Сказка об Одиночестве

Одиночество любило море. До душевного трепета, до истомы сердечной. Хотя никогда его и не видело.
Да, такие странные вещи порой случаются, и пытаться объяснить их, руководствуясь здравым смыслом, дело нелепое, да и невозможное.
- Эх, - печально вздыхала верная подруга Одиночества Тоска, - живи мы у моря, мы бы были счастливы. Непременно.
Одиночество, молча соглашалось, устало взглядывало в серое в слезных дождевых дорожках окно и так же устало включало телевизор.
Раздраженно пощелкав пультом, оно недовольно застывало на продавленном диване и привычно-непонимающе взирало на мельтешащую на экране галиматью, изредка отвечая Тоске, которая  пристраивалась неизменно рядом с дежурной бутылкой пива – она, как никто другой, понимала муки Одиночества.

Поздним вечером к их компании бесшумно присоединялась Бессонница. Как всегда нагло, без приглашения.
И ни длинно-утомительный день, ни поздний час не могли помешать ей  слоняться всю ночь напролет из угла в угол, нудно скрипеть изношенными половицами и, высунувшись чуть ли не по пояс в открытую форточку, подолгу курить, начисто игнорируя страдальческие взгляды Одиночества.
Ну, какой уж тут сон!
Разбитое и невыспавшееся Одиночество тащилось утром на работу, чтобы там ненавистно и томительно убивать время до вечера.
А вечером все повторялось до изжоги – Тоска с больными глазами и вечные разговоры о несбыточном.

Нет, нет, случались дни, когда жизнь не казалась такой черно-серой, и даже какие-то краски проблескивали сквозь толстый слой слежавшейся пыли. И именно в эти дни верилось в лучшее и засыпалось легко и расслабленно, и снились цветные сны. О нем, о море.
Одиночество просыпалось с рассветом и почти не дыша вспоминало все подробности ночного путешествия, боясь упустить хоть фрагмент, пока вновь не проваливалось в сладкий предутренний сон, чтобы при окончательном пробуждении позабыть все, кроме несвязных обрывков, всплесков и душевной сумятицы.

Самое ужасное время накатывало с осенними противно-сеющими дождями. Полинялый умирающий мир, постепенно превращающийся в грязно-стылое снежное месиво, вечные сумерки и завывающий на одной тусклой ноте ветер заставляли лезть на стену. И тогда все заканчивалось  привычным запоем, отключающим все страдания и неприглядность окружающей действительности и дарящим временное почти успокоение...

Наступивший очередной, пятидесятый по счету для Одиночества, апрель словно свел всех с ума.
В офисе дым стоял коромыслом. Сотрудники, не дожидаясь лета, традиционного времени отпусков, торопливо укатывали кто куда, а после в курилке только и разговоров было, что об островах, курортах, романах, море.
Египет, Иордания, Марокко... От этих названий тихо кружилась голова, а сердце металось тревожной птицей, не находя себе места. В воздухе витало ожидание чего-то такого, такого... что нельзя было выразить ни словами, ни потрогать руками, но от того оно не становилось менее реальным.
- Да, - затянувшись сигаретой, весело сказал Оптимизм, лысоватый крепыш, - Испания, други мои, это что-то особенное! А уж я поездил по свету. Барселона, Мадрид, приморские городишки – мечта любого индивида, наделенного воображением. Рай – а не страна!
- Везде хорошо, где нас нет, - резонно заметил Здравый Смысл, одышливый великан с мешками под глазами. – Где родился, там и пригодился!
- Вы в своем репертуаре, - засмеялся Оптимизм и продолжил с воодушевлением:
- А испанская кухня! Чего стоит только один хамон! А зажигательные яркие испанки, а коррида, а море!
- Море, - эхом отозвалось Одиночество, впитывавшее каждое слово рассказчика.
- Да, да, море! Ласкающее и бодрящее одновременно, дарящее радость бытия и отнимающее печаль. Это бирюзово-волнующее чудо, выбрасывающее на берег волшебные амфоры и напрочь смывающее в свои глубины следы прошлого.
- О, да вы поэт, - усмехнулся Здравый Смысл. – Поберегите свою фантазию для квартального отчета.
И все, присутствующие в курилке, засмеялись по-доброму, но с примесью едва заметной зависти: не всем по карману нынче отдыхать в Испании!

Весь вечер Одиночество, мечтательно уставившись в экран телевизора, грезило наяву. Тоска даже обеспокоилась: никакой реакции на ее обычные ахи и охи, как тут было не взволноваться!
Пролетевшая как единый миг ночь оставила после себя аромат цветущего бело-розового великолепия, умиротворяющий шум волн и чей-то мелодичный ускользающий смех.
Одиночество невольно расправило плечи и даже несколько раз за день улыбнулось, что было замечено абсолютно всеми.
В обеденный перерыв Оптимизм снова завел свою волынку про Испанию.
- Есть в Каталонии город один, - сладко вздохнув, сказал он. – Маленькая Венеция. Да что там Венеция с ее протухшими каналами! Сорок минут до границы с Францией, с одной стороны – море, с другой – горы, яхты со всего света, в каналах плещутся золотые рыбки, а маленькие крабы, старательно карабкающиеся по отвесным каменным причалам, заставляют восторгаться  не только детей, но и взрослых.
Одиночество часто задышало:
- Вы так вкусно рассказываете, что впору перебираться туда на жительство.
Оптимизм засмеялся:
- На самом деле, там все много-много лучше, поверьте мне!
- А вы не слушайте, - озаботился вдруг Здравый Смысл, - и не путайте мечты с реальностью. Зачем призывать сложности на свою голову?
- Какие сложности? – удивился Оптимизм. – Одни сплошные плюсы!
- Плюсы? – недоумевающе поднял брови Здравый Смысл.  – А язык, а другой менталитет, а вид на жительство?
- Главное, по-моему, сильно захотеть, - ответил Оптимизм. – Все решаемо.
- Насколько наши желания совпадают с нашим предназначением, вот вопрос, - высказалась Интуиция, высокая сухопарая дама с многочисленными амулетами на шее.
- А это как? – повернулось к ней Одиночество.
- А так. Нужно уметь читать подсказки свыше, ведь знаки к нам приходят на каждом шагу. Но мы слепы и глухи, вот и получаем по заслугам, - многозначительно поджала тонкие губы Интуиция.
- Все в наших руках, - задорно не согласился Оптимизм и подмигнул Одиночеству.

- Испания? – не поверила Тоска. – Почему Испания? И почему так, вдруг?
Но путаные объяснения Одиночества ни на йоту не убедили Тоску. Она, нервно заламывая руки, в мертвой тишине нарезала круги по тесной комнате и вздыхала так тягостно как никогда.
- А что будет в случае неудачи? – грустно спросила Тоска. – Несбывшаяся мечта и разбитые надежды – это не одно и то же.
- Пусть, - Одиночество упрямо мотнуло головой. – Пусть!
- А я? – заголосила Тоска. – Если ты будешь счастливо, что станет со мной?
- Если я на это не решусь сейчас, то... – и Одиночество умолкло.

Через неделю они улетели. Вместе. Налегке. Один чемодан на двоих и два билета в эконом-класс.
Почти два года о них не было ни слуху, ни духу. Да, как-раз два года.
А потом Оптимизм вернулся из очередного вояжа в Испанию. В отделе поговаривали – ездил покупать недвижимость. Хотя, если честно, никто толком ничего не знал.
Так вот, на центральной улице той самой маленькой Венеции он встретил неожиданно Одиночество, гуляющее под руку с одной милой смешливой особой. Только представьте себе!
- Миленькая, очень, - бодро сказал Оптимизм, приглаживая остатки волос, - но не в моем вкусе. Нет, не в моем.
- И как оно, Одиночество? – забросали его вопросами со всех сторон.
- Как, как, - отвечал Оптимизм, - помолодело, не узнать. В соломенной шляпе, загорелое и, видно, до чертиков счастливое. Глаза так и светятся.
- Афера чистой воды, - крякнул Здравый Смысл. – Объяснить его странный поступок можно лишь помрачением рассудка.
- А про знак оно вам ничего не говорило? – полюбопытничала Интуиция.
- Нет, ничего.
- Не иначе что-то было. Правильное стечение обстоятельств. Судьба к нему явно благоволит.

...На скамье, отстоявшей в двух шагах от гранд-канала, сидело Одиночество и, задумчиво улыбаясь, смотрело на быстро темнеющую воду.
- Однако становится прохладно, - сказала одна милая смешливая особа и зябко передернула плечами. – Пора, пойдем уж...
И они, обнявшись, медленно побрели прочь.
А через улицу за столиком непритязательного кафе сидела слегка поблекшая Тоска за бокалом красного вина.
- Нет ничего эксклюзивнее страдания, - надрывно вздыхая, втолковывала она своей новой знакомой. – Счастье – это так банально и, в конце концов, приедается. Тоска же – удел немногих, тонко чувствующих натур.
Молоденькая хорошенькая Безответная Любовь медленно водила тонким наманикюренным пальчиком по клетчатой скатерти и ловила каждое ее слово.