Малыш

Конец августа. Поезд Астрахань-Москва. Билет нашелся только на боковое место в плацкарте. Пассажиры - в основном, население ближайшего Казахстана.
Распиханы по углам тюки, коробки и еще разный скарб, который
люди, почему-то, склонны таскать за собой в дальние дали.
Вагон снабжен кондиционером, что несказанно радует душу, но все равно, духота и спертый воздух не предрасполагают к хорошему настроению.
«Хорошо еще не верхнее место» - думаю я позитива ради, лежа в полудреме, укрывшись выцветшей пестрой простыней, таким же неизменным атрибутом поездов РЖД, как граненый стакан в железном подстаканнике.
Снующий по проходу народ, ежеминутно хлопающая дверь и гудящий, как улей вагон не дают мне окончательно впасть в объятия Морфея.
Упс! Горячее прикосновение двух маленьких ладошек на моем животе и чье-то сопенье заставляют меня вздрогнуть и открыть глаза.
Полуторагодовалый карапуз с черными, как смоль, глазенками и шкодливой мордашкой пытается объять необъятное в виде моей талии.
Растерянность в моей душе молниеносно сменяет целая палитра чувств. Они горячей волной растекаются по моему телу, заставляя в бешеном ритме биться сердце, и я невольно беру его на руки и прижимаю к себе. Маленькие ручонки крепко обвивают мою шею, и я слушаю шепот на давно забытом и уже не понятном мне языке детства.
Из соседнего отсека выглядывает молодая женщина в зеленом кафтанчике и узорчатых шароварах, но увидев, что ребенок в безопасности удовлетворенно отворачивается.
Никто не мешает нашему счастью, и мы устраиваем веселую возню на моей маленькой территории. Мы едим вишню, кидаясь друг в друга косточками, размазывая по лицам бордовый сок. Я запоздало пытаюсь спасти безнадежно испорченную РЖДовску простынь, а малыш тянет ее у меня с веселым хохотом.
Но все когда – нибудь кончается, и на одном из пыльных полустанков я провожаю его , помогая его маме и старшей сестренке нести их многочисленный багаж.
Прости, малыш, я не могу с тобой остаться, мне нужно ехать дальше. Когда-нибудь ты это поймешь и не будешь на меня обижаться.
Я заскакиваю в вагон, пока его цепкий взгляд не заметил блеска влаги на моих глазах.
Остаток пути я провела лежа под выпачканной вишней, выцветшей простыней.
Вот уже глубокая осень и холодный ветер, как дворовый пес слизывает листву на улицах серой Москвы. Стерлись краски лета. Давно забыт тот астраханский поезд.
Время неумолимо. Но почему я так явно ощущаю во сне прикосновение двух маленьких горячих ладошек и просыпаюсь от безудержного желания увидеть перед собой пару черных ,как смоль, глазенок?
15.11.09