Владыка подземелья

Ходила по селу родимому, по краю дедовскому, бабушка-забавушка. Где слово доброе услышит, где пословице подивится - все в сумку складывает. Накопилось в ней мудростей и забавностей - до самых ручек. Села бабушка на скамеечку под вербой плакучей, раскрыла сумку,  начала из нее словечко за словечком доставать и сплетать, слово за словом  связывать, вот и родилась сказка. Было то, или все бабушка придумала, поди, узнай.

Давно, или не очень, правил страной царь, всего государства повелитель и государь.Богат   царь землей, богат казной, живи и радуйся при такой-то жизни, да грустно царю, всего полно, только нет у царя Василия наследника, а царю без наследника, ну, никак нельзя.

 Лежит царь в спальне  на перине лебяжьего пуха, мечтает, как выдаст он замуж дочку - царевну Марью, она непременно родит ему внучка – наследника, будет он внучка по курчавой головке  гладить, в лошадки с ним играть.

 Встанет он, государь всея страны большой и богатой, на четвереньки, а внучок на него верхом сядет, прутик- погонялку в ручки возьмет, поскачут они по всему дворцу на зависть соседям и придворным. Вот счастье-то какое.

Загвоздка и беда  у царя только в одном: дочка, Марья-царевна,  капризница и привереда, про замужество и слышать не хотела, на женихов заморских именитых и богатых, змеюкой шипела. На своих кавалеров  тоже не смотрела, только насмешки разные придумывала, на всех похайку находила.

Рассерчал царь, ногой топнул, кулаком по столу грохнул: - Царевны  в вековухах не сидят! Вот тебе весь мой сказ: собираем бал большой, гости со всех стран понаедут, выбирай жениха сама, кончилось мое терпение. А, коли, и теперь женихи не по нраву будут, выдам тебя, голубка, замуж за первого нищего,  но дождусь внука.

Скоренько на царский пир и бал съехались женихи заморские, по дворцу шныряют, дивятся богатству невестиному. Картины мастеров именитых рассматривают, древней мебелью, да часами разными  любуются. Одно плохо, все диковины драгоценные за толстенными  стеклами лежат. Посуда хрустальная и золотая,всякие  погремушки, что девицы на себя вешают, камнями драгоценными переливаются, так бы в руки и взял, потрогал, да стекло не дает.

  Это царь зря сделал, обижает  недоверием гостей иноземных. Так между собой говорят, затаили на царя обиду, а помалкивают. Знают гости заморские пословицу здешнюю »на чужой пароход со своим уставом не ходят».

Невесту женихи  не видали, а по всему понятно: приданое будет богатое. Ходят  женихи по дворцу, считают по бумажке, что в приданое просить,не продешевить. Собрались вечером за столом, всякими закусками и питьём заставленным.

 Тут тебе и поросенок с осетром на подносах золотых лежат, жирными боками глаз радуют. Икра красная и черная крутой горкой в большущих блюдах, рядом ложка расписная деревянная. Сидят гости слюнки глотают, а над столом  такой аппетитный дух, даже в животах заурчало.
 
Вышли к гостям царь с царицею, речь ведут учтивую, приятную,приглашают отведать, чем бог послал, прежде, чем  невесту смотреть.Женихи довольнёхоньки, за стол без уговоров сели, много пили, вкусно ели, может, в жизни за таким столом больше посидеть не доведется. Скоро гости захмелели, зашумели, совсем про невесту забыли.

 Царь-батюшка вино всем подливает, да за гостями дорогими  трезвым глазом наблюдает, старательно слушает речи пьяные. Пусть себе болтают. Известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.Так гостям заморским угощение царево по нраву пришлось, что из-за стола уходить не хотят, вот уж и второй день сидят, даже песни орать стали,так им хорошо.

Насмотрелся царь-батюшка на женихов заморских, призадумался, затосковал. Жадные все и плюгавые, мелкота сплошная. С такими недомерками родниться – только породу портить. Совет с царицей ведет, что дальше делать, как быть с гостями иноземными.

 Женихов прогнать  нельзя, худое про них за границей скажут, в газетах ославят, да и самим в грязь лицом ударить не хочется. Успокаивает царица мужа: - Не резон нам, царь-батюшка, за Марьюшку переживать.

 Потерпи  маленько, может, надоест гостям за столом сидеть, медовуху пить, икрой заедать, про невесту вспомнят. Довольно всех кормить, да поить, никакой казны не хватит. Выберет Марьюшка себе жениха сама, остальные по домам  уедут.

Так и вышло. Встал гость заморский, в поклоне переломился, шляпой  с перьями помахал, пол подмел:- Благодарствуем за угощение,  про красоту царевны наслышаны, говорят, даже петь ее научили по нотам учителя итальянские, пусть царевна гостей уважит, споет.

Всем взяла дочка царская: лицом хороша и румяна, в талии тонка, в бедрах широка, иноземными учителями разным наукам обучена, философии и математике с прилежанием училась, историю своей страны и древних государств чуть ни с царя Cоломона знала.

 Один небольшой изъян: почти под два метра ростом дочура вымахала, туфельки сорок второго размера сапожники на заказ шили.Только царевна больше ботинки  армейские носила, из костюма  камуфляжного не вылезала.

  Царица вся извелась, не лежала душа дочери к рукоделию и всякому женскому ремеслу, манеры и развлечения царевны были, прости господи, мужицкие. Царь-батюшка тоже вздыхал: - Родиться бы Марьюшке парнем, все бы ладно было, вон, как она от пола отжимается, в борьбе японской мужиков через плечо бросает, а  оружие разбирает - любо дорого посмотреть. Дай бог, чтобы внук в мать пошел, быть тогда ему генералом, министром военным.
 
 Не тужила Марьюшка,  на всех из места потаенного подглядывала, веселилась. Знала, как женихов из дворца выпроводить, этикет придворный соблюсти, самой потешиться. Веселья хочется. Скучища во дворце!

Передали ей родители пожелание гостей песню послушать, обрадовалась царевна, обнадежила родителей: - Вы, Фатер, и Мутер, не сомневайтесь, я  спою, женихи скоро уберутся, а какой останется, будет ему испытание другое, обиды никому не учиню, все довольны  останутся. А уж я-то как  порадуюсь, позабавлюсь.

Тревожно от таких согласных дочкиных речей отцу с матерью, не придумала ли какую забаву доченька,  а куда деваться? Проводили гостей в залу большую,  сцена в зале, занавес, как в театре, оркестр перед занавесом.

 Уселись  хмельные гости на стулья мягкие, представления ждут:  - Встречайте, гости, царевна Марья!
Вот уж диво тут женихам было! Вышла  из-за  занавеса  красавица в  золотом уборе богатом,вся каменьями обвешана, лицом румяна, в талии тонка, в бедрах широка,  роста в красавице почти два метра.

 Высоковата, однако, да при таком приданом и на жирафе женишься с радостью превеликой, только бы  женитьба удалась.
- Спой, Марьюшка, сделай гостям уважение!
Одарила всех красавица улыбкой, уважила,  запела голосом ангельским:  - Не искушай меня без нужды.

С душой Марья пела, на гостей ласково смотрела: - И на меня ты взор свой ясный не устремляй, не устремляй…
Гордые, царь с царицею сидят, а про женихов и говорить нечего.  Как тут взор устремлять не будешь, как не размечтаешься.

 Всем невеста хороша, нет в ней никакой похайки. Жена будет - врагам и друзьям на зависть, а про приданое и говорить нечего. Век живи, не тужи.

 Концерт продолжаелся. Пока оркестр вальсы наигрывал, вышла царевна за занавес, готовится к другой песне. Раздался рев и грохот, с треском распахнулась дверь дворцовая. Мимо перепуганных гостей пронеслась верхом на Харлее - мотоцикле  прямо на сцену размазанная лахудра.

  Со лба до затылка колыхался высокий гребень, волосы встрепаны, торчат в разные стороны, как колючки на помойке. Кожаные шортики фиолетовые на девице коротенькие, грудь маленькой маечкой  еле прикрыта. На ногах громадные армейские ботинки, шнуровка до колен.

 Гости еще ничего не поняли, а царица за сердце схватилась, царь-батюшка в ступор вошел, шевельнуться не может, рот у него перекосило, глаза выпучило, пот по лицу ручьем струится, только и успел царице шепнуть: - Высеку стерву, если жив останусь! Стыдобища!

Кое - кто из удивленных гостей узнал в лахудре Марью-царевну. Закрутила царевна бедрами, завертела ногами, затопала армейскими ботинками, затрясла по-цыгански плечами. Колыхался во все стороны высоченный гребень, как у бойцового петуха перед дракой.

 Грохнул оркестр   песню модную, современную, закатила Марья глаза, заломила руки, завыла, зарыдала, заголосила жалобно:-Не виноватая я, мама, не виноватая, что осталась я одна, не просватанная!

Женихи от такого пения мигом протрезвели. Многие смекнули:только им и проблем, что  вот такое чудо в свое царство привести, всему честному народу на потеху. Никакого приданого с такой невестой не захочешь. Один срам, да пересуды, от такой жены.

Не знала и не ведала Марья, как гость именитый, что в  белом балахоне скромно сидел, колечко на пальце повернул,  колдовские слова  шепнул. С ревом, на  одном колесе, промчалась мимо гостей царевна со сцены, за стенами дворца поняла, что Харлей ее не слушается, он несся не по дороге, а  над кустарником, мотор давно заглох.

 Удивилась Марья, наблюдая, как приближается к ней огромный светящейся шар, такие, только маленькие, она сама в детстве соломинкой из мыльной воды надувала.

Обхватил ее шар, вместе с мотоциклом понес над деревьями и кустарником, пока не влетел в лесное озеро. Раздался звон разбитого стекла, шар рассыпался,  Марья на мотоцикле все глубже погружалась в воду, она понимала, что тонет, вот и коридор впереди, за ним светло.
Кто-то схватил ее,  потянул  в сторону,  положил на траву, она увидала пятно  солнечного света,  в этом пятне стоял мужчина в белых одеждах.


Царевна вместе с мотоциклом пропала, никто о ней ничего не знал. Туга и горе во дворце.Три дня лекари придворные выхаживали царя и царицу, отпаивали пустырником и валерьянкой, меняли компрессы, поили святой водой, священника пригласили. Ничего не помогало. Больно на сердце,скверно на душе.

Гостей иноземных из дворца словно сквозняком унесло, только трое осталось, им по своей бедности,  иметь гордости не положено. Попросили  политического убежища, клялись, что горазды в военном деле. Царь и взял их на охрану дворца. Хорошими сторожами оказались, не подвели царя, комар у них без пропуска  во дворец не пролетал, жук  не проползал.

А в царстве волшебном вот что было.Пошевелилась Марья,выплюнула  воду и траву болотную, долго кашляла, заговорила: - Ты, по всему видно, архангел Гавриил. Я что, в рай попала?

Заулыбался парень  - Да нет, Петр я, только не архангел. Не вытащи я тебя из болота, может, и оказалась бы в раю, да вот одежонка твоя больше для другого места подходит. Возьми, прикройся моей рубахой. Отведу тебя к матушке, авось,  найдет, во что одеть. Как тебя, девица, звать, величать?

- Марья я.
Тошнило от вкуса болотной воды, она чавкала и переливалась в тяжелых ботинках, хотелось прилечь, но Марья послушно шла за пригожим дюжим парнем, своим спасителем. Стыдилась и знала, что тушь и грим  разноцветными ручьями и подтеками размазаны по лицу, а про одежду и говорить нечего, довыпендривалась,царевна! Хорошо, никто из детворы на улице  не встретился, не крикнул вслед:- А царевна-то грязная и голая!
 
Пришли в деревню среди леса. Дома деревянные, небольшие, все крылечки и оконные наличники  резьбой изукрашены, такие  она в детских книжках видела, когда нянька сказки  волшебные читала.Поднялись на крыльцо резное, в дом зашли. Рукодельница в доме хозяйка!  Весь пол домоткаными половичками заслан, скатерть ветками рябины расшита. Такой  красоте любой музей  городской позавидует.

Вышла из закутка моложавая статная женщина, поклонилась гостье, пожалела бедолагу: - Откуда в нашем краю лесном объявилась такая девица, может, русалка речная, или другая живность болотная?

- Может,  живность лесная, только не  болотная, русалки не тонут, а в девице воды не меньше ведра было, еле  её откачал, от погибели спас. Обмой и накорми матушка, Марьюшку, напугалась она, страху натерпелась, найди какую одежонку, не ходить же ей в таком виде, обидеть невзначай могут.

- Агнея я, так, девица, меня зови. Пойдем, голубушка, обмойся, баня со вчерашнего дня теплая. Посмотрю в сундуке сарафан, еще в молодости цветами расшила, а теперь и тебе пригодился, на ноги пока лапоточки оденешь, потом что-нибудь придумаем.

Намылась Марья, ласковой и красивой оказалась одежда, с удивлением рассмотрела и примерила носочки тоненькие,  обувь, из бересты сплетенную. Все очень удобное, а главное, легкое.Удивились Агнея с сыном - вместо чумазой растрепанной  девицы, стояла перед ними в расшитом  девичьем сарафане высокая красавица с косой. А уж с каким аппетитом ела простую вареную картошку с огурцами, киселем клюквенным запивала.

 Не доводилось у отца-матери так вкусно даже по праздникам поесть. Низко поклонилась, поблагодарила за угощение, одежду нарядную, баню теплую:-Хочу спросить, скажите, люди добрые, куда меня занесла сила неведомая?

Переглянулись Петр с матерью, задумались, удивили ответом:- Видно, трудно тебе в это поверить, но ты попала в Ведонию, землю наших  общих предков.Нет, не шутили мать с сыном. Марья вспоминала:- Ведония? Я читала древние легенды, сказывают в них, что предки наши – веды, пришли со стороны студёного моря, ушли в колдовские заповедные леса, куда нет троп и дорог, живут по своим древним законам, нам о них ничего не известно. А они о нас все знают. Как же я попала сюда?

Опустил голову  Петр, ничего он не мог сказать,  только догадки строил, Агнея тоже  не знала. Увидала в окошко:- Вот идет к нам гостья - Матрена - мудрена, с ней поговори, может, она что скажет. Матренушка, отведай киселька, сдобных пряников медовых.
Угощалась Матренушка, на Марью поглядывала.

- Вот, Матренушка, бедная девушка, найдёна лесная.
-  Видела я вашу найдену, как они с Петром из леса шли. Дай-ка я, бедная девица лесная, на твои ручки посмотрю. Все о тебе узнаю. Белые ручки, работы они не знали, линии жизни вот до сих пор ясные, а дальше  в разные стороны расходятся. Нет ясных линий. Ты не замужем, родители твои богатые люди, сейчас они в горе великом, в тоске черной.

Слушает Марья, удивляется, верно говорит мудреная женщина, хоть и молодая совсем:- Как же ты, Матрёнувшка, это по моей руке узнала, ведь на ней ничего не написано?
 - Ой, Марьюшка, как еще написано.  Не замужем ты, вот и нет на тебе колечка обручального, да и какой мужик свою женушку в полуголом виде в люди выпустит?

 Дочка ты богатых родителей, по всему видно. У бедных девушек всегда найдется, чем свою наготу прикрыть, это богатые из одёжи вылезают,  тело показывают, и не  носятся  бедные девушки по лесам на дорогих мотоциклах.

От слов правильных залила краска стыда лицо Марьи, смолчала, опустила голову.
- Агнея,  вот что скажу:  не гоже жить девице молодой под одной крышей с холостым парнем, сама знаешь наши обычаи. Пусть Марьюшка у меня поживет, мне радость в дом, так всем будет лучше.

Пахло в доме Матрены свежим хлебом, пряными травами, чистым скобленым полом.
- Ложись, Марьюшка, утро вечера мудреней, завтра будет солнечный теплый день.
 После всего пережитого, крепко спалось Марье на матрасе, набитом душистой ржаной соломой.

 Разбудило звонкое пение, ходил под окнами важный петух. Ох, и красив! Кафтан у петуха в красных и зеленых перьях, штанишки зеленые, гордо показывал он своим женам, хохлаткам рябеньким, роскошный  разноцветный хвост.
 
Матрена сыпала курам зерно, о чем-то разговаривала с петухом, петух крутил головой, сердито тряс перьями, бормотал что-то на своем языке. 
- Молодец, что от вороны цыпляток спас, плохо, не знаешь, где ее искать. Ладно, спрошу у совы, она птица умная, может, что приметила.

Накормила Мудрена гостью блинками со  сметаной,  с собой позвала: - Пойдем-ка, Марьюшка, по лесам нашим пройдись, по лугам прогуляйся, учись лесной науке, в жизни все может пригодиться.

 Никому не ведомо, сколько тебе здесь жить придется, я, вот  ненароком почти пять лет здесь прожила, может, и ты  задержишься. А, коли, понравится, и совсем  останешься.
- Нет, матушка, домой мне надо, изгоревались мои родители по мне, непослушной и непутевой. Весточку бы им послать, помоги мне, Матренушка.

- Помочь можно, только все не все так просто, твоя помощь потребуется, может, с  помощью божьей,что и получится. Пойдем в гости к вороне, поговорим с ней.
Ходила важная птица по кромке леса, высматривала что-то в траве, увидала Матрену, каркнула, крыльями помахала.

- А ты, воронушка, не жалуйся, все в трудах  пропитание добывают, вот, принесла твоим вороняткам угощение, булочку сдобную, не поведаешь ли новости лесные. Не была ли ты недавно у озера лесного, не видала ли чего дивного?  Ладно, так и сделаю, спрошу у сороки.

- Матушка Матренушка, неужто ты вправду язык птичий понимаешь?
- Прожила я, Марьюшка, в лесу  много  лет, вот всем премудростям и обучилась.
Крик и гомон стояли в лесной чаще, на березах сидели сороки, решали свои, птичьи, дела, но ругались совсем, как люди, наскакивали, перебивали друг-друга, некоторые вступали в драку. Сенаторы, да и только.

- Матренушка, о чем они?
- Глупая, вороватая, птица, сходка  у них, хотят ничего не делать, а есть сытно,  выбирают себе атамана,  не о чем  с ними разговаривать. Вон там, на березе, в дупле сова живет, с нею поговорим.

 -Сонюшка! Покажись, красавица! Ты птица умная,  твои глаза хорошо видят ночью, не видала ли что интересное около болотного озера?
Завертела сова головой, клювом защелкала, с ноги на ногу переминается, перышки на шее приподнялись, словно сова новый воротник примеряла.

 Вынесла из гнезда, положила к ногам Матрены раненную крысу, обычная крыса, только усики и ушки белые.Матрена удивленно разглядывала совиную добычу: - Совушка,  ведь это не простая крыса, а Крысенка, дочь владыки подземелья.  Как же она оказалась у болотного озера, далеко от дома?

 Видно, знак нам послан лесным мудрецом-всеведом. Разгадать бы его. Пойдем, Марьюшка, домой,  поспешим, не померла бы Крысенка. Надо лечить бедолагу.Бережно завернула  Мудрена раненную крысу в лист лопуха. Ничего не понимала Марья, зачем   нести крысу домой, да еще и лечить?

Положила Матрена крысу на чистое полотенце, достала из шкафчика бутылочку, ласково смазала ранки, обтерла тельце Крысенки. Дрогнули розовые лапочки с коготками, открылись глаза. Несколько раз Крысенка открыла и закрыла рот.

- Она хочет пить - догадалась Марья, Матрена кивнула, поставила к мордочке крысы блюдечко с молоком. Полакала крыска розовым язычком  молочко, стала заворачиваться в полотенце, как в норку, успокоилась.

Ходил по подоконнику, ворковал белый голубок, клювиком в окошко постучал.
- Прилетела, невестушка, не забыла. Нужно помочь бедной девушке, попала она сюда не по своей воле. Извелись дома, изгоревались мать с отцом, весточку им надо отправить. Марьюшка все  тебе расскажет, дорогу укажет. Иди, девушка, погладь, обласкай голубку, на ладошку посади.

 Ходи по травке, рассказывай, да представляй,  куда птичке прибыть надобно, к  какому окну подлететь, на какой подоконник сесть. Хорошо, Марьюшка, думай, ничего не забудь, тогда и получат дома  твое послание.

Прошло четыре дня, влетел в  открытое окно царской, спальни голубь белый, к ножке  бумажная трубочка привязана, на стол сел, воркует. Смекнула царица, весточка им от дочери. И верно, почерк Марьюшки: - Простите меня, дорогие родители, попала я в Ведонию, мне здесь хорошо,  вернусь, как только здешним наукам обучусь. Марья.

Улетел голубь, как и не было. У родителей от сердца отлегло, забылись обиды, что век зло-то таить, ведь дочь родная, хоть и с причудами. Про Ведонию они только в сказке читали, больше ничего не слышали.

А дочка с причудами крепко задумалась, почему с ней все так чудно получилось. Неспроста все это. Вечером позвали Петра, ходили по лесной тропинке, разговоры вели тайные.- Скажите мне, люди добрые, что здесь происходит? Что за дела творятся в вашем волшебном лесу? Кому в вашем царстве я так нужна?

- Пять лет тому будет, Марьюшка, как надвинулась на лес грозная черная туча, закричала, загрохотала, да и не туча это оказалась, пожаловала к нам в карете каменной незваная гостья, принцесса горного повелителя. Полюбила она мудреца Всеведа, моего жениха, захотела за него замуж пойти, да разве будешь мила насильно?

 Разгневалась,  раззлобилась, наложила на половину лесного царства страшное колдовство, все кругом окаменело. Ничего там, за ручьем, не осталось живого. Деревья, цветы, птицы, насекомые – все каменнное. Наши мужчины строили новые дома, тоже остались в лесу, никто не вернулся.

  Если кто живой ненароком в лес тот попадает, сразу каменным становится. Может, жив  лесной мудрец и знает, как снять заклятие, да  сказать не может, а знаки подает, только никак понять их не можем. Вот и Крысенка живой оказалась, никто не знает, как.

- Что-то здесь связано с болотным озером,  Марьюшка тоже там оказалась. Поныряю, посмотрю, авось, что откроется. Дивно все тогда было.  Шар летел, на солнышке переливался, когда подлетел к воде, я в него камушком и запустил. Показалось, что это огромная шаровая молния, а он стеклянным оказался.

- Я тоже кое-что запомнила, привиделся светлый туннель, не пустил меня Петр  посмотреть место подальше. Я пойду с ним к озеру.   
Заулыбался парень: - Да тогда бы ты в нашем озере всю воду выпила. Не девичье это дела, на дно озерное нырять.

- А ты не бойся, больше  тонуть не буду. Все это для меня придумано, мне, видно, и разгадку искать.
Ранним утром отправились Петр с Марьей к озеру.
- Возьмите Крысенку, она это  место лучше всех знает.  Пусто хранят и оберегают вас  Велес и светлые лесные духи!
 
Две женщины, Агнея и Матрёна, смотрели путникам вслед, пока они не скрылись.Спокойной была вода черного лесного озера, заволновалась Крысенка, вылезла из полотенца, бросилась в воду, поплыла, нырнула. За ней прыгнули и нырнули Петр и Марья, попали в  туннель, вынырнули, оказались в сухом   подземелье.

 Сидели у стенки две большие крысы со светлыми усиками и ушками. Подбежала к ним Крысенка, они радостно попискивали,  терлись друг о друга носиками.

- Здравствуй, властелин подземелья, проводи нас к месту, где прозвучали последние   слова колдуньи - этому научила Марью Мудрена. Крысы долго  бежали,  остановились в полутемном помещении, глаза привыкали к мраку. На большом столе, в единственном пятне света, стояла золотая клетка, на сучке-перекладинке сидела маленькая золотая птичка.

 Марья долго и грустно ее  рассматривала: - Кто ты, бедняга, наверное, даже золотой птичке плохо в клетке?
Птичка молчала.
- Это соловей,  - ответил Петр.

Марья достала птичку из клетки, гладила ее металлическое, холодное тельце, согревала  в руке: - Если ты соловей, почему не поешь? Может, забыл свои песни, ведь соловей в клетке не поёт.

Захотелось спеть для золотой птахи, и Марья запела:- Соловей, мой, соловей, голосистый соловей, ты куда, куда летишь, где всю ночку пропоешь?
Удивленный Петр слушал дивную песню, смотрел, как дрогнуло металлическое тельце пташки, встрепенулись перышки.

 Марья все пела, окно раскрылось, подбросила певица птичку, она взлетела, села на веточку дуба, запела птаха вместе с Марьей.
Лес оживал, затрепетали под ветерком листики, раскрывали крылья бабочки, заторопились по своим делам мураши.

Поднимался из плена горы, сбрасывал каменные одежды, словно скорлупу, терем лесного мудреца. Стоял Всевед рядом, поклонился земным поклоном Марье: - Прости, царевна, доставил тебе столько испытаний. Я только на один день мог из плена уйти. Там, во дворце твоего отца,  разгадал загадку колдуньи, ты сняла ее заклятие.  Во дворце, среди леса каменного, должна запеть птица, которой нет. Здравствуй, певчая птица, которой нет!

Вот  и карета, можешь улетать.
 Перед Марьей опустился прозрачный шар, в нем стоял мотоцикл. Марья вздохнула,встретилась взглядом с Петром.

-Не грусти царевна, ты с мотоциклом  окажешься в  лесу, тебя найдёт лесник Пётр. Дальнейшее зависит от тебя. В наше царство дороги нет. Ты забудешь эти места и Ведонию, пусть  она будет твоим сказочным сном, прощай, царевна!