Войны Магов 12 13 14

                12

Лев Николаевич Полянский, как всегда задерживался на работе. К концу месяца, как будто по велению злого волшебника незавершенных дел накапливалось воз и малая телега.  Папки  лежали на рабочем столе, аккуратно разложенные по стопкам. В первой были первоочередные дела. Остальное могло подождать. И тем не менее Полянский старался, чтобы все было решено именно в этом месяце. Оставлять, что-нибудь на следующий было чревато. В последнее время Академия претерпела много изменений. А сколько поправок было внесено в ее работу, сколько чисто бумажной волокиты и бюрократических проволочек?
Короче все это требовало тщательной проработки, проверки и перепроверки. И Лев Николаевич старался изо всех сил. До сих пор коллеги недоумевали, как это ему удается то, чего не удавалось  другим, тем,  кто до него занимал ответственный пост секретаря. Причем бумагомарание, (именно так прозвал Полянский работу с документами) он умело сочетал со своей первостепенной научной деятельностью. Как у него и это выходило, тоже оставалось для коллег загадкой. А потому у Полянского на работе была куча завистников и недоброжелателей. Лев Николаевич всех их знал в лицо, с каждым здоровался  и при любом поводе, впрочем и без повода тоже, старался поддеть. Правда шутки его, носили  безобидный характер.
Из старого, построенного в стиле модерн здания Академии, Лев Николаевич вышел в половине десятого, когда над городом уже разлилось красновато-желтое марево от великого множества дорожных фонарей и рекламных вывесок. В руке у Полянского была затертая кожаная папка с документами, которые он не успел просмотреть. Этим он решил заняться дома, в свободное время.
На стоянке перед академией было оставлено несколько машин. Черная «Волга» Полянского, подаренная самим Брежневым стояла в окружении лакированных иномарок. Слева сверкала и грелась в лучах фонарей «БМВ» принадлежащая бизнесмену Серегину. Справа важно выпятив бока дремал новенький джип «Мицубиси». Номерных знаков у автомобиля не было. Зато на заднем стекле пестрела угрожающая наклейка. И с хозяином этой машины Лев Николевич не был знаком. Хотя, кое-что о нем  слыхал. Это был джип Геннадия Фирсова, безработного молодого человека атлетического сложения, дурно воспитанного  и чрезвычайно жадного.  Как эти машины попали на стоянку академии оставалось догадываться.
Полянский представил себе будущий разговор на ученом совете по этому поводу, и не только. Быть скандалу! Академия должна, да что там обязана искать другие источники доходов. Ведь это натуральное безобразие, половину помещений сдавать под офисы этим нуворишам! Этим безграмотным, но хватким и наглым людям, которые ныне гордо именуют себя бизнесменами нового поколения. Они, которые даже экономическое право никогда в глаза не видели, никогда в жизни не открывали «Капитал» Маркса! В общем, на  предстоящем ученом совете Лев Николаевич собирался поставить вопрос ребром! Так долго продолжаться не может.
Перед тем, как забраться в машину, Полянский бросил взгляд на джип Фирсова. Улыбнувшись, он щелкнул пальцем и все четыре колеса «Мицубиси» дружно спустили.  Тяжелая махина плавно присела  сантиметров на двадцать.
Это была его маленькая, сладкая месть. Обычно до таких шуток Лев Николаевич не опускался, но сегодня у него было соответствующее настроение. И он не мог отказать себе в маленьком удовольствии. Улыбка не сходила с его лица, когда он садился за руль личной «Волги». Полянский представил себе физиономию Фирсова при виде всех спущенных колес. Насоса в его багажнике отродясь не было. Так что придется дяде вызывать эвакуатор и отправляться домой на своих двоих. Ведь будет уже поздно. Общественный транспорт в это время не работает. А такси Фирсову вызвать не удастся. Полянский и на этот счет постарался.
Повернув ключ в замке зажигания, Лев Николаевич вырулил из окружения иномарок; махнул рукой кемарившему в будке охраннику, и покатил по дороге  вдоль проспекта.
Лев Николаевич поставил управление на автопилот, раскрыл кожаную папку, и принялся перебирать бумаги. Более всего его интересовала распечатка, которую нынешним утром прислали на его факс. Применение знаменитого ледяного заклятия. Он покачал головой. Тут мог сработать только очень сильный маг. Тот, о ком они ничего не знают! Полянский еще раз взглянул на распечатку. И эти руны, как будто знакомые, тем не менее, составляли совершенно лишенную смысла фразу, так называемый оттиск, или если угодно заклятие. Непонятно, как такое могло сработать. Дорого бы он заплатил, чтобы  встретиться с автором подобной метаморфозы. Человек, или кем бы он ни был, легко, как будто росчерком пера удалил из списка самого Зеланда! Так значит им по пути!
Полянский задумался. Надо, как-то выйти на этого мага. И сделать это необходимо до того, как на него выйдут темные! Ведь одному ему с ними все равно не справиться. Не хватит сил работать сразу на несколько фронтов. А если темные подключат еще и своих охотников, тем более.
За размышлениями Лев Николаевич не сразу заметил, как машина самостоятельно сбросила скорость, и послушно покатила к обочине дороги, у которой стоял патрульный автомобиль и одинокий дэпээсник в форме со светоотражающими полосками. Полянский закрыл папку и опустил стекло.
- Добрый вечер. Чем могу?
Дэпээсник, который только что собирался устроить разнос этому чайнику на дедовском драндулете, поймал себя на неожиданной мысли, что испытывает к этому незнакомому человеку сильную симпатию. Это было похоже на то, как будто он старший лейтенант Иванцов встретил на дороге родного брата Колю. Не станет же он штрафовать брательника за грязные номерные знаки, за непристегнутый ремень безопасности и показатель скорости на радаре, превышенный на десять километров. Радар был сломан и всегда показывал нужное превышение скорости, обеспечивая тем самым солидную прибавку к заработанной плате.
- Добрый вечер. Старший лейтенант Иванцов, - с запинкой произнес дэпээсник, продолжая удивляться собственным ощущениям. Ощущения говорили о чем угодно, о детстве, о рыбалке с дядей Витей, о сборе грибов и ягод в лесу за деревней, где он проводил все лето до последних чисел августа. А еще о жарком деревенском полдне, полчищах комаров и девчонках, за которыми они носились с крапивой в руках. Короче ощущения говорили о приятном, но только не о работе. На короткий миг Иванов даже забыл, что работает третий год в патруле ДПС, и что напарником его является Леня Лукьянов, который в данный момент сидит за рулем патрульного автомобиля и ждет очередного подношения.
- Там впереди дорожные работы, - наконец, вымолвил Иванцов. – Дорогу перекопали!
- А как же мне проехать? – вслух рассуждал Полянский.
- А вон там слева через небольшую улочку есть проезд. И вы снова окажетесь на центральной. - Сообщил старлей, указав направление жезлом.
Лев Николаевич угукнул. – Спасибо. Я могу ехать?
- Да, конечно. Доброй дороги! – пожелал Иванцов, не переставая радоваться. Когда «Волга» отъехала, Иванцов бросил взгляд на прибор. Радар показывал норму. Скорость не была превышена. Очумело проведя рукой по взмокшему лицу, старлей громко икнул и, словно пьяный поплелся к патрульной машине.
- Ну, сколько взял? – первым делом спросил Лукьянов. – Хотя вряд ли у дедули много денег. На такой машине раскатывает…
- Слушай, Леня, чего-то я себя неважно чувствую, - признался Иванцов. Сглотнув, он  расстегнул воротник рубашки и сделал глубокий вдох.
- Что, сердце, да? -  участливо осведомился прыщавый Лукьянов. – А может пивка, а? – предложил он. – У меня в бардачке лежит, для особого случая!
- Какое к черту пиво! – вскипел старлей. – Ты думаешь, чего говоришь?! – и уже тише добавил, проводя, устало по лицу. – Чего-то с головой у меня, и радар, собака скорость показывает, как надо…
Едва Полянский отъехал от патрульной машины, как вдруг почувствовал легкое пощипывание в груди. Неприятное щемящее чувство охватывало его с возрастающей силой. Лев Николаевич расстегнул рубашку, вынул наружу оберег – тонкий, почти как лист бумаги из знаменитого черного камня. На кружке размером с царский пятак посередке было изображено Солнце. Справа  грозно выпячивался Ут Хар – страж тела, слева красовалась – Айгун – страж духа. Между ними в форме короткого магического восклицания  была непрерываемая связь. Мгновенно Полянский переместился в воспоминаниях  больше чем на пол века назад, в глухую якутскую деревеньку, расположенную в сорока километрах от районного центра Батагай-Алыта. Да это собственно и деревней-то не было. Четыре дома, в трех из которых свой век доживали маленькие, сморщенные и, невероятно загорелые старухи. Полянский вспомнил старого шамана, вспомнил памятный 1935 год,  хмурый и неприветливый для него.
Стычка с Гиллоргом для обоих закончилась не самым лучшим образом. Сам Гиллорг сгинул, но его дух не раз пытались привлечь на свою сторону сторонники нового режима в Германии, особенно старались люди из спецкоманды Геринга, о которой толком никто ничего так и не узнал. Сам же Лев Николаевич, растерзанным оказался выброшен из окна транспортировки. На берегу Иляй, ныне пересохшего притока знаменитой Яны его и нашел старик шаман. Выходил, вдохнул в полумертвое тело новую жизнь, передал знания, накопленные предками, а вместе с ними и знаменитый оберег из черного камня.
Вспомнился ледяной ветер на берегу Иляя, и несколько коротеньких, совсем куцых елок, росших невпопад   по краям неприветливых каменистых берегов. А еще дерево духов, к которому ходил Лев Николаевич после обряда очищения.
Непонятно, в чем было дело? Оберег кажется предостерегал его! Уж, не в распечатке ли дело? Не в печати ли оставленной неизвестным магом?
Полянский мельком взглянул на плавный, коромыслом изогнутый поворот дороги. Черной змейкой  она уползала в глубину многоэтажных домов. Но едва Лев Николаевич коснулся пальцами пластикового обода руля, как вдруг руны на распечатке яростно засветились, сложились в символ тревоги, который на глазах вспыхнул ярким пламенем, и стал тлеть, заполняя пространство вокруг на редкость едким дымом. Все это произошло в считанные мгновения, но Полянский успел прочитать предостережение, и сжать рукой оберег шамана. Реакция была запоздалой, но кое-что он все же успел предпринять. Он поставил «Волгу» на любимый автопилот, и даже прочитал самое короткое из всех защитных заклинаний. Сработали тормоза, двигатель перестал тарахтеть, и все-таки  машина медленно, как будто увлеченная иной силой,  вкатилась в тихий, обычный для спальных районов переулок.
Лев Николаевич мысленно сосредоточился на именном обереге. Это был тот самый резерв, который Полянский мог позволить пустить в ход, в экстренном случае. С запозданием он почувствовал, как велика окружившая его темная сила. Картинка за окнами «Волги» стала стремительно меняться. Многоэтажные коробки заколебались, как ненастоящие и стали исчезать  одна за другой, как мыльные пузыри. Тьма заклубилась, вздыбилась вокруг машины, как песчаная буря.  Закружились, завертелись водовороты черной пыли. Полянский едва успел сотворить защитный кокон, яркий золотистый, в форме обволакивающей, вытянутой сферы, когда гигантская черная пасть смерча проглотила «Волгу», всосала  в себя, как черная дыра не оставив и песчинки.

                13

Артем очнулся от легкого, как шелк прикосновения. Сквозь пелену дремоты, он увидел Стеллу. Она сидела на диване  рядом и гладила Артема по голове. Ему было так приятно, так благостно, что хотелось лежать так долго-долго, и чувствовать прикосновение ее мягких и нежных рук.
- Что это было? – спросил он, как будто не своим, чужим голосом.
- Ты потерял сознание, когда вошел в ванную. И кажется, ударился головой. Хорошо, что я вовремя подоспела. Давай я вызову врача? – В голосе Стеллы прозвучала обеспокоенность.
- Не надо. Я в порядке, - Артем невольно поморщился. Не удержался и провел рукой по губам. Воспоминания о жертвенной  чаше не грели душу. И вообще, от всей этой истории остался на душе какой-то черный осадок.
- Не беспокойся, ты  у меня дома, - Стелла как будто прочитала его мысли. – Тебе здесь ничего не угрожает. – Она  снова пристально взглянула на него. – Тебе, правда, лучше?
Артем попытался привстать, но  с первого раза у него это не очень получилось. Покряхтев, он выдохнул и попытался перевернуться на спину.
- Давай, лучше я! Вот  так. Удобно?
- Угу, - ответил он, разглядывая новую знакомую. Густые черные волосы, белая кожа, темные, как омуты глаза, алые рубиновые  губы. Стелла выглядела на все сто. Она была чертовски привлекательна. И это была девушка из тех, кто знает себе цену.  Он был явно не из первой десятки соискателей на то, чтобы предложить такой даме руку и сердце, и нисколько об этом не сожалел. Артем вспомнил, как однажды сидел в ресторане с Ваней Артюховым и его подружкой Ликой, девушкой очень весомых достоинств.
У нее был шикарный бюст, длинные ноги, крутые бедра и внешность голливудской примы. Весь вечер Мещеряков не спускал с нее глаз. Он даже пригласил ее на танец. Нет, у него и в мыслях не было отбивать подругу у старого приятеля. Но Лика была настолько хороша, что тогда ему казалось, ради нее он готов на все. И лишь, когда Лика вышла из зала, по своим делам, Ваня ободряюще похлопал его по плечу и улыбнувшись, произнес.
– А хочешь, я тебе ее уступлю? Без проблем! Я же вижу, как вы друг в дружку глазами стреляете. Только, Артем, ты трезво прикинь, сможешь ли содержать эту красотку! Знаешь, во сколько она мне обходится? – Артюхов придвинул к себе записную книжку, достал ручку и написал число с несколькими нулями. В конце цифровой записи, Ваня приписал латинскую букву «$» перечеркнутую вертикальной полосой – знак доллара.
- А при чем тут деньги? – спросил тогда Артем.
Артюхов покачал головой. – Темный ты человек, Мещеряков! Пора бы уже понять, что эпоха романтических отношений, когда с милым рай и в шалаше, давно канула! Основной принцип экономики знаешь? Маркса читал? Товар – деньги – товар! Так вот, брат, Лика это – товар, и она прекрасно знает об этом. И торгует собой, точнее своим телом. Деньги для  нее - все, друг мой. Так-то!
Этот разговор надолго врезался в память Мещерякова. Конечно, Ваня был прав, но потом у Артема была возможность убедиться, что далеко не все женщины любят мужчин за кошелек.
- Странный ты человек, Артем Мещеряков. Загадочный! – сказала вдруг Стелла, продолжая вглядываться в него. – Кто ты? Чем занимаешься?
Артем усмехнулся. – Перебиваюсь, чем Бог пошлет. 
 Девушка звонко рассмеялась. – Какие же вы все мужики одинаковые!
- Какие?
- Глупые! Не все то золото, что блестит! – неожиданно изрекла Стелла, нагнулась к нему и поцеловала в лоб. Не смотря на то, что это был невинный, почти детский поцелуй, Артем не удержался и попытался заключить девушку в свои крепкие объятия. Но Стелла легко увернулась, и Мещеряков, не удержавшись упал на пол.
Артем мотнул головой. – Кажется, я перебрал. Извини! – сказал он в пустоту. В квартире никого не было. Мещеряков лежал у собственного дивана в зале. Дверь на балкон была приоткрыта. Цветастая занавеска гуляла, от свежего ветра, который уносил в предрассветную прохладу остатки тонкого уже почти неуловимого аромата настоящего французского парфюма. Еще мгновение и последние крупицы его испарились.
Дежурная пачка сигарет смятая в комок, валялась в проходе между комнатами. Артем устало выдохнул. Всунув босые ноги в тапки, он прошаркал в ванную. Включил воду и сел на край. Мыслей в голове не было. Пустота и отрешенность от всего. Кран неожиданно затарахтел, задергался, издав громкий протяжный звук затих. Через секунду  в ванную хлынула, зеленая вода. Чертыхнувшись, Артем быстро перекрыл кран. Сморщившись, как от зубной боли, сунул руку в зеленую жижу,  вырвал из ванной кляп и бросился на кухню. На кухонном столе стояла непочатая бутылка дорогущего французского вина. Такого в наших супермаркетах не купишь. Настоящая печать на бутылке  рассказывала о производителе, и о его славных семейных традициях, о том, где и когда был собран виноград, и прочие тонкости важные для эксперта. 
- Сухое, красное, – удивленно пробормотал Мещеряков, отрывая редкий экземпляр от столешницы. Только сейчас он увидел, что на столе лежит записка. Бутылка, аккурат на ней и стояла.
- «Прими мои самые искренние поздравления, - прочитал Артем. – Теперь ты в деле! Не забывай о контракте. Он вступил в силу с того момента, как ты начал читать эту записку. А сейчас приготовь бокалы и открой вино. К тебе придет гость…»
- Бред какой-то, -  Мещеряков в очередной раз вздохнул. Положив бутылку  обратно, он спрятал записку в карман, на секунду задумался и как был, в тапочках, рванул в прихожую. Выскочив на лестничную площадку, он припустил наверх. Так. Кажется, она живет здесь! Кое-как отдышавшись, Артем   утопил кнопку звонка. За дверью, обитой коричневым дерматином сначала прозвучала соловьиная трель, потом раздались шаги.  Кто-то припал к глазку. И только через пару секунд дверь приоткрылась.
Глухо звякнул цепочный запор. В дверном проеме показалась девочка лет  десяти. С двумя забавными рыжими косичками и веснушчатым лицом, она была похожа на Пеппи Длинныйчулок.
- Здравствуй девочка, - сказал Артем, изображая на лице широчайшую улыбку. – Позови свою старшую сестру!
- А у меня нет старшей сестры, - ответила маленькая хозяйка.
-  А как тебя зовут?
- Таня.
- А меня Артем. Скажи Таня, а Стелла тут живет?
- Стелла? – девочка покачала головой. – Нет. Вы наверное ошиблись. Мою маму зовут Светой. Светлана Игоревна. А папу Сашей…
- Извини. Должно быть, я ошибся, - Артем спустился к  себе. И обалдел На диване сидела Стелла. Те же густые черные волосы, темные, вглядывающиеся глаза, острый взгляд, и алые губы.
- У вас было не заперто, - сказал она, раздвигая губы в белоснежной улыбке.

                14

На улице стояла ночь. Со стороны парка доносились гортанные вопли подгулявших недорослей. Калмыков вышел из транса и открыл  глаза. Который уже год он не может уснуть нормально, по-человечески.
С улицы раздался звон разбитого стекла, протяжный вой милицейских сирен. Опять что-то произошло. Евгений Александрович  снова прикрыл глаза, вошел в контакт с информационным полем. Уже через секунду он знал: что-то случилось с Полянским. А ведь Калмыков сколько раз просил его, поставить систему оповещения в случае экстренной ситуации! Теперь было поздно. Калмыков быстро собрался, надел курточку и через минуту уже был во дворе. В отличие от Полянского, по городу он перемещался на служебном «Вольво». В управлении посчитали, что гонять ведущему специалисту секретной военной лаборатории слишком унизительно. Евгений Александрович и не пытался их в этом разубедить. А зачем? Какой в том смысл? Лишь бы машина исправно доставляла его точно по назначению. И в отличие от Полянского он любил рулить сам, не полагаясь на  автопилота.
Машина сама завелась и подкатила к подъезду, замерев точно против двери. Евгений Александрович забрался на водительское место,  в то же мгновение автомобиль резко рванул  прочь от панельной пятиэтажки. На повороте «Вольво» ушел в управляемый занос. Из-под задних колес россыпью брызнули камни мелкого гравия.
Раздвигая ночную мглу головными фарами «автомобиль» мчался вдоль проспекта.  Рекламные и магазинные вывески за боковым окном слились в жирную желтую полосу. Перед очередным поворотом Лев Николаевич сбавил скорость. А потом и вовсе остановился, глядя то влево, то вправо. Поначалу он собирался заглянуть в академию, но сейчас понял, что делать там нечего. Закрыв глаза, он мысленно представил себе маршрут Полянского. Тонкая светящаяся ниточка скользила по воздуху, петляла между деревьев, то опускалась, то снова поднималась, пока Калмыков не поймал ее. Ведь сколько ниточке не виться, рано или поздно она приведет его к нужному месту.
Вскоре Калмыков подъезжал к объездной. Казалось, вокруг разливается спокойствие ночи и ничто не предвещает худого. Но это было не так. Калмыков чувствовал. И в подтверждение мыслям, впереди из-за поворота показались разноцветные всполохи милицейских огней. Дорога была перекрыта. Ходили люди в патрульной форме. Кто-то делал замеры, кто-то с важным видом составлял протокол. Светоотражающие полоски на их костюмах особо выделялись в свете автомобильных фар.
Приходилось  рисковать. Калугин вошел в слой прямо на автомобиле. Ощущение было не из приятных. Казалось  машина уже стоит на месте, в то время, как он головой летит аккурат в лобовое стекло. «Вольво» прошуршав по ломкому, крошащемуся асфальту встал у обочины, подняв облако холодной быстро оседающей пыли. Никто не заметил его присутствия. И не надо. Пускай милиция делает свое дело. Он им мешать не будет. За одним исключением. Исключением являлся старший лейтенант Дорожно-патрульной службы Алексей Иванцов. С ним в данный момент беседовал старший по званию.
Вид капитана Мирошкина говорил о многом. В частности, что после утрясения всех формальностей, у него состоится приватная беседа с Иванцовым и Лукьяновым.
- А вам известно, что это персональная машина академика Полянского? Вы его останавливали? Почему он поехал этой дорогой, а не как обычно? Что вы оба здесь вообще делали? Я вас куда посылал?
Вопросы из капитана сыпались, как из рога изобилия. Без жалости он забрасывал ими стареля, не давая тому и звука издать. По красному, потному лицу Иванцова не трудно было определить, каких усилий ему стоит, торчать столбиком перед высшим по званию, глядя в его, пышущие злобой и искренним негодованием, глаза.
- Да мы тут, в общем, по дороге… - в конце концов выдавил Иванцов.
Мирошкин схватил его под руку и отвел в сторону. – Какого черта вы вызвали милицию? На кой черт тут нарисовались? Что, сообразительности не хватило, смотать удочки? Ну вы оба у меня получите по полной, обещаю. Легкой жизни не ждите! – напоследок заявил капитан, развернулся и ушел.
Вопросы Мирошкина говорили сами за себя. Калугин и сам был бы не прочь узнать, с чего вдруг Лев Николаевич свернул в этот проулок, а не поехал, как все нормальные люди дальше по объездной? Нет, все-таки ему придется поговорить с Иванцовым. Поманив старлея, Евгений Александрович вышел из тени.
- Здравствуй, Алексей! – сказал он. – да ты не переживай, скажи мне, как все было, и ступай себе с Богом! Ну? – и Калугин заглянул в его глаза. В них можно было прочесть многое. Очень многое. Например, что старший лейтенант не задолго, как все произошло, остановил «Волгу» академика. И как посоветовал ехать в объезд, по причине дорожных работ. А никаких дорожных работ и в помине не было. Была наведенная картинка. Искусно смастеренный мираж. Но как Полянский этого мог не заметить?! Н-да… тут было над чем подумать.
Такой человек, как Лев Николаевич не мог не  увидеть структурного изменения в пространстве. А ведь дело-то и выведенного яйца не стоит. Просто кто-то задал должную кривизну пространства, влепил точные до секунды, координаты контрольной точки и сотворил первое, что пришло в голову. Ну, как говорится, все гениальное, просто. А старший лейтенант был использован вслепую. И он тут - ни сном, ни духом.
Калугин отпустил дэпэсника и приступил к привычной работе. Снова вошел в слой. Тяжелый, вязкий воздух окружал его. Мешал нормально двигаться. Однако на фоне его медленных движений, действий сотрудников милиции вообще не было видно. Все они замерли в разных позах, как восковые фигуры. Так что Евгению Александровичу они нисколько не мешали. Он мог бы и сквозь них пройти, чего уж, но не стал. Из соображений этики.
Итак. Выражаясь официальным языком, улик было более чем достаточно. Никто не удосужился уничтожить их. Не было нужды. Взгляд Калмыкова скользнул по дорожному покрытию. Ниточка поисковика обрывалась еще до начала пути торможения машины, примерно за пару метров до жирного следа от шин на холодном, пыльном асфальте. Калмыков посмотрел вправо, затем влево. Две полукруглые зеркальные тумбы – последний писк моды городской рекламы. Каждая высотой около трех метров, в форме колбы, внутри линзой выгнутые жидкокристаллические панели, на которые выводится изображение. Дорогостоящие игрушки. Точно такую же Евгений Александрович видел в центре, напротив банка «КПК». Так там вокруг  рекламной колбы несколько видеокамер было установлено. А что делать им тут, в спальном районе? А напротив, новое офисное здание с зеркальными окнами. И стоит пустая черная «Волга» академика со сморщенным передком, в обнимку с мачтой освещения, метрах в пятидесяти от парадного входа. И парок из разбитого радиатора тонкой струйкой волочится в ночное, забранное седыми тучами, небо. Однако тут не хватало еще одного зеркала, - поймал себя на мысли Калмыков.
Пришлось вернуться назад. Ни одна из фигур сотрудников дорожно-патрульной службы не успела поменять позы, когда он нашел, что искал. Осколок зеркала. Того самого, которое было разбито. Калмыков невольно вспомнил зеркала Козырева. Кто бы мог подумать, что обычный ученый в одиночку сможет раскрыть секрет переброски? И это у него почти получилось. Ведь имеют же наши НИИ зеркала Козырева, и с переменным успехом работают с ними. Только из простых людей мало кто знает о результатах этих опытов. А результаты были. И весьма обнадеживающие. Правда до самой переброски пока дело не дошло. Но ведь научились заглядывать в прошлое?
Евгений Александрович присел на корточки. Итак. Как говорится, подобьем бабки! Что мы имеем? Кто-то подкараулил Полянского, заманил его в ловушку, и перебросил в одно из отражений. Куда? На этот вопрос Калмыков не готов был ответить. Только по его приблизительным подсчетам существовало не менее десяти тысяч земных отражений – основных, плюс почти столько же боковых ответвлений, треть из которых тупиковые, оборванные, или незаконченные. Куда перст судьбы швырнул Полянского еще следовало разобраться. Однако Калмыкова не покидало ощущение, что сделал это кто-то из своих! Кандидатур было три – Ульфгар, Орлок и Варрах. И каждому из них подобный фокус сотворить под силу. К тому же его не покидало ощущение, что против академика сработал не один темный, а как минимум двое. Ведь кто-то должен был всю дорогу отвлекать внимание Полянского?!
Калмыков вернулся в машину. Через минуту бежевый «Вольво» ослепительным шаром вырвался из слоя, и привычно заскользил по городским улицам.