг, который представляет в своём лице всё магическое сообщество этого мира. Являющийся посредником между ними и советом.
- Как тока я разберусь, что с ними случилось. Я лично сообщу твоему отцу. Думаю, это займёт не больше недели, - попытался утешить гнома Николай Дмитрич.
  Дальнейших заверений не потребовались. Секретарша явилась с ужином и бутылкой Шардене прошлого столетия.
  Проведя рукой по губам, Николай Дмитрич перешёл с релокского диалекта на человеческую речь и поблагодарил её за поспешное выполнение его распоряжения. Секретарша, одарила его белоснежной улыбкой, и удалилась.
- Шардене, - мечтательно изрёк Николай Дмитрич, мысленно ощущая вкус красной жидкости у себя во рту, - не такое крепкое вино как ваше, но не менее худшее из-за этого.
  Гном улыбнулся:
- Мы всегда. Отдавали дань вашему виноделию. Среди него попадаются достойные экземпляры даже для наших погребов.
- Будет, с вашими винами, ромами и элями. Нам вряд ли когда-нибудь удастся сравниться. Мы просто обречены, быть в тени вашего таланта виноварения.
  Лицо гнома засияло сильней. Маг, такого высокого ранга, открыто признавал их превосходство. Ставя себя не выше их. Как же всё в мире разнится. С одной стороны маг высокомерно накричавший на него в приёмной. С другой стороны, Николай Дмитрич, мило беседовавший с ним на равных. Каго Иф не знал, что высокомерным магом, затеявшим с ним словесную склоку, являлся сам Главенствующий магистр. Который был прекрасно осведомлён кто перед ним находиться.
  Ужин хоть и проходил в непринуждённой обстановке, всё-таки был далёк от того сценария, который предполагал ранее Николай Дмитрич. Его главный козырь гном с лёгкостью смог покрыть. Вина он пил мало, ел не многим больше, а разговор поддерживал вообще тока ответами. В основном, прибывая в собственных мыслях. И Николай Дмитрич списав, это на усталость и недовольство им по поводу долгого ожидания, решил оставить его в покое. Ему самому было над, чем поразмышлять
  Кудесники, - подумал он. А могли ли они предполагать, что станут рабами. Интересно, а можно ли вообще такое предположить. Свободный человек всегда гонит эту мысль прочь, хотя постоянно находиться в не осознанном рабстве. В рабстве от окружающих и самого себя. Хм, интересная картина получается.
  История Кудесников, насколько помнил Николай Дмитрич была совершенна иной. Они всегда были рабами. В далёкие времена принадлежали этрукам, населявшим южные области Релока. Существам похожим больше на обезьян, чем на человека. Дарвин прыгал бы от радости, узнай он, что в параллельном мире бродят существа из его теории, а может он даже знал. Хотя нет, - подумал Николай Дмитрич, - вряд ли. Дарвин был, человеком, а значит путешествия в другие миры были закрыты ему с рождения. Да и не было тогда ещё Кудесников ни у нас, ни у гномов.
  Звероподобные этруки заполучили Кудесников, по совершенно не понятным причинам. Причинам, которые были окутаны загадками и покрыты тайнами. На которые историки так и не смогли найти чёткого ответа, ограничась расплывчатыми предположениями, частенько противоречившими друг другу.
  Это было до войны, которая навсегда изменила Релок, дошедшая по наскальным рисункам и отдельным записям фавнов. Третей расы населявший мир Релока. Существ больше всего напоминавших человека, до половины его торса и горного козла с нижней половины. Но если бы мы пригляделись внимательно, то мы поняли, что сравнение с человеком было слишком громко сказано. Их верхняя часть, покрытая кожей, была намного более тёмного цвета. Глаза были крупнее. Нос более длинным, а уши свёрнутые в трубочки, смешно выглядывали из копн растрепанных волос. Музыканты и певцы от природы, они были чужды военному делу. Всему грубому и жестокому.
  Набеги этруков, не вызвали у них в начале большой озабоченности. Разрушение селенья они с лёгкостью отстраивали заново, сочиняя множество сказаний о стойкости павших воинов. Они надеялись, что этруки вскоре успокоятся и оставят их в покое. Но те не собирались воплощать их тайные замыслы в жизнь. Набегов становилось всё больше и больше. Земли, раньше принадлежавшие фавнам, стали не безопасными для их старых хозяев. А песни и пляски у костров практически исчезли. За их плечами вместо привычных дудок и флейт, появились тисовые луки, а на поясах засверкали рукоятки самодельных кинжалов. В домах и их душах поселился страх.
  Старейшина, Тогус, с болью смотрел как его народ, процветавший несколько лет назад превращался в жалких рабов собственных страхов. Как забрасывались каменные скрижали с балладами, и ковалось оружие. Как по селениям прокатывались стоны детей, которых этруки обрекали на голодную смерть, не забирая в рабство. Как сотни струек дыма поднимались по вечерам, оглашая последний крик умирающего жилища. Набегов становилось всё больше и больше, а ряды фавнов редели. Жилища не успевали отстраиваться заново и им приходилось ютиться в наспех сколоченных прибежищах и сырых пещерах.
  Но всему на свете есть предел. Черта, перейдя которую, ты становишься другим. И Тогус перешел её. Гномы дальние соседи фавнов предложили заключить союз, и собрать огромную армию, целью которой являлось бы наказание этруков. И Старейшина не раздумывая, согласился.
  Почему гномы решили заключить союз с фавнами. Тоже так до конца не смогли выяснить историки. Известно лишь, что было созвано собрание, на котором этот вопрос бурно обсуждался. Они сидели уже несколько часов в подземной обители, но так и не могли прейти к решению удовлетворившему бы всех. Одни с рёвом кричали, что пора уже напоить залежавшиеся топоры и мечи кровью, пора смахнуть паутину с завесевшихся кольчуг и лат. Пора показать, что гномы не только искусные земледельцы, но и отважные воины. Их противники возражали, земля придёт в негодность, война может затянуться и вообще они не видели особого смыла в ней. Споры могли ничем и не кончиться, союз мог быть, и не заключен, если б не вождь гномов Иф Лэр Бенедикт Сьюз, который распахнул двери, давая проникнуть свежему воздуху в горную обитель. Величественно прошел в самую середину толпы и объявил, что союз будет, и они должны готовиться к войне. Левая сторона бешено взревела, приветствуя решение своего вождя, а правая потупив головы молча согласилась.
  Работа стала кипеть каждый день, сотни новых мечей и топоров рождались в гномьих кузнецах. А со всей округи стягивались гномы, одетые в разнообразные кольчуги, доставшиеся им от их прадедов и более древних родичей. Сам Иф Лэр, как гласит легенда, за несколько дней до выступления своей армии, заглянул на закате в кузнецу, расположенную около горы Арат. Взойдя в нее, он почтительно представился поселившемуся там кузнецу-отшельнику Эф Рэю, пришедшему из невиданных ранее земель. И попросил его создать за оставшиеся время меч, в сердце которого бились бы осколки камня, найденного им у подножия священной горы. Иф Лэр бережно развернул потемневшую от времени ткань и отдал осколки прозрачно-белого цвета. С почтением, приняв их из рук вождя, Эф Рей удалился в кузнецу.
  Четыре дня соседи кузнеца не видели его. Порой им казалось, что его и совсем нет, но звуки молота и шипение остужаемого клинка, доносившиеся из кузнецы заставляло их вновь поверить в то, что он по-прежнему находиться рядом с ними.
  Через четыре дня обессиленный, он преподнес вождю клинок. Иф Лэр был поражён. Таких клинков гномы раньше не создавали. Казалось кузнец смог не только заглянуть в его душу, но и вынуть оттуда часть, запечатлев её в мече. Удлиненный, с тончайшим лезвием,  волосок  в сравнении с ним казался огромной и грубо сплетённой верёвкой, он сиял изысканной красотой. Дополнением, к которой служили осколки, искусно инвертированные в ореол рукоятки, которая была специально удлинена, для удобства захвата обеими руками. Впервые в жизни Иф Лэр держал клинок, казавшийся одновременно и хрупким и смертоносным.
  Подкинув, камень он сделал лёгкий взмах и без усилия рассёк его на две половины. Восхищению мастерством кузнеца не было предела. Иф Лэр был готов отдать половину своих запасов золота, но Эф Рэй ничего не взял. Обняв кузнеца и попрощавшись с ним, вождь бережно  засунул меч в ножны расположенные на спине и зашагал к вершине горы, чтобы поклониться всемогущей матери, выковавшей руками кузница этот превосходный клинок.
  Новость о кузнеце, выковавшем диковинный меч способный рассекать камни, разнеслась по округе со скоростью полёта перелётной птицы. Знатные и менее зажиточные гномы изъявили ярое желание заполучить подобное оружие перед готовившимся походом и огромными стаями потянулись к его дому, пред которым и так уже собралось огромное количество народу. Выстроившись полумесяцем у порога жилища Эф Рэя, они стали звать его, выкрикивая баснословно большие суммы золота. Три мешка, четыре. Ну, ты с купой старый пройдоха. Даю шесть кузнец до работы и стока ж после. Да, ты больно щедр, небось, надеешься, что война озолотит. Ага, как же озолотит, - отвечали с левого края, - если не похоронит. Толпа разразилась дружным приступом смеха, продолжая выкрикивать ещё большее количество мешков золота за работу, тем самым, подбадривая друг друга. Но кузнец не спешил показываться. Дверь его дома по-прежнему оставалась закрытой. Прошёл день, количество желающих заполучить себе в ножны уникальный клинок не уменьшилось. А те, кто вечером покинули свои посты у дома кузнеца, чтоб переночевать были огорчены, увидя с утра, что их места давно заняты уже чуть ли не дюжиной таких же охотников за чудесным мечом, как и они. Прошёл второй день, стучали, галдели, возмущались, никакого эффекта сей действия не произвели. Дверь по-прежнему молчаливо и отстранённо взирала, на осунувшиеся лица гномов. Собирались сидеть и третий день у порога, в надежде, что запасов у кузнеца осталось мало, и он обязательно должен выйти. А тут хоть он через трубу полезь иль через заднее окно, встречу ему с ними никак не избежать. Дом давно уже находился в полупрофессиональном осадочном кольце. Уж слишком велик был у них соблазн заполучить оружие, способное рассекать камни, как травинку. И кто знает, сколько б это ещё продолжалось, и чем бы, наконец, закончилось, если б не гонец, принёсший весть о скором выступлении к землям фавнов. Если б они, ворвавшись в дом, не обнаружили там ничего кроме пыли и холодного горна. Следа кузнеца нигде не было. Оставалось одно, изрыгая грязные ругательства и проклятья, медленным шагом расходиться по домам. Что они и сделали,  изредка оборачиваясь и беглым взором оглядывая оставшихся, ждать кузнеца. Три дня они ждали кузнеца и ради чего. Ради того, что бы ворвавшись в дом узнать, что кроме гуляющего там ветра, в доме никого больше нет. Ради меча. Теперь многим из них стало казаться маловероятным, что Эф Рей смог выковать такой диковинный меч. И откуда тока он такой взялся. Появился с котомкой несколько недель назад, занял дом и пустующую кузнецу у горы. Одно слово отшельник. И надо ж было нам поверить, - причитали другие. Мысли о кузнеце-обманщике, вскоре вытеснялись мыслями о предстоящем походе, сражении и славе. Никто из них тогда ещё не задумывался, что кому-то, идущему рядом с ними, не дальше вытянутой руки, и горько проклинающему кузнеца будет не суждено вернуться домой.
  А что же Эф Рэй. История умалчивает, как ему удалось улизнуть из под носа бдительно нёсшей вахту толпы. Убежал ли он через подземный лаз, или скрылся каким-либо другим способом. Так осталось и не ясно, но ни до, ни после выступления в поход, его никто так не разу и не видел. Как неожиданно он появился, так неожиданно и исчез.
 
  В день битвы солнце сияло особенно ярко, играя своими лучами на крышах деревенских домов в долине, которая из древне славилась великими мастерами по созданию абуки, подделок из травы, наподобие икебан, тока растения были не мёртвые, а живые. И их замысловатые переплетения, ни небрежно бросались на листок бумаги, а аккуратно ставились в вазы, наполненные водой. В тот день казалось, и трава зеленела особенно ярко, колыхаясь под шёпотом лёгкого ветра. А птицы пели особенно громко, весело догоняя друг друга. Рог фавнов за секунду сумел разрушить, царившею природную идиллию, ознаменовав начало битвы. Щебетание птиц, сменилось стонами. А трава заплясала под сотнями тяжёлых башмаков этруков и гномов, устремившихся друг на друга. Тысячи стрел взвились над их головами, свистя им однотонный умирающий марш.
  Брызги крови стали на два дня атрибутами долины, трава, орошенная ей, согнулась под тяжёстью мёртвых тел. А крики и стоны раненых не на минуты не прекращались разноситься по ближайшем окрестностям. Добротные дома великих мастеров абуки, сгинули в лавине мёртвых тел. Над которыми вились стаи воронья в ожидании ухода выживших. Говорят, что им долго не удавалось полакомиться заветной мертвечиной из-за меленькой девочки, бдительно охранявшей покой умерших. С растрепанными волосами и в ободроном  платье она несколько дней отгоняла пернатых падальщиков, не позволяя себе сомкнуть глаз. Чья-то дочь, бурчал порой кто-то, из раненых глядя, как она отмахивается от обнаглевших воронов. Не повезло бедняжке, - сочувствовали другие. Смотри, и от тел этруков отгоняет вороньё, - недовольно ворчали третьи, переворачиваясь на другой бок. Много дней ещё они вспоминали о ней после прихода домой. Некоторые даже попытались найти её. Но их поиски не увенчались успехом. Девочка пропала и никто ничего о ней не знал.   
  А что же случилось с этруками, стойко сражавшимися, но проигравшими. Они бежали. Их страху не было предела. Гномы, яростно бросавшиеся в битве на каждого из них, сильно отличались от фавнов, на которых они привыкли совершать набеги. Охватившие их животное чувство спасения собственной жизни, гнало их всё глубже и глубже в лес. В нём они намеревались найти прибежище. Но и там их настигали стрелы и топоры гномов. Сам Иф Лэр, поклявшись истребить их всех до последнего, возглавил преследовательный отряд. Его единственный сын пал на поле сражения, и ярость клинка Иф Лэра этруки смогли ощутить ещё не раз. Через три месяца всё было кончено, раса этруков перестала существовать. Но сердце Иф Лэра не нашло покоя забвения и он снова явился в долину, прославленных мастеров абуки, приказав вырыть на месте пепла домов огромный колодец. Многие недоумевали. Почему их вождь загорелся идеей создания глубочайшего колодца. Но никто не осмелился спросить у убитого горем отца. И строительство колодца началось и продолжалось месяц. Не один десяток гномов отдали свои души, работая над его созданием. На места павших приходили новые землерои, продолжая дело. Колодец рос, поражая своей глубиной даже самую смелую фантазию. Если взять большой камень и кинуть его вниз. То как не прислушивайся, звука его падения так и не услышишь. А если ещё отважишься заглянуть ему в пасть, то почувствуешь холод и ощущение его бездонности.
  По завершению строительства, Иф Лэр лично склонился пред ним, превосходившим и по длине и по ширине ранее создаваемые колодцы, и  вознёс хвалу всемогущей матери. После чего, вынув свой меч, он, и не раздумывая, бросил его на дно колодца. Клинок моментально скрылся под пластами воды к всеобщему ужасу высокопоставленных военачальников и обычных воинов, пытавшихся вразумить его о бесценной потере. Нашлись смельчаки попробовавшие нырнуть за клинком, но их лёгких было явно маловато, что бы осилить всю глубину колодца. Иф Лэр безучастно взирал на своих суетившихся сородичей, пытавшихся спасти его меч. Ему он больше не нужен, и дальше их дороги пойдут разными путями. Развернувшись, он зашагал к себе в шатёр, из которого показался только под вечер в походном платье и с котомкой за плечами.
  Уход Иф Лэра сильнее всего ударил по договоренности с фавнами, бывшей до этого зыбкой, она превратилась в прах. Старейшина Тогус понял всю не осмотрительность заключённого ранее союза. Из явно грозившего им рабства у этруков они попали в невидимую зависимость от гномов. И ему было тяжело примириться. Что одна личина рабства, сменилась другой. Черта, перешагнутая им, легла грубым рубцом на сердце. Не переставая напоминать о дне, когда он заключил союз с Иф Лэром.
  Николай Дмитрич очнулся от воспоминаний давно минувших лет и посмотрел, на потомка рода победившего в начавшейся после ухода Иф Лэра, междоусобице. Как стая собак, небось, грызлись из-за власти, руками душа друг друга. Нет, всё у них, так же как и у нас, подумал начальник ФКА, приканчивая четвёртый бокал вина. Неважно,  гном - ты или фавн, маг или обычный человек. Все равно живёшь по одним и тем же законом. Получаешь одни и те же блага, и совершаешь подобные же ошибки. Закон мироздания. Будь он не ладен. А плясать под его дудку все равно придется.
- Насчёт, Кудесников думаю вопрос решённый, - пробубнил он, мысленно рисуя себе эпические картины мягкой подушки. – До окончания расследования останутся у нас. Вы ж не собираетесь разрывать наше соглашение, из-за своенравного характера своих слуг.
  Каго ничего не ответил. Чувство близящейся опасности, появившиеся у него в приёмной, снова его захлестнуло. Не позволяя мозгу адекватно осмысливать речь Николая Дмитрича.
- Каго, ты меня слышишь, или уже спишь.
  Николай Дмитрич перегнулся через стол и посмотрел хмельным взглядом на гнома.
- Не спишь, - изрёк начальник ФКА, возвращая своё тело на исходную позицию. – Есть сомнения, так ты смело можешь мне их высказывать. Я только считаю, соглашение не надо наше с вами трогать. Вот разберёмся, что, как и к чему. Тогда и будим думать.
- Решение примет отец. И ничего конкретного я не могу обещать о ранее заключённом договоре.
- Как, - Николай Дмитрич уставился непонимающим взглядом на гнома. – Как не можешь обещать. Тут ж всё ясно. Ядрена пень. Как ты не понимаешь, соглашение никак нельзя разрывать.
- Я его не разрываю.
- А зачем тогда всё это, - Николай Дмитрич сделал круговое движение рукой. – Не понимаю. Я обязательно нанесу визит твоему отцу и поговорю с ним лично, чтоб прояснить этот вопрос.
- Хорошо, пусть будет так, - проговорил гном, сползая с кресла и направляясь к двери.
- И с тобой поговорю, - вдогонку ему крикнул Николай Дмитрич. – Завтра на свежую голову, а то засиделись мы сегодня. Сейчас прикажу приготовить тебе комнату.
- Не стоит.
  Каго повернулся к Николаю Дмитричу и смерил его взглядом. Нет, опасность идёт не от него.
- Я отбываю в свой мир.
- Как, - удивился начальник ФКА. – Когда?
- Сейчас, – невозмутимо, проговорил гном, исчезая за дверью. По пути он бросил взгляд на увлечённо работающую секретаршу. Опасность висела в воздухе, преследуя его попятам. Но откуда она шла, и кто был её источником, он понять так и не мог.
  Ну и дела. Видно сегодня луна в неблагоприятной фазе стоит, раз всякая ерунда приключается. И гном какой-то не такой, как всегда. Почему не пожелал остаться. Ладно, об этом подумаю завтра, а сейчас, - Николай Дмитрич успешно увернулся от пронёсшегося со скоростью болида ретивого сотрудника. Там в кабинете, царивший в офисе хаос казался ему вожделенным плодом его интриги. Но, столкнувшись в коридоре с бешеным рвением своих подчиненных, он изменил мнение. Хаос был, полностью не контролируем. Он лишь дал толчок для его начала, а дальше он стал жить своей жизнью. Заставляя людей бегать по кругу - сон-еда-работа. Постоянно сталкивая друг с другом, образуя мелкие корпоративные пробки и заторы.
– Домой, -  пробубнил Николай Дмитрич себе под нос, выходя на улицу. - По дальше от всей этой кутерьмы и неразберихи. 

Глава 5

  Небо было усыпано стаями звёзд, перемигивающимися друг с другом. Казалось, они слали привет из одного конца галактики в другой, изредка совершая дуговое падение над лесом, состоявшим из редких деревянных солдатиков. Одежда, которых сильно поизносилась и потрескалась, а их голые руки застыли в самых разнообразных позах. Свет луны придавал им очертания таинственности, освещая их бледно-желтым цветом.
  Андрей стоял среди двух деревьев, расположенных на значительном растояннии друг от друга. По высоте они запросто могли соперничать с самыми высокими небоскрёбами. Верхушки их скрывались в темноте неба, уходя к шепчущимся звёздам. Никакой тропинки рядом не было, только хворост и старые длинные коряги, являвшиеся несколько лет назад сучьями этих деревьев-великанов. Ветер, недостаток влаги или может маленький вредитель, съевший их из нутрии, были виноваты в их плачевном положении сейчас. Одно служило им утешеньем, многие из их собратьев, ещё висевших у них над головами, уже покосились и страшно потрескались, близясь к ним с каждым порывом ветра. Но пока они не упали и не разделили всю тяжесть ноши догнивающей ветки, коряги злобно смотрели на них, изгибаясь своими спинами вверх, как бы стараясь вернуться обратно в лоно дерева, и в тоже время, понимая, что их время безвозвратно ушло и их попытка, является всего лишь жалкой имитацией мечты.
  Андрей перешагнул через одну из них и осмотрелся ещё раз. Ничего нового он опять не увидел. Та же тьма и маленькая дорожка света, с мигающими точками на верху. Красота, если б не эти уродливые деревья. И ладно, росли б как все деревья, а то нет. Вымахали до небес, и не бояться, что там, на верху их уродство ещё заметней. Потрескавшаяся больная кора, с медленно семенящей по ней сороконожкой, предстала взору Андрея, когда насекомое преодолевало один из светлых рубцов дерева. Свет луны сделал его окраску, похожей на шкуру зебры, чередуя огромные пласты темноты с тонкими полосками света. Андрей отшатнулся, размеры сороконожки явно зашкаливали. Её зелёное тело, насколько он успел разглядеть при её перемещении через бледно-жёлтую полоску света на стволе дерева, было раз в пять больше обычных тел сороконожек. Хотя, что удивляться какие деревья, такие и обитатели, - подумал он, удаляясь в противоположную сторону. Куда идти, что делать. Андрей не представлял. А может закричать, - пронеслась шальная мысль. Нет, вряд ли это хорошая идея, - прошептала следующая мысля, спешно улетая в вдогонку первой. Значит, остаётся идти, - решил Андрей, огибая огромный ствол дерева. За ним кроме темноты и веток, старавшихся угодить ему прямо в лицо ничего нового не было. Отогнув одну из них, придержав второй рукой ещё пару, он стал продираться в таком положении вперёд. Постоянно работая руками, и порой  получая хлёсткие удары в спину, молодых отростков старых ветвей. Его руки не могли удержать все отростки, которых с каждым шагом не убавлялось. И зачем это. К чему. Можно было просто остаться на старом месте, обхватить колени руками. Сидеть и ждать. Нет, же полез. Вот теперь стискивай зубы и шагай вперёд, - мысленно отругал себя Андрей. Незамеченные два отростка больно полоснули его по спине, а притаившиеся в темноте коряга как назло выгнулась особенно высоко. Видно очень хотела повернуть время назад, вернуться на дерево, в строй своих собратьев.
  И Андрею не удалось удержать равновесие. Его тело стремительно полетело в пасть поломанного хвороста и  общества маленьких коряг. Темнота не позволяла определить, на сколько там, в низу, грязно. Вообще, до секунды падения такой простой вопрос не возникал у него в голове. С другой стороны абсурдно было полагать: Что если идёшь ночью, да ещё, по лесу, кишащему извилистыми корягами и хлесткими ветками, то непременно останешься стоять на своих ногах и не разу не попадёшь в холодное объятие земли. Андрей никак  не мог для себя решить. Знал ли он, что всё окажется так, когда начинал свой путь. Или нет, всё произошло случайно. По лёгкому дуновению судьбы. А может лучше было остаться, тогда бы всего этого точно не было. Не поздно вернуться. Куда? - ответил невидимый чёртик с другого плеча. И Андрею пришлось с ним согласиться. Он шёл наугад, по наитию, обходя огромные стволы и раздвигая их ветви. Точно намеченного пути у него не было, а значит, и дороги назад. Тогда можно остаться лежать, тут, - опять подал голос невидимый чёртик. Тут холодно и мерзко, - быстро возразил его оппонент с другого плеча. Встать и продолжать идти, - невидимые советники пришли к единогласному решению. Андрею оставалось только подчиниться им. Он встал на четвереньки, высвободив запнувшуюся ногу и оперевшись на ближайшую ветку дерева, склонившуюся удачно прямо перед ним, - поднялся. Раздался её хруст, но Андрей успел отпустить ветку до того как она увлекла б его обратно вниз.
- Ух, - донеслось сбоку до Андрея, заставив его, моментально обернулся в сторону раздавшегося звука. Свет луны высветил силуэт вспорхнувшей с соседнего дерева совы. Ух, - донеслось до него ещё одно причитание потревоженной птицы. Ритмично взмахивая крыльями, она начала удалятся, и вскоре совсем пропала из виду. Ну и напугала. Чуть сердце не разорвала. После такой эмоциональной встряски - деревья показались зловещими палачами. А сам он маленьким и беззащитным. Желание идти вперёд исчезло. Вместо него появился страх ставший расползаться по телу. А недавние советчики стали шептать страшные предположения. Казалось им хотелось перещеголять друг друга. То, что их беседа ещё больше пугала Андрея, им было безразлично. В подтверждение их слов, Андрей неожиданно услышал хруст, донёсшийся с левого края. Он стоял, и практически не дышал, усиленно всматриваясь в темноту, проклиная луну зато, что она освещала совсем не то место, откуда доносились подозрительные шорохи. А может они и раньше были? Попытался урезонить Андрей разошедшихся советчиков. Тогда почему, я их не замечал, - возразили невидимые чёртики. 
  Хруст приблизился, вместе с ним Андрей ощутил сильную вонь. Он прижал рукой нос, стараясь как можно меньше вдыхать едкое зловоние. Глаза начали слезиться. Андрей мысленно выругался и на них. Прекрасная ночь начинала превращаться в кошмар. К довершению всего Андрей увидел два святящихся глаза, немигающим взглядом смотревших на него.
  Луна, видя всю тщетность положения Андрея, решила ему помочь, бросая свет всё ближе и ближе к углу затаившегося зверя. Слишком много прошло времени, и ей пора было собираться в путь. И ей было радостно, что она смогла объединить приятное с необходимым. Скольжение по дуге ночных просторов продолжалось, в то время как Андрей протирал рукой глаза, что б лучше разглядеть затаившегося в темноте. Зловонное дыхание явно принадлежало ему. Сколько он стоял пока свет луны не приблизился к углу скрывающегося зверя он не знал. Но прежнего страха уже не испытывал. Он свыкся с ним и острота воспринимания происходящего притупилась. Сейчас он больше с интересом вожделел увидеть обладателя, самого мерзкого дыхания.
  Свет луны не дал ему возможности посмотреть на притаившегося зверя постепенно, она осветила его сразу. Расширенные зрачки Андрея наполнились ужасом. Огромный коричневый волкодав, смотрел на него, скалясь. Его приглушенное рычание, сейчас показалось Андрею особенно громким. И как он мог раньше его не слышать. Интерес сменился новой волной страха. Надо что-то делать. Но вместо этого Андрей продолжал стоять, как вкопанный, и смотреть на пасть хищника, на жёлтые клыки, выглядывающие из неё. Сам зверь, сидевший на толстой коряге и нежно её обнимающий когтистыми лапами не воспринимался им, только пасть, источающее едкое зловоние.
  Была, не была, - решился Андрей, делая маленький шажок вперёд. На его выпад, зверь сильнее пригнулся к коряге, громко зарычав. Его голос эхом пронёсся по лесу и, влетев в одно ухо Андрея так и остался там сидеть, сковав его ноги и руки. Свет лунной дорожки отдалился, от угла занимаемого хищником и теперь освещал, только его половину. Рассекая невидимым лучом его надвое. С одной стороны виднелась взъерошенная шерсть, собравшаяся в грязные комки, с другой светился жёлтый глаз.
  А может найти оружие? Нет, это глупо – моментально возразил сам себе Андрей. Против него даже самая толстая из валявшихся под ногами коряг смотрелась б смешно. Одним смыканием своих челюстей он разломит её пополам, оставив его в дураках.
  Значит надо бежать. Чёртики, которые раньше преданно отдавали советы, стараясь опередить друг друга, молчали, потупившись в плечи своего хозяина.
  Волкодав зарычал громче, медленно как показалось Андрея ползя по коряге в его сторону. Скрежет передвигаемых когтей, и ощущение готовившегося прыжка. Возымели бодряще-вразумительное действие. Андрей оживился и пересиля свой страх бросился, наконец, бежать. В эту же секунды он услышал, как волкодав приземлился на место, принадлежащее несколько секунд ему. Похвалим себя за своевременное решение, он устремился в самую глубь леса.
  Отростки веток при приближении Андрея, послушно уступали ему дорогу. От их недавней агрессии на каждую, даже самую малюсенькую, попытку Андрея пробраться вперёд не осталось и следа. Они не только уступали ему путь и не вставляли в прямом смысле, ему палки в колёса, но и смыкались за ним. Как мог судить Андрей, по яростным вскрикам преследовавшего его зверя.
  Андрей перепрыгнул через очередную корягу и собирался отдышаться, когда рычание зверя раздалось у него за спиной. Вот чёрт, - подумал он, собирая последние остатки сил. Зверь медлил, играя с ним. То, приближаясь то, пропадая из вида бегущего Андрея. Одно, зловоние являлось постоянным спутником бегущего мужчины. Каждый раз, когда ему начинало казаться. Что зверь отстал или потерял его след, Андрей старался остановиться и восстановить сбившиеся дыхание. Остановка была настолько ничтожной, что он больше уставал, чем отдыхал. Но зверь не давал ему даже этой малой доли секунды, вырастая у него за спиной.
  Не могу больше. Андрей выскочил на освещённую лунным светом поляну и упал на колени. Судорожно вдыхая свежий воздух. Трава, покрытая расой приятно ударила прохладной влагой в намокшее от долгого бега, лицо. Значит тут есть трава, пронеслось в голове. А почему нет. Чёрт, что за абсурд лезет в голову. Через минуту, а может и меньше. Страшное мохнатое чудовище оборвёт его жизнь. А он вместо того, что бы встать и попытаться продолжить своё спасение, лежит и думает о траве. Может, когда появиться волкодав задать ему вопрос о ней. Он, как зверь больше должен знать. Он - хищник и больше скажет о вкусе твоего мяса, разбрызгав твою кровушку по этой самой траве, - зло огрызнулся чёртик с левого плеча. Существуй он на самом деле. То, что он излагал Андрею,  случилось бы с ним лично, А лучше и не раз. Никогда не поздно открывать в себе новые способности, - заключил Андрей, бегло оглядывая поляну, на которую его вынесли ноги. Волкодава нигде не было видно.
  Высматривать своего предполагаемого убийцу ему не хотелось, и Андрей перевёл взгляд на своё тело, прикидывая, сколько сил, осталось у него в резерве, если чувство самосохранения сможет пересилить усталость, налившую ему свинца в ботинки. Рубашка, разорванная вертикально горизонтальными крестами, местами покрасневшая привела Андрея в недоумение. Он одним движением освободился от неё, и начал осматривать своё тело, которое начинало ныть. В порыве страха гнавшего его сквозь лесные дебри, он не обращал внимание на боль, пытавшуюся достучаться до его сознания, закрытого на все засовы. У страха глаза велики и руки. Синие ссадины, ушибы и хлёсткие порезы, прикрытые до этого момента рубашкой, начали кричать, сливая своё возмущение в слаженный унисон. Андрей распластался на траве, позволяя ей бережно ласкать своё побитое тело Видно, он совсем не правильно понял доброжелательность подлых отростков, уступавших ему дорогу. Вальяжно пропуская его вперед, они хотели не уступить ему дорогу, а с удвоенной силой врубиться в его тело у него за спиной, оставляя все эти метки. Ставя соё именное клеймо. А вскрики волкодава, принятые им за жалобное поскуливание, оказалось ехидным злорадством. Страшные деревья с сухими ветками и подлыми отростками были заодно с волкодавом, блуждающим сейчас в их темноте. Нет, туда он точно больше не вернётся.
   Глядя в сторону тёмного леса, Андрей содрогнулся. На поляне зловоние исходившие из пасти волкодава, чувствовалось слабо. И ощущалось, что сам хищник так же находиться где-то далеко. Нельзя этому поддаваться. – пронеслось в голове Андрея. Откуда знать. Что волкодав не сидит вон под тем высоченным деревом, окутанном со всех сторон темнотой. Жёлтых глаз там невидно. Но это в свою очередь ничего не доказывает. Наоборот, подтверждает догадку Андрея - всё в этом месте заодно. И луна. Не освети она его, возможно Андрей нашёл бы в себе силы бороться с неизвестным, представляя себе безобидного пушистого зверька. Ввязывать в зловещую петлю, настырно набрасываемую ему на шею, поляну не хотелось. Нужна отправная точка. Остов не подлежащий сомнению. Припиши он её к волкодаву с луной, отросткам, корягами, и Андрей потерял бы последнею опору. Сейчас поляна выступала в роли островка, дававшему ему приют и защиту одновременно. Никаких заборов и укреплений, специально выстроенных на ней не было, но ни одна ветка высоченных деревьев не тянулась к ней. Значит, она сможет защитить и его тут.
  Ветерок, нежно ласкавший вспотевшее тело, начал легонько покусывать его. Приподнявшись на локтях, Андрей огляделся в поисках истерзанной рубашки, способный более мене защитить его от холодных прикосновений ветра. Рубашки рядом к своему глубочайшему удивлению Андрей не обнаружил. Куда же она могла деться, недоумевал он, продолжая оглядываться по сторонам. Фигура в балахоне с накинутым на голову капюшоном, отвлекла Андрея от поисков запропастившейся рубашки. Незнакомец стоял к нему спиной в двух метрах от него. Раньше его не было. Как он так бесшумно и незаметно появился. Незнакомец молчал, казалось он совсем не замечал Андрея, поспешно вскочившего и обнявшего себя руками. Ветер крепчал, не обращая внимание, что Андрей так и не нашёл рубашку. К рубцам и синякам на его теле добавилась гусиная кожа, сотрясаемая крупной дрожью при каждом порыве ветра.
  Вдруг ветер и незнакомец ушли на второй план. Андрей снова почувствовал сильную вонь. Поляна, служившая последним камнем под его ногами, дальше только пропасть. Не смогла его защитить. Камень трещал под его весом, с усилением вони, заполняющей всю поляну. Вот и он. Хозяин страшного смрада, как маленький игривый щенок засеменил к незнакомцу. Виляя хвостом и подпрыгивая на своих массивных лапищах, выражая всем своим видом добродушие. А высунутый язык являл собой видимое этому подтверждение. Если б не страшная вонь, на которую незнакомец почему-то совсем не обращал внимание, то складывалась картина полной идиллии. Хозяин и верный пёс, послушно нёсший палку ему в ожидании очередных секунд беззаботного веселья в погоне за ней. Волкодав приблизился к руке незнакомца, свисающей вдоль его тела. Андрей следивший за передвижениями хвостатого хищника, отметил. Что незнакомец не только схож по комплекции с ним, но и в росте они были братья. Шершавый язык волкодава преданно вылизывал руку незнакомца, не обращая никакого внимания на смотревшего с ужасом на это зрелище Андрея. Если и таилась у него раньше мысль о хитром подкрадывании животного к незнакомцу, то сейчас она полностью исчезла. Смотря, на преданное прикосновение языка к бледной коже незнакомца, Андрей сильнее обхватывал себя руками, стараясь защититься. Поляна не просто предала его, допустив сюда волкодава. Она поступила хуже, она пропустила сюда его хозяина. В том, что именно незнакомец является владельцем волкодава, сейчас Андрей не сомневался.
  Неожиданно пёс оскалился, и выставил напоказ жёлтые ряды кривых клыков, взъерошив и без того мохнато-растрёпанный загривок. Расставив лапы, он перестал преданно вылизывать руку хозяина и, уставившись жёлтыми глазами на Андрея приглушённо зарычал. Его рычание отличалось от того, которое Андрей слышал, стоя скованный страхом в темноте леса. Оно было более злое и победоносное. Казалось волкодав хвастался перед хозяином загнанной добычей, одновременно выражая в своём рычании вопрос: можно ли ему расквитаться с шустрым кроликом. Будет достаточно кивка головы или лёгкого шевеления рукой, чтобы жизнь стоящего за его спиной человека оборвалась. Висишь на нитке, как можно лучше подходит для описания данной ситуации. Или уже повешен. Тогда не имеет особого значения отдаст приказ незнакомец своему псу или нет. На мгновенье волкодав перестал рычать и дружелюбно лизнул руку хозяина. Не сводя своих глаз с Андрея. В своей голове пёс давно прокрутил готовящийся сценарий событий недалёкого будущего, и ждал только лёгкого признака благовония на их исполнение со стороны своего молчаливого хозяина. Один взмах и будущее станет настоящим, а через несколько секунд канет в прошлое, уступая место новой действительности. Стремительность бега времени волкодаву было до лампочки, он хотел только как можно скорее расквитаться с Андреем. Незнакомец никаким формальным образом не реагировал, ни на прикосновение языка пса, ни на его рычание. Стоя спиной к Андрею он над чем-то размышлял, погрузившись так глубоко в свои мысли, что очередное рычание на Андрея не смогло его выдернуть оттуда полностью. А может он притворяется, как отростки и свет луны, загнавшие Андрея сюда. И на самом деле он не витает в далёких грёзах, а внимательно следит за ним, поглядывая на своего пса. И пёс не старается привлечь его внимание вылизыванием руки, а наоборот сообщает ему то, что было и происходит у него сейчас за спиной.
  Капюшон зашевелился, вглядываясь в даль. Пес, заметя данную перемену в хозяине, учащённо заработал языком по его руке. Ласково и не навязчиво стараясь перевести его внимание на человека стоящего у него за спиной. Вот он маленький раздражитель и нарушитель покоя. Один взмах и он расправиться с ним. Но хозяин медлил отдать роковой приказ. Не то чтобы он не хотел этого сделать, скорее наоборот он вожделел расправиться с ним. Но время пока не пришло поднять руку, время не пришло оборвать жизнь стоящего за спиной.
  Незнакомец не оборачивался, скрывая своё лицо. А Андрей, дрожащий от холода не смел подойти ближе на расстояние способное просветить его в этом вопросе. Да и так важно ли знать лицо хозяина волкодава. Скорее всего, оно не менее ужасно, чем морда у его питомца. Уродов окружают уроды. Всё что стоит и движется окружают они. Возможно, если незнакомец обернулся и его лицо оказалось прекрасней всех взятых лиц красавцев мира, то это б нечего ещё не доказывало. Слишком не любим мы признавать свои ошибки, намного проще поискать свою правду в другом. Найти новое ей подтверждение. В этом случае, Андрей с не меньшей уверенностью заявил: что хоть его лицо и разниться внешне с мордой  волкодава, но в душе оно полностью её повторяет.
  Незнакомец сильнее зашевелил головой, казалось мысли Андрея больно задели его самолюбие. Волкодав принял боевую стойку, ощетинись и, не переставая щеголять своими жёлтыми клыками. Андрей, смотревший на них с ощущением полной безвыходности и  окружения всеобщем предательством, пытался сжаться и превратиться в травинку. Судьба, которой заключается в еде, и радости взора путников останавливающихся на ней. Ей не приходится размышлять над тысячью вопросами, искать ответы, просить, плакать и добиваться истины, чтобы потом очутиться в земле. Она уже в ней и значит, знает ответы на все вопросы, мучащие по ней ходящих. 
  Вонь не переставала всё это время мучить Андрея, залезая ему и в уши, и в рот. О носе говорить совсем не имело смысла, в нём она поселилась давно и основательно, проникая в глубь его организма, где от её присутствия начинало мутить и плясать перед слезившимися глазами.
  Наконец, незнакомец принял решение и стал медленно поворачивать голову назад. Пес, уловив движение и настрой хозяина, приободрился и стал рычать громче, подбивая передней лапой, как бык, под себя траву. Вот, ещё мгновенье и Андрей увидит лицо незнакомца. Половина капюшона повернулась. Но пока даже цвета волос или глаз не возможно разобрать. Голова незнакомца продолжает поворачиваться, волкодав продолжает бить лапой колыхаемую ветром траву. Пред глазами плывёт, и к предчувствую близкой рвоты добавляется головокружение и слабость в ногах. Они подкашиваются  и глаза погружаются в темноту.
  Первое, что он увидел, открыв их – потолок над своей головой. Снящиеся нам сны, редко зависят от наших желаний. Ещё тяжелее понять, как они формируются и почему в один день мы видим их целую кучу, а порой на протяжении нескольких лет беспокойно спим без них. Находятся сторонники утверждающие, что сны сняться каждый день, только мозг утомлённый дневными заботами, небрежно забрасывает воспоминания о них в самый тёмный уголок. Но тогда сны, которые мы запоминаем, автоматически становятся важным событием. Маги, из древне считали, что всё это так. Когда наше дыхание не превышает и половины четверти децибелы, а тело приятно закуталось в одеяло, нежно подпирающие его с боков. Мы погружаемся в одно из самых таинственных состояний. Если говорить на частоту, то таких состояний едва ли наберётся с десяток, одновременно доступных всем. Не даёт ли судьба их, с каким либо тайным умыслом. Возлагая на них какие-то нам не веданные планы, в том числе и на сны. Сбивчивые образы, витающие внутри, искажённые воспоминания, воспринимаемые нами во сне, как чушь. Могут трактоваться совсем по другому. Глупые образы, порой смешные и не очень, могут являться знаками, небрежно пропускаемые людьми, но не магами. Судьба написана, но мелочи то находятся в наших руках. А значит не стоит опускать руки и проходить мимо страждущих. Как знать. Одна монета нищему, и ваша судьба кинет вам подачку в сто раз крупнее вашего неосознанного действия. Всё хорошо, только чем тогда считать кошмары, которые снятся чаще и из того редкого количества снов. Недовольством судьбы за мелкие своенравные решения, мягким наказанием.
  Андрей поднялся с кровати и сунул ноги в меховые тапочки с ушами медведя. Он никогда не задумывался над значением снов. В этом вопросе позиция обычного человека была ему ближе. Как можно думать о такой ерунде, когда тебя окружает целый мир неизвестного. Табак, алкоголь, клубы - помогут показать тебе его с других сторон. В двадцать лет всё просто. Ты бежишь по жизни, стараясь взять всё по максимуму. На то она и молодость. С такими мыслями Андрей прошествовал на кухню, где, наполнив стакан водой, залпом его осушил.
  Часы на микроволновке, показывали без пяти минут два, а значит оставалось ещё минимум пять часов сна. Перед тем как он улыбнётся себе в зеркале ванной комнаты. С неё начинается день, с неё же он и заканчивается.
  Наспех умывшись, Андрей накинул на плечи куртку и направился на балкон. Пачка, одиноко лежавшая на ставне, улыбнулась нежданному посетителю, угостив его сигаретой, которая в свою очередь приятно зашипела. Тусклый огонёк то усиливался, то угасал. С темноты улицы, его практически невозможно было разглядеть.
  В городах никогда не бывает звёзд, - подумал Андрей, совершая очередную затяжку. Ему вспомнилось усыпанное перемигивающимися звёздами небо из его сна. В городах многого чего не бывает. Бычок ушёл в пепельницу, потеснив и без того забитую битком стеклянную чашу. Окинув последний раз, мрачный пейзаж за окном, Андрей вернулся обратно в постель. Спать не хотелось. И поэтому он лежал и ворочался, вспоминая обрывки своего сна.

  Деревянное кресло-качалка монотонно двигалась по дуге, издавая скрип половицы под ней. Туда-сюда. Туда-сюда. Стон половицы усилился и мужчина восседавшей в кресле-качалке, с накинутым на ноги клетчатым пледом, приостановил маятниковые движение кресла.
 Белые пряди его волос спадавшие на не мене белую щетину, с редкими проборами более длинных волосков, говорили о достижении им почётного возраста. Глаза, зелёного оттенка уставились в темноту поля, черпая из неё покой и умиротворение.
  Сам мужчина, сидел под фонарем, закрепленным на стеной балке, небрежно выпиравшей на веранду поместья, уходившего корнями на несколько сотен лет назад. Оно было построено из добротного сруба, напоминая своим видом хоромы знатных бояр. Возвышение на небольшом пригорке, окружённым со всех сторон полями, придавало ему ещё большое сходство с ними. А меленький, опутавовший его, пошатнувшийся забор, местами пропадавший на несколько метров, служил последним штрихом родства. Казалось, слабое дуновение ветерка способно обрушить оставшиеся доски забора, кое-как облокотившиеся друг на друга. Он расшатывался, но не падал. Как будто, его основание за столько лет службы срослось с землёй намертво, не позволяя ему уйти на законный отдых. Ветер крепчал, и мужчина в поиске тепла для замёрших рук сунул их под плед, не заметив как снова начал раскачиваться. Монотонное покачивание, сопровождаемое голосом половицы, в этом поместье намного проще было найти, чем то, что не скрипело, дополнялось завываниями ветра, гуляющего по дому. Невидимый гонитель осеней листвы, вальяжно прохаживался по внутреннему убранству комнат. Иногда особенно долго задерживая своё внимание напротив картин. Ветер шумел, но опрокинуть даже самую ничтожную вещь, уснувшую на столе ему было не под силу. Магическая притягательная сеть надёжно удерживала их от дыхания, заглянувшего, через прохудившуюся в нескольких местах крышу, осеннего гостя. Ветру оставалось только протяжно завывать при созерцании очередного шедевра, увиденного им на стене, и продолжать свой путь по обходу дома.   
  Мужчина, раскачивающийся в кресле давно привык к своему жилищу. Хоть оно и казалось хлюпким и способным похоронить его в любой момент под своими обломками, он настолько свыкся с ним, что гулящий ветер и скрип дома, воспринимался им как должное. За защиту от созерцания себя другими. В этой глуши, другим делать было нечего. Сюда даже дорога так заросла бурьяном, и размылась дождями, что скорее походила на русло маленькой речки, чем на специально уложенный грунт, пригодный для проезда колёс автомобиля. Других это не остановило б, им не нужны дороги. Но здесь кроме него и ещё одного обитателя никого нет, а значит за ними другим наблюдать не интересно. Встреча с ними не обрадовало б мужчину, но ещё меньше его радовали воспоминания далёкого прошлого, которым не только не нужны были дороги, но и количество обитателей поместья не являлось для них преградой. 
  В зелённых глазах засветились слёзы. Воспоминания снова возвращались:
- Встать.
  Он не мог этого сделать, даже если б очень хотел. Измученно посмотрев на своего мучителя, он отвернулся в другую сторону. Сил больше не было.
- Встать,- более грозно проревел голос.
  Он не пошевелился. Слабость была слишком сильной, а желание слишком маленьким, чтобы бороться за то, что от него осталось. Желание существовать, здесь нельзя жить, здесь нельзя есть, здесь нельзя спать. Место, в котором он находился, было похоже на сотни и в то же время не с одним из тех, в которых он бывал раньше оно не имело сходства. Тяжело было даже сказать, на чём он лежит. На земле или на холодном бетоне.  Тысячи нельзя окутывали со всех сторон. Здесь есть тока обязанности и никаких прав. Само слово права, тут звучит как шутка. Обитатели ржут и тыкают в тебя пальцем при виде очередного новичка, произносящего это слово. Права. Сюда они приходят уверенные в своей силе и непобедимости. Но очень скоро они понимают, валяясь, как и он, задыхаясь от слабости и боли. Здесь всё по-другому. Здесь никогда не бывает солнца, и ночи. Здесь не холодно и не тепло. Само время плюнуло на это место.
- Значит отказываешься.
  Он сглотнул и попытался подняться. До этого слова, можно лежать сколько угодно. На него будут кричать, бить, но не наказывать. Это слово означает очередное нельзя, которое он, сейчас лёжа обессиленный нарушает. А за нарушения тут наказывают очень строго. Ноги и руки не слушались, поэтому он остался лежать, в надежде, что наказание будет не очень страшным. Хотя произнеси он последние слова в слух, до его уха донеслись бы тысячи рвущихся от смеха глоток. Здесь нету строгих и нестрогих наказаний. Есть форма и её исполняют беспрекословно. А надежда на смягчение приговора, они выносились тут особенно быстро, тока усилила б смех, таких же, как и он. Не уж то он ещё не понял куда попал. Не уж то он надеяться, что его пощадят.
- Сейчас силы найдутся.
  Началось подумал он, стараясь прижать ноги, как можно ближе, к телу.
  Мучителя это не остановило. Он приблизился к нему и одним резким движением руки, проник в его грудь, как в желе. Поводив там несколько секунд, он замер. Его рука нащупала бесформенный сгусток, выполняющий функцию сердца. В этом месте не было внутренних органов, только бесформенные, липкие сгустки, замещающие почки, лёгкие, сердце и другие внутренние органы. Никакой крови, костей, полная медицинская стерильность.
  Мучитель сжал его. Приступ дикой боли, заставил потерять сознание. Мучитель ещё раз сжал сгусток, дольше не ослабляя хватку.
- Отпустите, - еле выдавил он, собирая в себе все последние силы. Подняться, обязательно надо.
- Это не всё, - пробормотал мучитель, начиная тянуть руку к себе, не ослабляя хватки. Бесформенное сердце зашаталось, нехотя следуя за рукой мучителя. Он думал, что до этого момента изведал все самые ужасные и нетерпимые боли. Что страшнее шибуршания у него в груди быть не может. Оказывается, он ошибался. Тянущая боль не только пронизывала его существо с верху до низу, но и в прямом смысле поднимала его. Сначала на колени, потом на ноги. Слабость, диктовавшая свои условия внизу, не могла ни то что возразить, даже пискнуть. Сейчас он жил по другим законам. Подчиняясь своему мучителю, как кукла.
- Можешь, когда хочешь.
  Сейчас отпустит подумал он, стараясь стоять более менее ровно. Главное снова не упасть, лишить мучителя возможности применить ещё какое-либо наказание. Понятие жалость и сострадание для этого места были закрыты. Мучители рождены, чтобы делать свою работу. Он для них не самостоятельная, что-то чувствующая и значащая единица, а просто материал для очередной работы. Засохшая глина, которую надо привести в чувство. Только б не дать возможности.
  Мучитель смерил его беспристрастным взглядом. Его глаза, сливавшиеся с носом, и расплывающимся в разные стороны ртом выражали обыденность, и закономерность происходящего. Он как фемида был безлик. Таким же быстрым движением, как он и проник в его грудь, он извлёк свою руку. Боль была не выносимой. Он упал на колени, судорожно ощупывая себе грудь. В ней зияло не большое полуовальное отверстие. Нет, - вместо слова с губ сорвался только тихий стон. Боль стукнула, в ребро, заставив его подпрыгнуть. Мучитель не улыбнулся, он ждал, сжимая в руке бесформенный сгусток. Его сгусток, пронеслось в голове, после проезда по ней очередного поезда. Его сердце. Боль кидала его из стороны в сторону, заставляя корчиться и извиваться. Тишина, служившая немым свидетелем его мучений, спокойно, как и мучитель, наблюдала за его метаниями.
- Ешь.
  Мучитель, небрежно бросил сгусток, заменяющей сердце. Не поймать его он не мог. Изловчившись, наподобие выдрессированного пса, он подпрыгнул, и схватил бережно руками своё сердце. Рвущая его на части боль, от прыжка усилилась. А поезда заходили по голове с удвоенной силой, доведя его практически до потери сознания. Падать нельзя повторил, он мысленно себе, жёстко приземляясь на колени. Они противно хрустнули, но сейчас он даже не обратил на это внимание, начав не терпеливо заталкивать сгусток себе в рот. Весь он туда не проходил, поэтому приходилось откусывать и глотать. Сложно, сказать, что он чувствовал в этот момент. Здесь, он впервые ел. Причём пожирал, самого себя. Комки подкатывали к горлу, стараясь вырваться обратно наружу. Приходилось, что было мочи сжимать зубы и закатывать к верху глаза. По не многу дыра на груди стала затягиваться, а боль с каждом новым проглоченным куском, начинала затихать, возвращая тело снова во власть слабости.
- Встать, - проревел мучитель, не сводивший за время пожирания сердца с него глаз.
  Слабость, сумевшая опутать его тело ещё сильней, шептала совершенно противоположное. Но он знал, что слушать её нельзя. Как бы ему сейчас не хотелось больше всего на свете лечь и забиться в уголок, сомкнув глаза, чтобы не видеть своего мучителя. Этого сделать было никак нельзя. Ещё очередное, только теперь пробравшиеся в его мечты. Нельзя, -  он поднялся и зашатавшись упал опять на колени. Мучитель молча ждал, наблюдая за его попытками безуспешно подняться. Наконец, одна из них практически увенчалась успехом. Он стоял в полусогнутом положении, опираясь на какую-то стену. Раньше её тут не было подумал он, провожая взглядом мучителя, быстрым шагом удаляющегося от него. Видно данную попытку ему засчитали. Посильнее оперевшись на стенку, он прикрыл глаза, стараясь перевести дух. Мучитель ушёл, но очень скоро вернётся. В этом месте никогда не уходили надолго.
  Половица взвизгнула особенно сильно, остановив  маятниковое движение кресла, и вырвав мужчину из власти воспоминаний. Он осмотрелся, ища взором недавнего истязателя. Но ничего кроме раскинувшейся темноты перед верандой и части редкого частокола, освещаемого светом, покачивающегося фонаря не увидел. Успокоившись созерцанием данной картины, он откинулся на кресло и прикрыл высвобожденной из под пледа рукой глаза. Картины прошлого, воспользовавшись такой оплошностью, напали на него с удвоенной силой. Мужчина моментально разомкнул глаза и слабо помотал головой, прогоняя их.
- Хозяин, - голос прозвучал еле слышно и больше всего походил на шёпот ветра.
  Мужчина обернулся в сторону двери. В её проёме стояла маленькая фигурка карлика. Свет фонаря туда практически не попадал, и карлик, сообразив об этом, быстро выдвинулся вперёд. Давая возможность своему хозяину, разглядеть себя более подробно.
- А, это ты Гришо, - мужчина отвёл взгляд от карлика.
  Глаза закрывать ему не хотелось. Качаться тоже. Поэтому он молча сидел, ожидая доклада своего слуги. Гришо никогда не являлся к нему без особой нужды.
- Письмо, хозяин, - пробормотал карлик ещё на один шаг становясь ближе к застывшему кресле-качалке. – От Наи.
  Мужчина оживился и снова посмотрел на карлика. Худенькая фигурка в потёртом жакете, прижимала коричневый конверт, без адреса отправителя и получателя. Магической почте не требовались указания индекса, страны, города, она сама находило адресата.
- Давай его сюда, - мужчина протянул руку, в которую мгновенно опустился шершавый конверт. Карлик остался стоять на старом месте в ожидании дальнейших указаний. Но мужчина уже был полностью поглощён письмом и совсем забыл о его существовании. Сорвав красную печать, он вытащил листок сложенный пополам. Письмо было довольно короткое и сбивчивое. Ему пришлось два раза его перечитывать, чтобы полностью понять смысл каждой строчки. Письменность не являлось выдающейся способностью Найи, как и почерк, затянувший чтение письма.
- Я так и знал.
  Он скомкал листок вместе с конвертом, и бросил на него мимолетный взгляд, заставивший бумагу начать извиваться в языках пламени. Комок полетел в темноту, освещая её как мотылёк.
  Мужчина встал и направился внутрь дома, не обратив внимание на отскочившего в сторону карлика. Гришо давно привык к задумчивости своего хозяина, да и рост у него был не такой заметный, чтобы хозяин, погружённый в свои размышления мог запросто его заметить из далека. Карлик подбежал к осиротевшему креслу и, схватив клетчатый плёд, последовал за ним.


Глава 6

  Двести лошадей рвались из под капота новенького чёрного кабриолета. Молоденькая брюнетка, вёдшая своего железного коня сквозь ряды пыльных автомобилей на третьем транспортном кольце, сильнее вдавила педаль газа, туфлёй на среднем каблуке. В салоне приглушённо вопила Лайза Минели, пытаясь сообщить об очередном нахлынувшем на неё чувстве. Девушка, придерживая одной рукой руль, перебросила взгляд с дороги, следя за ней тока краюшкам глаз, на автомогнитолу, по которой давно уже шуровала её покрытая браслетами ручка, в поисках переключателя частоты. Минели перестала петь о несчастной любви, уступив место бодрому голосу утреннего деджея.
- В Москве плюс семь, восемь. Дождей не ожидается, как утверждают наши синоптики. Хотя думаю особенно верить им не стоит. Желаю вам счастливого дня. С вами был Егор …
  Диджей не успел попрощаться, девушка оборвала его речь, переключив радиоприёмник на предыдущую частоту. Лайза Минели закончила петь, и диктор радио начинал сводку новостей.
- Вот, чёрт – выругалась девушка на сообщение радиоприёмника о наступлении в Москве девяти часов.
  Машина, почувствовав спешку хозяйки, зашуршала шинами по асфальту ещё быстрей. Мчащийся на полной скорости кабриолет, еле вписался в поворот с кольца. С боку раздался чистокровный русский мат, покрывающий стремительно исчезающий в лавине машин, зад кабриолета.
  Гаишник присвистнул, когда машина на бешеной скорости пронеслась пред ним. Остановить машину с депутатскими номерами, он не посмел. Завистливо проводив её взглядом, он представил сидящую в ней девушку в койке вместе собой. Хороша. Довольно гоготнув своей плоской фантазии, он начал тормозить приближающеюся фуру. За рулем, которой сидел человек кавказкой национальности. Ща оторвусь, подумал он, чинным шагом приближаясь к кабине водителя.
  А машина тем делом, неслась уже по улицам и переулкам, не сбавляя скорости. Порой складывалось впечатление, что девушке надоело жить, так безумно выглядели её манёвры и развороты, удававшиеся в самый последний момент. И сопровождавшиеся испуганными взглядами притихших мужчин, вожделенно на неё взиравших и завистливыми  взглядами женщин, мечтавших так же управляться с железным конем, как и она.
  Влетев во двор, машина сделала резкий поворот. Бабушка сидевшая на лавочке, чуть с неё не скатилась от испуга. Во время, опомнившись, она начала бранить весь свет, по не многу переходя на личности. Девушка в кабриолете её уже не слышала, машина парковалось напротив пятиэтажного здания из красного кирпича.
  Опять опоздала, - подумала она, бросая взгляд на декоративные часики с инстолироваными в них бриллиантами. Небрежно захлопнув дверь, она поставила машину на сигнализацию. Скорее глупая привычка, чем надобность. Вытянув руку, она быстро сжала её и потянула к себе. Автомобиль заплакал, наблюдая, как его былой лоск уходит девушке в руку. Чёрная краска сменилось бежевой. Кабриолет сменился шестёркой с ржавыми дисками и треснувшим лобовым стеклом. Былого изящества и чиновничьих номеров не было и в помине.
  Довольная собой девушка побежала, через редкие ряды машин к чёрному входу здания. Открыв дверь, она моментально погрузилась в темноту, не удосуживая себя предварительным осмотром по сторонам.
  В офисе её волосы белоснежного цвета блестели особенно ярко. Грудь стала на размер больше, а ноги на пару сантиметров выше. Недавняя лихачка брюнетка, превратилась в сексапильную блондинку, вышагивающую вдоль пустеющих столов походкой от бедра.
  Офис ФКА прибывал в заключительной стадии хаоса. Измотавшиеся за ночь сотрудники обивали пороги своего руководства. Которое в свою очередь поручало приходивших полусонных трудяг на руки своих замов, а сами в это время довольной походкой спешили наверх с утренним докладом. Получалось, каждый из них сейчас толпился в приёмной своего непосредственного начальства, стараясь щегольнуть перед ним найденной информацией и недвусмысленно намекнуть о лелеемой надеже на скорое повышение. Низшие чины заискивали пред замами, а более высокая рыбёшка пыталась заискивать перед вышестоящими над ними. Бедные замы продолжали хмуриться, выслушивая бесконечный поток докладчиков, превращающих сладкий чай в безвкусную коричневатую жидкость, без использования магии. 
  С первым таким столищем у синей двери, негласно сообщающей своим цветом о у единившимся там заме, девушка столкнулась, подходя к лифту. Никто не хотел её пропускать. Всем и без неё было тесно. А стоило уступить дорогу, сойдя с занимаемого места, как менее воспитанный сотрудник моментально занимал его, оставляя джентльмена в дураках, обрекая его на возвращение в конец очереди на утренний доклад.
  С трудом, преодолев толпу галдевшего народа, девушка исчезла в лифте. Её ожидания не оправдались, на этаже Николая Дмитрича была аналогичная ситуация, тока толпившиеся сотрудники были рангом повыше. Порой даже попадались маги высшей руки, одиноко слонявшиеся в стороне. Хотя ожидания и не сбылись, здесь всё же было полегче. Народ по интелегентней и знавший её. Препираний больших не возникало, и она довольно быстро попала в кабинет Николая Дмитрича. Возмущенные выкрики в её адрес, менее цивилизованных начальников стихли, за хлопком вожделенной двери, отделявший их от заветного доклада.
- Мариночка, ну наконец-то. Остальных, она примет, - прогудел Николай Дмитрич, обращаясь к очередному дорвавшегося до него начальнику.
  Но, - начальник застыл с немым вопросом. Николай Дмитрич был более желательной фигурой для его доклада, чем вошедшая девушка.
- Теперь она будит курировать это дело, вместе с ним.
  Николай Дмитрич указал в сторону Андрея, топтавшегося на одном месте. Процедура утренних визитов его порядком достала.
- А как же ..
  Докладчик не спешил покидать кабинет к неудовольствию Николая Дмитрича.
- Все вопросы к ним и повышения с наградами тоже к ним.
  Докладчик потупился в пол. Показывая всем своим видом, что о никаких наградах за свои скромные труды он и не мыслил. Так питал маленькую надежду, что его оценят, заметят его рвение. Но ничего большего. 
- Это всё.
  Докладчик кивнул и с победным видом, удалился за дверь. Соратники по несчастью встретили его появление радостным гулом, а один из них попытался проникнуть внутрь кабинета. Но докладчик не пустил его, во время,  ухватив за рукав и к неудовольствию последнего отодвинул его от двери.
- Полная неразбериха, - Николай Дмитрич устало опустился на кресло. День тока начался а голова уже шла кругом. – И самое обидное, как сговорились. Один за другим, с одним и тем же.
- Это ещё вы не видели, что внизу творится.
  Марина опустилась в мягкое кресло, закинув одну ногу на другую.
- И там тоже самое?
- Ещё хуже, - пролепетала она, извлекая из кармана жакета портсигар с изображением герба российской федерации.
  Патриотка, пролетело в уме Андрея пытавшегося скрыто наблюдать за рассевшейся напротив него в позе Шэрон Стоун сексуальной блондинкой.
- Там сотрудники совсем с ума сошли. Столпились в проходе как стадо баранов и галдят. Еле прорвалась.
- Они, точно все с ума посходили.
- Если так и нас скоро это ждёт, - Марина улыбнулась, засовывая портсигар обратно в карман жакета.
  Николай Дмитрич пропустил её язвительный укол мимо ушей. Вчера всё казалось намного проще и спланированней. Сегодня же с самого утра, нет, признался он сам себе. Ещё с ночи стало понятно, о выходе ситуации из под контроля. Конечно, он предполагал нечто подобное, но не до такой степени, когда этим нельзя управлять. Раньше, одного его властного рыка хватило, чтобы справиться с выбившейся из планов ситуацией. Но не сейчас, когда добрые три четверти всего состава, он ещё питал надежду на то, что не всем успело сорвать крышу, такой подход грозил лишь усугублением положения. Хаос стал жить по своим законом, и умереть он мог теперь тока из нутрии. Надо всеми силами помочь ему сгинуть в тар-тары, - подумал Николай Дмитрич, втягивая в свои лёгкие едкий дым сигареты.
  Марина докурила сигарету и одним ловким движением руки, как маститая фокусница, заставила её исчезнуть. Царившей вокруг хаос воспринимался ей отдалённо и безразлично. Очередная ерунда, из-за которой Старик, кроме пары седых волосков ничего не заработает. Извольте, но ей седина не к лицу. Поэтому она продолжала безмятежно восседать на кресле, поигрывая одним из своих браслетов.
  Да, что я собственно переживаю, - продолжил гнать Николай Дмитрич, состав своих мыслей. Всё возложено на их двоих. Он оглядел скучающие лица Андрея и Марины. Пускай они, и разгребают весь этот огород. Порешив на этом, Николай Дмитрич поспешил представить их друг другу.
- Мариночка, это Андрей. Новый наш сотрудник…. Странник, - не без гордости отметил начальник ФКА.
  Марина на его слова лишь хмыкнула. Редкий дар Андрея не произвёл на неё никакого впечатления. Какое ей дело до того, кем он является, да хоть самим чёртом. В отличие от мужчин, как она полагала, женщины менее склоны к удивлениям. Хотя мужчины всё и стараются представить наоборот. Думая, что девушка наивнейшее существо, преходящее в трепет от коробки октябрьских конфет и помятых цветов из сомнительной Голландии. Глупые самцы. Настоящая девушка воспринимает это как должное, а не как манну небесную.
  Хотя, что удивляться. Мужчины всё трактуют по-своему. Любой новый кулинарный шедевр, чемпионат мира, новая должность заставляет их прыгать до небес, от распирающего нетерпения поделится опустившимся на их сторону счастья и  ощущения собственной значимости. Газета и еда, телевизор и прогулка с соседом в кабак - вот пятьдесят процентов их жизни. Так о какой тогда значимости может идти речь, о какой удаче, поцеловавшей их в засос. Но вы попытайтесь им это втолковать. Они и здесь найдут лазейку, чтобы выкрутиться.
- Как ты уже знаешь, вы будите работать вместе, - продолжал знакомство Николай Дмитрич.
  Андрей и Марина пока не обмолвились и словом. Вернее первый хотел перекинуться парой фраз с сексапильной блондинкой, которую он практически уже полностью мысленно раздел, но не находил благовидного предлога, для осуществления задуманного. Николай Дмитрич же с нулевыми задатками свата излагал достоинства Андрея. Несколько раз Марина задала ему уточняющее вопросы, сбивая начальника ФКА с намеченной траектории изложения сути дел и дальнейших их действий.
  Андрей устал стоять. Ноги затекли. И почему, как только он вошёл в кабинет, сразу не сел. Сейчас это делать было бы глупо, поэтому оставалось переминаться с ноги на ноги и уповать на лучшее. И оно случилось.
  Стук в дверь, оборвал Николая Дмитрича и привлёк внимания всех троих к двери. Каждый из них возлагал на невидимого барабашку свои скрытые надежды. Андрей надеялся, что это очередной докладчик, благодаря которому он сможет опуститься в желаемое кресло, без ощущения собственной глупости. Марина надеялась, на кого-нибудь, кто мог бы её позабавить. Будет ли это докладчик или другой сотрудник, ей все равно. Главное, взять таймаут от утомившего своим гудением шефа. Мысли, которого были далеки от их размышлений.
  Стук повторился, ненавязчиво требуя впустить невидимого дятла. Троица молчала, взирая на дверь в трёх ипостасях. Надежде, развлечении и недоумении. Последнему пришлось сыграть роль рупора, огласив потаенную фразу каждого из них:
- Войдите.
  Дверь отворилась со скоростью света. Складывалось впечатление, что молодой человек двадцати пяти лет, с чёрными как смоль волосами, немного оттопыренными ушами, средним ртом и голубыми глазами, только и ждал этого. И вложил в распахивание двери все свои силы. До тела атлету ему было ещё очень далеко, и возникало недоумение, как такой худенький человек смог ворваться в кабинет, со скоростью пули. Его рука, продолжала сжимать дверную ручку, даже когда он сделал шаг вперёд, представая перед разочарованными взорами всех троих. На докладчика, молодой человек средних лет, одетый в синие джинсы и коричневую безрукавку не походил. Слишком молод, - отметил для себя Андрей, теряя интерес к вновь появившемуся.
  Марина знала вошедшего и по её мнению, скучнее на свете человека, чем их карг, человек способный понимать речь животных, не существовала. Кто, кто а, он скорее тоску нагонит, чем развеселит.
  Николай Дмитрич оглядел Сергея немигающим взглядом, соображая какую роль ему отвести в этом деле.
  Высунувшаяся в проёме голова, обвила взглядом кабинет и исчезла в приёмной. Сергей затворил дверь как раз вовремя. Из-за неё послышались возмущенные вскрики и топот чьих-то не терпеливых ног.
- Сергей Соловьёв, - представился он, теряющему к нему интерес Андрею. – Я собственно по поводу вчерашнего. Мне надо выезжать или как?
- Вчерашнего. – Складка появилась на лбу Николая Дмитрича, сообщающая окружающим о его мыслительных процессах. – Не надо, – изрёк он, поглаживая свои усы.
- Хорошо, тогда я пойду.
- Стой, раз уж зашёл. Возможно, этим двоим, понадобиться тоя помощь, - пробормотал Николай Дмитрич, вставая с кресла. – Ты всё поняла Мариночка?
  Девушка кивнула головой, больше для успокоения шефа, чем подтверждения. Слушала она его в пол уха,  однако уловить требуемый от неё порядок действий смогла. Мелочи её не интересовали.
- Вот и прекрасно, - подытожил Николай Дмитрич. - Завтра с утра на доклад.
- Так же как они. Один за одним.
- Ну что ты Мариночка, для вас я сделаю исключения и приму тебя вместе с Андреем, - проговорил Николай Дмитрич, передразнивая манерный тон девушки.
  Возможности отыграться ей не представилось, шеф, хлопнув в ладоши, растворился в воздухе. Вот так всегда, - подумала Марина. Типичная мужская логика. Ляпнул и сбежал, чтобы чувствовать себя победителям. А ты тут сиди и разгребай за него всё дерьмо.
  Почувствовав, что мысли собравшихся в кабинете, связаны с ними, докладчики сильнее загалдели за дверью.
  Легки на помине. Дай палец, откусят руку. Нет, батенька тяпнуть нас за нашу конечность, мы вам не дадим, а если и наберётесь вы такой смелости то уж точно не наши пальцы откусите, - решила Марина, обратив свой взор на застывшего у двери Сергея.
- Тебе Соловьёв, сегодня повезло, ну уж очень сегодня ты нам нужен - проговорила она ироничным тоном, подмигивая ему одним глазом. – Работа у нас для тебя серьёзная и ответственная. Будишь казнить и миловать.
- Что буду делать, - переспросил Сергей, уставившись на Марину непонимающим взглядом.
- Говорю, будишь казнить и миловать, - более громко проговорила девушка. – Вон скока собралось за дверью.
- И все ко мне, что ли? – Сергей никак не мог понять, куда клонит Марина.
- К тебе. По вопросу своего повышения и по поводу своего доклада.
- Я не имею права принимать такие решения. Николай Дмитрич, сам лично должен это решать.
- Ты его здесь видишь?
- Нет, - пробормотал потупившись Сергей. Перспектива поиграть в большого начальника, молодого человека не радовала.
  Уловив настроение хозяина, из его кармана пиджака появилась маленькая белая крыса, с ровной чёрной полоской покрывающей её спину. Зверёк ловко взобрался на плечо хозяина и уселся на нём, уставившись на девушку красными глазами.
- Джимбо, назад, - проговорил Сергей, пытаясь ухватить зверька своей рукой. Сделать это ему не удалось, Джимбо ловко перебрался на другое плечо, оказавшись в зоне не досягаемости руки хозяина.
- И крысу свою приволок, - оскалилась Марина. – Сколько раз тебе говорить, чтоб ты держал её подальше. Нет, таскаешься с ней, как курица с яйцом.
- Не смей так его называть, - Сергей приблизился к столу, не делая больше попыток вернуть зверька в лоно темноты кармана.
  Андрей с интересом взирал на Джимбо. Слышать о ручных крысах ему приходилось и раньше, но видеть в живую нет. Зверёк, явно был не из робкого десятка. Когда Сергей почти в плотную приблизился к столу, он с грацией кошки сполз с плеча хозяина и оттолкнувшись задними лапками, очутился на столе.
  Андрей даже зааплодировал от восторга. На Марину данное зрелище, кроме как раздражающего эффекта не произвело.
- Он бывает, таким проказником, - пожурил Сергей крысёнка, обращаясь к Андрею. Который, забыв, про все условности и глупости, опустился на кресло, не прекращая аплодировать. Джимбо польщённый вниманием к своей персоне, повернулся в его сторону и изучающее на него уставился, прикидывая, куда ему отнести этого молодого человека, хлопающего в ладоши. К друзьям или врагам. Мнение насчёт Марины, у него было уже составлено, поэтому, когда она бросила очередную реплику в адрес его хозяина. Зверёк резко обернулся и взвизгнул. Андрей прекратил хлопать и как зачарованный прильнул, к слежению за каждым движением зверька, стоящего на задних лапах. Джимбо ещё раз пискнул.
- Убери свою мерзкую тварь, - одновременно с писком зверька выкрикнула Марина, откатываясь в кресле от стола.
- Это не тварь, скорее наоборот, если дословно переводить его речь.
- Что, - глаза девушки округлились, губы стали тоньше, волосы потемнели, а лицо осунулось.
  Перемена произошедшая с Мариной, до глубины души потрясла Андрея. Куда делась сексапильная блондинка. Он повертел головой по сторонам, стараясь убедить себя, что это очередной магический фокус. Сейчас она появиться. Но блондинка старалась дразнить Андрея, затягивая с появлением. Ложь, кругом одна ложь. Ему вспомнился сон - расступающиеся ветки с отростками. Суки и тут тоже самое двуличье: любезная щека, чтоб приманить, и другая, чтоб побольней ударить. Что ж смейтесь, вам это удалось.
  Осунувшиеся лицо Марины с чрезмерно большими глазами, на зверька произвело устрашающее действие. Пискнув не так гордо и вызывающе, он поспешил к краю стола, казавшийся ему спасением.
- Зачем ты так, - проговорил осуждающе Сергей, подставляя, ладонь Джимбо. Зверёк пробежал по ней и снова очутился у него на плече. На этот раз, он не стал величаво на нём восседать, а наоборот, вжался в него. Стараясь слиться, подобно хамелеону с пиджаком.
  Довольное произведённым эффектом, лицо Марины стало приобретать прежний вид. К великому огорчению Андрея, сексапильная блондинка не вызывала уже прежних чувств. Слишком силён ещё был у него пред глазами образ девушки несколько секунд назад. Прекрасная нимфетка оказалась ламиной, существом без собственного лица и тела. Редкий дар, дети с ним рождаются в три с половиной раза реже, чем сакуры и в двадцать раз реже, чем дети у чёрных линканов. Возможность принимать облик любого человека, омрачалось лишь одним не существенным минусом. Уменьшить рост, можно было не больше чем на десять сантиметров.
  Дар этот доставался только девушкам, видно природа считала, что в руках мужчин, такая способность могла натворить кучу бед. И она полностью была права. Казанова, попади такой дар им в руки, показался бы маленьким шалуном, по сравнению с ними способными принять обличье любого возлюбленного.
  Прекрасно иметь сто лиц, не замечая как с каждым днём возраст подкрадывается всё ближе. Морщины, седина, наконец, дряблость кожи устраняется, с помощью несложного мыслиного позыва. Можно ли обмануть время. Ламинам это удалось. Но оставим время и вернёмся к одной из них:
- Будет знать своё место. Давно пора было приструнить твою хвостатую зверюшку.
- Ты слишком жестока.
  Сергей нежно погладил, дрожащего зверька, продолжавшего безуспешно слиться с пиджаком. Объяснил бы кто-нибудь ему, что он не хамелеон, а крыса.
- Да, что-то раньше не замечала. Хотя знаешь. Для твоего полосатого комка шерсти, я ещё слишком милосердна. Его счастье, что я ещё не овладела заклинанием Буфадо Гора.
  Заклинание по усыплению, она и не начинала учить, лень укорачивала руки, настырно не позволяя продвинуться дальше названия.
- Ты не посмела б, - резко вскрикнул Сергей, отрывая руку от прильнувшего к пиджаку Джимбо.
- Ещё, как посмела, - огрызнулась Марина. – И знаешь, весь офис сказал бы мне огромное спасибо, вздохнув, свежей грудью от твоего блохастого грызуна.
- Неправда. Джимбо всем нравиться. И вовсе он не блохастый.
- Ха-ха. Да ты, смотрю с юмором решил подружиться. Конечно, нравиться, когда не серит в чьи-нибудь туфли или не грызёт чьё-нибудь печенье. А ты тоже мне салук, собственную тварь не можешь отучить от этого.
- Не смей, его так называть, - лицо Сергея покраснело. – У него тяжёлый характер. Да, он не всегда меня слушает, но он ещё маленький, и проказничает, как малые дети.
- Тебе бы его проказы в туфли, посмотрела б, я как ты запел. Тоже мне нашёл отмазу, для своего блохастика.   
 Марина поднялась с кресла и жестом руки отправила его к столу. Кресло, набрав скорость, не успело во время затормозить и впечаталась коженным сплетением в край стола. Раздался взвизг, оно немного отъехало назад и затихло.
  Третий закон Ньютона, пока никто не отменял, - подумал Андрей, вытягивая уставшие ноги под столом.
  Интересная картина, получается, продолжал он рассуждать, выпадая из окружающей его действительности. Вчера обивая порог Хлеб-пласт-корпа, он считал, что ему круто повезло в жизни. Он вытянул счастливый билет, редкой возможности. Попал в ряды избранных. Родись он обычным человеком - мир магии, был б для него закрыт. Теории Варги о равновесии магического и человеческого, он воспринимал, как бред. Да, кто это сказал, что мы созданы, в противовес людей. Мы выше, лучше, СИЛЬНЕЕ. Последнее слово стало тускнеть под наплывом, подло стучавшихся внутрь головы, фактов. А так ли это на самом деле. Смерть обмануть нам не удалось. Да, пускай мы можем прожить в три раза дольше порядочного семьянина, но холодная сталь в подворотне от этого, нам не становиться менее опасной, чем ему. Скорее, даже наоборот. В экстремальной ситуации, решающее значение имеет синдром шести секунд. И мы обладающие магической силой, более склоны проморгать это заветное время, чем тот же семьянин, во время пустившийся на утёк. Ощущение собственного превосходства и пренебрежение к людям требует времени, чтобы осознать, что считаемые тобой до этого момента, слабые замухрышки, способны вогнать в пузо стальное лезвие на несколько дюймов. Смеяться точно не захочется. А когда осознаешь, будет поздно. Лезвие хоть и менее молниностно по сравнению с заклятьем, но быстрее чем бегают колесики у тебя в голове. Шесть секунд истекли, и ваше магическое превосходство оказалось бесполезным против людской непредсказуемости, способной отправить вас на небеса или отпустить. Нападавший принимает решения руководствуясь жаждой наживы и собственным страхом. Подобно голодному щенку, сидящему в собственном дерьме. Секунда и вы труп, секунда и вы жертва. Шесть секунд, и одна способная прочертить черту, которая снимет с вас и магическое превосходство и лычки долгой жизни. Долгой, - поймал он себя на мысли, совсем не значит счастливой. Счастье миг, в чреде мрачного однообразия. Чем дольше вы живёте тем реже оно к вам заглядывает, пропуская вместо себя череду мрачных будней.
  Андрей покачал головой, стараясь прогнать мрачные мысли. Вот так всегда, начинал хорошо, а кончил за упокой. Философствовать он любил, но лишь поверхностно. Проникать в глубь, докапываться до истины суждений не являлось его коньком. Во время, летящее со скоростью межбалистической ракеты всё надо делать быстро. Есть. Хватать. Бежать и философствовать надо так же. Если будишь утруждать себя, пытаться задумываться, твоё место займут другие, не удосужившиеся вникать и разбираться. Да и во, что собственно ты собрался вникать, что собрался раскрутить на винтики и болтики. Зачем? Но если всё-таки соберёшься, тебя обязательно спросят: А тебе это надо? Ведь, более смышленые дяденьки и тётеньки, давно всё за тебя придумали. Миллионы поверхностных философий. Бытия. Религии. Науки. Смерти. Жизни. Зачем тебе думать? Мало, так ты тока им скажи. Они в момент придумают новые, нежно погладят по головке и протянут тебе ложку с очередной порцией жидкого  сиропа. И не бойся. Он не будет горьким и неприятным на вкус, он будет сладким. Они будут поить тебя им стока, пока ты сам на следующий день не приползешь к ним в поисках его. Улыбка на улыбку, услуга на услугу, и вот ты обладатель заветной коробочки с новым вкусом. Новой поверхностной философии готовой проникнуть к тебе в мозги.
    Андрей зевнул, возвращая себя в окружающую действительность. Приятно по философствовать не получилось. Но он не особо жалел, перед ним разворачивалась новая страница ссоры Сергея с Мариной. Два магических существа, а договорится до сих пор не могут, - подумал он, следя за Джимбо, на плече дергающегося Сергея. Грызуну, за настойчивость, давно было пора присудить медаль, тем более он делал кое-какие успехи в сливании с пиджаком. Джимбо смерившись с горечью, что хамелеон ему так и не стать. Пошёл другим путём, распластавшись на пузе, он расположился на воротничке пиджака, свесив хвост на его спину. Если б Андрей не видел его раньше, то он вряд ли б признал в декоративном белом с полоской воротничке пиджака, храброго грызуна, послужившего формальным предлогом для начала ссоры.
- Спросим у него, - вскрикнула Марина.
  Оба, как заколдованные уставились на Андрея, не понимающего, что от него хотят.
- Ну, - нетерпеливо, проговорила девушка, продолжая сверлить его взглядом не меньше, чем салук.
- Что ну?
- Здрасьте, приехали. Ты где летаешь.
  Марина, поправляемая в нескольких местах Сергеем, стала возмущённо излагать суть проблемы:
- Упрямиться вздумал наш говорливый сурок. Не по нутру ему видите ли, погоны нашего Старика. Облажаться боится.
- Ничего я не боюсь, - огрызнулся Сергей, потряхивая живым меховым воротником.
- Как же, рассказывай сказки. До подключения Андрея, совсем другую песенку пел.
  Андрей, с искринем сожалением посмотрел, на кричавших друг на друга. Его включение в их конфликт, добилось только одного результата. Его собственная голова пошла кругом.
- Всё я то же самое говорил. Просто, у кого-то память дырявая, как и всё остальное.
- Тебе то откуда знать? Счастье то смотрю тебя за милю обходит.
- Синичка нашептала.
  В устах карга, фраза прозвучала по истине угрожающе. Птичка действительно могла ему, что-то сообщить. Язык птиц, ему был знаком. Марину заявление Сергея задело, но она прекрасно смогла это скрыть. Внешне не изменившись в лице не на йоту.
  К старости ламинам приходилось селиться в отдаленных от людей областях, обрекая себя на добровольное затворничество. С годами контролировать свой дар, они могли всё хуже и хуже. Любое раздражение в буквальном смысле вырисовывалось у них на лице. Превращая симпатичные мордашки девушек в искажённые злобой, опухшие лица старух. Боязнь за каждое своё действие, частенько приводила к развитию тотального контроля за своим лицом и телом. Зеркала, лежащее в сумочки превращалось в истязательный аппарат души. Каждый бросок, сопровождался затяжным замиранием сердца. Выплёскивающимся в большинстве случаев в дикий крик, сменяемый горькими слезами. Даже если на первый взгляд им казалось, лицо не изменилось, они не отводили глаз от зеркала. Продолжая искать внешний изъян. Кто ищет, тот найдёт. До того свыкшись с процедурой крика и слёз, проделованных ими по несколько раз в день. Они не могли поверить, что сегодня привычный уклад их жизни оборвётся. Поэтому глазки продолжали бегать по зеркальной поверхности, одновременно меняя в своём внешнем облике едва различимую, для стороннего наблюдателя, деталь. Крик. Слёзы.
- Думаю, Марина права, - выдавил с неохотой Андрей. – Ты находишься у неё в подчинении, как и я, – поспешил добавить он, стараясь подсластить неприятную пилюлю. Получилось. Пилюлю больной проглотил, но осадок горечи во рту остался.
  Об этом свидетельствовала гримаса недовольства на лице Сергея, зашагавшего к столу Николая Дмитрича, заваленного перемешанными листами докладчиков. Последние стали вели себя на редкость тихо. Не кричали и не стучались.
- Давно бы так, - язвительно заметила девушка. Переполняемая гордостью от одержанной победы, она с нескрываемой радостью взирала на медленный путь Сергея к столу. – А то упёрся, как баран. Не могу, не могу.
- Мне всё-таки непонятно.
  Сергей застыл на половине пути. Пилюля встала, подумал Андрей. Меховое облачение на салуке зашевелилось. Видно зверёк расценил ходьбу хозяина, как прощальный акт с этим не благосклонным к нему помещением. Ещё не много и всё. Ему не надо будит скрываться и притворяться. Открыв правый глаз, он осмотрелся. К великому его недоумению, хозяин направлялся не к двери, а вышагивал в противоположную сторону. Джимбо пискнул, выражая озабоченность неразумностью поступка. Застывший Сергей, пропустил замечание своего питомца.
- И что тебе не понятно. Вот, - Марина указала на Андрея, - человек со стороны, и то смог во всём разобраться, а ты, солома у тебя вместо мозгов до сих пор не можешь смериться и понять.
- А почему бы нам, не позвать секретаршу, чтоб она принимала их. Она больше меня осведомлена, кто достоин повышения, а кто нет.
  Джимбо идея понравилась больше всех. Вскочив с воротника пиджака, он быстро перебрался на левое плечо хозяина, не переставая трясти головой.
- Приехали. Соловьёв, смотрю, у тебя там и соломы то не густо. Элиза – Сек-ре-та-рша, - по слогам произнесла она, стараясь предать своему голосу деловой рассудительный оттенок. Перепалка с ним была выиграна. И сейчас она ставила перед собой совершенно иную цель, чем раньше. Побыстрее расправиться с последними зачатками не покорности. Работай он на обычной работе, а она будь его начальником. Грызуна не было бы давно в живых. А он сам летел бы с торчащим из пятой точки каблуком, куда подальше. Но работа в ФКА, с натяжкой можно было назвать нормальной. Сюда не так просто было попасть и вылететь. Точнее выразиться. Из ФКА фактически не возможно вылететь. Пока тебя не вынесут раньше срока, белыми ножками вперёд. Структура комитета, походила на жизнь сверх секретного шпионского подразделения. Вход рубль выход два.
- Тогда можно ещё кого-нибудь позвать, - не унимался Сергей.
- Достал уже ныть. Разберёшься сам. Примешь. Наградишь, потом доложишь. Возможно это твоё призвание Соловьёв. 
  Марина решительно направилась к двери.
- А тебе, что особое приглашение нужно. В кресле дырку небось уже протёр, - бросила она, достигнув заветной цели.
  Андрей ошалел. Сексапильная блондинка, утратившая для него былой лоск, вцепила острые коготки ему в спину. Да, сделала это так бестактно, что раны оказались очень болезненными. Прикидывалась мягкой и пушистой. А оказалось редкостной су..ой. Михалыч точна был прав везёт мне на них, - подумал Андрей, выходя за Мариной, которая с осанкой фрегата на полном ходу плыла сквозь жиденькие ряды докладчиков.
Видно томительное ожидание пережили не все. Докладчик, выпровоженный от Николая Дмитрича, был среди тех редких зубров, которые смогли дождаться заветной минуты. Он восседал на диване, но не так, как сидят приглашённые гости. С лёгкостью откинувшиеся на удобную спинку, в ожидании приёма или наоборот негодовании от задержки. Они знают, кто сейчас правит балом. Выпровоженный докладчик не знал, кто ведёт хоровод –раз, не был приглашённым – два. Сложив два простых арифметических числа, он получал, что положение его зыбко и неустойчиво. Время бежало, а из кабинета кроме ругани, ничего не доносилось. Приходилось ему мучаться в сомнениях и сидя на краешке дивана, крепко сжимать оставшиеся листы доклада. Часть уже покоилась на столе шефа ФКА. Листы, довольно мятые и взмокшие от пропитавшегося в них пота, начинали покрываться жёлтыми разводами. И всё же докладчик был оптимистом. Идя сюда с утра, он смутно представлял себе, что находиться в огромной кипе бумаг, в добытой им папке. Она тоже осталась там. Сокрушённо подумал он, одновременно стараясь утешить себя тем, что сейчас он был лучше всех собравшихся посвящен в бумаги, находившиеся у него в руках. Прочтение их оставило двоякое чувство. Рациональных зёрен там было не больше, чем в докторской колбасе мяса. Но с другой стороны теперь он знал, какая халтура находилась у него в руках. Именно в момент, размышлений о дальнейшей судьбе бумаг, он и увидел Марину, с семенящим за ней Андреем.
  Девушка не сразу заметила наглеца, выросшего у неё на пути. К счастью, его вопрос, предотвратил их не минуемое столкновение, выведя её из построения плана дальнейших действий.
- Как вы уходите. А я, вернее все мы.
  Она застыла, как вкопанная. Нашёл Титаник на айсберг, - подумал Андрей замирая в ожидательной позиции на безопасной дистанции.
- Что?, - внутриности девушки начинали закипать.
- А как же доклад.
  В подтверждение своих слов мужчина покачал кипой бумаг, крепко сжимаемых им.
- Я тебе покажу доклад, - гневно взревела Марина.
  Бумаги, пожелтевшие от капелек пота, стали чернеть, к всеобщему ужасу докладчика. Он попытался схватить их второй рукой, чтобы защитить, сохранить. Но спасатель из него выходил никудышный. Бумаги продолжали превращаться в прах, оседая у него на руках. Скупая мужская слеза скатилась у него по щеке, по умершим листам халтуры. С боков раздались возмущённые перешёптывания и слова сожаления. Даже Андрей бросил несколько слов, в утешение попавшемуся под горячую руку докладчику. Последний не столько был огорчён утерей остатков своего доклада, сколько обрадован. Они исчезли, а вместе с ними растаяла и проблема его дальнейшего письменного доклада. Ему оставалось изложить рациональные идеи, почерпнутые им из них, и уповать на жестокое обращение, не позволившие ему сообщить большее. Унижение, начальника самого низшего этажа, волновало намного меньше. Все свои помыслы он устремил на актёрский талант по игре в обиженного сильными мира сего. Жертву, которую добросердечный люд любит и сочувствует. И он оказался прав. 
  Сергей, бросившийся вдогонку Марине, стал соучастником развернувшийся бумажной трагедии. Пострадавший ему был не знаком, но он чувствовал, как внутри него начинало зарождаться чувство симпатии. Надо помочь, - стучали слова у него в голове. Но как?
  Тем временем, обиженный докладчик отошёл в сторону с дороги Марины, продолжавшей глазами метать молнии. Запримеченный им в дверях кабинета молодой человек, с глазами полными сожаления за выходку своей коллеги, являлся новой желанной целью. Отряхиваясь от пепла, докладчик засеменил в его сторону, пытаясь придать своему лицу более жалобное выражение и пустить ещё один жидкий аргумент из как назло пересохших глазниц.
- Входите, - Сергей подвинулся в сторону пропуская начинающего краснеть от натуги докладчика. Краску, заливавшую его лицо, он истолковал по-своему, не зная, что его догадки лежат в противоположной стороне от истины.

  Лужи, по сравнению с вчерашними размерами, остались в прежних границах. И при такой погоде, Андрей посмотрел на небо, разогнавшее все облака и сверкающее светло-синими тонами, им нечего беспокоиться. Их жизнь в полной безопасности, и они могут нам ещё долго долго доставлять неудобства.
  Прохудившаяся подошва ботинка, была полностью согласна с мнением своего владельца. Проникавшая сквозь неё влага, продолжала свой путь, минуя, слабую хлопковую защиту носок, к коже. Прикосновение холодных капелек воды, оставляли после себя не приятное ощущение. Сколько раз он давал себе зарок заклеить или на хрен выкинуть прохудившиеся ботинки. Но каждый раз откладывал, убеждая себя, что это дело завтрашнего дня. Знай, он хоть какие-то магические заклятья, способные устранить холодные прикосновения, он бы давно пустил их в ход. К сожалению, в учебке его этому не научили, а спрашивать раздражённую Марину, после сцены в приёмной ему не хотелось. Да и глупо было задавать такой ничтожный вопрос. Хотя, - подумал он, кажется вот такие мелочи зачастую и приводят к летальным исходам. Всю жизнь боишься больших проблем, а погибаешь от таких ничтожных, как: кусочек хлеба, кость в жареной рыбе, стакан воды или, наконец, прохудившаяся подошва. Жестокая ирония судьбы.
  Стоянка продолжала пестреть редкими рядами машин. Мало, что изменилось на ней за прошедшие пару часов, когда Марина в спешке её покидала. Пострадало только собственное настроение. Входила с ним, а сейчас шагала с раздражением предпоследней стадии. Марина злобно сплюнула в ближайшую лужу, утопив половину туфли в соседней. Жизнь дорогой обуви её не волновало меньше всего. Хотелось кого-нибудь испепелить. Растоптать. Дать волю своим эмоциям. Кого выбрать? Его нельзя, - подумала она, следя краешком глаза за еле поспевающим за ней Андреем.
- Поживее. Плетёшься как курица лапая.
  Андрей ускорил шаг. Марина специально произнесла слова полушёпотом, чтоб ветер донёс до него не их суть, а тон. И попала в яблочко. Властная интонация, подстегнула мужчину невидимой плёткой ускорить шаг. С учётом манёвров сквозь лужи, преодолеваемые девушкой по принципу, камазы грязи не бояться, ему пришлось перейти на лёгкую трусцу.
  Рассуждения о погоде сменились недоумением. Сумасшедший дом какой-то, размышлял Андрей, перепрыгивая очередной водный набросок природы. Сидели, сидели. В теплом уютном помещении и на тебе сорвались. Бежим, а куда не известно. Надеюсь она не собирается меня вести пешком до вчерашнего места преступления. Свихнёшься. Сейчас бы лучше поесть. Да завалиться на полчасика. Пачка сигарет, мирно покоившаяся в куртке, продолжала оставаться не тронутой. На удивление курить не хотелось. С той сигареты на балконе, прошлой ночью. Он так до сих пор и не притронулся к недрам пачки с грустным верблюдом на синем фоне.
  Напротив своей машины, Марина остановилась и начала проделывать процедуру по превращению шестерки с ржавыми дисками, в тёмный кабриолет с откидной крышей. К окончанию сеанса трансформации, Андрей смог догнать девушку.
- Куда поедем?, - спросил дружелюбным голосом он. – Перекусить не плохо  было б.
- Не плохо, - согласилась Марина, вырисовая депутатский номер под мордой темнокожей красавицы.
- Так значит ща в кафешку?
- Ага, размечтался, - девушка полностью закончила работать над внешним видом машины и теперь снимала её с сигнализации. – Приготовься сейчас работать будишь.
- Как работать. Прямо, здесь. Я думал мы на вчерашнее место преступления поедем.
- И что мы, по-твоему, делать там будем?
  Марина повернулась и смерила Андрея взглядом.
- Не знаю. Можно ещё раз попробовать, а то тогда мне не совсем ….
  Закончить он не успел.
- А потом ещё раз съездим, и ещё. Ты что с луны, чтоль свалился.
   Марина прикурила сигарету. Терпкий вкус табака ударил Андрею в ноздри. – Будем туда каждый день на прогулку ездить. Прям, второй Соловьёв. И откуда вы тока такие берётесь.
- Оттуда, - Андрей пальцем указал на небо.
  Попытка разрядить атмосферу не удалась, девушка не оценила шутку.
- Эх, возглавляю серьёзное расследование, а из подчиненных одни дубы попадаются.
  Вот тварь. Вчера Старик обещал, что и я буду курировать это дело, - подумал Андрей задетый, тоном Марины. Поверил старому хрену и что. Работаем вместе. Как же. Строит из себя начальника. Нет уж роль подчиненного, как Соловьёв, я играть, не согласен.
- Мы возглавляем, - поправил Андрей.
  На удивление вырисовавшиеся сквозь маску раздражения, он поспешил добавить. – Николай Дмитрич вчера сказал.
- Ну, вот застонала, Марина, - ещё не легче. Напарничек из твердолобых попался.
  Слова - Николай Дмитрич так сказал, она восприняла с меньшим удивлением. Видно такое поведение Старика ей было не в новинку.
- Значит так напарничек, ты у нас новенький. А значит, большая доля ответственности ложится на мои хрупкие плечи. И автоматически делает меня главной. А раз так то я считаю, что сейчас тебе пора включить свой неповторимый и единственный талант и узнать, что случилось с первой убитой осведомительницей, а не думать о еде. Да, - добавила она, - Советую не очень тянуть, нам ещё в одно место надо заехать.
- А может всё же обед, - взмолился Андрей, чувствуя острую нужду в весомых аргументах, которых у него не было.
  Марина бросила взгляд на свои часы.
- До него ещё целый час. Так, что меньше болтай больше работай.
  Андрей застонал голосом сражённого зверя. Больше аргументов не было, тока как объяснить это всё сильнее и сильнее просыпавшемуся сосущему под ложечкой чувству.
- Чем быстрее справишься, тем быстрее сможем перекусить,- добавила Марина.
  Андрею от её слов стало только хуже. Она применила его излюбленный приём под названием подсласти пилюлю, чтобы лучше покатило. Обидно, когда используют твои приёмы протеев тебя же. Мужчина обречённо вздохнул, вбирая в лёгкие аромат собравшихся скопом машин с незнакомой ему примесью. Ему показалось, что в лёгкие помимо воздуха проник и запах железа, собравшегося здесь металлолома. Как говорил Жак Батист Гренуй, и оно имеет запах, - вспомнил Андрей, недочитанную им книгу. Городская действительность – смесь автомобильных газов и людского безразличия. Не удивлюсь, если в конце книги, он понял, что и самые мерзкие проявление человеческой натуры имеют запах. Слабый, едва уловимый, но всё же способный не приятно пощекотать ноздри, когда его почувствуешь. Вот чем, наверно, является эта странная примесь, затесавшаяся в ряды моих лёгких, – подумал Андрей, занимая положение по правому боку от Марины.
- Насколько я знаю, фотографии и имени тебе будет достаточно.
  Марина соединила ладони и, поднеся их к груди, зашептала. С виду она походила, на сексапильное чудо, осознавшее степень порочности своего тела. И сейчас застыв, в молитвенной позе, она пыталась замолить собственную греховность. Тебе вряд ли это поможет, - размышлял Андрей, наблюдая за действиями девушки, - таких красоток, как ты, ещё поискать надо. 
  Марина продолжала смотреть на свои сведённые ладони, шепча. Андрею показалось, что она считает. Нет, точно уверил он себя. Услышав отчётливое четыре, и смазанное пять. Каждый маг сам выбирал, какие слова должны выливаться из его уста, помогая ему сосредоточиться. Заклинания, олицетворяющие словесную форму магии были потеряны с утратой магии души. Поэтому маги часто выбирали для сосредоточения, замысловатые считалки или набор фраз с односторонними звуками, способными ввести их в состояние лёгкого транса. Но не стоит забывать и о дыхании, игравшем не последнюю роль. Вдох-выдох. Грудь девушки, возросла, уменьшилась. Стремясь принять в высшей точке зависания - четвёртый размер, можно сказать, ей практически это удавалось, если не считать подлый миг, возвращающий её назад, при выдохе. Начинать карабкаться наверх приходилось опять сначала. Взор мужчины, следивший за незатейливым процессом увеличения груди, вытеснил из его головы обиду, смешанную со злостью на её обладательницу. За такое и в огонь и в воду можно, но лучше с такими аргументами, в весомости их он не сомневался,  куда по суше и по мягче.
  Появление матового листка, небольшого формата, в сомкнутых ладонях девушки, Андрей, увлечённый раскачиванием неоспоримых её достоинств, пропустил. Только когда колыхание груди прекратилось, и она вернулась в исходную позицию третьего размера, он обнаружил у девушки в руках фотографию, которую она протягивала ему. Андрей, сконфузившись, взял её и отвернулся в сторону, стараясь придать своему лицу более серьёзное выражение.
  Марина молча смотрела на профиль Андрея, ожидая от него вопросов. Но их всё не следовало, и она в стремлении скоротать время стала доставать портсигар.
  Фотография была изумительного качества. Чего сказать о больном виде женщине запечатленной на ней было никак нельзя. Хотя невидимый художник и попытался запечатлить грузное тело женщины в причудливой улыбке, Андрею показалось, что она напоминает вольную интерпретацию улыбки Джоконды, в более солидном и выгодном свете, полностью ему осуществить задуманное не удалось. Женщина, выглядевшая на шесдесят лет, с хвостиком средней длинны, больше отпугивала своим видом, чем подстёгивала увековечить себя в рамочке. Растрепавшиеся седые волосы, были собраны в пучок, заколотый на макушке. А глаза, цвет которых, как не силился разобрать Андрей так и не мог, пытались улыбнуться, в разные стороны. Но не только запечатленное косоглазие, придавало снимку отталкивающий вид. Испищрёное морщинами лицо с перекошенными волнистыми складками на лбу, так же играли на поле, создания неблагоприятного образа. Первое впечатление обманчиво. Нельзя судить по внешности, - пытался убедить себя Андрей. Получалось плохо. Возможно в будущем, когда отметка его возраста переползёт одну треть его жизни, он осознает заключённый в этих фразах посыл. Но пока этого не случилось, он в большинстве случаев продолжал судить о людях по внешности, предавая ей особую весомость в своих глазах.
- Михрютина Вера Александровна, - нарушила молчание Марина. Вопросов со стороны Андрея не следовало, и она решила сама взвалить себе на плечи не обременительную ношу его просветления. – Одна из ведущих осведомительниц России, хотя в Москве других и не держат. Шестидясити двух лет по паспорту. Жизнь у осведомительниц, как ты знаешь, не превышает срока, отпущенного обычным людям. Так, что если важно: её биологический возраст считай соответствовал документальному.
  Андрей оторвал взгляд от фотографии  и кивнул, подтверждая мнимую важность услышанной им информации. На самом деле цена её была три копейки. Фотографии было вполне достаточно, чтобы попытаться найти эту женщину в прошлом и проследить последние минуты её жизни.
  Однако, лучше наверняка, а для этого надобно знать и место, откуда начинать. Видно поедем, - подумал Андрей, оглядывая чудо немецкого автопрома,  молчаливо подпирающее тело девушки. Или наоборот. В нутрии у него засиял слабый отблеск надежды на обед, который можно было съесть прямо внутри салона. Но у судьбы были другие планы на этот счёт.
- У этой стоянки её ждал служебный автомобиль с личным водителем и телохранителем на пол ставки. Знаешь комитет любит универсальность. Чтоб ты и по земле ползал и в воздухе летал и в воде, как рыба себя чувствовал. С моей точки зрения полная ерунда. Мы всё же живые существа, а не роботы.
- Согласен, - поддакнул Андрей упавшим голосом. Ехать они видно никуда не собираются. А значит, - он бросил взгляд на свои недавно приобретённые командирские часы, - обеда не будет, как минимум, ещё тридцать пять минут. Секундная стрелка, переползла через цифру двенадцать, к великой радости Андрея, уже через тридцать четыре, - поправил он себя.
- Машина у неё ауди тёмного цвета, думаю, не перепутаешь. У нас в основном осведомительницы тока работают до самой ночи, так что с опознанием авто на стоянке, думаю проблем не должно возникнуть.
  И откуда только у комитета деньги на дорогие машины берутся. Старик на джипе разъезжает. Осведомительниц на ауди катают. А почему я тогда пользуюсь метро. Может мне, как и она, он бросил взгляд на Марину, купить ржавую шестёрку и устроить ей магическую прокачку. Аля ламборджини будит. Хотя поддерживать такую иллюзию довольно затратно, а если ещё учесть пробки, то вообще убийственно становиться. С моими магическими способностями, инвалидность обеспеченна. Туда на ламборджини полный сил, обратно на шестёрке, иль на скорой с полным их отсутствием. Выбор невелик. Либо магическая недостаточность, либо метро. Андрей склонился ко второму варианту и передал фотографию обратно в руки девушки.
  Половина двенадцатого показывали часы. Сейчас Андрею показалось, что стрелки специально тянут время. Будь проклят эльфийский механизм Исмаил-бека. По точности он может и лучший. Спору нет. Но по человечности. Дешёвые электронные часы, спешащие на пару минут ближе будут. И ремешок у них красивее. Надо будет к нему зайти, - решил Андрей, окидывая стоянку прощальным взглядом. Пора. Раньше сядем, раньше выйдем.
  Он закрыл глаза и представил  лицо Веры Александровны. Ночь. Ауди чёрного цвета. Пред ним возникло множество нитей, синего и красного цвета, переплетаясь в до боли знакомые верёвки. Они ползли по асфальту, и скрывались под днищами машин, которых сейчас на стоянке было всего пять. Причём стояли все в разных частях, четыре по бокам и одна примерно по середине. Этакая небольшая сатанинская вакханалия.
  Андрей яснее нарисовал образ женщины, линий стало меньше. Он выделил из синего потока одну спрятавшуюся нить красного цвета, связанную с расположившимся в центре немецким седаном и не задумываясь схватил её. Но вместо ожидаемого перенесения в роковой для осведомительницы чёрно-белых красок день, он увидел и услышал нечто другое:
  Глаза белой ведьмы, выплыли перед ним из темноты. Найя припомнил Андрей. Его губы приоткрылись, силясь окликнуть девушку. Но её образ исчез, до того как он смог произнести первое слово. Глаза девушки вытеснили руки с вычерченными на них полосами, сердца, любви и другой хиромантии. Он не видел их владельца, только руки, испещренные волнистыми линиями. Среди них одна была отмечена шрамом, по всей своей дуге, в виде неровного шовчика. Глаза Андрея расширились, он стал вспоминать всё, что знал о расположении линии жизни. Левая рука, он впился в неё взглядом. Сверху вниз дуга, - подсказал мозг. Андрей поднял взгляд наверх. Сомнений не осталось. Обладатель загадочных рук, представших его взору, выжег или вырезал себе её контур… Руки сменились тьмой, разрезаемой шёпотом, словно карманным фонариком. Казалось, кто-то невидимый стоял за ним и, склонившись к нему, что-то шептал. Неразборчивое и зловещее.
- Имбэрго, - различил Андрей одно из слов, произнесённых невидимым силуэтом.
  Скрежет, раздавшийся у него за спиной, заглушил голос невидимого помощника, продолжавшего, шептать всего одно единственное слово – Имбэрго.
  Да, что за хрень, Андрей резко повернулся, ожидая застать невидимого шептальщика врасплох. Но он опоздал, за спиной никого не оказалось.
  Скрежет усилился, казалось, он приобретал вполне материальную форму способную покалечить. Скрежет металла определил Андрей, вспоминаю старого доброго старика Фреди.  Что он так всем не нравился, за что его в каждой части убивали всё изощреннее и изощреннее. Сценаристы полные садисты. Никакого сострадания к культовому убийце с железной рукой.
  Шум усилился, к нему добавились искры, возникающие из темноты и в замедленном темпе опускающиеся в неизвестность. Андрей прикрыл уши, стараясь защитить себя от противного скрежета. Помогло наполовину. Создавалось впечатление, что он проникает сквозь кожу, глаза, нос, а слуховой аппарат, является для него не единственным пособником, в проникновении внутрь. Он издевался, находя новые пути для попадания в голову Андрея. 
  К искрам добавились нечёткие контуры переднего бампера автомобиля, вернее того, что от него осталось. Он был смят и выгнут справного бока вверх, видно стараясь поближе быть к небу, отдавая ему душу. В таких позах известные художники всегда запечатлевали не менее известных страдальцев. С обращёнными к небу руками и глазами, вопрошающими в молчаливую синеву: А как же я? В ответ им доносился нарисованный с боку ветер, раскачивающий тонкие стволы молодых березок. Видно творцы кисти считали такой ответ более всего вразумительным. Расплывчатый и неясный на первый взгляд, при более глубоком проникновении в картину, он, однако, был способен зародить зерно сомнений в душе будущих зрителей. Семя, которое умрёт в пяти из десяти увидевших этот шедевр, в трёх оно прорастет на половину, и лишь в двух оно вырастет в прекрасной цветок.
  Выгнутый бок вопрошал вместе с фарой, разбитой вдребезги так, что часть её осколков оседали в неизвестною пустоту, а другая часть - покоилась на вогнутой глубоко внутрь радиаторной решётке. Лобовое стекло выплывшие из зыбких очертаний, превратилась в миллионы кусочков, прозрачного пазла. Из которых особенно выделялся один, неправильной треугольной формы, и слишком больших размеров.
  Зрелище походило больше всего на дорогие спецэффекты из новоявленного кино-шедевра. Оскар, обеспечен. Ни один компьютер не смог бы с такой детальностью запечатлить подобное действие. Можно смело сказать, что на глазах молодого человека происходило разрушение передней части автомобиля на мелкие кусочки. Деформации закончились не везде и кое-где ещё продолжался выгибаться и с треском разлетаться металл, сообщая о незавершённости процесса.
  Скрежет приобрёл, скользящее звучание, напоминающие круговое движение шара из сотни неровностей, цепляющихся за гладкую поверхность его пути. Дорога у него видно была длинная, и судя по издаваемому звуку нелёгкая. Путь к славе лежит через тернии. И шар, впитав это с молоком своего создателя, рвался к ней, своей шершавой неровной поверхностью, особенно рьяно.
  За разбитым капотом автомобиля, смотревшего на Андрея, стала появляться передняя морда второй машины, которой, судя по повреждениям повезло намного меньше. Тут радиаторная решётка пошла дальше, изогнувшись в форме буквы Л. Фары, о их существовании и расположении  можно было только догадываться. Настолько сильный пришёлся по ним удар, столкновение, как отметил Андрей, носило лобовой характер. Морда в морду. Обломки тёмного и грязно-синего цвета, повисшие в воздухе, их движение практически не замечалось, представлялись слюнями незадачливого ухажёра, впервые дорвавшегося до объекта своей страсти.
  Участь лобового стекла второй машины, выплывшего из небытия мало, чем отличалось от судьбы первого. Те же самые миллионы маленьких осколков, медленно бороздящие просторы невесомости. Самые большие из них, к удивлению такие здесь находились, просто весели, на невидимых нитях, на месте. Закон тяготения на окрашенные в красный цвет осколки не действовал, а если и пытался убедить зарвавшихся выскочек в своём неоспоримом величии, тем самым, понуждая их пасть перед ним ниц, то получалось у него это из вон рук плохо. Оправа, некогда служившая по прямому своему назначению, изогнулась по средине, напоминая собой цифру восемь, восстановлению не подлежала. Столкновение превратило её в калеку, вычеркнув чёрным маркером из рядов блестящих подруг. Осколок стекла, засевший в ней, таких стеклянных зубьев у нёё была тьма тьмущая, вылетел из неё, разбавив скрежет своим свистящим писком, наподобие обрыва струны у скрипки. Спокойствием и неспешностью передвижения стеклянный малютка явно не страдал. Завывая, среди застывших осколков он приближался к Андрею. Маленький треугольник с вытянутой вершиной в виде пики, готовый разить наповал. 
  Глаза сомкнулись сами. Темнота, царившая за сомкнутыми веками, дополнилась возникновением  тишины. Ни тебе скрежета, лязга, ни свиста дерзкого осколка, пытавшегося покуситься на его жизнь. В намерениях маленького треугольничатого дьявола, Андрей не сомневался. Всё исчезло так же быстро, как и появилось, оставив после себя проклятое слова невидимого шептальщика, падающие  громкими каплями, наподобие плохо завинченного крана, в сознании.
  Первыми к  ним добавились плохие мысли. Я мёртв, он приоткрыл глаза на маленькую щёлочку. Ветер нежно трепал листву на деревьях. Алюминиевая банка, подхваченная им, катилась по сухому асфальту, издавая железную симфонию номер восемь. Собственного сочинения и исполнения.
  Фонари воюющие с темнотой, из редка помигивали. Сообщая о переменном успехе в этой войне. И всё же на стоянке они явно смогли одержать верх. Пять стоящих машин в разных углах просматривались одинаково хорошо с любого её конца.
  Андрей вытер вспотевшее лицо. Объяснений только, что случившихся с ним событий у него не было. Такое было впервые, и он не знал, как на это нужно реагировать. Теоретически он мог допустить возможность увидеть Найю, связав это с переплетением нитей. Но что мать твою за инцинеровка аварии в замедленном показе, да ещё, только половин машин?  Откуда они взялись. А голос, нашептавший ему -  Имбэрго, отпечатывавшиеся у него в голове каждой буквой. Нечистый его бери. Что, оно значит?
  Цоканье туфель отвлекло Андрея из блуждания по собственным закоулкам. По левую сторону от него усталой походкой двигалась женщина с фотографии. Конечной точкой её путешествия, по ходу являлась машина, расположенная в центре. Андрей обрадовался, что сразу выбрал верную нить. Выбирать из пяти машин было несложно, ауди из них было всего две, но тёмного цвета одна. И все равно, это не омрачило радости Андрея. Женщину сопровождал мужчина в тёмно-синей куртке с длинными волосами, собранными в пучок. Телохранитель на полставки, - вспомнил он слова Марины. Пить дать линкан.
  Парочка добралась до автомобиля. Женщина замерла у задней двери, ожидая пока телохранитель перевоплотиться в шофёра и галантно впустит её внутрь.
  Седан заурчал и шурша шинами двинулся в сторону выезда со стоянки. Его путь пролегал рядом с Андреем, и когда он поравнялся с молодым человеком, тот с нерасторопностью бегемота, плюхнулся на него, подобно погружению изнурённого жарой толстокожего животного в прохладные недра реки. Только в отличие от прыжка бегемота, всплеска миллиона капелек воды не последовало. Андрей, как нож проскользил сквозь крышу машины и чуть так же не преодолел сиденье. В последний момент, он сильнее сжал нить, заставляя прошлое создать для него, нечто наподобие вакуума, способного удержать его в салоне автомобиля.
  Машина двигалась плавно, неровности дороги, попадающиеся у неё на пути, превращались в слабо заметные толчки, которые женщина расположившиеся на заднем сиденье не замечала. С Андреем ситуация обстояла хуже. Любое, даже слегка заметное покачивание и подёргивание, заставляло его сильнее сжимать нить и молиться, чтобы не вылететь из набирающей скорость машины.
  Дорога их пролегала по переулкам и малолюдным улицам. Ночь всё-таки подумал он, подскакивая на очерёдной выпуклости возникшей на их пути. Вакуум трясло изрядно, и Андрею приходилось постоянно его поправлять, надеясь, что на неровности и резкие повороты, ещё ожидающие их, у него хватит терпения и сил. В другом случае, он бы не довольствовался краешком сидения, боясь вылететь при каждом резком движении автомобиля. Но не сейчас. Когда судьба сыграла с ним в преферанс. Подкинув задачку для решения на досуге, ему не хотелось пытаться ускорить процесс перемещения по нитям прошлого. Впечатлений от созерцания волкодава и слова выжженного в памяти, было больше чем достаточно, считал Андрей. Крепче сжимая нить на резком повороте направо. Часть вакуума не удержалась в салоне автомобиля и вынырнула наружу. А вместе с ней последовала и нога Андрея. Если б не бестелесная форма, то ограда из прутьев с устремленными к тёмному небу пиками, поцеловала её. К счастью Андрей прибывал в прошлом виде неосязаемого призрака, и когда машина выровнялась и плавно зашелестела покрышками вдоль ограды, он смог втиснуть невредимую нижнюю конечность.
 Пустынные улицы сменились, оживлённой трассой, по которой с шумом проносились разнообразные машины. Ауди влившись в их поток, поддалась всеобщему настроению и понеслась по ровному асфальту, в ускоренном темпе. Данный забег длился около двадцати минут, как отметил Андрей по своим часам. Стрелка, которых отсчитывала время в обратную сторону. Интересно, что сказали б ученые умы, узнав. Что в прошлом часики бегут в противоположную сторону от настоящего.
  Между водителе-телохранителем, как окрестил его Андрей, и осведомительницей завязался разговор. Скучная беседа, монотонный тон которой, вгонял Андрея в некое состояние наподобие транса. Слова медленно сходили с губ осведомительницы, и доносились до Андрея приглушённо из прекрасного далёка, растворяясь у него в голове.
  Оболочка стала тускнеть и уменьшаться в размерах, уводя тело Андрея вниз. Грубо говоря, он стал проваливаться в сидение. Кожаный монстр, приоткрыл пасть и схватил его за пятую точку.
  Андрей тряхнул головой, прогоняя томный дурман, навеянный щебетанием осведомительницы. Невесомая оболочка вернулась в прежние границы, вытащив нижнюю часть тела Андрея из пасти кожаного чудовища. Уф, пронесло, - подумал он, бросая негодующий взгляд на Веру Александровну и силясь припомнить смысл разговора, между ней и охранником. Как говорят с врагом надо бороться его же методами. Проникнуться смыслом его поступков, а если нужно идти ещё дальше, то вообще влезть в его шкуру. К счастью так далеко, подумал Андрей, ему забираться не нужно. Хватит внимательного выслушивания её изливаний. Изредка сдабриваемых покачиванием головы в разные стороны, для отгона подступающей голодной усталости. Он больше не даст шанса попытаться кожаному монстру проглотить себя и выплюнуть на летний асфальт московской дороги. 
  Вспомнить суть разговора между охранником и осведомительницей ему так и не удалось, память настырно не хотела давать ему шанс, на проникновение в суть их разговора. Да и важно ли это. Главное попытаться заставить себя сейчас слушать её монотонную речь более осмысленно, запоминая каждое слово. Как надеялся Андрей данное занятие должно было, отвлечь его желудок, ноющий от отсутствия в нём пищи – раз, и оградить его от погружения в состояние лёгкого транса, навиваемого песнопением осведомительницы – два. Поэтому Андрей сосредоточившись уставился на женщину, лицо которой не вызывало ни малейшего следа озабоченности, его проблемами.
-  Тамара заходила, хотела сводку забрать, а она представляешь?
  Охранник молчал, риторические вопросы своей хозяйки он знал наизусть. Есть женщины предпочитающие слушать, а есть, как его хозяйка любящие поболтать. Перемыть косточки зазнавшимся коллегам, обсудить свои последние успехи и конечно поговорить о событиях прошедшего дня.
- Полуготовая. Закрутилась сегодня так, что про неё вспомнила только, когда она переступила порог моего кабинета. 
  Губы женщины исказились в лёгком подобие улыбки. Левый глаз дернулся, а правый зрачок, покосился. Живое фото, - подумал Андрей, наблюдая за переменами в лице осведомительницы.
- Совсем из головы вылетело. То одно, то другое. А как Тамара зашла, представляешь, прям током пробило. Сводка!
  Женщина недовольно фыркнула на свою оплошность, отчего у неё на подбородке появилась большая капля слюны, отдававшая желтизной. Зная за собой такие оплошности, она достала белый платок обрамленной синей каёмочкой и убрала жидкое недоразумение. Водитель продолжал соблюдать обет молчания, искоса наблюдая за своей хозяйкой через зеркало заднего вида. Сцену, вызвавшую у голодного Андрея внутренней рефлекс, он застал под занавес. Осведомительница аккуратно складывала платок, выжидая паузу:
- Вроде и делать её не больше получаса, всего то, по пяти пунктам уточнить, да мелких фальшивомонетчиков внести. Представляешь? 
  Она прихлопнула по сиденью водителя, как будто всё время общалась с ним, - что удумали, с помощью иллюзий обычные картонные бумажки за деньги выдавать. А самое удивительное, дальше ста рублей, почему-то не двигались. Всё больше десятки, полтинники подделывали.
  Женщина замолкла. Андрей, не сводивший с неё глаз, и чуть не вылетевший на очерёдном резком вираже из автомобиля был ошеломлён. Она спятила, была первая его мысль. Разговаривает сама с собой, да ещё с глупыми речевыми паузами. Лицо охранника, подобно лицу партизана на допросе, выражало молчаливое спокойствие. Ни одного слово не сорвалось с его губ. Величайшая находка для болтуна, - подумал Андрей. Ни слова протеста, ни слова укора. С таким успехом она могла поговорить и со стеной, хотя он бросил взгляд на руку женщины продолжавший сжимать край водительского кресла. Она так и делает. Психбольница по вам  плачет Вера Алексеевна, примонил он имя осведомительницы. Его он слышал всего лишь один раз и не был уверен в правильности произношения. Белые халаты ждут вас.
- Пришлось в срочном порядке за сводку браться, - вновь прорезался голос осведомительницы, после очередной речевой паузы. – И знаешь, думаю я вполне могла уложиться в десять минут. Но, опять вмешалась судьба-злодейка. Сводка полетела в ящик, дожидаться завтрашнего дня. Думаю за один день ничего страшного не случиться. Незадачливые фальшивомонетчики, как и другая преступная братия, от нас никуда не денутся.    
  Женщина ослабила хватку обшивки водительского кресла, с которым делилась своими мыслями. 
- Не часто он меня навещает, думаю ради такого события, стоило пожертвовать сводкой. В былые времена мы с ним часто виделись. Обоих нас тянула магия мёртвых наречий гномов. 
  Довольная улыбка выползла на скривившимся рте. Глаза разбежались в разные стороны, сделав женщину, похожей на пациентку палаты номер пять. Белые халаты опоздали.  Андрей содрогнулся от созерцания лица осведомительницы, продолжавшего расплываться в улыбке. Не уж то никто не замечает всего происходящего. Охранник, Андрей посмотрел в зеркало заднего вида, смотрел пустым взглядом на её лицо сияющие обезображенное улыбкой со стопроцентным косоглазием, полностью бесстрастно. Ни один его мускул не выдал гримасу отвращения или пренебрежения, которая гуляла по лицу Андрея. Порой самое очевидное ускользает из рук, но стоит только по внимательней присмотреться, задержать свой взор дольше обычного и всё меняется.
  А может это мелочность? Все мы не без недостатков, - попытался убедить сам себя Андрей. Попытка навязать себе нейтральное чувство по отношению к женщине сидящей в метре от него, не увенчалась особым успехом. Видно мелочность, - решил молодой человек, сверля скучающим взглядом тело Веры Александровны. Поскорей бы тебя грохнули. Слушание разговора осведомительницы с кресло-водителе-телохранителем, теперь линкан сидевший на месте шофёра именовался Андреем только так, не походило на захватывающие повествование приключений Индианы Джонса. Не тебе скрытых сокровищ, опасных ловушек, большой и непременно чистой любви. Ничего, кроме нудения и страшных рож, рисовавшихся мускулами её лица. Хорошо, что она не сердиться. Представить её в гневе, скудному воображению Андрея, было не под силу.
- Времена были, - она мечтательно закатила глаза к потолку салона автомобиля, переносясь в прошлое – Мёртвые языки только начинали входить в моду.
  Нет, взмолился Андрей только не надо лекции из истории. В учебке она ему давалась очень не просто. Очередная ирония судьбы, вызывающая улыбку недоумения у профессора преподавшего ему её. Странник, как он считал, должен безупречно знать магическую историю, ведь основной его работой является погружение в неё. Настоящего нет, - страстно кричал Альберт Карлович. Только будущие и прошлое, разделяемое невидимой нитью, которую ты, - его длинный указательный палец, ни хрена не сможешь найти. Если будешь так относиться к моему предмету. Палец взвился из горизонтального положения в вертикальное, напоминая Андрею сломанного одноногого солдатика из детдомовской коробки. История всё, - не унимался разошедшийся не на шутку преподаватель, - каждый миг нашей жизни пропитан ей. Бедующее идёт впереди, прошлое идёт сзади, а то что многие считают настоящим, сегодняшним днём, текущим положением, - он усмехнулся является не более как попыткой остановить ход времени. Постараться оглянуться назад, немного посмотреть вперёд, и сделать вывод о теперешнем положении дел. Настоящее является мнимой точкой, подобно, - профессор задумался ища подходящее сравнение. Воцарившиеся молчание в аудитории нарушало неторопливое жужжание мухи, которая превращала своё будущие в прошлое, передвигаясь в дальний конец аудитории, к окну. Через которое проникающие в помещение солнечные лучи, нежно лизали воздух, сотрясаемый двумя полупрозрачными крыльями спешившим распрощаться с духотой аудитории. Взмокший лоб профессора, ежеминутно вытирался платком. Молчание продолжалось. Профессору никак не удавалось подобрать более менее подходящий пример.
  Осведомительница проблемой Альберта Карловича не страдала. Её язык со скоростью заправской молотобойки перемалывал пласты прошлого, изредка останавливаясь на законные речевые паузы. Окунувшись в воспоминания в учебке, Андрей однако, постарался не упустить и монолог Веры Александровны. Если опустить большое количество подробностей, то получалось примерно следующее. Из большого количества мёртвых наречий, она занималась со своим знакомым, гномьими. Среди которых в свою очередь выделялись четыре наречия, утратившие былое значение у маленьких человекоподобных существ, как выразилась осведомительница, на смену старому приходит новое. Многие из этих наречий легли в основу, других, делая язык более лёгким и воспринимаем. Общаться на мёртвых наречиях для них было довольно затруднительно и в основном они прибегали к ним, для чтения старых фолиантов фавнов, гномы после великой войны, заставили маленьких Пушкиных писать только на их языке. Или для сообщения важной информации, многие слова из мёртвых наречий перекликались. Так одно слово на одном из них, произносимое одинаково, имело совершенно разное значение. 
  Молотобойка заглохла, - отметил Андрей, очередную речевую паузу осведомительницы.
- Почему нельзя прийти просто, - продолжила нудное повествование Вера Александровны. Мёртвые языки и призраки прошлого ушли в небытие. - Без подарка, без просьбы, наконец, без повода. Обязательно, чем-то надо мотивировать своё появление. Как будто нельзя просто взять и придти.
  Пауза, - вскрикнул Андрей, на последних словах сорвавшихся с губ женщины. Она и вправду замолчала, выжидая положенное время. И что она хочет этим добиться. – недоумевал Андрей, только растягивает время своих изливаний. Кресло-водитель- телохранитель, Андрей давно перестал кидать взгляды в его сторону, послушно сносил и монотонный голос осведомительницы и её речевые паузы. А ведь он управляет машиной. Вдруг, он, как и я, погрузиться в лёгкое состояние транса от её голоса, машине тогда кирдык. Может и не было никакого убийства.   
- Вот и он не с пустыми руками явился. Да ещё в придачу с просьбой о краткой сводке на события будущего. И что всем так охота его поскорей узнать. Зачем торопить время, оно и без нас знает, когда нам пора.
  О, - Андрей был готов сам уже придушить ненавистную ему осведомительницу. Ну, когда же. Сколько можно ещё ждать. Она сделает из моего мозга кладбище, с ровными рядами могил, или попросту его разорвёт. В глубине души молодого человека просыпалось чувство злости, требующие развязки. Голод внутри также был не против ускорения процесса. Но перематывать события Андрей по-прежнему боялся. А вдруг сорвётся и тогда, от этой мысли, могил у него в голове стало на порядок больше. Второй раз он точно не высидит. Терпение, прошептал он себе, и улыбка. Его губы распылились в разные стороны, напоминая дикий оскал шакала, ждущего когда, наконец, его жертва издаст последний вздох и он сможет утолить чувство голода, скованного мехом. 
- Самое интересное, он хотел узнать не столько свою судьбу, сколько общую сводку на будущее. Которая, как я выяснила, ничего нам сверх значительного не несёт. Не могу понять. Почему он был так этим расстроен. Возможно, он что-то предчувствует, тогда его разочарование вполне обосновано. Тяжёло наблюдать, как рушатся твои предположения у тебя же на глазах. Но так устроен мир, - подытожила осведомительница. – Последние его слова после, чашки чая знаешь какими были?
  Машина свернула с оживлённой трассы на дорогу с односторонним движением. Двести с лишним лошадей под капотам почувствовав приближение к конечной точке их визита, довольно заурчали и устремились вперёд. Цифра на спидометре впервые перешла за шестьдесят километров.
  - Имбэрго дела паста, - произнесла Вера Александровна фразу своего давнего знакомого, делая очередную паузу.
  Не может быть. Глаза Андрея поползли вверх. В совпадения он не верил. Голос невидимого шептальщика вновь возник у него в голове. Вот, что он пытался донести до моего сознания. В том, что голос шептал ему именно эту фразу он не сомневался. Он различил оказывается только всего лишь первое слово, которое невидимая тень за его спиной повторила несколько раз.
- Час пробил, звезда взошла, добро со злом, меняются местами. Примерно так звучит перевод с четырёх мёртвых наречий. Именно с четырёх, - подчеркнула Вера Александровна. - По строчке с каждого. Удивительно, что слова не повторяются и, тем не менее, образуют предложение. Поистине у природы много ещё загадок.
  В этом Андрей был полностью с ней согласен. Порой слишком много. События в самом начале его путешествия в прошлое начинали выстраиваться в логическую цепочку, свойственную для большинства особей сильной половины. А – глаза Наи, Б – невидимый шептальщик, он же старый знакомый, изучавший с ней мёртвые наречия, перекошенный рот и блуждающие по разным сторонам глаза Веры Александровны, больше не оказывали былого раздражающего воздействия. Человек такая тварь, которая ко всему привыкнет. Кресло-водитель-телохранитель видно давно являлся ярым сторонником данной теории. Однако, продолжим, В – руки, с выжженной линией судьбы на одной из них. Матерь божья наверняка этот человек мазохист, раз ставит на себе подобные отметины. Г – скрежет и капоты двух машин.
- За всю свою жизнь, - голос осведомительницы, прозвучал приглушённо, все её силы ушли на сдавливание края кресла водителя. Костяшки старческих рук побелели. – Изучения мёртвых наречий я никогда не встречала подобного. Четыре разные трактовки, - она повторила их в порядке занимаемым ими в предложении. Не забывая делать маленькие речевые перерывы. - Обретают смысл. Поразительно.
  Шофёр и Андрей не разделили энтузиазма и возбуждённости женщины, проявившегося в улыбке,  треугольника вписанного овал, и глазах, выделавших совершенно невероятные пируэты. Вот откуда пошло выражение на лице написано, - подумал Андрей, поправляя свою невесомую оболочку.
  Все четыре пункта логической цепи выстраивались в ряд. Ная – предпологаемая убийца осведомительницы, шептальщик – старый её знакомый, значит оставшиеся два пункта так же связаны с ней.   
  Скрежет он больше ощутил, чем услышал. Лицо осведомительницы даже не успело измениться, скорее всего, она даже не поняла, что происходит. Как странно, что заглядывающие в переменчивое будущее не могут увидеть собственную кончину. Судьба давая дар, чётко следит затем, чтоб он не вышел за границы написанной ей для этого существа линии жизни.
  Оболочка дернулась, вперёд увлекая за собой тело Андрея. Столкновение с креслом водителя, ему, однако, удалось успешно избежать. Пройдя сквозь него и продолжив свой путь, через его же дверь. События развивались так стремительно, что только находясь на сухом асфальте, он сообразил, что произошло. Пункт Г встал на своё законное место в логической цепи, пошатнув позиции пункта А. Найи рядом не было. Одного взгляда на продолжавшие деформироваться капоты, под акомпанимент визга металла и шин было достачно, чтобы узреть весь ужас произошедшего.
  До этого он только видел капоты и вырисовавшиеся из небытия формы кабины, без людей. Так небольшой краш-тест на соударение двух машин. Сейчас безобидное зрелище, походившие ранее на дорогие спецэффекты, сменились ужасом бытия. Огромный неправильной формы осколок, не вписывающийся тогда в миллионы его мелких собратьев, нашёл своё место в горле шофёра осведомительницы. Выскочившая подушка безопасности на его пути, не смогла остановить его полёт, закончившийся, в водительском кресле. Помочь ему уже некто не сможет. Тело подёргивалось в послесмертных конвульсиях. Синие нити нежно обнимали угасающие останки жизни.
  Осведомительница, - пронеслось в голове Андрея. Он начал бегать глазами по заднему сиденью машины, но там никого не оказалось. Куда же она подевалась. Неужели я проморгал и придется начинать всё сначала. Мысль о ещё одной получасовой поездке в компании осведомительницы, привела Андрея в состояние лёгкого шока. Ни за что, он быстро вскочил на ноги и бегом понёсся к задней части автомобиля осведомительницы. Судьба водителя являющегося виновником ДТП сейчас волновала его меньше всего. На повороте за угол машины, однако, виновник аварии всплыл перед ним как на ладони. Его голова лежала на подушке безопасности, с мирно покоящимися рядом рыжими волосами. Это была женщина, шея которой застыла в повёрнутом положении. Не Найя, отметил Андрей, закончив огибать багажник автомобиля, и на автомате продолжая движение по касательной вдоль поверженного автомобиля осведомительницы. Вскрик Веры Александровны, на которую он чуть не налетел, заставил его дёрнуться и остановиться. Женщина застыла в согнутой позе на задних ногах в метре от распахнутой настежь двери автомобиля. Последние минуты жизни беспомощной осведомительницы с прижимаемой к груди рукой, пробудили нотки жалости и сочувствия у него внутри. Растерянный взгляд, блуждающий по таинственным далёко, заставил утихнуть злость и недовольство.   
  Осведомительница, прижимая к груди вывернутую в неестественное положение руку, сделала первый шаг в противоположную сторону от машины. Потом ещё один. Но внезапно ноги женщины подкосились, и она упала на колени. Сведённые к шеи плечи вздрогнули от рыданий пробежавших волной по её телу. Рот, перекошенный в разные стороны исторг звук немой боли, заставляющий женщину, прижиматься всем телом к сломанной руке. Беспомощность, и разочарование в собственных силах подавляли желание бороться. Одинокие дома, стоящие вдоль дороги, злобно взирали жёлтыми глазами с высоты птичьего полёта. Нижние этажи были окутаны темнотой, на фоне которой синие нити, ползшие из окна в окно, походили на голубую гирлянду, протянутую неизвестным от одного дома в другой. В нескольких местах нити пресекались, свидетельствую о пересечении в прошлом их обладателей.
  Ветер прошелестел у неё над головой, и унесся к одинокому деревцу, расположенному перед одним из домов. Кустарники, облепившие его ствол, придавали ему царственный вид, а некоторые из них даже воздевали свои тоненькие ручки вверх, застыв в уважительном поклоне. Он всегда рос один, среди не таких как он. Женщина отвела взгляд от листвы дерева, трепаемой ветром, - как и я. Чувство ненужности смешанное с обреченностью ворвалось в её сердце, заставив слезу прекратить скоростной спуск по щеке. Зачем стараться, исход предрешён.
  В вдалеке показались огни приближающегося автомобиля, втолкнувшие в женщину надежду на спасение, она собрала последние силы и приподнялась. При поднимании её тело пошатнулось, и чтобы удержаться на ногах ей пришлось повернуться к разбитой машине. Переднее сиденье с прибитым к нему телом шофёра, из горла последнего торчал огромный осколок стекла, окрасившийся в красный цвет, представляло собой жуткое зрелище. Тело перестало дёргаться, позволив подушки безопасности опуститься на колени, и стать резервуаром красной жидкости, сочившийся из горла.
  Вера Александровна вскрикнула и прижала невредимой рукой рот. В отличие от неё Андрей не стал испытывать свой голодный организм повторным созерцанием мёртвого тела шофёра. На голубом экране данные сцены смотрятся куда безобидней, чем в жизни. Снимающий самые страшные фильмы ужасов, и пищущий самые душераздирающий истории. А ведь мы жалкие плагиаторы, - блеснула мысль в сознании Андрея, наблюдающего за поспешным удалением осведомительницы. Зрелище смерти её недавнего безмолвного слушателя, помогло вернуться страху беспомощности. Она старалась больше не смотреть в сторону разбитой машины. Стремясь каждой клеточкой своего тела к приближающемуся свету фар. Последняя надежда, становилась всё ближе и ближе. Хотя её шаги и были короткими, расстояние между ней и разломанным авто увеличивалось. Да где же Найя, вскрикнул внутри Андрея голодный человечек. Чего тянуть? Сочувствие к Вере Александровне с каждой секундой по капле выдавливалось из него, заполняя внутренности раздражением на белую ведьму, не желавшею выходить на сцену. А она ли подстроила катастрофу, возможна, она сидит в засаде недоумевая как и я, где осведомительница. Осколок в горле шофёра свидетельствовал о обратном. Вряд ли при столкновении двух машин, такое могло произойти без вмешательства магии. Значит, она здесь и чего-то ждёт. Но чего? 
  Ветер продолжал развивать гриву одинокого деревца, наблюдая за неловкой поступью осведомительницы, идущей на далёкий свет фар. Подобно мотыльку спешащим порезвиться на огоньке, он собирала все силы и делала очередной шаг, оставляя темноту страхов у себя за спиной. Не оборачивайся шептала она сама себе, только не оборачивайся.
  Правую ногу заломило, и ей пришлось остановиться. Боль и усталость окатили её сверху донизу, воспользовавшись её передышкой. Страхи также не пожелали остаться в стороне. Щемящая беспомощность кольнула сердце, заставив его учащённо забиться и выбросить в кровь дополнительные кубики адреналина. Боль в ноге приглушилась. Перед разбегающимися глазами поплыло, но не смотря на это она сделала шаг, и скинула с плеч подкрадывавшиеся лапы темноты, стремясь всем своим существом к приближающемуся свету. Ещё чуть-чуть уговаривала она себя, делая следующий шаг.
  Андрей наблюдавший, как и ветер, за попытками осведомительницы убежать с места катастрофы, остолбенел. Вот, она застыла, сделала шаг, ещё один и …. Андрей не верил своим глазам, женщина растворилась в воздухе. Как будто её и не было. Ветер заметив недоумение Андрея, покинул зелёную гавань листвы и устремился в его сторону пытаясь, ощутить растворившиеся контуры осведомительницы. Что, за чертовщина. Андрей сорвался с места и подбежал к последнему месту осведомительницы. Вытянув руку не сжимающую нить, он провёл ей около себя. Ничего. Слабые порывы ветра его бестелесное тело не чувствовало.
  Тем временем, автомобиль ставший последним лучиком надежды Веры Александровны остановился неподалёку от двух столкнувшихся машин. Из него выскочил захмелевший мужчина, он вертел своей головой со скоростью полёта межгалактического корабля. Увиденное только, что исчезновение шагавшей ему навстречу женщины ни как не хотело укладываться у него в голове. Вращение продолжалось, пока с другой стороны машины не вылезла взлохмаченная женщина. Её глаза из под обрамления вьющихся волос метали молнии.
- Ваня ты, что совсем сдурел, - накинулась она на мужчину, застывшего в ступоре и пытающегося убедить себя, что увиденное минуту назад, первые признаки белой горячки.
- Светочка, тут такое, - запинаясь, начал объясняться мужчина. – Она шла, шла и исчезла.
- Совсем ошалел, - она подбежала к мужчине и отвесила ему затрещину, от который тот слабо взвизгнул, больше от неожиданности, чем от боли.
  Андрей начинавший приходить в себя после ошеломляющего исчезновения осведомительницы не без интереса наблюдал за вновь появившимся на сцене актёрами. Женщина явно приходилось мужчине либо женой, либо кем-то из родственников. Её бушующий тон остыл, и она стала более ласково уговаривать его уехать.
- Ванечка, сейчас милиция приедет. Видишь, что тут случилось.
  Мужчина увещаний женщины не замечал. Его мозг проделывал сложную переваривающую операцию о произошедшем. Сорок два года, он токарь третьего разряда, проводил субботний вечер у тёщи. Не много за родителей, не много за жену, бегающую сейчас перед ним кругами и тычущую в сторону поцеловавшихся машин, не много за любимого пса Мосю, даже за тёщу Людмилу Петровну, он не побрезговал сегодня выпить. Выходит зря. Дышать стало тяжело, и он растигнул верхнюю пуговицу на рубашке. Летняя ночь выдалась не очень тёплой, но ни алкоголь испаряющийся с каждой секундой у него из головы, ни приоткрытая рубашка не приносили желаемой прохлады. Внутри головы всё горело. Допился. Мужчина положил руку на сердце и опустился на бок своего ваза тёмно-зелёного цвета.
- Ваня, Ванечка, - женщина походила на индейца танцующего священной танец пред своим божеством. Подол её платья скакал из стороны в сторону, а лицо, не переставая, мельтешило пред глазами. – Опять сердце, потерпи сейчас дорогой.
  Сорвавшись с места, она обежала машину и исчезла в ней на долю секунду. Чтобы после её прошествия появиться вновь и с победным криком устремиться к мужу, продолжавшему держать руку на груди. Тиски на сердце сжимались сильней и сильней.
- Волидольчик, Ванечка, - женщина втолкнула под язык мужу таблетку и стала нежно поглаживать его по голове, причитая – Ща отпустит, потерпи маленький. Боже помоги.
  Андрей смотрел на сцену, как привороженной. Мысли о исчезновении осведомительницы, его логической цепочки и нестыковках в ней канули в небытие. Пред ним разыгрывалась сцена, происходящая сотни раз на дню и к сожалению не всегда оканчивающаяся благополучным исходом. На этот раз судьба не разложила пасьянс жизни этого мужчины. Ванечка усиленно засопел, глотнул свежего воздуха и отпустил руку от сердца, произнеся заветное:
- Отлегло.
  Но придёт время, - пронеслось в голове Андрея и не отойдёт. Сердце сожмётся в тисках, так что воздух несущий живительный кислород будет нести только сотни игольчатых шипов. И перед глазами, не будит стоять испуганное лицо жены, спасшей ему жизнь. Но пока время не пришло. Мужчина отстранился от прижавшейся к нему женщины стараясь показать всю свою независимость и контроль над ситуаций, которого у него сейчас не было. Минута слабости прошла, и он был готов снова действовать. Совершать мужские глупости, только уж теперь он будет обходиться без обильных возлияний в свой организм.
- Скорую вызывай, - бросил он жене, направляясь подрагивающий поступью к столкнувшимся автомобилям. Время проявить геройство. Поступок жены он расценил, как должное и ничего кроме минутного прилива благодарности, так и не сорвавшегося с губ, его душа не смогла породить. Однако его хождение к столкнувшимся машинам было вызвано не одной проснувшийся ноткой тщеславного геройства, но и совестью не позволяющей ему скрыться с места аварии, после только, что случившегося с ним сердечного приступа. Негодница всегда просыпалась в самый неподходящий момент. Вот и сейчас шагая, мужчина ощущал её укоры у себя внутри, отдающиеся в голове постыдными мыслями. Сжульничать в картах, украсть у государства, данное преступление ты совершал на своём заводе не раз, - проносилась череда событий далекого и не очень прошлого. Обматерить начальника, но бросить людей, которые возможно, как и ты, несколько секунд назад, умирают. Нет, с твоей стороны это было бы слишком подло. Сказал А, говори Б. Остановил машину. Значит иди до конца. Стиснув зубы, мужчина застегнул верхнюю пуговицу рубашки. Гуляющий по дороге ветер, особенно хорошо чувствовался на взмокшей спине, рубаха неприятно холодила тело. В мире живых холод, везде.
  На середине своего пути он обернулся и посмотрел в сторону собственного автомобиля. Женщина осталась по-прежнему стоять на старом месте. В отличие от своего муженька, она не могла так быстро отойти от чуть не случившийся трагедии. Пачка валидола крепко сжимаемая её правой рукой, безжизненно обвисла. Всю свою жизнь она отдала ему. Смотрящему сейчас на неё с нотками гнева, вызванного неповиновением.
- Чего стоишь. Скорую вызывай.
- Тебе?, - её тело подалось вперёд. А рука сжимающая пачку с спасительными таблетками вытянулась вперед. – Опять сердце.
- Да не мне дура, - зло бросил мужчина. Видишь какая авария, - он сделал жест указательным пальцем на капоты двух поверженных автомобилей.
- А ты как. – слабо произнесла женщина, не веря что сердце отпустило.
- Дура, - бросил мужчина. Развернувшись он зашагал в прежнем направлении.
  Столкнувшиеся машины, как и женщину, будь она не ладна, он заприметил из далека. Тогда, у него не было мысли остановиться. Вызвать скорую да, но тратиться собственное время на них. Да притом он был под градусов и визит наряда милиции значительно мог осложнить его собственное положение. Наша милиция нас берёжет, говаривал его папка. Пожимая худую ручонку сынка, на тюремном свидании. Вон она нас как бережёт, он указал на синяк под глазом и рассечённую губу. Призванным защищать на тебя наплевать. Как и ему, он назидательно поднял палец вверх. Указывая малолетнему сыну в грязный потолок. В этом мире можно рассчитывать только на себя.
  Воспоминания прошлого сменились жестокой действительностью. Картина представшая его глазам, заставила съеденные салаты затарапиться на выход. Первую волну рвотных позывов ему удалось сдержать, вторую нет. Сложившись пополам, он обхватил колени руками и изверг на асфальт зелёную кашицу, бывшую некогда оливье.
  Андрей усмехнулся. Чего-чего, а такого поворота событий он не ожидал. Женщина уползшая после короткого разговора с мужем в машину, вновь возникла перед ним. Танцуя с пачкой валидола. Её рука настырно пыталась засунуть вторую таблетку ему под язык, последний не успел оказать должного сопротивления и таблетка оказалась у него внутри. Не понимая происходящего, язык вывернулся и таблетка скрылась в дебрях организма, уносясь через глотку в желудок.
- С ума сошла, - заорал мужчина, грубо отталкивая жену. –  Суёшь всякую дрянь мне в рот.
- Но как же Ванечка, это валидол. Я ведь для тебя стараюсь.
  Мужчина смягчился.
- Ладно, забыли, - примирительным голосом проговорил он. – Скорую вызвала?
- Ага.
  Женщина, скакавшая несколько минут назад, застыла в выжидательной позе, боком к столкнувшимся машинам. В пылу бега вокруг мужа, она не заметила ужасной картины смерти шофёра растворившейся осведомительницы. Ванечка уверил себя, что испарение женщины ему померещилось. После приступа мозг заглотил ложь более охотно. Жена не коим образом не обмолвилась о растворившейся в воздухе женщине, а значит она всего лишь плод его хмельной фантазии.
- Не смотри, - прикрикнул он, хватая женщину за руку и разворачивая лицом к себе. Повторное созерцание страшной сцены, на этот раз прошло более благополучно для его желудка. Жена прильнула к мужу и прошептала на ухо.
- Поедем Ванечка, у тебя и так сегодня приступ был. Не дай бог с приездом милиции ещё один случиться … - она затихла, всхлипнув у него плече. Машины, замершие у неё за спиной, вызывали чувство злобы. Они посмели покуситься на одного из дорогих её сердцу  людей. Да Ванечка, был далёк от идеала. Он пил, заглядывал на сторону, кричал, порой мог ударить, но в тоже время он был её мужчиной.
- Давай уедем, - произнесла она, сильнее прижимаясь к мужу. – Мы сделали всё, что могли, даже немного больше, намекнула женщина на его поход к злосчастным машинам. Одно зло от них. Сначала, приступ, потом это, а что впереди.
  Мужчина колебался не долго. Как понял Андрей, былая его смелость улетучилась. Совесть вылетала с остатками салатиков наружу и больше не мешала ему совершить задуманное. Последнее ниточка державшая его на месте было приличие и чувство собственного достоинства, не позволяющие ему сразу кинуться к собственной машине и уехать подальше отсюда.
  Выждав пару минут, они двинулись к своей машине. Мотор размерено заурчал, зажглись фары и колёса зашелестели мимо столкнувшихся машин. Женщина не знала, что в нескольких километрах от них из клуба Золотая бабочка, выполз пьяный мужчина с девушкой и сели в машину, направившеюся к ним навстречу. Она спасла мужа от приступа, но от пьяного водителя спасти не смогла. Судьба разложила пасьянс, положив на стол жизни карту, которую нельзя было покрыть. Погибли все, кроме неё, чудом выжившей. Выживший, чтобы жить с этим в оболочке покрытой ранами и шрамами.
 Вслед удаляющейся машине Андрей смотрел с неким разочарованием. Они бросили нуждающихся, возможно даже умирать. О том, что случиться с ними через пятнадцать минут он не знал.
  Пьяный мужчина включил песню: Я унесусь с тобой на небо, и вдавил, что было мочи ногу в педаль газа. Девушка одобрительно хмыкнула и сделала большой глоток из бутылки. Ночь обещала быть жаркой.
  Ветер взмыл в темноту небес, осматривая свои бескрайние владения. Прошло пять минут, как машина супругов скрылась с места аварии. Андрей уставился в темноту неба, замерев в ожидании дальнейшего развития событий. Логическая цепочка с его порой даже безумными доводами, он спустил вниз, прогнав по трубчатым головным каналам и выплеснув навстречу, всё новым подымающимся вверх порывам ветра. Его прикосновения Андрей не ощущал, но глядя на темноту неба, не нарушаемую ни одним сверкающим пятном жёлтого цвета, чувствовал его внимание к своей персоне. Шестым, или восьмым чувством, сердцем или душой, пронизывающей всё тело, но там, на верху, он непросто кружился в танце, ветер ждал, как и он продолжения спектакля.
  Пауза закончилась, и актёры стали занимать старые места. Зритель дожевывал бутерброд, одновременно стараясь проникнуться происходящим перед его глазами. На этот раз одинокому зрителю, в лице судьбы, составлял компанию Андрей. Желудок, которого ныл в предвкушении горячих бутербродов и терпкого аромата кофе.
  Занавес открылся, спектакль продолжался. Прах возникал в двадцати сантиметрах от земли и со скоростью черепахи оседал на асфальт. Казалось ветер, властвующий несколько минут назад безраздельно над тёмным асфальтовым народом, кустарниками, пыльной травой, навсегда покинул их. Нашёл более важные занятие, чем раскачивание грязной травы и песни темноте асфальта. Прах возникал из ниоткуда, и если б Андрей не запомнил место исчезновения осведомительницы, то скорее всего его ждал приступ наподобие случившегося у не давнего гостя аварии. Не уж то это она, - сквозило у него в голове, мешая собрать мысли в стаю. Хромающая осведомительница покоилась на асфальте в виде праха, пепла, какая разница как его называть. Дело сделана. Она мертва. Андрей завертел головой по сторонам, питая слабую надежду увидать убийцу Веры Александровны. Как он и ожидал, нигде никого не было видно. Между домами, в плотно росшем кустарнике ей не спрятаться, там, его взгляд скользнул по дальним домам тоже вряд ли. Как же она смогла такое провернуть? Андрей от досады сильнее сжал нить прошлого, забыв про осторожность и не зря. В десятке метров от него выплыло лицо Найи, удаляющийся от места недавнего преступления. В походке девушки не была и намёка на спешку. Размеренный шаг, руки слегка двигались из стороны в сторону по тёмно-коричневому балахону. Капюшон, накинутый на голову, сполз, обнажив белые волосы.
  Не торопиться отметил Андрей, провожая взглядом удаляющуюся фигуру убийцы. Ни тени сомнения в своей правоте. И как таких сук земля носит, кормит и благодетельствует им. Убила ни в чём не повинную женщину, превратив её в прах. Возможно, охранника и чуть косвенно не стала убийцей Ванечки. В голове Андрея всплыло лицо мужчины схватившегося за сердце и жадно хватавшего воздух, как рыба, выброшенная на берег.
  Девушка меркнула и исчезла. Нить, потянутая Андреем на себя, резко подалось, вперёд обмотавшись вокруг его руки. Её движение было таким быстрым и сильным, что он последовал за ней, делая сначала один шаг, потом другой. Попытки освободить руку от нити прошлого не удавались. Накинутая петля на его запястье тянула его вперёд. Вот он уже стоит у места, где совсем недавно видел Найю. Теперь девушка исчезла и наступила расплата. За минуту созерцания её профиля. Жестокая расплата, тянувшая вперёд с силой многотонной фуры.
  Звук мигалки скорой достиг его слуха, когда он перелетел через низкое ограждение в самую гущу кустарников. Нить волокла его через их стебли, не обращая внимания на сопротивления своего подопечного. Бестелесная форма Андрея проскользнула сквозь дерево выросшее у него на пути и собиралась проделать тоже самое пред приближающимся к нему кирпичным строением, наподобие гаража. Но вмешалось волна, ударившая его сбоку. Удар был настолько сильный, что Андрей оторвался от земли и на какое-то мгновение завис в бескрайнем полёте. Пять секунд истекли, и он вернулся на землю под второе пришествие волны. Нить, опутывавшая запястья стала ослабевать, стараясь незаметно выскользнуть из руки. Удалось ей это только наполовину. Андрей сжал руку на нити, не давая последней оторваться от его ладони. Теперь они поменялись местами. Недавняя жертва превратилась в охотника. Биполярность страшная штука, - утверждал профессор с его факультета. В мире, где всё имеет пару, а каждое мгновенье относительно, трудно удержаться на нужной волне. Теоретически возможно, делать только добро. Из-за дня в день, год за годом. Но на практике нет. Сказывается биполярность вещей. Чем больше творишь добра, тем больше кто-то творит зла. Удержание вечного равновесия. Кто-то приходит в этот мир, чтобы прожив двадцать пять лет. Схватив кухонный нож зарезать соседа, пожертвовавшего денег на выздоровление больной незнакомой девочке. На каждое доброе дело находиться злое и наоборот. Биполярность, запомните дети, играет с вами, а не вы с ней. Ваши поступки давно ей известны, как и чаша весов на которую они будут брошены. Профессор оказался прав, Андрей потянул нить к себе. С трудом, преодолевая колошматившие его по всему телу волны, она подалась. Давая ему сделать оборот собой вокруг руки. Два колечка, теперь украшали его запястье. Но надолго ли. Оставалось надеяться, что времени ему хватит. Источником волн, продолжавших атаковать его тело являлась рука. Та самая, выкинувшая его вчера из прошлого. Тогда на её стороне была его усталость и неожиданность. На сей раз, она играла на чужом поле. Обмотавшаяся петля на запястье спасла его от повторного вылета.
  Андрей повернул голову в сторону руки и попытался приблизиться к её обладателю. Глаза, выглядывающие из темноты капюшона, горели бесстрастным взором. Найя. – мелькнуло в голове и сразу же отверглось. Белых волос из капюшона не выглядывало. Но кто тогда? Андрей напряг зрение, ставшее основной целью бивших его волн. Слабо различимый шрам на левой руке, обращенной ладонью вверх, заставил освежить воспоминания о вырезанной лини судьбы, виденной ранее. Приблизиться не получалось, правая рука смотревшая на него извергала всё новые и новые потоки волн ударяющих в него. Такое чувствуют боксёры на седьмом раунде, когда через сбитое дыхание до их тела добирается рука противника. Только тут ей не надо соприкасаться с ним, у неё хорошо, получается, колошматить и без телесного контакта.
  Время вышло, и нить рванулась вперёд. На этот раз, Андрей не последовал за ней. Она спокойно заскользила у него из руки, предоставляя его безраздельной власти накатывавших волн. Удар, голова Андрея повернулась. Нить полностью выскользнула, вырвав Андрея из череды волн, исходящих из старческой руки. Избиение тела прекратилось, а сознание погрузилось в море темноты и беззвучных ассоциаций.
 
Глава 7

  Камень выскользнул из под сапога и покатился по пологому склону. На средине своего пути он наткнулся на группу своих меньших собратьев и врезавшись в них, увлёк часть самых верхних камней за собой. У подножия склона камнепад остановился натолкнувшись на огромных размеров валун, с вмятиной по левому боку. Валун овальной формы с вмятиной смотрел на верх, вопрошая у девушки следивший за перипетиями судьбы выскользнувшего у неё из под ноги камня, о цели её повторного визита в забытый горный край. Он стоит тут несколько десятков лет и его каменное лицо привыкло к созерцанию маленьких человекоподобных людей изредка магов, посещающих их обители. Когда-то он был частью горы, но к сожалению это время ушло безвозвратно. Судьба скинула его с вершины вниз. Там высоко на горе, он раньше с презрением взирал, на своих сегодняшних собратьев. Они казались ему жалкими подобиями жизни. Сейчас всё изменилось. Он сам стал одним из них. Теперь закаты и восходы солнца, дождевые капли, ласкающие его твёрдую макушку, приходилось встречать внизу. Среди тех на кого раньше смотрел с высока.
  Солнце близилось к полудню. Его диск поднялся над одной из горных вершин и одарил лучиками солнца, дикий горный край. Холмы, каменные насыпи, одинокие глыбы, расположились под его лучами. Подставляя свои твёрдые бока слабому лучику тепла. Больше всего погожему ясному дню радовались небольшие зелёные островки, с дикими кустарниками. Суровые условия края приучили их радоваться каждому солнечному дню, каждой капле воды падающей на них с небес, превратив в оазисы каменного царства.
  Каменная пыль, поднятая злополучным камешком, осела и Найя продолжила свой путь. Ей предстояло ещё минут двадцать ходьбы по еле различимой человеческим глазом тропе. Каждый свой шаг девушка вымеряла с точностью до миллиметра, предварительно прощупывая пласт. Высота на которой она находилась не была смертельно опасной, но уподобиться выскользнувшему из под её ноги камню, не хотелось. Плащ, с откинутым капюшоном являлся не самым лучшим средством для кувырканий по каменистой поверхности склонна.
  О магическом перемещении в нужное место она не помышляла. Расходовать силы на такую ерунду в преддверии важного разговора девушке не хотелось. С самого начала своего пути, она прокручивала в голове план своего поведения при нём. От жестокого и разъяренного до льстиво-миролюбивого. Гномы, живущие в мире людей, отличались от своих собратьев из мира Релока. Всего одна их колония находилась здесь, куда и лежал её путь. Миновав опасную впадину, девушка приподняла полы плаща, превратившиеся в лохмотья и взяла немного левее от тропы, туда куда указывало солнце.
  Гномы жили исстари в этих горных краях, не боясь быть обнаруженными людьми. Нефти здесь не было, как полезных ископаемых и диких редких животных. Мёртвый край, ставший идеальным убежищем маленьких человечков. Живших за счёт торговли с магическим миром. В обмен на еду, они мастерили для магов кольца, ожерелья, оружие и другой разнообразный скарб. Гномы Релока считали для себя унизительным жить подобным образом. Человеческие гномы, как они их называли, рабы людей. Мы так не опустимся. И в подтверждение своих слов гномы Релока неохотно шли на торговые соглашения с людьми. Совет уже второй год не мог договориться о точных размерах поставок их дивного вина. Гномы Релока постоянно нарушали соглашения, привозя намного меньше, чем было оговорено раньше. Гэри Олдман, любивший пропустить стаканчик гномьего вина, при каждой нарушенной поставке дико кричал на привезших бочки с красной и белой жидкостью, гномов. Оставаясь единственным непоколебимым гранитом, с которым приходилось считаться.
  Ная поправила съехавшую прядь волос на голову и попыталась унять мысли бегающие у неё внутри. Времени оставалось слишком мало для осуществления задуманного. Но ускорить шаг она не спешила, по-прежнему продолжая осторожно ступать по податливым каменным существам….
  Горная пещера, с вытянутым на подобие юрты в тундре проходом, возникла перед девушкой. Она в плотную приблизилась к точке своего путешествия. Там за продолговатым проходом, вырубленным в одном из высоченных горных пиков, скрывался нужный ей персонаж. Сейчас ему не удастся остаться в стороне от происходящего. Отсюда она уйдёт старой извилистой дорогой,  либо с надеждой, либо с ещё одной смертью положенной на весы за её спиной.
  Пёйзаж, за время воспоминаний об уроке в берёзовом пролеске, не изменился ни на йоту. Всё те же молчаливые камни, продолжали окружать со всех сторон, разбавляя своё однообразие редкими проблесками травы и сумевших приспособиться здесь растений.
  Высота входа в пещеру  была около двух метров. С виду грубая горная работа, венчавшая края вытянутого входа, при ближайшем рассмотрении повергала в неописуемое восхищение работой мастера. Верх, венчал утолщённый камень, исписанный символами. Столбы, подпиравшие этот утолщённый камень, при первом взгляде сливались с контурами горы, и были сложены из огромного количества камней, в виде острых геометрических фигур. Толстый свод покоившийся на их плечах, создавал впечатление, шаткости конструкции. Ненадёжности, у девушки при первом посещении горной обители человеческих гномов. Тогда она несколько раз прикоснулась к сводам, пытаясь их расшатать. Чтобы убедить себя, в крепости конструкции. От прикосновения её рук, тонкие каменные столбы не только не расшатались, но даже не двинулись. Складывалось впечатление, что невидимый мастер скрепил их такой же как и он сам невидимой, но не страдающей от этого прочностью, замазкой.
  Найя сделала шаг в темноту пещеры, оставив за своей спиной декоративно вытянутый проход. В пещере было темно и как ни странно сухо. Губы девушки зашевелились в ритмичной мантре, воссоздавая на руке маленькое подобие огня. Выставив свой импровизированный факел впереди себя, Найя не спеша, зашагала вдоль гладких стен, с блуждающими по ним тенями. Вскоре её путешествие прервалось развилкой. Дорога разделялась на два овала темноты, не содержащие по бокам никаких табличек, рисунков для пояснения того, что находиться за ними. Найя шагнула в левый туннель, освещая его рукой с пляшущими на ней языками пламени. Туннель по которому теперь пролегал её путь был намного уже и ниже. Девушка порадовалась, что её рост не такой большой и позволяет ей не нагибаясь продолжать свой путь. Человечьи гномы издревле вырубили высокие своды в пещерах. Таким образом они обеспечили усиление торговли с магами. Раньше маленьким созданиям приходилось торговать либо ночью. Дневной свет они переносили с трудом, а некоторые из них при выходе из своего убежища днём теряли зрение на всю жизнь. Либо торговали под продолговатым входом в пещеру, куда лучи солнца не попадали, оставляя власть правления любимой их полутьме. Но два таких способа торговли, являлись неудобными как для самих маленьких созданий, так и для магов. Поэтому человечьи гномы и расширили своды своих пещер, позволив последним проникать внутрь их обители в любое удобное для них время. Намного проще было попытаться найти противоядие от боязни их глаз солнечного света. Но человечьи гномы не спешили следовать этим путём. Они старались ограничить влияние магов, на свой уклад жизни. Не допустить проникновения в их горную обитель, человеческих нравов.   
  Туннель закончился уже тремя разветвлениями, из которых Найя выбрала крайнее правое. Каменные стены выбранного ей прохода не были теперь настолько гладкими. В некоторых местах виднелись ниши. В нутри которых возвышались статуи, изображавшие маленьких ваятелей в величественных позах, с кинжалом наголо, или в трепетном поклоне. К каменным скульптурам вели вытесанные из камня три-четыре ступеньки, подпираемые с левого бока небольшими табличками, перечислявшими заслуги вытесанных. Их Ная угостила слабой улыбкой. Что на них написано, она не видела. Да, если честно и не очень стремилась к этому.
 Конец туннеля расширился, представив её взору длинные ступеньки, ведущие вниз. Ноги чётко вступали по ним. Создавалось впечатление, что невидимый мастер, изваявший чудную лестницу, сделал её точно под размер ноги девушки. Холод камня, с плавностью переходов, удерживал ногу чётко по середине, не давая ей соскользнуть или вильнуть в темноту с лева. Винтовая лестница, вырубленная из тела скалы, прикрывалась с правой стороны стеной. А вот слева, зияла пустота, в низу которой сверкал мотылёк костра. Именно к нему и держала путь Ная. Первый пунктик, дальнейших событий.
  Два гнома, сидевших около слабого пламени костра, переговаривались полушёпотом, передавая из рук в руки курительную трубку.
- Опять жулишь, - закричал один из них, указывая пальцем, больше всего походящим на крючок для огромной рыбы, на карту, лежащую около соседа.
- С чего ты взял. Она не моя, - огрызнулся тот, втягивая в себя дурманящий дым табака. Нега прокатилась по всему его телу, выйдя через ноздри, двумя ровными струйками дыма.
- Рассказывай драконьи байки! Ставка не считается.
  Он положил руку на две золотые монеты, расположившиеся между ними.
- Как не считается, - завопил сосед, пытаясь оторвать руку приятеля от земли.
- А вот так.
  Гном, прикрывший небольшое состояние рукой, совершил ловкий жест пальцем, благодаря чему одна из монета отлетела в сторону.
  Его соперник недовольно заурчал, но продолжать спорить не решился. Подобрав выброшенную ему монету, он повторено затянулся.
- В другой раз так просто не отделаешься, - угрожающе произнёс уличивший в жульничестве. – А ну дай.
  Одним движением он вырвал курительную трубку и совершил долгую затяжку. Дымовое облако, выпущенное им, повисло над костром, перебивая запах весело пострекотавших в нём веток. От постоянного курения их одежда насквозь пропиталась горьким ароматом табака. Не тронутыми остались только сапоги, сделанные из жёсткой коричневой кожи с утолщённым днищем.
  Волосы одного из них, не прикрытые шапкой, она покоилась у его ног, трепались сквозняком, дёргающим языки пламени. В сидячей позе, именно так расположился он у костра, волосы лежали на земле. И ветер за время игры с ними, успел набросать на них приличную кучку грязи. Обладателя косм это нисколько не тревожило. Он перехватил трубку у своего соседа и сделал долгую затяжку через её горлышко.
  Выпущенный дым, в хаотичном порядке унесся вверх. К огорчению гнома, клубы дыма, выпущенные им, никак не хотели складываться в колечки. Выпустив последний галлон дыма сидящий у него в лёгких. К неодобрению своего приятеля с шапкой, под которую он собрал не менее длинные, чем у него пряди волос, сделал повторную тягу и принялся вновь пытаться выдуть у себя из-за рта геометрически правильные круги.
- Можешь не стараться, - раздался голос за его спиной.
  Гном подавился очередной порцией дыма поступивший из лёгких в рот и закашлял. Его приятель моментально воспользовался замешательством друга и завладел курительной трубкой. Сделав глубокую затяжку, он развернул своё тело в сторону неизвестного пришельца. Улыбка, заигравшая у него на лице после затяжки, моментально испарилась, как только он довернул голову на последний градус.
  Это была Ная. Незадачливый обладатель курительной трубки моргнул. Силуэт девушки не исчез. Наоборот он только стал ближе.
  Девушка намеренно приблизилась к раскачивающемуся сквозняком пламени, давая возможность вспомнить себя одному из них. С импровизированным факелом она рассталась сходя с последних ступенек и сейчас предстала пред их глазами в балахоне, с руками вытянутыми вдоль него. Она специально не стала скрещивать их у себя за спиной. Мало ли, что выкинут эти двое. В прошлый раз они хотели её изжить с помощью бесконечных лабиринтов в их подземелье. К несчастью гномов, им не удалось избавиться от неё. И пришлось маленьким копиям человечков держать ответ, оборвавший жизнь нескольких из них. Тогда им удалось обмануть её, Но сейчас им это не удастся.
- Тебе, что нужно, - пробормотал гном в шапке, не сводя глаз с рук девушки.
  С магами всегда сложно. Гифа, так звали обладателя шапки, представлявший собой некое подобие миниатюрного колпака, прикинул расстояние до копья лежавшего в одном переходе от его руки.
  Мишиг, закончил кашлять и злобно повернул красную голову в сторону девушки. Созерцание спокойствия царившего на её лице привело в замешательство. На своём веку он повидал многих, спускавшихся в подземелье. В их лицах читался страх, недоумение, пренебрежение, но никогда он не видел раньше в них спокойствия.
- Удивлен, - Найя обогнула костёр и сделала шаг вперёд.
  Головы гномов одновременно проделали путь вместе с перемещениям её ног, а при приближении к ним рука Гифы, проделала половину пути к копью.
- Не стоит этого делать.
  Лицо девушки продолжало выражать ледяное спокойствие.
- Что тебе надо белая ведьма?, - пробормотал Мишиг, сидевший со сложенными на коленях руками. При произношении им последних слов, Гифа напрягся и внимательней оглядел девушку.
- Вспомнил, - произнесла она, продолжая путь вдоль костра и оказываясь на старом месте.
  Её движения походили на действия волка загнавшего свою добычу. Разорвать мало, надо насладиться игрой. Гномы, почувствовав это, внимательно следили за её перемещениями, отзывающимися в их сердцах давно забытым чувством страха.
- Не догадываешься, - проговорила Ная, с ироничной улыбкой на губах.
  Мишиг занервничал ещё больше. Глаза девушки не выражали былого спокойствия. Сейчас смотря в них, он видел там языки пламени, оживляющие в нём чувство нарастающей тревоги. Сердце, под материей платья вздрогнуло, холодок пробежал по спине, оставив после себя мокрый след. Моментально ставшей добычей гулявшего около костра сквозняка.
  За время переживаний приятеля, Гифа смог достигнуть рукоятки копья и незаметно, как ему показалось, сжать его. Мишигу показалось совсем обратное, его сердце от увиденного, сжалось ещё сильней. Своего приятеля, он мог понять. При последнем своём визите, белая ведьма. Убила его брата, в назидание за их обман. Сейчас богиня предоставила ему шанс. Отомстить за душу умершего родственника и Мишиг бы был совсем не против, не будь сейчас его здесь. Гифа то в отличие от него не видел на что способна эта белая ведьма. Не видел, как от одного движения её руки, его брат упал замертво. А здоровье у Эдга, было хоть куда. Ни молний, ни вспышек, один взмах. И всё. Ноги Чифы, мявшие в кулачных боях бока всех гномов, подкосились, как срезанные. Он не успел даже крика издать, взмахнуть лишний раз рукой. Просто упал и застыл в таком положении навсегда.
  Дежурство у костра, необходимое для встречи путников после прохождения ими зала славы на верху, приобретало опасный поворот.
  Гифа немного ещё ближе подтянул копьё. Каждое движение приятеля, казалось Мишигу слишком заметным. Что ты  делаешь, вурдалак тебе в жопу, – хотелось крикнуть ему, в лицо товарищу. Надо медленнее и аккуратней. Последнее получалось у Гифы хуже всего. Она же заметит, и гном был прав. 
  Найя молча следила за приближением копья к телу гнома. Если он попытается вспрыгнуть для броска. То до того, как он сумеет распрямиться она убьёт его. Мысль об очередном убийстве, нисколько не тревожила девушку. Перед грядущими событиями это всего лишь капля в море, росинка затерянная в бескрайных просторах полей. Скоро они все станут каплями. Так какая разница умрет он на год раньше или на день позже. Смерть неизбежна и как знать, что сама судьба не прописала ей стать палачом, придвинувшего ещё ближе к себе копьё, гнома.
  Ситуация достигла апогея. Сердце Мишига готово было выпрыгнуть из груди и послав куда подальше к косым гоблинам своего хозяина, схватить ноги в руки и бежать. Нестись без оглядки по чёрным ходам подземелья, выкрикивая бранные слова в сторону своего приятеля и проклятья обращённые к белой ведьме.
  Время остановилось, наполнившись тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием веток в костре и далёкими завываниями ветра. Гифа, приготовился. В его душе помимо страха, сидела ещё уязвлённая гордость. Ощущение близости оружия. Сжимаемого его рукой придавало уверенности. Только бы вскочить. С такого расстояния, оно составляло не больше десяти локтей, он не промахнётся. Пяти секунд хватит, отомстить за душу брата. Всего пять секунд и белая ведьма пожалеет, что когда–то спустилась в их подземелья. Пять секунд.
  Судьба не дала Гифе заветного времени. Вместо этого она ввела в клубок своих судьбасплетений Мишига, с выскакивающим сердцем из груди.
- Гифа отведёт тебя, - выпалил он, вскакивая со своего места и одновременно наступая на копьё приятеля, не давая последнему шанса совершить задуманное.
  Умирать из-за чужой глупости ему совсем не хотелось. То, что после расправы с дерзнувшим совершить на неё покушение, она примется за него, он не сомневался. Судьба подкинула не простую задачку, которую он решил гениально. Гифа хочет убить ведьму. А та хочет увидеть кузнеца ковавшего для монастыря кольца. Скорее всего, она знает, кто был этим кузнецом. Будь он трижды проклят. Из-за него мы натерпелись столько страданий и лишений. В слух он добавил:
- Каунт живёт за лысым перевалом.
  Для удержания копья в горизонтальном положении на земле ему пришлось усилить давление на его продолговатую ручку. Гифа в не себя от гнева, попытался в открытую вытащить своё оружие из под сапога недавнего приятеля по курению трубки. Одиноко лежавшей сейчас около его ноги. Попытка не увенчалась успехом, копьё продолжало извиваться на земле, подобно вееру, настырно не приближаясь к нему. А может? Мысль о ноже спрятанном в поясе, задержалось в голове Гифы всего лишь на несколько секунд. Как и раньше, он откинул её. Слишком много времени понадобиться, чтобы извлечь его из лоскута ткани служившего ему подвязным поясом. Короткое месяце-подобное лезвие пока надо оставить спать. Пускай набирается сил, ждёт своего часа.
- Путь туда лежит через хребты семикрылов и мост Ораха. За ними ты найдёшь того, кто тебе нужен. Но, чужеземцу не добраться туда без проводника, - на секунду он задумался, как бы прикидывая, кто бы мог стать этим счастливчиком. Придумав, он изрёк, - Гифа проведет тебя, через хребты семикрылов и укажет путь к мосту.
  Найя молчала. Сложившаяся ситуация одновременно радовала и огорчала её. Светловолосый гном перехватил инициативу в свои руки, но в тоже время он назвал место где укрылся Каунт. Особых причин доверять ему девушка не находила. Гном  с лёгкостью мог лгать, как лгал его сородич в прошлый раз. Человечьи гномы в этом плане сильно отличались от собратьев из мира Релока, для которых слова упавшие с их губ являлись отдалёнными предвестниками человеческой клятвы.
- Он, - Найя остановилась в четырёх локтях от гномов, продолжая взвешивать предложение Мишига. Вроде не лжёт, - отметила она, переводя взгляд с него на Гифу. С Мишигом ей стало всё понятно. Пытается спасти собственную шкуру, подставляя вместо неё мех приятеля, в котором в свою очередь борится страх закованный в белые латы и чёрный рыцарь гнева с развивающимся красным плащом мести. Белый рыцарь проиграл. Чувство оскверненных кровных уз взяло своё. Чёрный рыцарь занёс меч над шеей страхов в голове Гифы, когда она окончательно приняла решение:
- Хорошо, пусть ведёт.
  Мишиг издал долгожданный стон облегченья. Поверила, купилась. Маленький человечек улыбнулся внутри своей выдумке. Ему казалась она такой простой, но в тоже время достоверной и …, на это он надеялся особенно рьяно, дающей ему фору.
  Оставалось наложить последний штришок. Донести до Гифы, его план. Обуреваемый гневом тот по-прежнему безуспешно пытался вытащить копьё из под его ноги. Вот глупый херувим, - выругался в сердцах Мишиг, наклоняясь к земле за своей шапкой.
- В хребтах семикрылах темно и опасно. – еле шевеля губами прошептал он Гифе, забирая шапку. – Мало ли, что с ней может там случиться.
  Гном выпрямился и, отряхнув шапку, водрузил её себе на голову, не удосужившись даже заправить туда свои космы.
  Рывки прекратились. Лицо Гифы расплылось в широченной улыбке. Копьё перестало его интересовать. В голове строился новый план. Куда более страшный и кровавый. К приятелю, которого он готов был разорвать минуту назад, вспыхнуло лёгкое чувство признательности. Хребты семикрылов, с глубоким обрывом в центре станут идеальным местом.
  Энтузиазм за секунду поднял его с земли. В голове возникали картины собственной руки сжимающей занесённый над ведьмой нож. Лезвие, почуяв свою надобность хозяину, упёрлось своей внутренней стороной ему в живот. Нежно шепча после долгого сна: Я тут, я тут.
  Затихшее под ногой копьё, перестало интересовать Гифу. Сейчас недавние планы связанные с ним казались ему абсурдными и глупыми. Намного верней воспользоваться в тёмных переходах коротким ножом из закалённого дамаска, чем вспрыгнуть с копьём на освещённым пространстве. Мишиг молодец. Когда покончу с ведьмой, обязательно поставлю ему пару бутылок самого крепкого эля. Один бы я до такого не додумался. Поставлю бочку эля. Где взять на неё денег он пока не знал. Вряд ли у ведьмы они есть. Наряд девушки, потрёпанный и оборванный снизу, не говорил о наличии у неё звонких монет. Ничего найдём, ведь герою полагается награда. Сотни глаз устремленных на него возникли в голове Гифы. Маленькие полураздетые гномы, и старые не менее прикрытые, воздевали руки к камню с его возвышением в зале славы. А под скульптурой была маленькая табличка с описанием его подвига.
  От мыслей наводнивших голову, его стала бить дрожь нетерпения. Возбуждение охватившие друга, Мишиг не разделял. Ещё больше он не одобрял улыбку, игравшую на его лице. Белая ведьма может почуять подвох. Опять он всё испортит. Мишиг осторожно взглянул на Найю. Пляшущие огоньки в её глазах сменились ледяным  спокойствие. Чему он возликовал: обошлось.
- Идём?
  Ная развила руки в разные стороны, приглашая своего проводника указывать ей путь. Гифа только этого и ждал. Он схватил погасшую курительную трубку. Засунул себе её за пояс, одновременно, вынимая второй рукой прут из костра. Миниатюрный факел готов. Подобно Данко, он, не прекращая улыбаться, двинулся в темноту, освещаемую языками дрожащего на ветру пламени.
  Мишиг огорчённо посмотрел в след двум удаляющимся фигурам. Поворот и они исчезли из его поля зрения. Они и трубка, утеря которой жгла досадой его недавно выскакивающие из груди сердце. Зачем взял, ведь все равно уже не понадобиться. А вот мне, она пригодилась бы ещё. Ладно, нечего жалеть о потерянном, наконец, договорился он сам с собой. Надо себя спасать. Он схватил копьё, и начал лупить им по ослабевшему, от нехватки деревянных поленьецев, костру. Потушив пламя, угольки он не стал трогать, Мишиг растворился в темноте.
 
  Шаги девушки отдавались в его сознании расстоянием в локтях до неё и славы. Пятнадцать. Десять. Сейчас. Нет, ещё рано, - остановил он себя. Потерпеть. Не много осталось, совсем немного. Хребты семикрылов. Огромная воронка по середине них всплыла перед его мысленным взором. Вот куда он скинет её бездыханное тело, и откуда начнётся дорожка его славы. Последнее понятие ассоциировалось у него в голове с звоном монет и увековечиванием в скульптуре. Первое настоящее, необходимое, нищих героев не бывает, второе – будущее. Должное прославить его род.
  Пламя на ветке предсмертно дёрнулось и стало затухать. Гифа специально избрал в качестве факела полено из костра. В сквозняке ходившем по переходам, ему отводилась короткая роль благополучного света. И он практически с ней справился. Гном ускорил шаг, стараясь достичь хребтов семикрылов, до того как полено в его руках полностью погрузиться в темноту. Осуществить задуманное ему удалось, со входом в хребты, он отбросил полностью угасшее полено в сторону.
  В отличие от переходов здесь не царила кромешная тьма. Высоченный свод был изрыт мелкими отверстиями, сквозь которые сюда поступали лучики света. Отверстия были выдолблены таким образом, что середина хребтов семикрылов оставалось в полной темноте, скрывая смертельно опасную яму. Преодолеть которую можно было только по семи дорожкам, берущим начало у семи горных насыпей, прозванных человечьими гномами хребтами семикрылов.
  Время пришло. Гифа, осторожно извлёк нож и, спрятав его в рукаве, двинулся к средней насыпи. Не доходя до намеченного места двадцати локтей, он упал плашмя на холодные камни, и принялся быстро работать руками. Только когда всё его тело оказалось под защитой горного возвышения, Гифа приподнялся и, не отряхиваясь, всмотрелся в темноту перед ним. Глаза гнома привычные к чёрному цвету различили вход, через который собственно он сюда и попал, неровности открытого пространства, по одним из них он придвигался ползком. Гифа напряг зрение, но увидеть озирающеюся оп сторонам в поисках его белую ведьму ему не удалось. Её не было. Гном выругался в сердцах и стал осматривать из своего укрытия всё пространство доступное его взору. Найи нигде не было. Складывалось впечатление, что она превратилась либо в невидимку, либо в один из камней, либо …
  Потерялась, - пронеслось в голове Гифы, преставшего теребить рукав с ножом. Весь план оказался насмарку. А его жертва в виде незаметного марш-броска плашмя, превратившая одеяния в лохмотья, не оправдала себя. Остроту местных камней он явно недооценил. Кое-где на коленке образовались порезы, тоненькие красные линии.
  Вот тебе слава. Гифа вышел из-за горной насыпи. Вот тебе почёт, пробормотал он, направляясь к входу в хребты семикрылов. До него оставалось около пяти локтей, когда он увидел в темной пасти перед ним отдалённый лучик света. Ага, значит ещё не всё потеряно. Он прильнул к краю входа и осторожно высунулся из-за него. Свет приближался, и как ему показалось, это был огонь факела, несомый на близком расстоянии к земле.
  Свои?, - мелькнуло в голове.
   Представить согнувшуюся в три погибели ведьму он мог с большим трудом. Да и за чем ей это делать. Но кто тогда? Мишиг? Свет уже выныривал из прохода освещая близ лежащие камни, поэтому Гифа отпрянул от края прохода, дальше выглядывать было не безопасно. Неизвестный обитатель на таком коротком расстоянии, мог с лёгкостью его обнаружить.
  А может это всё же белая ведьма. Звук шагов, отчётливо донёсшийся до миниатюрной копии человеческого уха, подтвердил первую догадку Гифы. По шарканью невидимых ног, он определил, что неизвестный ходок является гномом. Небольшие ноги человекоподобного существа, лёгкой поступью скользили по последним метрам туннеля, приближая его к входу в хребты семикрылов, с края которых затаился он.
  Нож сам лёг в руку, застыв в вертикальном положении. Гифа готов был поклясться, что слышал эти шаги раньше. Вернее двое шагов. Сейчас, когда его отделяли всего два метра от источника света, он отчётливо различил и поступь второго ходока. Ведьмы. Рука машинально усилила хватку ножа. Затаённое дыхание, переполняющийся вопросами мозг, испарина, выступившая на лбе, всё притихло в ожидании момента истины. И он настал.
  Сначала из прохода соединяющего хребты семикрылов с смотровым костром выплыл факел. Как и предполагал Гифа, нёс его гном. И о мать всего сущного. Это был не Мишиг. Рука приготовившаяся совершить смертельный удар, ослабла. Пальцы разжались, выпуская короткий клинок в две секунды свободно падения. Рот гнома приоткрылся в беззвучном стоне ужаса. Пред ним стоял брат. Сжимая факел Эдг продолжил шествие, не замечая своего живого родственника, взирающего на него с неподдельным ужасом. Даже звон металла от достигшего каменного пола ножа не заставил его обернуться. Чифа плыл вперёд подобно призраку. Только в отличие от последнего на нём была кожа, заключённая в одежду.
  Гифа не мог поверить своим глазам. Он дико моргал, одновременно, пытаясь вобрать в маленькую грудь намного больше воздуха, чем она была предназначена. Его мозг до сих пор не мог смириться с увиденным.
  Бездыханное тело брата лежащее два месяца назад на каменном полу одного из жилых подземелий, сейчас как ни в чём не бывало несло факел, освещая им себе дорогу. И одновременно давая Гифе надежду, маленькую едва осязаемую, на счастливое, беззаботное будущее. Эдг являлся основным добытчиком семьи, с его смертью эта тяжёлая ноша легла на его плечи, и он с ней не справился. За прошедшее время их семья одна из состоятельниших в подземной округе, опустилась до растрачивания последних крох сбережений, пока он всё думал, как изменить положение. У него не было крепких кулачищ как у брата, его ремесленнических навыков ковки клинков. У него, как он понял после смерти брата, ничего не было выдающегося.
  В это время, из темноты прохода появилась Ная.  Размеренным шагом она следовала за своим проводником.
- Ведьма, - не удержался Гифа. Больше стоять в стороне он не мог. Ему требовалось получить объяснения и не медленно.
  Найя остановилась, а вместе с ней замер и Эдг. Девушка слегка повернула голову:
- Провожатый, - улыбка заиграла на её губах. – А я думала история повторяется. Вы опять решили меня бросить в надежде, что я не найду выхода.
- Совсем нет, - ответил Гифа, выходя из своего недавнего укрытия. - Ты сама отстала, а потом жалуешься на то, что тебя обманули.
  Не подбирая выскользнувшего ножа, гном двинулся к ведьме. Больше у него никакого оружия при себе не было, но и особой надобности в нём он не испытывал. По крайней мере пока не прояснит происходящее. О славе, деньгах, геройских байках, он полностью позабыл. Столь ошеломляющий эффект на него произвело появление брата. Два месяца назад, он положил последний камень на его могилу, произнёс торжественным голосом Спи спокойно и ушёл. Видно Эдг не долго собирался спать. 
- Да, - Найя скорчила удивлённую гримасу. – А что же ты делал там?, - она указала на недавние укрытие Гифы. - Никак в засаду устроил. Избрали другую тактику, поздравляю. Учитесь на собственных ошибках. А где остальные?
- Скажешь тоже, - огрызнулся гном, поравнявшись с Наей. – Делать нам нечего, как сидеть и поджидать тебя. Нет тут не кого, - добавил он более спокойным голосом.
- Хм, интересно. Значит, решил один устроить засаду. Поиграть в героя, как у костра.
- Я же говорю, что нету тут никакой засады. А я там потухшую ветку искал, - выпалил гном.
  Самое правдоподобное, что ему пришло на ум. Другие мысли были одна невероятней другой. И он решил из всех лжеправд выбрать самую короткую и пока казавшуюся срмрй убедительной.
  Угасшая ветка, служившая ему некогда факелом и правда лежала совсем поблизости от места, где он раньше притаился. Нож, к его великому облегчению, из-за валуна, расположившегося поблизости от входа, не было видно с места ведьмы.
- Нашёл?
- Сама видишь, - огрызнулся гном указывая на бывший факел. – Он полностью потух.
- Так тогда, зачем ты его искал?
- Зажечь хотел, -  проскрежетал зубами Гифа, поворачиваясь спиной к ведьме. – И тебя искать идти. А то обвинишь нас, как в прошлый раз.
- Ха, - Найя выразила полное изумление услышанным. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вновь овладеть ледяным спокойствием:   
- Не спеши играть в героя, они живут не долго.
  Голос девушки, выпущенный в спину, не заставил его ускорить шаг. Докопалась, химера ей в глотку, - прорычал он про себя. А братик тоже хорош, стоит как истукан. Ни улыбки, ни мины на лице. Типичный зомби. Постучавшаяся в голову мысль пробежала по спине холодным хлыстом. А что если правда, ведьма оживила его, превратила в ходячий труп. Такое возможно? Бред. Прошло столько времени. От него давно, небось лишь кости остались. А тут целехонек и в одежде. Скелетам насколько он знал, она не к чему, как и зомби. Тонкий лучик надежды на возвращение Эдга с того света вновь в лоно их дома стал угасать. А вместе с ним стал таять, и без того шаткий, душевный покой, пропуская внутрь себя боль.
  Затруднения связанные с догадками насчёт внезапно ожившего брата были в первую очередь связаны с контингентом пользовавшимся услугами человеческих гномов. Большинство из них, если не все. Посылали к ним своих подчиненных, которые в свою очередь не спешили самолично совершать далёкие путешествия в забытый богом горный край. Спускаться в темноту подземелий и вести к тому же ещё сделки с отпетыми головорезами. Да, именно такими их считало утончённое магическое общество. А как по-другому можно назвать шайку оборвавшей с грязными растрепанными волосами и кинжалами за поясами. Жульё, ворьё, бандитьё – в одном флаконе. 
  И ради этого рисковать. Нет увольте. У подчиненных посылавших их магов были свои планы на этот счёт. Они посылали подчинявшихся им, а те в свою очередь других. Таким образом получалось, что поручения исполняли маги низшей руки. Если не сотрудники обладающие ещё меньшей магической силой. Способные, создавать лишь импровизированное пламя у себя на ладони и то не меньше чем за минуту.  Их владение магией оставляло желать лучшего в их глаза и очах гномов, постоянно вёдших с ними дела. В конце концов они настолько свыклись с их беспомощностью в магических вопросах, что появление Найи произвело среди них эффект внезапно нагрянувшего на их островок цунами. Все знали, что оно существует, но не разу лично не видели собственными глаза. И вот момент прозрения настал. Цунами ворвалось в безмятежное сознание. Круша там всё на своём пути. И им была Найя. Ей не требовались минуты, чтоб уменьшать предметы, зажигать огонь на камнях или исчезать на несколько секунд. Она умела убивать. Быстро и хладнокровно.
  Гифа проделал половину пути к ветке, одиноко лежащей около входа в хребты. За это время его голова, успела склониться к груди, ноги, еле передвигались слабым усилием воли, а руки, свешенные вдоль тела, создавали образ раненого на поле битвы солдата. На войне, где не было стрел, копией, мечей. Где раны не мерялись кровавостью и жестокостью по отношению к врагу. Он вышел покалеченным из битвы совершаемый внутри тела. Далеко от внешнего мира, с его вечными проблемами о еде, тепле, сне. И сейчас, осознавая свою беспомощность, боль вызванную - немым удивлением, Гифа шагал с разрываемой на части душой, вдоль небольшого валуна. Не было больше мыслей о её убийстве, награде за него, почестях в виде собственной статуи, деньгах. Душа хотела знать ответы, на терзающие её вопросы. 
- Что ты сделала с моим братом, - прошептал он еле слышно, не поворачивая голову . Подняла его из мёртвых, заставила вернуться душу в собственное тело или ещё что-то более ужасное.
- Братом! Значит вы родственники.
  Спокойствие, с которым Найя совершила признание, только усилило терзания его души. Её голос, разлетевшийся без единого отголоска эхо. Само повторение холода вырвавшегося из её рта, казалось невозможным. Горная пустота, внутри горы унёсшийся своим пиком к небесам, к обители всемогущей матери, сочувствующе посмотрела на еле различимую в её темноте фигурку своего дитя.
- Что, ты с ним сделала?,  - повторил вопрос гном, сильнее вдавливая подбородок в грудь. Тем самым, пытаясь стать ещё меньше, незаметней. С лица с камнем, оставшемся позади, навсегда покинуть обитель, преподнесшую ему сегодня столь много потрясений.
- На моём языке, то, чем он является сейчас называется амфарой, полу иллюзией, созданной по моим воспоминаниям.
  Ная пустилась в сухие объяснения, которые уши гнома уже не воспринимали. Иллюзия проносилось у него в голове, отдаваясь болью чуть её ниже. Всего лишь иллюзия. служащая ей в виде факела. Признание ведьмы в незнании их родства лишь усилило боль. Гном воспринял эту новость в противоположном спектре чувств, чем Найя. Посчитавшая данное стечение обстоятельств, ещё одним не навязчивым намёком судьбы на правоту совершаемого ей дела. Великого дела. Под каток, которого не жалко бросить и пару жалких душонок маленьких обитателей гор.
  Почему, - спросил он себя, я не задал этот вопрос ей раньше. Почему, простой вопрос, вертевшийся на языке при выходе из туннеля брата, не слетел раньше. Почему, он пытавшийся два раза прикончить эту белую шелкопёрку, не мог выдавить пяти слов.
Боялся ответа, что ж теперь я его знаю. Иллюзия созданная ей окончательно разрушила мои собственные мечты. Замок из песка не смог пережить податливых брызг выкачавшей на берег волны. Боль стала сменяться озлобленностью. На всемогущую мать два раза спасшую чужую. Именно этот аргумент больше всего заводил Гифу. Чужую их вере ведьму  спасла она от его праведной мести. Не она ли дала им закон око за око, зуб за зуб. Называла их своими любимыми детьми. Почему же тогда сегодня она отвернулась от него.
  Гифа никогда не был сильно верующим, но и к атеистам себя не причислял. В моменты хмельных пирушек, на завалявшийся внутри кармана, золотой, он порой возносил одну другую благословенную молитву вверх. Куда более верующим он был в моменты горя, разочарования, собственных неудач. Большую долю которых он в своих размышлениях, всегда перелагал на плечи всемогущей матери. Всё начиналось по одной и той же схеме вначале, он много молился. Потом его охватывало разочарование, сомненья, и наконец злость входила на коне в его душу, подчиняя себе всё тело. Вот и сейчас она победно вышагивала по частям собиравшейся заново души.
  Ответы, да кому они нужны. Если заставляют страдать, выворачивают душу наизнанку. Лучше жить во лжи, в неведении. Темнота никогда не покажет тебе лицо приготовившегося сожрать тебя зверя.
  Гифа не заметил, как остановился у ветки, прилёгший отдохнуть от мирской суеты. После скоропостижного растования с  его тёплой рукой, гордо нёсший её впереди себя около получаса назад. Ветер не стал шептать ей ласковых песен на ночь, не дёргал за бока, не играл с ней. Она осталась лежать на том месте, где он её и оставил. Вернее, сказать выкинул.
  Гифа смотрел на неё практически в упор, но не замечал, продолжая сильнее погружаться в сгущющаюся темноту. Теперь всё будет, по-моему. Даже ты всемогущая мать не сможешь меня остановить, да и есть ли тебе дело до меня. Недавние события: нога приятеля на копье, способным превратить ведьму в иллюзию прошлого. Брат, ошеломивший и не давший довершить задуманное у костра. Всё виделось сейчас совершенно в другом свете. Все они на стороне ведьмы, а он один. Но ничего. Я ещё докажу им кто такой Гифа Бэтс, ведьме, брату, Мишигу. Теперь в его голове рисовались совсем не дружелюбные картины связанные с недавним приятелем. Все они заплатят, и кузнец Гиза, которому я задолжал пять золотых, и всемогущая мать, принявшая сторону чужой.
  Голос ведьмы вывел его из размышлений о кончине каждого из составленного им списка. Нож в сердце получит Мишиг, вместо бочонка эля.  Ах, да ветка, на этот раз эхо повторило фразу Наи несколько раз. Благодаря чему он смог сообразить. Чего от него хотят. Нагнувшись. Он схватил ветку. Почерневшая от недавнего полыхания, она представляла собой убогое зрелище. Часть её, покрылось темными пятнами,  остроугольной формы, запечатлевшие стон сухого дерева. Другая половина, зияла полнейшей чернотой, без единого просвета.
  Гифа поднимался с веткой медленно. Совсем не так как кинулся за ней. Как будто одно его неверное движение могло разнести её в щепки.
- Браво, - по приветствовала его Найя, когда он вернулся к ней с своим двухцветным трофеем. – Вряд ли она сможет сослужить тебе ещё хоть какую-нибудь службу, - заключила она после беглого осмотра недавнего факела.
- Сослужит. – огрызнулся Гифа. – Дай только покой душе моего брата, и сама убедишься в этом.
  В последнюю фразу он вложил двойной смысл. На ветку, крепко сжимаемую им сейчас, он возлагал большие надежды.
- Посмотрим, - неопределённо ответила Найя, поглядывая в сторону своей полу иллюзии. Растоваться с ней ей не хотелось. Хоть она и не могла указать ей путь в отличие от живого гнома, с осветительной функцией она справлялась на отлично.
  Гном не обращая внимания на сомнения девушки, стал сооружать факел. Вынув из-за пояса курительную трубку, он отломал её верх. Превратив её тем самым в некое подобие державки для ветки, оставленной им пока в стороне. На этом его приготовления не кончились. Дальше, он попытался забить туда табак. Сделать это оказалось на много сложней, чем он предполагал. Табак то просыпался мимо, то высыпался через отверстие для вдыхания его ядовитых паров. Наконец, изойдя на проклятья, адресованные ему, Гифе удалось, вставив внутрь трубки небольшую заслонку забить её им. После совершения данного действия, гном обтёр взмокший от усиленных его пыхтений лоб, оторвал от спины прилипшую часть одежды.
  Трубку Гифа забил таким образом, чтобы в ней осталось место под ветку. Но к его разочарованию она оказалась больше самодельного горлышка курительной трубки. Гном поискал, поблизости инструмент пригодный для уменьшения её объема, расширять горлышко было самоубийственно. Ничего более менее пригодного на роль инструмента рядом не оказалось. Камни, спящие в хребтах семикрылов оказались на редкость гладкими без острых выступов. Идея о ноже не раз приходила в голову. Пытаясь убедить в своей значимости: собственно для таких работ он создан. Маленький острый, с рукояткой идеально сидящей в руке, всего за плавных движения вверх вниз, он смог бы добиться желаемого. Но рисковать Гифа не хотел, поэтому продолжал поиски.
  Он обошёл добрую треть хребтов, а камня с острым выступом так и не попалось на его пути. Проделки всемогущей матери. Гифа озлобленно пнул один из не подходящих экземпляров в темноту обрыва по средине хребтов семикрылов. Ничего, этим меня не возьмёшь. Ему пришла другая идея. Острых камней нет, значит пойду с другого входа.   Он принялся  за поиски самого увесистого. С ними к счастью проблем не возникло. Через несколько секунд. он уже долбил на валуне, толстый конец ветки. Щепки с неохотой летели в разные стороны от поцелуя коричневого тяжеловеса.
   Наконец, руки гнома обхватившие увесистый камень опустились на ветку в последний раз, тем самым перестав откусывать от неё маленькие полоски щепок.
  Готово, - решил Гифа, остроняя от тела липнувшую к нему мокрую одежду. Ветер в хребтах чувствовался слабо. Вернее даже будет сказать всего лишь ощущался в виде лёгкого дуновения прохлады. С суровыми порывами гулявшими по туннелю ему было не сравниться. Так слабый их отголосок, растворяющийся в бледном свете верхних овалообразных дыр.
  Найя следившая краем глаза за работой гнома была поражена. Настолько слаженно, увлечённо он работал. Не замечая фигуры своего брата, лишь несколько раз он бросил на него свой взгляд. И то больше для того, чтобы убедиться в не исполнении ей его просьбы. За всё время его работы они не обмолвились ни словом. Кровь предков играла у него в голове, управляя руками, подсказывая более удобные позиции и решения.
  У Найи не было в роду таких умельцев, но происходящее не могло ни тронуть её душу. До момента, когда он преподнёс ей факел изготовленный из курительной трубки, с веткой вставленный в один из её концов, она считала человечьих гномов плохими мастерами. Жульём, опустившимися на самое дно социальной иерархии. Сейчас же они уже не казались ей, теми маленькими жалкимы отбросами живущими в её мире. Пускай до мастерства гномов Релока им далеко, но они все равно достойны уважения. По крайней мере её.
  Учитель прав мне многому ещё надо учиться, - подумала она, произнося в слух следующее:
- Хорошо, пускай будет по-твоему.
  Гифа отвесил ей импровизированный поклон. Всё будет по-моему. Всё.
- Зажигай свой факел, и мы продолжим путь вдвоём. Без амфары, полу иллюзии твоего брата.
  Гифа за несколько мгновений исполнил приказ Найи. Достав из кармана увесистый коробок охотничьих спичек, выменненый им у одного из слуг магов, он запалил чёрный конец ветки.
  Найя хлопнула в ладоши. Звук разнесся по хребтов. Отразившись от каждой стены много тысячным эхом.
- Просьба исполнена произнесла она указывая туда, где секунду назад стоял Эдг.
  Гифа, подымая высоко у себя над головой самодельный факел, проследил направление руки ведьмы. Брата не было. Вместе с ним исчез и свет, отбрасываемый его факелом. 
- Теперь твоя очередь выполнять обещание, - напомнила девушка.
  Однако, Гифа не спешил продолжить путь. Оставался ещё один вопрос волновавший его.
- Душа Эдга, он впервые произнёс имя брата в слух, обрела покой?
- Я не воскрешала её в прямом смысле слова, это амфара. Полу иллюзия моих воспоминаний, - бесстрастным тоном проговорила она.
  Гифа не слышал.
- Она нашла покой? – повторил он, свой вопрос не сводя глаз с девушки, продолжая держать новый факел у себя над головой. Света от него было на много меньше, чем от факела в руках брата. Но пламя, жадно лизавшее черноту ветки, усиленно работало над устранением этого недостатка.
- Нашла?
  Последний вопрос, перед дальнейшими действиями. Гифа стаял, как в бреду, чётко нацелившись на один ответ: Да. И он его услышал.
  Найя не понимала гнома, его вопроса, казавшегося ей глупым. Она же объяснила ему, что представляет собой амфора. Не уж то мозг создавший вместилище для огня, развиваемого у него над головой, оказался не способен понять смысла простейшего магического заклинания. Вряд ли, скорее здесь другое. Каждый слышит только то, что он хочет. – всплыли у неё в голове слова учителя. Гном хочет услышать о покое души брата. Что ж он получил ответ.
  Путь до моста прошёл без неожиданностей. Гном не спешил, а если случалось ей под отстать, то он терпеливо, не ропща поджидал её. Из несносного проводника Гифа превратился в идеального.
  Хребты сменились многочисленными переходами. Мишиг не врал отметила Найя. Достичь одной моста, она вряд ли б сумела. Все туннели были как близнецы похожи друг на друга. Если не считать высоты потолков, в некоторые, к ее, не скрываемой радости, их путь пролегал мимо них, она смогла б пройти только на четвереньках. Как Гном различал нужный переход от неверного так и осталось для неё загадкой.
  Мост. Предстал её взору после выхода из вереницы туннелей. Он представлял собой небольшую по ширине дугу, противоположный конец которой утопал в непроглядной тьме. Подземелье, приютившие его не было изрыто сверху овальными отверстиями, для проникновения света, как хребты семикрылов. Оно оставалось до конца верной темноте.
  Подобный мост Найя уже миновала в хребтах. Все мосты гномы ваяли в строгом, известном лишь им одним стиле. Без перил, от чего они совсем не притягивали прогуляться по ним. Не большой ширины, что также не накидывало им балов надёжности. Та ещё и с гладкими по бокам поверхностями, таившими в себе не меньшую опасность. Единственным средством, дававшем шанс удержаться путнику на мосту, служило выдолбленное по середине него углубление. Внутри которого, виднелись едва различимые тонкие полоски, наподобие миниатюрной лесенки. По задумке мастеров, как предположила Найя, именно эти полоски должны удерживать ноги от зияющей черноты под мостом.
  И всё же, они не внушали ей особого доверия. Её ноги, выступали со ступенек, от чего девушка при любом неверном движении могла со скоростью одного g полететь вниз. В темноту, заканчивающийся острыми скальными выступами или пологими валунами. На высоте, которой они сейчас находились это было не важно. Там, под миниатюрными копиями ступенек, толщей камня под ними, затаилась смерть. Безликая, но от этого не менее убийственная.
- Середина, - изрёк Гифа, останавливаясь. – Ещё немного, - подбодрил он девушку, осторожно переступающую с одной ступеньки на другую.
  На мосте в хребтах семикрылов, - отметил он, - шагала расторопней.
  Пламя давно добралось до трубки украшенной узорами в виде волнистых линий. Ветка прогоревшая полностью, была небрежно им стряхнута в одном из многочисленных переходов, по которым прошагали их ноги. Одна за другой. Гифа не переставал считать расстояние между собой и ведьмой. Стараясь удержать его в диапазоне десяти локтей.
Сейчас на мосту оно сократилось до пяти. Отметил он, прислушиваясь к звуку за его спиной. Четырёх.
  Горевшая трубка источала зловонное дыхание забитого в неё табака. От чего голова у гнома немножко кружилась, а перед слезившимися от едкого дыма глазами плыло. Не знай, он этот мост как свои пять пальцев, он давно бы полетел в тёмные глубины под ним.
  Три, - отметил он, приспуская факел до уровня ноги. Дым, валивший от него начал клубами подниматься вверх. Гифе задержавшему выдох показалось, что среди полупрозрачного вкуса табака, время остановилось. Злость сидевшая у него внутри также застыла в ожидании момента. Когда в ушах зазвенит, цоканье сапог Найи, а в голове прозвучит цифра отмеряющее расстояние между ними два.
  Найя вступила на предпоследнюю ступеньку, отделяющую её от средины моста по утверждению гнома. Два. – произнёс тот и крепко сжав факел, начал совершать замах по дуге. Одновременно поворачиваясь вокруг своей оси. Слёзы, застилали глаза, мешая ему точно прицелиться ей в грудь. Пламя всё это время, мирно лизавшее предложенное ей лакомство недовольно колыхнулось, растягиваясь по дуге. Тем самым, создавая впечатление огненной полуокружности. За рукой гнома оно явно не могло угнаться.
  Ей конец, стучало в голове, тут её не спасёт коварный Мишиг, не выручит призрак прошлого в виде единственного братца. Что говорить, даже сама всемогущая мать, с рождения наделившая её магической силой, не сможет оградить от моего возмездия. Гном совершил пол оборота, факел зажатый в его руке, совершил на три четверти оборота больше, не переставая метить в бок девушки. На расстоянии в два локтя, разделявшем их, она не могла увернуться. Данный мост, плохо подходил для юрких манёвров, что так могло помочь ей, и для быстрых движений, что ни учёл он.
- Сдо-хни, - сорвалось у него с губ, когда факел достиг бока девушки. В грудь попасть ему не удалось. Но к его большему изумлению ничего не произошло. Мозг ещё не понимал случившегося, в отличие от тела. Не почувствовавшего через огненную дубину сопротивления на своём пути. Гном продолжал разворачиваться, вместе с факелом проходящем через тело девушки. Слезившиеся глаза видели её совсем рядом, но руки по прежнему не могли остановиться. Их закручивало.
  Всемогущая мать, - взмолился Гифа, запинаясь за край углубления в мосту. Дальше, остановить закрутившиеся тело он уже не мог. Факел выскользнул из его руки, уносясь в темноту. В ней его огонёк моментально потух. Вторая рука гнома откинулась в позу, напоминающую взмах крылом. Оставалось лишь оттолкнуться ногой и полететь, что собственно судьба с ним и проделала. Только в отличие от птиц, от его взмахов рукой, она не унесла его тело вверх.
  Темнота на мосту после затихания разочарованных стонов Гифы воцарилась не надолго.
- Три четыре, Аве, семь. – прошептала Ная.
  Слова являлись неотъемлемой частью сосредоточенья.
  Прозрачное тело девушки, более всего напоминающие скелет призрака, стало принимать старую материализованную форму. А вместе с ним возрождать на её руке уменьшенную копию пламени. Огонь весело подымался на насколько сантиметров, освещая, место на котором несколько секунд назад стоял Гифа.
- Всё могло быть по-другому, - прошептала она, преодолевая рубеж, ставший смертоносным.
  Её тело полностью освободилось от заклятья Фауры, позволившего свободно пройти факелу сквозь неё. Не материальное убило живое. Нет, Найя остановилась, смотря в затихшую темноту, улыбающуюся ей довольной улыбкой. Глупость убила.
  Остаток пути она проделала размышляя о предстоящем разговоре. Сейчас она знала, что в нём ей не нужно казаться ужасной и жестокой, или наоборот, ласковой и добродушной. В нём надо быть честной. Гномы достойны, знать правду.
  Приближаясь к концу моста, она заметила огонёк от керосиновой лампы. А спустя какое-то время фигурку маленького человечка. Чья чёрная остроконечная борода с затисавшемися в ней седыми волосками, придавала немолодому лицу, поджидавшему по всей видимости её, суровости.
- Каунт. – поприветствовала она одноглазого гнома, спрятавшего потерянный глаз за зелёной повязкой.
- Что тебе ещё надо? Мы не знаем, куда ушли мастера, ковавшие последние кольца для монастыря.
- Не имеет значения.
  Девушка, посмотрела на ощетинившуюся фигурку гнома и продолжила:
- Забудем об этом. Начнём с чистого листа. Безо лжи.
- Мы не знаем, - выкрикнул громче Каунт, пятясь спиной назад. – Будишь опять нас  убивать, как убила сейчас.
- Нет, - Ная вытянула шею и  пристально посмотрела ему в глаза. - Он сам, решил полетать. Хотя мог избрать другой путь. Мирно сопроводить меня до тебя.
- О, всемогущая мать, причём тут я?
- При многом, - девушка отвела взгляд от глаз гнома. – При очень многом Каунт. Именно ты. Хватит прятаться за расплывчатым мы. Гномы в этом мире давно уже не стоят друг за друга горой. Брат убивает брата, золото убивает матерей, заставляет прогибаться под изменчивый верхний мир не когда гордых существ.
- Да, что ты можешь знать об этом?, - гном перестал пятиться. Керосиновая лампа опустилась на холодный камень.
- Я многое знаю, вы сидите в своих горах, зарывшись от внешнего мира. Не замечая, как через мелкие поручения из него он проникает внутрь вас. Превращая вас в себе подобных. Два месяца назад я задала простой вопрос. И что я услышала на него. Ложь. Одну ложь. 
- Ты сама виновата, - Каунт сделал шаг вперёд, принимая воинственную позу. Его жилы на шеи вздулись, отражая бурю чувств охвативших его. – Два месяца назад пред тем как задать свой проклятый вопрос ты убила беднягу Нима и крепыша Эдга. Пришедший со злом, не может рассчитывать на добро.
- Убила, - констатировала факт Найя. – Но это было как ты правильно заметил два месяца назад. Большой срок.
- Тебе он видно не слишком помог, как и тому бедняге, чей крик я слышал несколько мгновений назад.
- Я же сказала, что моей вины в этом нет. Не торопись меня судить. За это время я очень изменилась. И сейчас я пришла сюда не требовать, не спрашивать, а рассказать.
- Зачем мне  слушать твои россказни, - выкрикнул Каунт, тряхнув правой рукой.
- Они тебя заинтересуют. – промурлыкала Ная.
- Сомневаюсь.
  Гном схватился за ручку керосиновой лампы, тем самым, показывая окончание разговора.
- Последнему, из мастеров не интересно, что монастыря больше нет, как и камня.
  Лампа выпала из его рук. Покатившись по ровной поверхности пока на её пути не повстречался солидный для её размеров валун.
- Ты врёшь, - он выступил из темноты на свет.
  Его лицо выражало недоверие, а в глазу одиноко уставившимся на неё застыл ужас.
- Ты знаешь, что я не вру. Подыми лампу, и пойдём к тебе в дом. Гномы радушные хозяева, а разговор у нас с тобой долгий.
  Каунт хотел возразить, но Найя его опередила:
- Твоя трусость унесла жизни не только твоих сородичей, но и моих. Не стоит больше лгать. Это слишком дорого обходиться миру. Слишком дорого.
  Через минуту, лампа освещала путь к его дому.  Рядом с ним шла девушка закутанная в плащ. Её рот был рождён, чтобы говорить страшные слова. Слова, заставляющие сердце сжиматься, вырываться изумлённым вздохам.
  Хотелось закрыть уши. Броситься бежать, твердя себе: это ложь. Первые два действия он мог проделать за считанные мгновенья, а вот последние нет.
  Одновременно с раскрыванием  глаз на происходящее, с бледнотой всё сильнее проступавшей на его суровом лице, цель визита девушки становилась для него всё загадочней и загадочней. Что мог сделать, он. Последний искалеченный мастер монастыря, чтобы предотвратить грядущее.