Гештальт

Метро. Середина дня. Воскресенье. В полупустой вагон заходит колоритная парочка: высокий, сутулый, плохо одетый дядька в черных сломанных очках с починенной белым пластырем дужкой и бомжеватого вида тетя неопределенных лет, с сизым одутловатым лицом и всклокоченными короткими волосами. Мужчина откашливается и громко сипит: «Уважаемые господа, разрешите к вам обратиться! Я – инвалид по зрению. Сам живу в Чите. Приехал в Москву лечиться, но деньги кончились, мне негде жить и нечего есть, а доктора говорят, что нужно ходить на процедуры еще месяц, и нужны дорогие лекарства. Помогите, пожалуйста, на лечение, кто сколько может!»
Окончив речь, мужчина идет по рядам, женщина держит его под локоть и останавливает напротив каждого сидящего пассажира. Первая на очереди – неприступного вида старушка, сидящая поджав губы и вцепившись в сумку из искусственного крокодила.
- Подайте, сколько можете, на лечение, - сипит нищий.
- Нет у меня денег, - злобно отвечает бабка, потом, чуть подумав, вздыхает, лезет в сумку, настороженно поглядывая на бомжиху, долго там возится, достает скомканную десятку. – На, вот, держи. Лечись скорее и уезжай к себе, откуда приехал!
Следующие по ходу – парочка кавказцев. Когда мужчина подходит к ним, один демонстративно отворачивается, а другой плюет мужчине под ноги, и потом поднимает глаза и смотрит на мужчину в упор. Мужчина чуть дергается, совсем незаметно, но бомжиха тотчас подхватывает его под локоток и толкает дальше по ряду. Дети гор замечают эту пантомиму, начинают ржать, громко трещать на непонятном гортанном языке с часто повторяющимся русским «слепой, ****ь!»
После них мужчине досталась пара хихикающих девчат (ничего, если мелочью?), интеллигентный очкарик, читающий Пелевина (работать надо, а не по метро шляться! ), пара алкашей (прости, брат, денег нет ни копья. Хочешь, стакан тебе нальем?) и три мрачноватых мужика в кожанках и трениках, молча отслюнявивших по сотне.
Выйдя из вагона, парочка направилась к лавке. Мужчина снимает очки, сует их в карман, достает оттуда комок мятых купюр и протягивает бомжихе, вытащившей к тому времени из-за щек две восковые подушечки и сразу потерявшей алкоголическую одутловатость.
- На, Марин, возьми, заработала!
- Николай, мы же с вами договорились! Вы должны на эти деньги жить и больше не тратить не копейки!
- Да задолбало все, Марин, тяжко мне. В плену у чехов так тяжко не было! Давай заканчивать, пожалуй!
- Николай, вы извините, но можно я еще раз обрисую вам картину? У вас за последний месяц было три протокола за хулиганство и нанесение слабых и средней тяжести телесных повреждений? Было! На вас завели дело, когда вы сломали нос своему водителю за опоздание на 3 минуты? Завели! Вы страдаете неконтролируемыми вспышками агрессии и острой социофобией? Страдаете! Вам предлагали загородную клинику и медикаментозное лечение? Предлагали! И что вы сделали? Правильно, обратились к нам. Так вот, я вам гарантирую, что безо всяких таблеток, одной гештальт терапией я вас приведу в норму. Но только вы должны меня слушаться!
- Марин, да я все понимаю... Долго еще?
- А что вы чувствуете, когда вам дают деньги?
- Ну, облегчение, стыд, неудобство...
- Вот когда почувствуете благодарность, за то, что люди в сотни раз беднее вас, вас же и жалеют, когда полюбите их за это, вот тогда и хватит. Еще дня три, я думаю!
PS Имена изменены, история подлинная.