Дед да бабка

Дед впал в старческий маразм!
Он решил на зиму затащить ульи в избу!
Но бабушка словно Великая Китайская стена. Бабушку не прошибешь. Еще бы, в ней не кровь течет, а раствор нитроглицерина. Ее прадед, служил егерем у местного помещика, ездил с барином на Памир на снежных барсов охотится, с тех пор в тех местностях барсы до сих пор не живут. Ее деда, при коллективизации сельского хозяйства, семь раз приводили в колхоз. Семь раз он из него выходил, пока потом колхоз не перевили в дедово хозяйство. Во время войны их дом немцы обходили стороною, не потому что боялись, связываться не хотели. Иной раз бабий характер, посильнее шмайссера. Ее мать приехали по чьей-то кляузе забирать всемером особисты, за якобы кражу с полей колхозных колосков, обратно уехали через полчаса, без нее, но с доносчиком. Сама бабушка, работая дояркой уже в совхозе, навешивала на себя массу легенд. Коровы, при ее появлении в скотном дворе, только услыхав ее зычный голос, сами натягивали себе на титьки автодоилки. Бык производитель, при ее появлении в стаде, забывал о коровах, и косился на бабушку. Но не подходил к ней. Шлепком своей ладони по стволу яблони, она сотрясала все яблоки с яблони, вместе с листьями и грушами с соседнего плодового дерева.
Дед же тих, молчалив и спокоен, словно боров после случки. Однако женился он на бабке по своей воле. И знал управу на нее. Через три дня ульи стояли в избе под скатертью.