2

Оборот сна. Длительность жизни. Детство, то что было до детства, рождения…старость. Для каждого это свое, и каждый отрезок времени незаметно, как бы прячась, привязывает маленькую ниточку воспоминания к одному из запахов в том или ином времени. А как иначе? Записать дату? Так уже через неделю или месяц дни, наплывающие разноцветными волнами сотрут все отличительные черты того памятного события, да и не события вовсе, просто маленького верстового столбика твоей жизни, твоего настоящего… Когда в окружении людей, света и разных вещей, но вдруг ты остаешься совсем один, в том состоянии к которому уже ничего не добавить, словно ты занял свое место, стал частью чего-то огромного и не знающего времени, мест или чувств, свойственных людям. Один миг, который останется в тебе навсегда. И что бы не случилось этого уже не изменить. Пройдет время, сменятся декорации, лица людей из твоего прошлого смешаются с воспоминаниями лиц людей твоего прошлого и со временем перестаешь понимать что было и что есть, но то мгновение останется прежним.
То ли это будет запах детского сада, в которым ты провел так много дней и вечеров. А может быть это будет маленький кусочек древесной коры, что был перед глазами, когда сбитое дыхание и невнятный шепот хотели рассказать правду, но не смогли и этот запах… Запах сырого мха, свежей смолы на белых дрожащих ладонях, запах умирающего лета и слез от понимания, что все уже в прошлом, что все уже и есть прошлое. Такое далекое и такое симпатичное.
Почему-то вспомнился Новый год. Странным образом от меня ускользнул сам приход его, когда единственный день в году можно было долго не спать и сидеть за столом рядом со взрослыми. Смотреть как папа открывает шампанское, говорит веселые вещи, хотя слов я не слышу, но хочется думать, что это так. На один день все войны прекращаются, на разных условиях заключаются перемирия и направо и налево раздаются слова о невмешательстве. Такое время. Такие меры.
В углу комнаты стоит, воткнутая в ведро с песком елка, осыпанная полосками разноцветной фольги. Каждый год одни и те же игрушки, но каждый раз на новом месте. Такое чувство, что каждая из них за это время стала тебе другом и ты почти разговариваешь с ними, зная, но не веря, что каждая может быть видит тебя в последний раз. Эти странные цилиндры, маленький присыпанный белым снегом домик с толстой печной трубой, снеговик, птица на прищепке, непонятная пирамида из четырех желтых шаров и острой пики сверху и множество разноцветных шаров. Тех самых шаров, которые однажды станут разноцветной блестящей пылью на остроконечной шляпе костюма звездочета. Такие яркие, такие неожиданные, отбрасывающие разноцветные искорки от зажженной гирлянды вокруг себя. Тишина. Только маленький домик с кнопкой щелкает своим электрическим нутром, то быстро, то медленно…угасая и затихая, но не останавливаясь.
Утром приходит обычный день. Никто не встает слишком долго, а по телевизору начинают показывать одну за другой серии Капитана Врунгеля. Как давно это было, но по прошествии стольких лет оно кажется мне более настоящим, чем все то, что можно увидеть и сейчас. Да, в то время было мало всего. Мы мало знали, нам мало говорили, у нас не было сотовых и интернета. Жизнь была медленней, но даже в такой скорости многие не успевали. Кто-то вовсе останавливался и отказывался идти дальше, пугаясь грядущих перемен и часть из них встретила их в сумасшедших домах, прячась и убегая от своего страха за химией новооткрытых лекарств. Мы оставляли их далеко позади и тайно пугались их состояния, откидывая прочь даже возможность всеобщего сумасшествия на фоне единиц запертых в палатах домов для душевно больных. А ведь во многом они правы. Часть напрочь лишенные условностей, с затертыми памятями, с воспаленными глазами и безумными мыслями. Может быть они и есть единственные нормальные люди на этой земле?