О Боже, оно говорит!..

    Строительство приближалось к концу. Ну, во всяком случае, перевалило за середину. Веня с Гоней закончили великолепную крышу из металлочерепицы, и на крови поклялись не иметь более дела с этим демоническим материалом. Правда, оставался еще участок кровли над верандой, но ведь, если о чем-то не думать, то этого как бы и нет, верно?
    Дабы отпраздновать выдающееся деяние, было решено делегировать Веню во двор. Нет, не на ПМЖ, а только костер растопить. Гоня тем временем колдовал у разделочной доски, пытаясь превратить куринную матрону, заслуженную ветераншу птицефабрики, в ужин — а точнее, хотя бы расчленить ее. Кости слабо звенели, не спеша уступать натиску двуручного топора, пламя костра отражалось в остекленевших глазах, через которые, казалось, сам дьявол любовался его мучениями.
    Кончив, Гоня сладострастно вздохнул и откинул со лба длинную прядь волос, слипшихся от пота и куринной крови. Недобро усмехнувшись, он сплюнул под ноги и крикнул:
   - Веня, тащи решетку! Клиент готов!
    Неслышно ступая, из-за дерева вышла здоровенная овчарка. Усевшись у на границе света, она просительно глянула на Гоню.
    Парень раздраженно отмахнулся:
   - Пшла прочь, сквернавка!
    Обиженно заворчав, та  встала и, предусмотрительно отойдя подальше, глухо ответила:
   - Сам такой, жлоб патлатый.
    За его спиной звякнула о кирпич решетка для барбекю, рука Гони протянулась было к топору, но замерла на полпути.
   - Курочку зажилил, а ведь я вас тут сторожу, сволочей. Ну ладно, завтра заказчик приедет, вот я то ему и выложу, что вы с честной сукой вытворяете, зоофилы проклятые! И что вы друг с дружкой делаете тоже, в се выложу! - Собака ехидно подмигнула, явственно намекая, что своей внезапно заговорившей овчарке заказчик поверит, даже если каждое слово ее — наглая ложь.
    Гоня, оправившись от шока, нащупал ручку топора:
   - А ты не находишь, что самую малость поторопилась раскрыть свои планы?
    Секира мелькнула в воздухе, лишь на палец разминувшись с собачьим черепом, и с хрустом вонзилась в яблоню. Веня уважительно присвистнул, а овчарка исчезла в ночи, на бегу заливаясь истерическим хохотом...
    Несмотря на в меру прожаренную курицу, ночь оба провели в мрачных раздумиях.


    Утром они встали, едва заголосил петух на крыше Любавиного дома. Веня подхватил стоявшую в изголовье «Магму» и выстрелил навскидку. Петушиный крик сменился забористым матом, а за цевье взялся Гоня:
   - Щелк, щелк, щелк! - Голосивший элемент поспешил ретироваться с крыши, но не удержался и рухнул в теплицу. Звона не было, так как стекла он побил еще неделю назад, впервые сорвавшись с крутой крыши родимой хаты.
    Подняв немного настроение, друзья вышли во двор и обомлели: двор был вытоптан, как плац, и на нем красовалась надпись, с тщанием выложенная обломками веток. Пидоры. Нет, даже так: ПИДОРЫ! Веня прошептал:
   - Смерди...
    И действительно, на границе сада торчала самодовольно улыбающаяся овчарка. Видимо, ее обещание оставалось в силе.


   - Короче говоря, Веня — это война. А на войне, как говорится — как на войне! - задумчиво проговорил Гоня. - Поэтому ты будешь с заказчиком разговоры разговаривать, а я в кустах покараулю малость, а если явится Смерди — мы с ней поговорим по душам. Все ясно?
   - Ага! Я говорю с ним, ты с ней, мы вмести никому ничего не говорим, а если пойдут разговоры — моя хата с краю, ничего не знаю!
   - Ладно, пойду топорик наточу, а то мало ли что...


    У ворот с шелестом замер феникс. Самый что ни настоящий. BAW ФENIX, что вам не хрен собачий. Из кабины грузно выпрыгнулзаказчик, и Гоня поспешил занять свой пост.
Сообщив заказчику, что еще нужно подвезти, Веня заметил, как из кустов внезапно выскочила овчарка, и подмигнув ему, открыла было пасть. Что она собиралась сказать,  никто так и  не узнал. Промеж лопаток ей с сочным хрустом вонзилась секира, и, прежде чем заказчик шелохнулся, собака втянулась обратно. Изумленно глядя на ходившие ходуном кусты, он крикнул:
   - Эй, Мелкий, ты там чтоль?! - Кусты замерли, и из них с виноватым видом показался Гоня. Шел он медленно, всем своим видом показывая искреннее раскаяние. - Эт-то что еще такое?
    Заказчик растерянно смотрел на кровавые потеки на его руках и лице.
   - Ну, это, типа, эээээ... Смородинку кушал! - нашелся парень.
   - Смородинку, значит. Кушал, значит... - внезапно заказчик без размаха двинул ему в челюсть, точно в козлиную бородку, и на всякий случай с разворота зарядил ногой в живот Вене.
    Тот упал на колени, силясь вдохнуть, Гоня рухнул в кусты, из которых так эффектно  явился, заказчик шагнул вперед и замер: из кустов на него смотрела, жутко ощерясь, собачья голова.  Отсеченная. Зашевелился Гоня, и заказчик с тихим визгом сорвался с места. В несколько прыжков он добрался до автомобиля, хрипло взревел мотор, что бы через минуту стихнуть вдали.


    Веня задумчиво вырезал из дерева последнюю модель «Бабозаменителя 2009», Гоня тем временем вываривал в казане собачий череп.
   - Как думаешь, он вернется? - тоскливо спросил он.
   - Он всегда возвращается, - Веня задумчиво разглядывал проходившего мимо грибника. Желтолицый коротышка с маленькими глазками, что казались еще меньше из-за улыбки, с которой тот смотрел на мир, щедро показывая всем желающим желто-коричневые останки зубов.
    С визгом у ворот затормозил милицейский УУзик, из которого выбрался брюхастый мент. Уцепив веселого дедугана за рукав, мол «понятым будешь», он прошел во двор, еще с дороги начав:
   - Хули вы здесь творите, упыри, бля!
    Молодой водила на всякий случай снял «калаш» с предохранителя, а мент, поддавшись чувствам, смачно двинул Гоню в грудь. Тот потерял равновесие и отшатнулся, толкнув на мента казан с кипящей собачатиной. Раздался дикий вопль, от которого самый нервный из них дернул крючок автомата, удачно срезав начальника и Гоню. Стоявший рядом с ним грибник не растерялся, ловко полоснув ножичком по горлу и вывернув автомат из слабеющих пальцев.
    Не прекращая улыбаться, он вскинул автомат к плечу, глядя на Веню.
    Прогрохатала короткая, на три патрона очередь.