Отважная

     Ночной вокзал дремал. Люди-тени ютились по углам, в креслах и возле стен зала ожидания. Подошло время прибытия последней электрички. Тени ожили и бесшумно поплыли, будто не касаясь земли. Иногда мимо проходил ветер, сдувая со своего пути листья и бумажный мусор. Казалось, он может заодно сдуть и тени. Действительно, некоторые из них покачивались от наиболее резких порывов. Послышалось дребезжание, сопровождаемое низким гулом. На перрон упали мутно-жёлтые квадраты электрического света. Тени сбились кучками возле входов. Внезапно безмятежную гармонию нарушили звуки шагов: горделивое цоканье каблуков и более быстрый ритм неловко топающих ботиночек. Тени разом вздрогнули. Вспугнутые присутствием чужаков, они спрятались в облачко бормотания, а затем в сияющее нутро электрички. Женщина и мальчик последовали за ними. Когда их лица выбелил свет, ребёнок недовольно зажмурился и хныкнул. Женщина, не глядя в его сторону, дёрнула рукой, в которой была детская ручка. Мальчик умолк. Пройдя быстрым шагом несколько вагонов, женщина вдруг наобум плюхнулась в один из диванчиков. Усадила рядом сына. Выдохнула. На секунду прикрыла глаза. Сердце уже билось ровнее. Она почувствовала, как все страхи и волнения отступают. Мгновенно нахлынула усталость, но приятная. Такая бывает после важного поручения, которое успешно выполнено и теперь уже где-то далеко-далеко позади…
     Электричка рывком пришла в движение. Слетели с мест звёзды и фонари. Больше ничего не было видно. Вскоре и огни пропали. Через некоторое время (сколько именно его прошло, сказать трудно, так как внутри электрички времени не было) зловещий лунный свет нарисовал контуры деревьев. Иногда, чтобы разнообразить картину, он рисовал деревянные домики, иногда просто каменные будки и никогда – людей. Потом капризный художник всё стирал (значит проезжали поле), но вскоре начинал заново. Словно, испытывая творческий кризис, принимался вновь за деревья, домики и будки.
     Но Елена смотрела на эти картины так, как будто видела перед собой знаменитые творения настоящих мастеров кисти, известных всему миру. На самом деле её взгляд был обращён внутрь себя, в собственные мысли и мечты. Воображение рисовало ей жизнерадостные виды светлого будущего, бескрайние поля, где она собирает долгожданные плоды счастья.… За них уплачено вполне. Боль и слёзы – вот её валюта. Что ж, ощущение свободы стоило того. От души отлегло. Страхи-вороны улетели. Так просто, так легко! Нужно было сделать всего лишь один смелый шаг за порог, и теперь водоворот, который поджидал за дверью, подхватил её с сыном и несёт в тихую лагуну, где они будут радоваться каждому дню, просыпаться с улыбками на губах, в общем, делать всё, что положено делать счастливым людям. Она представила сына, играющего с собакой, которую он так давно хотел, представила, как он заведёт себе много друзей – весёлых мальчишек из посёлка, подумала, как хороша и полезна будет для ребёнка жизнь на природе. Подумала о свежем воздухе, чистой речке, об огромном лесе, куда они вместе пойдут собирать грибы и ягоды... Залилась румянцем и сдавленно вздохнула, боясь разбудить остальных пассажиров своим задорным, полным предвкушения счастья смехом.
     А она будет делать, только то, что захочет, только то, что сама сочтёт нужным и необходимым. Она сама будет отвечать за себя и ребёнка. Какое счастье! Молодое лицо женщины сияло. Ей уже не удавалось справиться с широкой улыбкой. Щёки и глаза горели. Мешки под глазами и две наметившиеся морщины возле рта померкли, растворились то ли в свете ламп, то ли в её собственном, внутреннем свете. Какая она была сейчас красавица! Как жаль, что никто не мог этого оценить. Все тени спали.
    Елена вспоминала родной дом. Воображение его украсило: цветов в саду стало больше, всем своим обликом дом источал гостеприимство. На пороге стояла мама. Она улыбалась, и дом тоже. Лена вспомнила огромную, как ей казалось в детстве, корову Машку. Она любила дразнить её, но стоило только корове повернуть голову в сторону девочки, Ленка тут же убегала. Утыкалась в передник мамы, а та лишь хохотала и добродушно трепала её мягкое облако волос…
     А ещё у них в хозяйстве было три козочки, куры и пара хрюшек. В городе таких животных не увидишь. Елене хотелось поскорее показать их сыну. Предвкушая его удивление, она слегка улыбнулась и крепче прижала мальчика к себе. Ребёнок тихонько взвизгнул: Елена совсем забыла про синяк у сына на плече. Она наклонилась к его опечаленному личику, вытерла влажную дорожку щекой и принялась ласково нашёптывать утешения. Материнское внимание успокоило мальчика, он уснул.
     Елена снова обратила взгляд к окну. Вдруг заметила своё отражение на стекле. Какая она растрёпанная! Лена принялась деловито приглаживать спутанные ветром пряди. Вскоре её волосы отрастут, будут длинными, как и раньше. Она заплетёт их в две толстых косы…. Елена присмотрелась к отражению, – ведь она еще, в сущности, совсем молоденькая. Скоро пройдут следы усталости, и её красота будет пленять…. Лицо в окне приобрело давно забытое самодовольное выражение, да так в нём и осталось, эта одёжка была ему впору. Мир такой огромный! А у неё так много желаний и амбиций, и времени ещё предостаточно, ничего не потеряно.
     Небо прояснилось. Впереди начинался рассвет. Стайки птиц перелетали с места на место, будто бы с нетерпением ожидая нового дня. Луна убрала с природы пелену таинственного света. Всё оживало, встряхивалось, оглядывалось, приходило в движение. И только в тяжёлом сне мальчика всё ещё царила ночь, небо было чёрным, стена деревьев была ещё черней, но самое страшное, что за ними кто-то был, кто-то прятался. Время от времени вспыхивало недоброе пламя чьих-то глаз. Иногда доносилось быстрое порыкивающее дыхание. Мальчик тоже быстро дышал, подёргивался. Его личико иногда отражало те муки страха, которые он терпел во сне. Когда он стал вскрикивать и ворочаться, мать его разбудила. К тому же они почти приехали.
     Когда электричка остановилась, было уже совсем светло. Тени приобрели человеческий облик. Сгорбленные бабушки с котомками, почти одного с ними роста, подозрительные типы в грязной одежде, компании молодых людей – все двинулись к выходу. Лица их были мутными, заспанными, но только не лицо Елены. Ночное странствие ничуть ёё не утомило. А мальчик, хоть и вздремнул, всё равно выглядел слегка угрюмым и замученным. Он озирался по сторонам, словно дикий зверёныш. Его пугали люди, непонятно откуда взявшиеся. Среди их толстых ног, за их огромными спинами кто-то мог спрятаться. Или они нарочно прятали кого-то…. Мальчик был настороже, он разгадал хитрость и теперь не позволит ТОМУ со злыми глазищами, из сна, забрать их с мамой...   
     Елена с удовольствием втянула в себя свежий утренний воздух. Казалось, он смахнул последнюю пыль сомнений с хрустальных вазочек её намерений. Она шагнула на перрон. Открывшаяся взгляду местность была ею горячо любима. Ничего она не забыла. Всё родное, всё обещает ей счастье. Вдруг время останавливается. Солнце срывает покрывало с последней тени. Это он. Приговор подписан. Сердце замирает, запирается, леденеет, вазочки одна за другой звонко бьются вдребезги…
     Елена оказалась в сладких путах обожаемой паутины. Она задохнулась от привычного запаха, словно нырнула с головой в тёплую пучину. Не страшно. Она сможет дышать и под этими тёмными водами. Тут надёжно, тут можно расслабиться. Вода тебя поддерживает. Без этого болота слишком легко, слишком много возможностей, слишком много ответственности. «Слава Богу…Слава Богу, ты приехал. Ты любишь нас, я знаю, знаю, что ты нас любишь…». И вот она уже сама прижималась к рукам, от которых несколько часов назад пыталась увернуться. Она плакала так искренне, взахлёб. От радости, что больше не надо бежать, не надо думать и принимать решений. От горя, потому что осмелилась признаться себе в том, что больше никогда никуда не убежит, хоть бы под тёмными водами и совсем не стало воздуха. Ведь и без них его нет. Всё притворство, всё не настоящее. Её лицо отбросило попытки стать другим, новым. Материя приняла свою привычную форму. Уютно свернулись морщинки у глаз и у рта. Лена содрогалась от рыданий, мужские руки крепко её держали. Одна из ладоней полностью накрыла голову женщины. Лена знала, что ненавидит эти руки, но она была отважной, потому что нашла в себе силу признаться в том, что любит их, не может без них…
     Мальчик прятался за мамиными ногами. Он как щенок повизгивал и крутился, желая броситься вовсю бежать, но, не мысля свою жизнь без хозяина. Он ничего не понимал. Боязливо высовывался и снова прятался за мамой. Он не хотел снова разозлить отца.