60

Рисунок 97г: Пейзаж

***

Два действия удачных, затем заминка, потом еще шесть удач, правда, всего одна большая и к тому же следом-то - три неудачи и одна из них весьма крупно повлияла на 2,4 и 5-ю удачи - так что, считай, начинай все сначала!

Уже почти выполнил, как вдруг половина стала рушиться, хорошо еще успел кое-что продать - на эти деньги можно будет вон тот угол оборудовать. А с развалом что делать? - то переделаю, то, может, всучу,  эту фигню бабушке подарю, а остальное - в сарай, в графу "издержки"; что поделаешь, селяви и так далее...

***

Сидят двое, рассудительный и юморной, и интересно меж собой разговаривают… - но не затирают ли они кого-то третьего, молчаливого и светоносного, святого...
 (солнце пускают только в окно)

***

«Харизма»: «Бродский – харизма», «Лебедь – харизма»… (все, у кого низкий голос – харизма? Или длинные волосы и шарф на ветру…)

***

Серое утро, мама хлопочет, мысли – такой мир; серый день, набежало народу, магнитофон поет, другие мысли – другой мир; ранний вечер, дождь, тихо-тихо, только Женька ходит, другие мысли – другой мир; вечер, электричество, мама мрачная, отец разглагольствует, много дел, Вовка что-то не идет, другие мысли – другой мир…
(В смысле, другой мир – другие чувства; и: мысли – это мир, ибо они предметны, а вот чувства – еще не мир, если не даешь им волю…)

***

Ничто в жизни не греет. Все обещает, но в итоге не греет. Придешь из прозрачного холодного леса, включишь телевизор, желая согреться, но - не греет. И родители не греют. И книги, и картины, и проповеди - ничто в жизни не греет. Светит, но не греет. Или слегка греет в одном месте, но до него трудно дотянуться и не будешь же в неудобной позе около  часами  простаивать. Или грело, но вчера – завтра, может быть, завезут, а может - нет, причем занимать надо заранее - замерзнешь, а не согреешься. Так что лучше не надеяться; ни на что не надеяться. Жить чистым - без надежды. Грей сам себя - или умри. Кто в тяжелую минуту согрел самого себя, тот и ближнего согреет в обычную минуту. А в тяжелую хотя бы умереть не даст. Но на благодарность не надейся - и она не греет, ничто в жизни не греет...

…Словно бы старый лечащий врач вышел, исчез, уволился или только ушел в отпуск – и вошел новый врач, молодой и какой-то чужой, с прохладными руками. Он сказал, что я привыкну к нему, что мое лечение продолжится и я несомненно выздоровею, но в моем сердце стало меньше надежды…
(Запахло какой-то халатностью…; меняются словно в картах вальты…; работнички, блин… дипломаты…винтики в этой больнице…)

 Сидя в комнатах в ноябре, когда нет ни неба, ни земли, легко заблудиться, удариться о шкаф, как о мраморное надгробие и попасть в нереальный, болезненный мир – и, слава Богу, что когда земля и небо появляются, они снова тебя возвращают себе…

«Слаб – и удивительно, что никто не нападает. Тяжело  – и удивительно, что никто не добивает» – «Ты всеми уважаем и никому не нужен».

Как шкаф, ударила мысль: «делай, что хочешь; буянь, вороти, что душа пожелает – всё равно же есть огромный маяк, что солнцем сияет, и его не забыть, так что когда надо вернешься на невидимый фарватер» – но:  «благодать Господа нашего не превращайте в повод к распутству».