49

 

***

…Огромное у Д. королевство, как у какого-нибудь сибиряка–зверолова – на сотни километров снега и жесткое небо...

***

Вот наступает вечер и слабая душа ложится в постель и в гроб и ему хочется женщину, и хочется писать свои мечты о ней. (Женщины пока нет, гроба тоже и вставать неохота; если встанешь, то ты – поэт, достаточно в тебе ретивого честолюбия, а если нет, то просто заснешь и про тебя всю жизнь будут говорить: « в нем спит поэт»).

«Дайте мне женщину в гроб, чтоб гроб превратился в постель, а смерть в сон». А женщине что, она не брезглива: не моргнет – ляжет в гроб с первым мужем, не моргнет – выйдет за второго и третьего. И тянет к ней умирающий свое заплаканное лицо и ласково она пытается его погладить (неудобно в гробу-то), и он рыдает и коллеги его выносят на свет небожий – где приступает к работе, начинает, так сказать,  «крутиться-вертеться»…

***

Пролил чернил из-за треклятой ручки - которая невозмутимо вывела ругательство в свой адрес - перемазал стол и руки. «Плохая примета, плохая примета – слишком много черного; и в душе что-то мефистофельское…» Пришлось вымазать белую-белую бумагу, вытирая…

…Мир заселен, вот я и двинулся в фантасмагории.  Это некий поход за золотым руном, поход в сказку, сказочную Индию – сатане так далеко приходится вести меня за нос…

***

Вечер Гердта, этого наилучшего воплощения дьявола. Он говорит: «как вы добры! Какое счастье, что в стране большинство у добрых людей!», а я слышу: «Как вы добры к нам, бесам!»

…И несколько вдруг – огромный черный занавес. Слизнул  «юбиляра» и всех, его поздравлявших. Наверняка, это он сам придумал. Утащил всех за собой. «Лучшая сцена – это выход на сцену черного занавеса. Смерть великолепна, друзья мои, она бархатиста, атласна и шелкова…»
Рисунок 97г: Нежный букет
***

Раздражился на Вовку, когда он выказал себя и недобрым, и неумным: «Я не могу вынести более одного недостатка...»


***

Не помню, как жил, что делал раньше – слишком далеко ушел с тех мест и с того времени. Что не видно, то забыл, что неактуально, то не снится…

Новый мир поражает только в первый день; начиная со второго, к нему начинаешь привыкать – не так всё кружится, не таким волшебным и страшным кажется. «Погоня отстала, можно побыть, так сказать, самим собой и, даже картошкой жареной позавтракать…»

Раньше я был благонамеренным, но на мели, а теперь всюду вижу второе дно, и все ожило, стало полным возможностей…

***

Я как герой былинный радуюсь каждой встрече с нечистой силой; предвкушаю свою победу. Как там у Высоцкого?! – «головенцом своим маша».